— Именно, принц, — Джек перехватил из его рук пачку и также закурил, — сам знаешь уговор: куришь ты — курю я, — проворчал он. — Дар, Сомире найдется, а ты должен думать о будущем Монархии, должен закончить обучение, — продолжил его лучший друг. — Сандра всё сделает, чтобы извести тебя, когда ты уязвим. Сделает всё, чтобы поставить на престол Бонне и уничтожить Советника и Рыцаря. Ты же понимаешь, Сандра не просто так дала знать о себе именно сейчас.
Джек всегда был слишком умен. Дарион кивнул.
— И скажи мне, — сев рядом, Джек положил руку на его плечо, — неужели наследный принц настолько не уверен в своем влиянии, что готов оттолкнуть любимую девушку из-за того, что ее может не принять какая-то знать?
— Знать меня не волнует. Но Джек, — как будто ком застрял в горле, — наследник.
Джек опустил взгляд.
«Может ли девушка из древнейшей расы, кошачья жрица, подарить Бангину следующего Монарха?»
— Я не хочу даже предлагать ей обследование, — Дар глубоко затянулся и чуть закашлялся, уже отвык, бросил, как только начал встречаться со Стеллой, той очень не нравился запах. — Если это правда, если это окажется правдой, Джек? А я ведь еще обещал жениться до двадцати пяти лет. Помнишь? Перед всем народом тогда пообещал.
— До этого еще лет пять, — друг слегка встряхнул его. — Не горячись, Дар! Не поддавайся на провокации Сандры. Дождись их возвращения. Вместе найдете выход. Всегда находили.
***
Разбитый и уставший Дарион вернулся в комнату.
— Где ты был? — сонно пробормотала его жрица.
— Государственные дела.
«И что делать?», — с тоской подумал он.
Девушка села на кровати и обеспокоенно посмотрела на него:
— Что-то не так.
— Да нет, все нормально, спи.
— Я не спрашиваю. Я говорю, — в кошачьем облике она подскочила к окну и начала судорожно всматриваться, нервно махая хвостом из стороны в сторону. — Я чувствую тревогу, чувствую другие запахи!
— Где именно? — Дар обеспокоенно коснулся ее плеча, чувствуя как миллионы мелких ножей, словно режут прямо по самой его сути.
Не ответив, она проскользнула на балкон.
— Плохо, плохо, плохо, — вертела головой, одновременно отсутствующий и слишком сосредоточенный взгляд пугал.
Посмотрев на парня и кивком пригласив проследовать за ней, антропоморфная кошка спрыгнула с балкона.
***
Стелла вела его куда-то вглубь парка. И с неудовольствием Дарион отмечал, что еле поспевает за быстрой Кошкой. Доля секунды, и он уже потерял ее из виду. Остановился, озираясь. Стелла была права, тревога в воздухе — почувствовал только сейчас. А ночные звуки прорезает тихий плач. Дар развернулся и пошел на него: под одним из деревьев, обхватив колени, сидела полупрозрачная девушка. Дерево это считалось одним из самых больших в парке, и за ним могли спокойно поместиться еще три-четыре такие девушки.
— Эй, привет, — осторожно окликнул ее Дар. — Что случилось?
Она не ответила.
— Ты не видела, тут не пробегала большая такая кошка, — попытался завязать он разговор с другого конца.
Девушка встала и протянула к нему руки. Ничего не понимая, Дарион сделал шаг вперед, и ничего, в буквальном смысле, лишь темнота, в которой не увидит даже харонец. Парень осторожно протянул руку — та уперлась в преграду. Поругав себя за оставленный в комнате телепортатор, юноша сильнее надавил руками вперед: с глухим ударом невидимая дверь упала, а перед ним появился узкий, но длинный проход с черными, образующими Х желтыми полосами на стенах. На пальцах Дариона заиграл огонек, однако помогал он не очень.
Дар попытался телепатически связаться со Стеллой или с кем-нибудь из старших, но тщетно. Только чей-то незнакомый слабый и тихий голос звал, определенно, его. Парень не мог сказать, сколько точно шел вперед. Темнота исчезла столь же внезапно, как и появилась, сменившись ранним утром на Рине. Позади все то же дерево, только чуть меньше, а вокруг густой лес и где-то вдалеке слышится заунывная песня.
«Читал ли ты рианские сказания, юноша? Нет? Не все? А древние менестрели сложили песнь о том, что не подвластно даже Силе.
Случилось это много столетий назад. Когда на плодородных полях Рины от восхода Сунги до восхода Альфы-Мицар трудились, спин не жалея, простые работяги. А дети их от домов до полей бегали, отцам и матерям плоды наливные приносили.
И жил в ту пору мужчина, добрый, хоть и не знатный. Две извилистые линии лицо его украшали, а не одна, волосы длинные были, темные и глаза умные. Где бы, в каком поселении он не появлялся, везде работа ему находилась: то кров бедняку починить, ничего взамен не попросив, то вдове слова теплые, успокаивающие сказать, да в сад увядающий, что за ее домом, выйти и плодов спелых принести, да столько, что на год хватит. И все распускалось после его появления, деревья плодоносили, в озерах рыбы больше становилось, а пастбища еще гуще становились. И носил он имя планеты своей.
Как-то шел он по дороге. Шел куда придется, без цели, без мыслей. Пока не добрел до развилки. Выбор он делать никогда не любил, все на абы как да судьбу полагался, но призадумался. Но тут видит по левому пути девица идет, молодая еще совсем, приглядеться, годков шестнадцать от силы. Высокая рианочка. Спросил он у той, кто она будет, да откуда. Так и разговорились. Она про деревню все рассказала: и как весело у них, хоть местные богачи и притеснять пытаются. Плодами спелыми из корзины угостила, хоть и на продажу несла. И выбрал Рина путь и поселился недалеко от деревни той.
Несколько лет минуло. Деревенька расширялась, все лучше там жизнь становилась, и даже знать с работягами общий язык, наконец, нашли.
С девицей той Рина сдружился, почти каждый день они виделись да говорили про все. Он — о странствиях, она — о мечтах. Вскоре совсем близки стали, а затем он и женой ей стать предложил.
Но сказки не бывают вечны. В деревню из соседнего града молодой сын знатного рода приехал. Увидел красавицу Рины, ничего спрашивать не стал, велел страже своей схватить и к нему в дом доставить. А кто возразит. Ведь род знатный даже богача может казнить при желании. И один только из купцов зажиточных побежал сразу к возлюбленному мужу ее. Только успел уже знатный сын из виду скрыться, да до города своего добраться.
Сколько боли, злости в крике любящего было.
Быстрее урса в граде том он оказался. Все на своем пути сметал буквально. Не могла его и стража остановить: те, кто уцелел, долго потом говорить не могли, лишь в одну точку смотрели. И бежал он по городу, и страдало все: даже растения и те загнивали в мгновение.
И нашел Рина дом знатный.
Юноша, что возлюбленную похитил, шум услышал и крики, и глас, что до сути самой пробирал, что вернуть милую требовал. Жена рианская в покоях его была в это время, соблазнял он ее, как мог, она лишь плакала тихо. Встрепенулась жена, голос любимого услышав. И схватил ее похититель нож обсидиановый к шее приставил и вывел вниз к возлюбленному разъяренному.
Ужасная картина перед их глазами предстала, никого тот в живых не оставил, с глазами горящими да мечом окровавленным стоял. И понял все сын знатный. Понял, что даже отпусти он несчастную, не уйти живым от гнева этого. И вонзил нож в ее шею.
Убил Рина сына знатного. И склонился над любимой, только спасти не мог уже и сердце свое разбитое мечом пронзил. И плакала планета, поля да озера и даже жители лесные — все плакали. И страдала с тех пор Сила Рианская. Проходили года, проходили десятилетия и столетия миновали, и появлялись еще те, кто имя планеты носил. Но только и их судьба была незавидна. Один Силы лишился, возжелав демоницу, другой — когда власти захотел. Но только тот Рина единственный пострадал, любовь оберегая.
А останки несчастной возлюбленной похоронили под небольшим древом в округе. И гласит старая легенда: коль почувствует дух терзающийся да сердце и душу сильные, но разбитые, то придет она».
Дарион вздрогнул — всё, что рассказывала девушка — он увидел как наяву — от и до — чувствуя счастье и боль, словно сам был Первым Падшим Рины. Рядом же стояла полупрозрачная рианка в нежно-бежевом платье, один в один как та из видения. Шею ее украшал глубокий шрам. Возлюбленная жена Хранителя.
— Мы так любили любоваться на Альфу-Мицар, — грустно проговорила она.
При упоминании родной планеты его жрицы сердце Дариона невольно сжалось.
— Видимо, это я вызвал тебя, — виновато обратился он к призраку. — И я что-нибудь придумаю, чтобы помочь тебе. Но вначале должен найти свою девушку.
Глава 2
Стелла выбежала к границе университетской территории — ряду кустарников с острыми ветками и листьями, неосторожное движение и можно обрезаться.
Она знала, что поверни направо и пройди всего ничего, появятся Главные ворота — от них дорога к космопорту. Затем пустая территория — желтые поля и вдалеке Велир — обособившийся когда-то город Рины.
Кошка перевела дух, ничего странного, но она ведь точно что-то чувствовала, что-то звало ее сюда.
— Здравствуй, милая, — раздался приятный голос, — прости, пришлось попросить старого друга выманить тебя. Никто не должен нас слышать, даже твой возлюбленный принц. Я знаю, где Сомире. Ей грозит большая беда. И никому нельзя верить.
***
Дарион и призрак дошли до границы Университета. Стелла была там. На сей раз в облике девушки она стояла, смотря в никуда. Легкая ночная туника колыхалась под дуновением ветерка, а слабый свет Альфы-Мицар вычерчивал ее соблазнительный силуэт.
Юноша радостно подбежал к ней и покружил.
— Не убегай больше, — он ласково прижал ее и тут же укутал в сколдованную накидку.
— Мне показалось, — грустно констатировала Стелла. — Я лучше вернусь к себе. До завтра, мой принц.
Она резво убежала в сторону женского корпуса.
— Моя кошка, — с нежностью прошептал Дарион и повернулся к подплывшей призраку. — Пойдем со мной, буду теперь думать, что делать с тобой. Как тебя зовут, кстати? — запоздало и потому чуть виновато поинтересовался он.
— Айлин, — грустно представилась та.
***
Дарион ходил из стороны в сторону по комнате, то и дело мрачно посматривая в сторону сидящей на его кровати Айлин. Как отправить страдающего призрака в небытие или уговорить ее душу на перерождение, он знал. В обычном случае для этого было достаточно вызвать Верховного Лорда*. Но немногим ранее возлюбленная первого Падшего Рины оповестила, что теперь привязана к Дару и его чувствам, обязана помочь и успокоить «тоску в его сердце», и только тогда сможет уйти в небытие, а потом переродиться.
А тоску в сердце Дара могла излечить только Стелла, но для этого с ней нужно было поговорить и желательно без присутствия призрака. И меньше всего хотелось говорить с последней о своих проблемах и чувствах.
— Почему ты страдаешь? Ты любишь ту девушку, что мы видели? Это не взаимно? — упрямо интересовалась Айлин.
— Взаимно, — вздохнув Дарион, очень вкратце описал ей ситуацию.
— Это глупая причина не быть с любимой, — покачала головой Айлин. — Я не понимаю, зачем вообще кого-то стороннего слушать в этих вопросах?
— Если бы все было так просто.
— Тебя волнует будущий наследник?
Дарион кивнул.
— Мой муж, — призрак на секунду замолчала, сдерживая свою боль и слезы, — рассказывал, что на звездах есть жизнь, похожая на нашу. И пробудившись через века, я вижу, это правда. И ты, и твоя девушка совсем не похожи на рианцев.
— Прости, я пробудил тебя и так мало рассказал о том, что творилось в мире, — Дарион виновато опустил взгляд, перебив ее.
— Это не так важно для меня, — улыбнулась Айлин, — мне важнее твои чувства к той девушке. Вы разные, но вместе, — продолжила Айлин, — разве это не чудо? И разве не сможете вы сотворить еще одно чудо? — улыбнулась призрак.
Дарион присел на край кровати и некоторое время смотрел в никуда.
— А может быть, все это не так важно, — отстранено произнес он. Но их разговор прервал вернувшийся сосед Дариона по комнате — Мирон Бонк.
Призрак напряженно замерла, однако тот совершенно не обратил на нее внимания.
— Надеюсь, что хотя бы сегодня я смогу провести ночь в комнате, — жалобно проговорил Мирон. — Эй, Дар, все в порядке? — заметил он обеспокоенность юноши.
— Не обращай внимания.
— Ты нашему курсу сегодня должен рассказать о традициях Монархии, не забыл? — участливо напомнил Мирон. — Пойдем? Начало уже скоро.
— Еще это! — застонал принц. — И Стелла будет там, — с отчаянием повернулся к Айлин, — моя девушка будет слушать про то, как важно престолонаследие в моей стране, — обхватил он голову.
— Дарион, ты со мной говоришь? — Мирон помахал рукой, весьма удивляясь, что принц вдруг решил заговорить с ним о своих отношениях. — А у вас со Стеллой, что, какие-то проблемы из-за знатных родов?
Дар мрачно вздохнул: теперь в курсе его проблем и друг, и призрак, и сосед — все, кроме собственной девушки.
— Но ведь главная власть у Монарха, — заинтересовавшись, рассуждал Мирон, — скажет, что ты женишься на жрице с Альфа-Мицар, никто не возразит.
— Пойдем уже, — проворчал Дар, обращаясь и к приятелю, и к призраку.
«Сразу после этой лекции поговорю со Стеллой, надеюсь, и Айлин освободится», — решил он.
***
Десятки пар глаз с интересом взирали на него, однако Дариону казалось, что большинство девушек в аудитории больше рассматривают его, чем слушают.
«А еще второкурсницы, нет бы об учебе заботиться», — с легким укором подумал он. А Стелла слушала — в этом не сомневался: сидела на первом ряду, увлеченно делая пометки в «экране», даже почти не смотрела на него.
«Моя старательная Кошка», — с безграничной нежностью подумал.
— Монарх Бангина может огласить наследником любого из знатного рода, — вещал он перед другими студентами.
«Было бы только обоснование, — промелькнула раздражающая мысль, — но что мы обоснование не найдем?» — вновь посмотрел на Стеллу — после лекции подойдет и поцелует — и пусть весь мир будет против них.
Лекция закончилась.
Айлин молча и скромно стояла в углу помещения, и Дар радовался, что для всех других она оказалась невидима. Хотя Стелле, конечно, придется объяснять, что за призрак и почему она тут.
— Привет, — Дарион скорее подошел к своей девушке, облокотился на ее стол, ласково приподнял лицо, коснулся мягких губ, сегодня сладко-соленые.
«А почему соленые?», — плохое предчувствие вернулось.
— Прости, мой принц, — грустно произнесла Стелла, — вчера я узнала, что не смогу подарить тебе сына. Я не могу. Не веришь, спроси у главной жрицы на Альфа-Мицар, — Стелла резко поднялась и, не дав ему договорить, скорее покинула аудиторию.
…
— …я Сандра, — рвал и метал по своей комнате наследный принц, — если это она добралась до Стеллы!
— Я не могу молчать! — внезапно прервала его Айлин. — Я погибла ради любви. Любовь переполняла всю мою душу, и я могу чувствовать ее — я чувствовала, как ты страдал, как рвалось твое сердце, когда ты смотрел на эту девушку. Но она, прости, я должна сказать, у нее пустота в душе, и не просто пустота, а та, что отравляет, что рождает ненависть.
Дарион остановился и сжал кулаки.
— Не говори чушь, — зло прохрипел он, — моя Стелла не умеет ненавидеть! — сорвался он на крик, привычное самообладание и хладнокровие покинули, только гнев и раздражение. — Мне уже плевать и на знать, и на наследника, — злость застилала разум, — но раз Стелла так настаивала, схожу к этой главной жрице, послушаю, что та скажет.
Резким движением Дарион вынул из ящика стола телепортатор и открыл проход.
***
Темнота. И она летит в ней, понимает, что недолго, но эти секунды кажутся вечностью. Ее парень, ее принц — там наверху, один в опасности. Оставила его, убежала, глупая Кошка. Ругает себя.
Последнее, что помнит, как кто-то уверяет: Сомире в опасности, лжет, а Стелла ведется на эту ложь, делает шаг и летит в темноту.
Наконец, приземляется на лапы. В ноздри бьет запах трав и специй, приставучий, въедливый. Она в мрачной комнате со слишком высокими стенами, вдоль одной из них стоит множество коробок, около другой лежит длинный, плотный матрас. Над головой темнота — ни неба, ни звезд, ничего не видно. Запах раздражает, одновременно затуманивает разум. Перед глазами все плывет.