— Так надо было ставить на меня, а не на ледяного дракона, — процедил светлый.
Зато теперь я, сопоставив даты, поняла, куда так рвался Риг, сбегая из лечебницы, — не к любовнице, а на гонки… Интересно, и почему от этой мысли мне вдруг стало гораздо легче?
Впрочем, виду я не подала. Наоборот, развернулась к Ригу и возмущенным тоном произнесла:
— Слушай, светлый, зачем ты подставил столь честного и уважаемого лепрекона? Проиграть не мог?
— А ты могла бы за контрабанду не брать деньги, а работать на голом энтузиазме и за большое спасибо? — не остался в долгу Риг.
— Я сейчас тебе вместо «большого спасибо» организую маленькое «пожалуйста», — произнесла я, красноречиво намекая на то, что магу стоит срочно подумать о чем-то светлом и легком, например, о погребальном саване.
— Целоваться будешь? — Риг расплылся в хищной предвкушающей улыбке, плевать хотев на мое предупреждение. — Или займемся чем-нибудь поинтересней?
У меня дернулся глаз. Ну нагле-э-эц…
— Слушай, светлый, я уже говорила, что в тебе меня ничто так не бесит, как все?
— Конечно. — Маг был непрошибаем. — Я бы с удовольствием стал для тебя еще лучше. Но ты же меня знаешь: лучше уже некуда.
Тут в нашу милую перепалку вмешался смешок лепрекона. Хозяин откровенно ухмылялся:
— Вы не отвлекайтесь, не отвлекайтесь, продолжайте ссориться. Ради такого зрелища и десять золотых проиграть не жаль, нашлась управа на непрошибаемого Шторма…
— Чего? — это уже возмутилась я, обернувшись к хозяину.
А Билли Пересмешник довольно огладил свою короткую рыжую бороду и, будто не слыша моего вопроса, продолжил рассуждать:
— Ну, ты, малышка, сильная, ты с ним справишься. Согнешь этого паразита в бараний рог.
— А еще я умная, поэтому даже не возьмусь… — недовольно буркнула я, поворачиваясь обратно к светлому.
Значит, Шторм… гонщик, кадет и по совместительству — тот еще паразит.
Паразит довольно ухмылялся, а за моей спиной раздался ехидный смешок лепрекона и прозвучало едва слышное:
— Ну-ну. Уже начала.
Писк в углу моментально привлек к себе наше внимание: вестница вернулась. С добычей. В зубах крыса принесла короткую записку, к которой воском был пришлепнут волос. Обычный такой, короткий.
Лепрекон аккуратно развернул послание и достал лупу: уж больно мелок и уборист оказался почерк писца. Спустя дюжину вдохов Билли хмыкнул, аккуратно отлепил от клочка бумаги волос и протянул нам:
— Старик Хрос запаслив и очень дотошен. Вот волос покупателя. Он не из постоянных клиентов, залетный был, потому Хрос и решил подстраховаться, взял на память кое-что… Как выяснилось, не напрасно. — Бескровные тонкие губы Билли тронула хищная улыбка.
Волос, аккуратно завернутый в клочок бумаги, я спрятала себе за пазуху и только потянулась в карман штанов за звонкой монетой (помощь должна быть оплачена, чтобы и в другой раз можно было на нее рассчитывать), как Риг меня опередил.
По столу на ребре закрутился целый золотой, который лепрекон ловко сграбастал.
— Щедро, — хмыкнул рыжебородый.
Я ничего не сказала при хозяине, решив, что, как только выйдем, обязательно спрошу, откуда у «бедного кадета» привычка разбрасываться деньгами. Я, между прочим, за сребром потянулась…
Попрощавшись, мы двинулись к выходу. Риг переступил порог первым и сразу устремился к углу дома. Там, над водостоком, пряталась его метла. Я неторопливо шла следом.
И тут с неба камнем упал маг верхом на помеле. Мы с ним разминулись чудом. Не отпрыгни я в сторону, он протаранил бы меня череном свой летуньи.
Впрочем, чародей, кажется, не обратил на это внимания. Еще бы: шляпа, надвинута на самые глаза, платок скрывал нижнюю половину лица, как у бандитов с большой дороги… Да с таким камуфляжем немудрено перед носом не то что ночью кадетку не заметить, но и днем дракона в его крылатом облике.
Между тем странный тип перемахнул через метлу, ссаживаясь, и уже хотел шагнуть на крыльцо лавки, из которой мы только что вышли, как вскинул голову.
— Ева…
Имя, с изумленным сипом вырвавшееся из его горла, заставило меня вздрогнуть.
Платок, что скрывал лицо мага ниже глаз, упал, и я увидела заостренные скулы и подбородок, заросшие щетиной. Глубокий шрам пересекал щеку. Тип сделал шаг ко мне. Он был невысокий. Я бы даже сказала, какой-то невзрачный, но от него веяло опасностью.
— Ева, — уже увереннее повторил он.
— Вы обознались!
Я нашла в себе силы взглянуть в глаза тому, кто назвал меня именем моей матери. Да, мы с ней были одно лицо. Лишь с поправкой на двадцать лет… И столица тоже запомнила ее такой: молодой, красивой и полной сил, прежде чем она исчезла, пойдя следом за отцом.
Незнакомец вздрогнул, будто только осознав свою ошибку, одной рукой медленно потянулся к платку, закрывая лицо, а второй — к поясу.
Но тут рядом возник Риг. В его руке предупреждающе сжалось пламя. Смертельное. Даже я поняла: в это заклинание светлый вложил все десять единиц, что у него были.
— Я и вправду обознался, — буркнул незнакомец, как-то сгорбившись, и демонстративно отвернулся, потянув за ручку двери.
Та скрипнула, впуская странного типа в лавку. И в этот же момент в небесах полыхнуло. Раздался свист ветра, притом что не было и дуновения. Дознаватели. Значит, этот «обознавшийся» уходил от погони. И судя по всему — ушел. Нам следовало бы тоже не нарываться, а спрятаться в тень…
Риг, видимо, подумал о том же:
— Пора валить!
— Куда? — как истинный контрабандист вопросила я, прикидывая варианты.
— Хорошо, что не спросила кого, — как истинный боевой маг, которому проще убить, чем договориться, буркнул Риг.
Пламя вмиг втянулось в его руку.
— Давай в ту подворотню, — решила я, ткнув пальцем в неприметную улочку, скорее даже щель, между двумя домами.
Маг кивнул и, на всякий случай прикрывая мне спину, поспешил следом, по пути прихватив свою метлу. Я не задавала Ригу вопросов, с чего он вдруг решил использовать заклинание, за применение которого в мирное время можно и на каторгу угодить. Сейчас главное было спрятаться. Я уже сделала шаг в темноту укрытия, когда шею что-то кольнуло. Будто иглой.
Машинально пришлепнула мошку, только потом сообразив, что они здесь вроде водиться не должны.
Тени подворотни скрыли нас, но мы продолжали бежать. Поворот, еще один и еще… пока звук погони не стал столь явным, что следовало затаиться.
Мы оказались в укрытии ровно за удар сердца до того, как над нашими головами на бреющем полете просвистел карательный отряд. Оказавшаяся на границе света и тени, я инстинктивно вжалась в Рига, стоявшего в кромешной темноте.
Он обнял меня за талию и притянул к себе еще сильнее.
Его дыхание щекотало мне висок, а опасность, пролетевшая над нашими головами, щекотала нервы.
— Все же проклятием эта сволочь в тебя кинул, — чуть слышно произнес светлый. — Вот только каким, я так и не понял. Судя по всему, мелочь, чтобы не привлечь дознавателей всплеском тьмы.
— А ты отчего огненный аркан был готов спустить? — Я чуть задрала голову.
Склонившийся ко мне Риг был совсем близко.
— Может, потому, что он потянулся к своему напоясному кинжалу… — то ли утверждая, то ли вопрошая, ответил он.
Я сглотнула. Воспоминания о матери притупили бдительность, и вот результат — проворонила опасность.
— Почему он назвал тебя Евой? — подозрительно уточнил светлый, так и не убрав своих рук с моей талии.
— Так звали мою маму, а я на нее очень похожа.
Маг открыл было рот, чтобы спросить что-то еще. Но тема была слишком опасной. Оттого я использовала самый действенный метод, столь любимый мужчинами: просто закрыла Ригу рот. Поцелуем. Впилась в его губы. Миг — и светлый ответил мне, позабыв о том, что хотел узнать. Метелка упала со стуком на землю. Его руки блуждали по моему телу: по спине, ягодицам, плечам. А мне хотелось большего, было мало одних поцелуев. И Ригу тоже — явно мало. Дурман, наваждение, сон. То, что происходило между нами, не могло быть реальностью.
Я хотела обмануть Рига? Глупая. Скорее уж себя.
Риг сдавленно рыкнул, и мы с ним поменялись местами. Теперь я уже была прижата к стене, распластана на серых камнях. Ахнула, приоткрыв губы, и светлый не преминул этим воспользоваться, скользнув языком в мой рот. Кончик коснулся моих зубов, дразня, обещая, маня, заставляя окончательно потерять голову.
Я прикрыла глаза, отдаваясь ощущениям, запахам, прикосновениям, возбуждению. Забывая, где мы, подставляя обнаженную шею для поцелуев.
Тихий рык и враз отпрянувшее от меня тело заставили прийти в себя. Риг нависал надо мной в распахнутой рубашке и тяжело дышал, словно каждый вздох для него был болью.
— Ты даже не представляешь, — он сглотнул, — каких усилий сейчас мне стоило удержаться. Меня и сейчас ломает от дикого желания, которое я не хочу ни контролировать, ни сдерживать. Крис, я хочу тебя. До одури. Но не так, не здесь… Бездна! — Он ударил кулаком по стене. — Проклятая темная, я от тебя с ума сойду.
Мое тело еще горело от его ласк, а губы — от поцелуев. А голова, судя по всему, и вовсе не соображала, ибо в здравом уме я просто не смогла бы сказать:
— Значит, будем сходить вместе…
— Крис… — прошептал он, и столько нежности было в его голосе, надежды, тепла.
Над городом занимался рассвет. Первые лучи, еще робкие, несмелые, окрасили облака в нежно-розовый цвет.
— Скоро побудка… — Я задрала голову, улыбаясь незнамо чему.
— Да, у нас с тобой была веселая и горячая ночь… — усмехнулся Риг и тоже привалился плечом к стене.
— И не говори.
Светлый повернулся ко мне, провел рукой по шее, нахмурившись.
— И все же я не пойму. Каким проклятием он в тебя запустил? По силе — что-то сродни насморку или испорченному платью. Вроде ничего серьезного, но… Зачем вообще нужно было?
— Это же темный, а мы, темные, делаем гадости по настроению и велению души, а не по логике, — отшутилась я.
А сама крепко задумалась: встретившийся тип узнал во мне маму. Хотя, может, двадцать лет назад это был один из поклонников знаменитой актрисы?
— Все равно в этом стоит разобраться, — не сдавался Риг.
— Но не прямо же сейчас? — возразила я.
— Да, сейчас немного не время и не место. К тому же мы и так… — он сделал красноречивую паузу, — задержались.
В порядок светлый привел себя быстро. Подхватил метлу, оседлал и приглашающе кивнул. Усаживаясь сзади Рига, я поплотнее запахнула куртку: если ночь была прохладной, то утро — тем паче.
Мы полетели над еще спящим городом.
— У нас есть пол-удара колокола. А я обещал тебе пройтись по бульвару… — начал светлый и, не дожидаясь моего согласия, пошел на снижение.
— Эй, — возмутилась я, фыркнув.
— Тут рядом отличная пекарня, где уже наверняка из печи появились утренние булочки, — начал соблазнять меня этот хитрец. — Пройдемся по безлюдному бульвару, встретим рассвет.
— А потом нас у ворот академии встретит страж.
— Крис, ты зануда, — вздохнул светлый, упрямо приземляясь.
— Не зануда, а профессиональная контрабандистка.
— Хорошо, профессиональная зануда, — поддразнил меня Риг, когда мы приземлились.
Светлый спрыгнул с метлы и, обернувшись, быстро поцеловал меня в кончик носа.
Захотелось в ответ показать язык. Но я же вроде девушка, а не карапуз, потому показала характер, который у меня, к слову, вообще золотой, оттого сильно тяжелый.
— Ты псих? — без обиняков спросила я.
— Есть такое. — Светлый был непрошибаем. — Подожди меня. Я мигом.
И умчался. Вот что за тип, а? Даже поругаться не дает! Впрочем, как утверждал отец, женщина — это такое существо, которое, если захочет устроить полноценный конструктивный диспут, его даже отсутствие собеседника не остановит. То же самое касается и скандалов.
Поэтому, пока Риг бегал за булочками, я вдоволь ругала его. Собралась попинать чугунные перила ажурной скамейки, представив, что это светлый, но пожалела ногу. Мне будет явно больнее, чем литой загогулине.
Наконец вернулся явно довольный Риг, неся целый бумажный пакет с булочками. Пахли они изумительно и на вкус оказались ничуть не хуже. Правда, мне протянули лишь одну, и когда я ее умяла и потянулась за второй, светлый ревниво пробурчал:
— Я думал, девушки следят за своей фигурой…
— Я не слежу, — заверила я, цапнув-таки еще теплую сдобу, — и даже не шпионю. Я вполне ей доверяю.
— М-да, надо было брать больше. — Риг расстроенно сунул нос в пакет. — А ведь ты, Крис, должна ценить! Я тут пекусь о твоем здоровье, беру мучной и жировой удар по твоей талии на себя, а ты еще возмущается…
Я фыркнула:
— Я вот смотрю на тебя и думаю, что «адекватность» — твое второе имя.
Только светлый хотел возгордиться, как я уничижительно добавила:
— А первое — «не».
Впрочем, светлый не обиделся, совсем не обиделся, лишь поднатужился и запихнул в себя последнюю булочку, на которую я, между прочим, нацелилась.
Схомячил ее он отчего-то с мученическим видом.
— Думал, ты начнешь отбирать, — упрекнул явно объевшийся светлый. — Я на это даже надеялся…
ГЛАВА 10
Мы шли по бульвару города, который был готов проснуться. Метла летела рядом с нами, будто приглашая прокатиться. Воздух был прохладным и кристально чистым, еще не (наполненным шумом и пылью, что гасит звуки, притупляет (яркость эмоций. И то, как мы дурачились со светлым… Есть такие моменты в жизни, которые не забываются не потому, что произошло что-то грандиозное, а потому, что ты был полностью самим собой.
Но все в этом мире конечно: и время и булочки. Колокол ударил пять раз, и Риг, смяв пустой пакет, выбросил его в мусорную кадку.
— Ну что, в академию?
Я кивнула. Куда же еще?
Успели мы как раз к побудке, шустро побежали каждый к своей группе на построение. И если до того, как расстаться со светлым, сна у меня не было ни в одном глазу, то едва я оказалась в шеренге первокурсников, как безбожно захотелось зевать.
В столовой я и вовсе клевала носом, не отвечая на подначки Эла.
— Ты смотри, не усни на практикуме, а то магистр Вонс этого не перенесет. На том занятии ты его любимого гребневика по стенке размазала, сейчас и вовсе всхрапнешь, выказав тем самым неуважение к преподавателю, — беззастенчиво глумился ушастый.
Ну погоди, эльф, мысленно позлорадствовала я, доберутся до тебя Эйта с Карой… Тогда я над тобой поехидничаю. Впрочем, подколки Эла оказались куда эффективнее, чем бодрящий взвар, от которого зевки стали хоть реже, зато шире.
В подземном зале мы опять увиделись с Ригом. И мне стало до жути обидно и завидно: ночь мы провели вместе и не спали одинаково, но светлый выглядел как огурчик. Причем даже не в смысле зеленый, пупырчатый и сморщенный, нет, наоборот, — свежий. В общем, я жутко завидовала. А еще у меня чесалась шея в том месте, куда меня «ужалило» проклятие.
— Смотрю, ты сегодня хмурая. Что-то случилось? — напоказ спросил этот паразит, будто и не ко мне обращался, а к соседям, что стояли неподалеку.
— У меня были небольшие проблемы с глазами, но сейчас все нормально. Я их недавно открыла, — буркнула я, подтверждая лекарскую истину: при раздражении от чужой глупости у пациента появляются высыпания в виде сарказма.
— Язвишь — значит, с тобой все в порядке. А я уже было забеспокоился… — Риг крутанул в руке крюк, проверяя его на баланс.
Показавшийся в тоннеле гигантский червь избавил от необходимости что-то отвечать. Я разбежалась и вслед за светлым всадила крюк в дубовую шкуру нереиды. Она ничего не почувствовала, продолжая перебирать своими щетинками, что стремительно несли ее змееобразное тело вперед. Одинаковые сегменты, напоминавшие кольца гигантского панциря, ходили ходуном.
Но в этот раз я уже была не столь поражена нашим транспортом, чтобы не заметить, когда нужно будет спрыгнуть.
А едва кадеты приземлились, магистр Вонс махнул рукой — «за мной». На одну поджигательницу преподаватель демонстративно не смотрел, чему я, к слову, была рада. Сегодня занятия проходили в другом зале. Он был больше, с высоким потолком, с которого тоже свисали острые глыбы.