А рассказ Макара Матвеича… Это ведь готовый сценарий к фильму ужасов.
А сами поселковые… Все, как один, смотрят исподлобья, с вызовом и гнусной ухмылкой. Такие разные — и внешне, и по возрасту, — но все равно похожие. И прозвища эти странные, особенно у девчонок. Циклоп, Мешок, Шишак…
А как они разволновались, узнав о пропавших в лесу ребятах… Почему?
Макс вспомнил, как они переглядывались. Словно долгожданную весть услышали.
«Не дай бог им встретиться», — подумал вожатый.
Он представил ребят из отряда. Бледные, темноволосые Новожиловы, пухлый, вечно краснеющий Егор, красавица Оля… Только бы они вернулись целыми и невредимыми. Только бы не стали, как те — угрюмыми, с розовыми следами под глазами и на шее.
— Добрались, — объявил водитель, останавливаясь около поляны.
Макс благодарно кивнул, попробовал сунуть ему деньги, но шофер лишь усмехнулся и мотнул головой. Проводив «Мазду» взглядом, вожатый прошел в ворота и помчался к корпусу.
«Только бы они вернулись, — мысленно твердил Макс, слушая, как стучат по асфальту кроссовки. — Только бы…»
Он пролетел мимо столовой. Та уже опустела — обеденное время прошло.
Наконец показался четвертый корпус. Макс добежал, взлетел по ступенькам и нос к носу столкнулся с Ириной Олеговной.
— Господи, Максим, где вы ходите! — плачущим голосом начала воспитательница. Подбородок дрожал, глаза под очками чуть заметно бегали. — Это какой-то кошмар! Сначала ребята пропали — только двадцать минут, как объявились…
— Они вернулись?! — хрипло перебил Макс.
— Да, вернулись. Все грязные, исцарапанные, напуганные! О чем только думали?! Сбежать с открытия смены! — Ирина Олеговна раскраснелась, полезла в сумочку, достала носовой платок и промокнула глаза. — А если бы они заблудились?! Нам же всем отвечать потом пришлось бы!
— Ничего, — Макс облегченно выдохнул. — Все обошлось — и это главное.
— Ничего, говорите?! — воскликнула Ирина Олеговна, негодующе глядя на вожатого. — Между прочим, вы виноваты не меньше! Кто их вчера в лес отпустил на полдороге в лагерь?! Вот они и почувствовали свободу! Думают, что все позволено! Это же дети! Их нужно к дисциплине приучать! Для этого вас на работу и взяли!
Макс разинул рот, но не нашел, что возразить. К счастью, воспитательница уже успокаивалась.
— В общем, эти четверо у меня на особом счету, — заявила она. — Светлана Максимовна пока ничего не знает, но если еще раз случится нечто подобное, от разговора с директором, ни вы, ни ребята не отвертитесь!
Ирина Олеговна стрельнула в Макса сердитым взглядом и скрылась в девчоночьем крыле.
«Прекрасно! — вожатый нахмурился и пошел к палатам мальчишек. — Что ж, и вправду сам виноват. Но ничего. Сейчас я с вами побеседую…»
Глава 7. Внутри вагончика
Тучи сковывали небо с самого утра. Неторопливо ворочались, будто хотели устроиться поудобнее, медленно, но верно наливались темными тонами и дышали прохладой.
«Знатная гроза будет», — подумал Федор Иванович и спустился с крыльца.
Глубоко вдохнув, он почувствовал, что головная боль после очередной бессонной ночи стала отступать.
До самого утра разум Сбитнева плавал в едком, грязно-желтом тумане, а слух время от времени резало жалобным кошачьим мявом. Он переворачивался с боку на бок, откидывал и снова набрасывал одеяло, возил головой по подушке. Пару раз вставал, плескал в лицо холодной водой и возвращался в постель. Но стоило закрыть глаза — и вот оно, мерзкое марево и тоскливое «мяа-а-ау!»
Федор Иванович сделал несколько шагов, слушая, как шелестят по бетонной дорожке тапочки. Подул ветер, деревья отозвались шелестом, вдали глухо рокотнул гром. Сбитнев остановился перед грядками и сделал еще один глубокой вдох. Боль понемногу уходила, уступая место тяжести.
«Ничего. Днем вздремнуть можно, — решил Федор Иванович. — Под дождем спится хорошо».
— Бося! Бося! Кс-кс-кс! Бося! Где ты, маленький?
Обернувшись, Сбитнев увидел за забором Марину Мещерякову. Та осторожно шагала через грядки, время от времени наклонялась и вытягивала левую руку. За ней, как привязанный, таскался Егор.
— Куда он делся?! — гнусаво проныл он, незаметно для матери наступая на помидорный куст.
— Егорик, я не знаю, — в голосе Марины звучали виноватые нотки. — Но ты не волнуйся, мы его обязательно найдем! — она снова наклонилась и принялась звать: — Бося! Кс-кс-кс! Босенька! Иди сюда!
Егор посмотрел на мать и скривился в брезгливой ухмылке.
— Бося! Бося!..
Снова заломило виски, сердце стало болезненно колотиться. Сбитнев поморщился и сглотнул.
«Зачем он это делает? — Федор Иванович со смесью изумления и страха глядел, как Егор следует за матерью. — Зачем заставляет искать кота, убитого им же?!»
— Бося! Иди к нам! Кс-кс-кс!..
Егор скорчил злую рожу и дернул ногой, словно хотел пнуть маму. Та ничего не замечала, по-прежнему подзывая кота.
«Надо прекратить это. Хоть как-нибудь», — Сбитнев пересилил себя и направился к соседям.
Мальчишка заметил его первым. Отошел на пару шагов и насупился. Федор Иванович отметил, что он еще больше похудел, а розовые пятна под глазами и на шее стали ярче.
— Здравствуйте, Федор Иванович, — Марина выпрямилась, провела по щеке тыльной стороной ладони и поправила цветастый халат.
— Доброе утро, Мариночка, — кивнул Сбитнев. Ему стоило больших усилий говорить без дрожи. — А вы что делаете?
Мещерякова вздохнула, печально посмотрела на сына и закусила нижнюю губу. Тот, поймав взгляд матери, мгновенно изобразил подобие грусти. Сбитнева затошнило.
— Барбос у нас пропал, — тихо сказала Марина. — Несколько дней назад. Прятался-прятался под кроватью, шипел, а потом взял и исчез. Вот, ходим, ищем. Вдруг вернется?
— Не вернется, — буркнул Егор. Набычившись, он глядел на Сбитнева и медленно двигал подбородком.
— Егорик, ну не надо! — Мещерякова подошла к сыну, хотела погладить по голове, но тот отстранился с тихим рыком и снова скорчил злобную рожу. — Надо верить — и тогда Барбос обязательно найдется! Правда ведь, Федор Иванович?
— Правда, — Сбитнев с трудом кивнул.
— А я говорю: не вернется! — взвизгнул мальчишка, гневно сопя и зло глядя на Федора Ивановича. Марина вздрогнула, испуганно посмотрела на сына. Хотела обнять, но тот вывернулся. Вытянул шею, глянул через плечо Сбитнева и пробурчал: — Яблоко хочу!
— Что? — Марина наклонилась к нему.
— Яблоко хочу! — повторил Егор, пристально глядя на Федора Ивановича. — Хочу яблоко! Вон оттуда! — он поднял руку и указал на яблоню в саду Сбитнева. Ту самую, под которой в коробке лежал Барбос.
«Он все знает, — понял Федор Иванович. — Он видел, как я хоронил кота».
Егор снова заявил, что хочет яблоко, и с вызовом уставился на Сбитнева, кривя губы.
«Он все знает», — мысленно повторил тот.
— Но Егорик… — оторопевшая Марина опять попыталась обнять сына. Егор лишь дернул плечом и отошел, не отрывая от Сбитнева взгляда. Глаза в окружении розовых теней казались черными. — Так нельзя! Это же сад Федора Ивановича. Тем более, яблоки еще не спелые.
— Хочу яблоко…
У Мещеряковой покраснели щеки. Сбитнев понял, что она борется со слезами.
— Хочу яблоко…
Подбородок Марины затрясся. Она виновато и беспомощно посмотрела на Федора Ивановича.
— Вы уж извините, — сипло сказала она. — Егор просто волнуется за Барбоса. Вот и ведет себя так.
— Хочу яблоко…
— Ничего, — тихо ответил Сбитнев, больше всего на свете желая уйти из-под наглого, с вызовом, взгляда.
В небе снова громыхнуло. Подул ветер. С тихим, осторожным шелестом упали первые капли.
— Хочу яблоко…
— Егорик! — взмолилась Марина. — Перестань!
— Хочу яблоко…
Дождь усиливался. Серебром на фоне серых туч черкнула молния. Чуть позже над садом прокатился ворчливый бас грома.
Сбитнев задрал голову. По лицу потекли прохладные капли, но внутри головы все разгорался и разгорался жар.
— Однако надо бы по домам расходиться, — сказал он Марине.
— И правда, — кивнула та с облегчением. Федор Иванович видел, что ей неловко за сына. И страшно. — Пойдем, Егорик.
— Хочу яблоко…
— Простите нас, — всхлипнула Марина. Она взяла сына за рукав и направилась к дому.
Перед тем, как повернуться, Сбитнев еще раз услышал, что Егор хочет яблоко.
«Господи! — думал он, опустив голову и глядя, как зелень на грядках подрагивает под дождем. — Что же с ним творится?!»
В груди заныло, руки и ноги сковало дрожью. Капли стали чаще и тяжелее, рубашка и штаны намокали.
С трудом Сбитнев добрался до крыльца, поднялся на веранду и прошел на кухню. Открыл холодильник и достал пузырек с корвалолом.
Минут через пять полегчало. Федор Иванович подошел к окну и стал смотреть на яблоню. У корней темнело пятно вскопанной земли, с листьев срывались капли. Зеленые, неспелые плоды чуть заметно покачивались.
«Хочу яблоко… — все еще звучал в голове злой, с хрипотцой, голос. — Хочу яблоко…»
— Как с ним быть? — прошептал Сбитнев, упираясь лбом в стекло. С той стороны торопливо бежали вниз десятки капель. По крыше барабанило, сзади гудел холодильник, а в ушах все еще отдавался стук сердца. Нечастый, но сильный. — Как ему помочь? И как помочь его матери?
Марина была в отчаянии — Федор Иванович видел это. А ведь она с Егором все время и в одном доме. Каково ей? И как долго она сможет продержаться? И, самое главное, что будет дальше?
«Надо с Игорем Витальичем посоветоваться», — решил Сбитнев.
Шаркая, Федор Иванович направился к кровати. Но он сомневался, что сможет заснуть. И боялся, закрыв глаза, увидеть осунувшееся лицо со злым взглядом и розовыми пятнами под глазами. Или услышать хриплое: «Хочу яблоко…»
За несколько дней до этого.
Андрей поджимал губы и время от времени поглядывал на Максима. Выступал очередной отряд — долговязый парень в белой рубашке и красном галстуке гонял веником трех привидений в рваных, размалеванных черным простынях, а рядом стояли вожатые и торжественными голосами декламировали кричалки про «сильных и отважных пионеров из шестого корпуса». Скучно и глупо… Но все же лучше, чем поэзия Ирины Олеговны. Вспомнив выступление, Андрей почувствовал, как загорелись уши.
— Ну что, скоро? — шепотом спросил Лешка, легонько пихая его локтем. — Двигать пора, а то не успеем до обеда вернуться.
— Да знаю я! — тихо огрызнулся Андрей. — Только нельзя сейчас валить. Видишь, как этот на нас смотрит, — он кивком указал на вожатого.
— Вижу, — пробормотал Лешка. — Вот блин! Так он нам все планы сорвет.
Андрей кивнул и нахмурился. В глубине души он хотел, чтобы поход к вагончику не состоялся. Слишком свежим был страх от пережитого вчера. Мертвые птицы, кто-то, зовущий его по имени, злобные вопли…
«Нечего там делать», — подумал он, оглядываясь.
Солнце подбиралось к зениту, трава и листва блестели в жарких лучах. Корпуса недобро поглядывали темными окнами. Словно знали о затее…
По эстраде прокатилась волна рукоплесканий. Андрей пару раз хлопнул в ладоши, проводил долговязого, вожатых и «привидений» взглядом, и тут Лешка снова ткнул его в бок.
Андрей повернулся к брату, тот легким кивком указал на Максима. Рядом с ним стоял другой вожатый — лысый, лопоухий, голый по пояс, в красных шортах и с гитарой. Он говорил что-то про настольный теннис, чердак и первый урок. Максим выглядел растерянным.
«Начинается», — подумал Андрей, чувствуя, как забилось сердце и вспотели ладони.
Максим глянул на мобильник, поджал губы. Что-то сказал вполголоса. Лопоухий в шортах скорчил жалостливую рожу. После недолгого раздумья Максим кивнул, поднялся и пошел вместе с гитаристом.
— Ну что? — Лешка заерзал на скамейке. — Пора мотать?
— Да, — коротко и неохотно отозвался Андрей.
Он отыскал взглядом Олю и Егора, кивнул и поднялся.
«Принесло же этого ушастого!» — думал Новожилов, пробираясь к выходу.
— В общем, сейчас идем в корпус, — объявила Оля, когда все четверо собрались возле зарослей ирги. — День жаркий, нужно набрать воды.
В палате Андрей взял Лешкин рюкзак, достал из тумбочки пустую пластиковую бутылку, наполнил и вышел на крыльцо. Оля и Егор уже были там. Веснушчатая, круглощекая физиономия последнего выражала решимость и нетерпение.
«Экспедиция, блин!» — вспомнив вчерашние слова очкарика, Андрей почувствовал злость.
— Ну? — спросил Лешка. Он хмурился и поджимал губы — видно, тоже не горел желанием лазить по лесу. — Идем к воротам?
В ответ Оля усмехнулась.
— Э, нет. К воротам пусть наш вожатый бежит, когда увидит, что мы ушли.
— А он здесь причем? — вытаращился Лешка.
— Максим вчера тоже был возле бассейна. И все слышал. Поэтому я и сказала про ворота — чтобы запутать его.
— Капец! — Лешка фыркнул и мотнул головой. — Точно не лагерь, а КГБ!
— Повторяешься, — Андрей несильно толкнул брата. Тот недовольно скривил губы и насупился. — И куда нам?
— Пойдем за корпус, — ответила Оля. — Перейдем ручей, поднимемся — и вперед.
«Замечательно», — мысленно проворчал Андрей, спускаясь первым.
Обошли корпус, нырнули в заросли черемухи и остановились возле ручья. Мутноватая вода чуть слышно журчала, русло было усыпано камнями разного цвета и величины. Неподалеку лежало гладкое, потемневшее от влаги бревно.
— Лучше перепрыгнуть. Оно скользкое, — сказала Оля, указывая на бревно взглядом.
Андрей и Лешка первыми перескочили на тот берег. Следующей была Оля. Егор засопел, взмахнул руками. Шагнул вперед и плюхнул в воду ногой.
«Ловкач! — Андрей покачал головой, глядя, как тот, залившись краской, выбирается на берег. — Такому в экспедициях самое место!»
Егор поравнялся с остальными, смущенно шмыгнул носом.
— Идемте, — сказала Оля.
Ребята вскарабкались вверх, продрались сквозь кусты барбариса и остановились на пестрой лужайке. В траве и среди кустов стрекотали кузнечики, в воздухе скользили осы и стрекозы. Чуть заметная, заросшая подорожником и беленой тропка уползала к бело-зеленой стене леса.
Андрей оглянулся. Лагерь был, как на ладони. Вот разбросанные среди зелени корпуса. Небольшие, словно игрушечные. Вот паутина узких, сложенных из бетонных плит, дорожек. Вот футбольное поле. Вот серый, грохочущий музыкой кругляш эстрады…
Он смотрел на лагерь и никак не мог отвернуться. Словно прощался. Больше всего хотелось плюнуть на все, спуститься и пойти к отряду.
«Ладно. Часа полтора-два — и снова будем в лагере», — успокаивал себя Андрей.
— Пора, — поторопила Оля.
Двинулись по тропке и вскоре очутились под березовыми ветвями. В тени, несмотря на жару, стало зябко. Андрей поежился, обшарил траву глазами. Увидел палку, подошел, подобрал. Через пару минут Лешка, Оля и Егор тоже вооружились.
«Все-таки им не по себе», — размышлял Андрей, оглядывая напряженные лица друзей. Лешка хмурился, время от времени жевал губами и стискивал изогнутую сучковатую корягу обеими руками, готовый пустить оружие в ход. Рядом сопел раскрасневшийся Егор. Оля неторопливо, но уверенно шла чуть впереди.
Андрей покачал головой, глядя на девочку. Такое чувство, что она ходит от лагеря к вагончику каждый день. Он оглянулся и вздохнул, подумав, что сам сроду не нашел бы дороги. Лес казался жутко однообразным. Кругом высокие, чуть изогнутые березы. Изредка встречаются сосны — с тонкими, коричневыми стволами и ветвями, покрытыми жидкой колючей порослью. Сквозь ветви проглядывают голубые куски неба. И все…
— Ой! — спохватился Егор. — А фотоаппарат кто-нибудь взял?
— Это еще зачем? — недовольно осведомился Лешка.
— Ну, как же?! А заснять все, что мы увидим в вагоне?
— Сначала до него дойти надо, — осадил толстяка Андрей.
Тот покраснел и опустил глаза.
Минут двадцать шли молча. Лес оставался таким же однообразным, и Андрею казалось, что он топчется на месте. Подул ветер, нос учуял запах. Мерзкий и очень знакомый…