— Пойдем! — Куда? — девушка испуганно отшатнулась. Повинуясь многолетней привычке. Степан инстинктивно отодвинул ящик стола, вынул оттуда свой ТТ и переложил его в плечевую кобуру.
— Надо срочно выпустить вашего чемпиона. Он ещё успеет отдохнуть перед завтрашним. Нет… — посмотрел на часы, — уже сегодняшним боем.
До этого почти все время молчавший Славка буркнул:
— Да, и не мешало бы извиниться…
* * *
Когда за Святом со страшным металлическим скрипом захлопнулась дверь камеры, он вдруг почувствовал себя ужасно одиноко. Неприятный комок застрял в горле и никак не хотел исчезать. Глаза с трудом привыкали к свету единственной, светящейся в полнакала, лампочке, которая к тому же, наверное, никогда не протиралась. Свят оглядел помещение. Плесень в углах, серые, колючие стены. Вдоль них длинные деревянные нары в два этажа. Не зря видимо эту камеру Љ2 называли «общак». В ней содержался весь сброд, который только попадался в руки фараонов. От бомжей до наперсточников. Даже подследственные, ожидавшие своей участи отравляли здесь воздух своим присутствием…
Не смотря на позднее время, в камере почти никто не спал. На самых дальних нарах кипели страсти. Играли в «очко».
Игра лишь на секунду стихла, когда открылась дверь и охранник втолкнул в неё Свята, и возобновилась с новой силой, когда заскрежетали закрывающиеся замки. На вновь прибывшего, казалось, никто не обратил внимания. Он стоял у дверей и свет от лампочки отбрасывал на неё тень от его внушительной фигуры.
Свят оглянулся на закрытую дверь, сжал кулаки и решил принимать все как есть. Направился к ближайшей койке. Сел на неё и, облокотившись на колени, вновь уставился на дверь.
Свят почему-то был уверен, что долго здесь не останется. До играющих ему не было никакого дела.
Напротив, один из играющих им заинтересовался как только он вошел в камеру. Вот уже добрых три минуты из самого темного угла за ним наблюдала пара цепких, жестоких глаз.
— Ба, вот это встреча! — несколько тянуче, выговорил их обладатель. Как по команде вся кодла, обернулась на Свяга.
— Кто это? Кто? — шепоток пробежался по головам. Урки буквально разобрали Свята на части. И один из них, видимо особенно приближенный, обратился к тому, кто первый бросил короткую фразу:
— А кто это. Боб?
— Боб!
При этом имени Свят напряг мышцы спины и повернулся. Медленно-медленно. Пока наконец, не смог видеть всю компанию. Их было человек пять-шесть, стриженных под нуль, и патлатых, в наколках и без, с помутневшими взглядами и желтыми пальцами от постоянного курения папирос до конца, пока пальцы не задымятся. Во главе их и восседал Боб, по-турецки, голый по пояс. Рядом с ним лежала куча, только что выигранного шмотья, в руках он держал засаленную колоду карт. Их взгляда встретились, Свят приподнялся. Он не чувствовал ничего, кроме дурманящего чувства удовлетворения. Вопреки всему, он сможет расквитаться с последним своим врагом.
Боб щелкнул пальцами. Кудрявый парнишка, «шестерка» склонил к нему ухо. Тот, что-то шепнул ему и Свят увидел как, «шестерка» засеменил к нему. Он был небольшого роста. Этот «шестерка». Где-то по плечо Святу, поэтому следя за его приближением, ему пришлось наклонять голову до тех пор, пока подбородок не уперся в грудь. «Шестерка» дернул Свята за рукав.
— Подойди к пахану.
Свят сделал неуловимое движение рукой. Ноги паренька оторвались от земли и он, прочертив задницей метра полтора по бетонному полу, растянулся под нарами, раскинув руки. Из носа у него потекла красная юшка.
— Ах ты су…ка! — прошипел Боб. Его глазах блеснули злая усмешка.
— Отпетушить красавчика!
— Ха-ха! — заржало его окружение, — хорошая будет «невеста».
Три здоровенных битюга поднялись со своих мест, больше просто не могло разместиться в узком коридоре. Свят прижался спиной к холодной двери. Он не собирался звать на помощь. Нет! Он просто стоял и ждал, глядя на ухмыляющиеся рожи. За первой тройкой выстроилась живая очередь. Ублюдки остановились в метре от своей жертвы.
— Иди к нам сам, — зубоскалил тот, кто в центре, — тебе понравиться. Мы тебя не больно трахнем.
Эта фраза всех рассмешила. А говоривший даже обернулся назад, чтобы проверить реакцию босса. В этот момент Свят оторвался от стены. Отвернувшийся почувствовал движение воздуха, что-то тяжелое обрушилось на его голову, и он погрузился в темноту…
Такое мог предпринять и самое главное осуществит только человек, которому нечего терять. Оставив за собой коридор из тел, корчившихся от боли. Свят как «торнадо» пронесся по камере, сокрушая всё и всех, кто оказывал ему сопротивление.
Один из камерников, отлетев от мощного толчка, наткнулся спиной на толстую деревянную стойку, поддерживающую второй ярус. Стойка, не выдержав со стоном хрустнула и вся деревянная конструкция обрушилась вниз, подминая под собой нападающих. Тяжелая доска, отскочив, сильно зацепила за бедро Свята, но он в горячке, не почувствовав боли, легко откинул её в сторону…
* * *
На пульте у дежурного по КПЗ бешено задергалась красная лампочка. Щёлкнув тумблером, он сообщил по громкой связи.
— «Драка в камере Љ2. Срочно пошлите группу для усмирения и выяснения причины.»
Кованые сапоги специально натасканных волкодавов загромыхали по железному полу, сотрясая в руках резиновые дубинки, очень точно окрещенные «усмирителями». Они достигли дверей камеры вместе с Грозным, Леной и Вячеславом. Грозный, увидев ребят из конвоя, сердито спросил:
— В чем дело? Почему такой шум?
— Драка во второй, Степан Андреевич!
Грузным голосом ответил здоровяк со старшинскими погонами.
— Вo второй! Так там же Стрельцов. Ну-ка быстро открывай!
Старшина зазвенел связкой ключей.
* * *
Свят остановился напротив всё также неподвижно сидящего Боба. Его, Свята, грудь ходила ходуном из ноздрей с шумом вырывался горячий воздух. Боб смотрел на разошедшегося Свята снизу вверх.
— Всё, хватит, порезвились и будя! Слышишь?
Он кивнул на дверь, за которой раздавался рокот голосов.
— Это за тобой пришли! С ними не сладишь.
Свят оглянулся на шум. Дверь еще не открылась.
— Ничего успею!
Его кулак, прочертив красивую дугу снизу вверх, точно чиркнул по кончику носа…
Первым в камеру ворвался старшина. То, что предстало его взору, не поддавалось никакому объяснению. Но особое внимание его привлек, воющий от боли, Боб. Стоя на коленях, он, задрав голову, пытался остановить текущую из носа кровь, но она не переставала и ручьями стекала сквозь пальцы. Зрелище не из приятных. Такого раньше здесь не бывало. Рядом с ним стоял Свят.
— Ах, ты! — выругался милиционер, поднимая над головой дубинку, но она не достигла цели.
— Стой!
Степан перехватил руку. Старшина недоуменно оглянулся, но увидев, начальника, расслабился. Следователь поманил его рукой…
Лена бросилась на шею ничего не понимающему Святу. Она обсыпала его поцелуями не переставая повторять:
— Милый! Дорогой! Ты свободен! Это ошибка! Ты свободен!
Свят поднял её на руки и, прихрамывая, вышел из камеры. Его никто не остановил.
А старшина, выслушав объяснения следователя, как ни в чем не бывало принялся деловито подгонять, стонущих от боли, заключенных. Не переставая, покрикивал:
— Ну быстро, встали. Наломали дров сами и ремонтируйте»…
ГЛАВА 12
Машина с раненым Святом только что укатила. Падение тяжёлой доски на ногу все же не прошло безобидно. Остыв, бедро стало сводить. Обнаружился сильный ушиб. Доска перебила мышцу.
Чувствуя вину перед ними, Степан, извинившись, сразу же отпустил его. Делать было больше нечего и Степан решил поехать домой. Машина, мягко шелестя шинами, отъехала от подъезда, и перед его глазами замелькали фонарики, убегающие вдаль.
Степан почти не следил за дорогой. Зачем! Если она абсолютно пуста. Кому надо разъезжать по ней в три часа ночи. Иго мысли были заняты другим. Он никакие мог понять, где он всё же допустил ошибку. Вспоминая слова всех опрошу иных за сегодняшний день у него не проходило чувство, того, что кто-то ему солгал. Но кто? Он старательно просеивал всю информацию, пропуская её через мозговой детектор лжи.
Справа за окном мелькнула светящаяся неоновыми огнями реклама профессионального клуба «Тигры». Он переключился на него.
В сквере, за кустами, прямо напротив входа в клуб припарковались две машины: серебристо-серая «девятка»' и белые «Жигули» шестой модели. Они явно оказались здесь не случайно в столь позднее время.
Мигнув поворотниками, Степан прижался к обочине. Направился к скверу, стараясь держаться в темноте, поближе к высокой решетчатой ограде.
«Девятка» стояла боком с вывернутыми колесами, создавалось такое впечатление, что её в спешке бросили. Степан обошел вокруг. Так и есть. Одна дверь не закрыта. Открыл капот. Потрогал мотор. Холодный. Значит стоит давно. У «Шестерки» тоже колеса вывернуты, но хозяин её видно не так спешил. Все двери на запоре. Степан заглянул в окно. Ничего примечательного. Зато внимание его привлекли номера. У «шестерки» — иногородний. Это показалось ему странным и он списал его в записную книжку. Немного подумал и чиркнул туда номер «девятки». На всякий случай!
Что бы это могло значить? У машин ему больше нечего было делать. Вернув всё на место; он подошел к двери клуба. Подергал. Закрыта изнутри. Значит там кто-то есть! И это уже меняло дело. Степан расстегнул пиджак, чтобы легче было выхватить «пушку». Он решил во что бы то ни стало проникнуть внутрь, но стоять на месте и ждать не хотел. Смахнув пот со лба, следователь решил обойти здание вокруг и поискать другой ход. Дорогой он попытался всё разложить по полочкам.
— «Убийство Крока так или иначе связано с «Тиграми», но раз обвинение окончательно и бесповоротно снято со Стрельцова, значит соврал тренер. Как его? — Сергей Михайлович. Зачем ему понадобилось говорить, что никому не выдавал куртки.» А откуда тогда лоскуток? А если у всех нигде не порвано. Нет, здесь что-то не так. Сам того не подозревая, я дал фору преступникам и возможность окончательно занести следы, но может мне на этот раз повезет.
Сделав круг, Степан обошел здание и ничего не обнаружил. Все было прочно закрыто. На окнах висели решётки. Подойдя к углу, он вдруг услышал как зашуршал открывающийся замок Степан отпрыгнул в темноту. Его не было видно, зато он очень четко видел, как какой-то полный мужчина, вытирая со лба платком пот жал кому-то руку. Свет из двери отлично освещал его лицо, но того, кто был внутри, Степан не мог разглядеть, хотя высунулся из-за угла так, что рисковал быть замеченным.
Потный мужчина вперевалку направился к своей машине, белой «шестерке», неся в руках небольшой дипломат. Темная тень скользнула за его спиной и он почувствовал у себя на шее сильные руки. Выпучив от испуга глаза, он услышал шепот не требующий возражений:
— Не двигайся! Руки на крышу!
* * *
Михалыч был взбешен. Причем взбешен дважды. Мало того, чго Марат так позорно проиграл во втором раунде. Он к тому же, как Михалыч понял, со слов следователя, был виноват в том, что менты напали на их след.
Правда, тут странным образом подвернулся Стрельцов и увел их в сторону, но все равно, надо было поберечься и приготовить себе и этому кретину надежное алиби. Хотя нет. В первую очередь лучше перепрятать икону в другое место. Сейф в его кабинете, почему то показался ему теперь не надёжным местом.
Увидев как оперативники уводят Стрельцова, он, схватив в охапку ещё не совсем очухавшегося от удара Марата и помчался в клуб. Каждая минута была дорога.
Приехав в клуб, они бросились в кабинет. Михалыч проскочил мимо охранника, сидящего за столом перед входной дверью. Когда тот ничего не понимая оторвал глаза от книги, мимо пролетел Марат. Он уже всё знал. Дорогой Михалыч успел рассказать. И теперь его лицо белое после нокаута стало серым. Ещё бы здесь проблема была поважнее. Он с трудом удерживал себя, чтобы не выругатся. Нервы были на пределе.
Вытащив из-под стола кожаный дипломат, Михалыч грохнул его на стол.
— Встань у двери! — приказал он Марату. Тот послушно замер, загородив собой проход.
Несколько раз глубоко вздохнув, Михалыч попытался взять себя в руки. Чего в конце концов он суетиться? В убийстве обвиняют Стрельцова, и до истины докопаются не скоро. А когда разберутся, то естественно пойдут ко мне, но будет уже поздно. Все улики я успею уничтожить. Нет, икону, конечно, надо перевезти сейчас.
Он открыл сейф, взглянул на серое лицо Марата, хотел подбодрить его, но вспомнил поражение нахмурил брови.
— Тряпка ты. — я же предупреждал. Будь осторожнее. Нет, полез как бык!
Марат в бешенстве сжал кулака, стиснул зубы. Ему это то же не доставляло радости, но как то оправдаться он не мог. Лишь зло вращал глазами и сверкал глянцевой лысиной.
— Ладно! Не дрейфь! Нет худа без добра. Я кое-что придумаю. Всё будет о, кей!
Марат расслабился, с интересом посмотрев на шефа. Чего эго он мог придумать.
На лестнице послышался шум. Михалыч вздрогнул. Рывком достал из сейфа икону и тяжёлый ТТ, лежащий под ней. Бросил икону в дипломат, а пистолет — Марату.
— Быстро приготовься! Кто-то идет!
Михалыч захлопнул дипломат, а Марат засунул «ствол» за пояс. В этот момент в дверь бешено забарабанили. Михалыч опустился в кресло и указал Марату на стул в углу.
— Войдите!
Дверь распахнулась. Толстый импресарио рванулся вперед.
— В чем дело! — начал он с порога, — в чем дело, я вас спрашиваю.
Михалыч принял свое обычное непробиваемое выражения лица.
— А что собственно произошло? Почему вы так взволнованы? А, Николай Борисович?
Николай Борисович бросил испуганный взгляд на Марата.
— Говорите, это свой!
— Как так! Я узнаю, что выиграл Стрельцов и значит, что он будет драться с «Динамитом». А как же наш уговор?
— Уговор остаётся в силе. — ровным голосом ответил Михалыч.
Импресарио непонимающе уставился на него. На его розовом лбу выступили капельки пота ион полез за платком.
— Стрельцов не будет драться с «Динамитом». Завтра на ринг выйдет Биг Булл и всё пройдет как запланировано.
— Как так? — обмахивая платком лицо, переспросил Николай Борисович.
— Стрельцов недавно был арестован. И я думаю, он не скоро выйдет оттуда.
Импресарио открыл рот, но Михалыч перехватил его вопрос:
— Не спрашивайте, не знаю. Да я думаю это не имеет значение.
— Ну в общем-то да! — платок исчез в кармане.
— Да, кстати, можете — познакомиться. Биг Булл.
Всё внимание переключилось на сидящего в углу здоровяка.
Услышав что разговор вращается вокруг него, он попытался понять о чем речь. Михалыч, будто угадав его мысли, сказал:
— Я объясню позже. А сейчас, — он нажал небольшую кнопку на столе. С мелодичным звоном открылась дверца мини-бара вмонтированного в стену. — Давайте отметим нашу встречу. Он достал бутылку «Смирнофф» и три рюмки. Кивнул Марату.
— Сходи, передай тому олуху на верху у входа, пусть закроет дверь на замок и никого не впускает.
Потом немного помолчав, добавил:
— Мы, наверное, задержимся.
И взглянул на Николая Борисовича. Он снова полез за платком:
— Я вообще-то не пью, но за встречу можно.
Его рука потянулась за рюмкой. Михалыч улыбнулся краешком губ. Он всё же верно угадал его слабость.
* * *
Степан почувствовал резкий запах спирта. Не нужно было обладать особой проницательностью чтобы понять, что задержанный им человек пьян. Он едва ворочал языком.
— Что, ч-т-о-о Вы делаете? Чего вам от меня надо? — заикаясь от страха, с трудом выговорил он.
— Молчи, я из милиции! — ответил Степан, продолжая деловито рассматривать содержимое дипломата. Там было совсем не то, что он думал. Какие-то бумаги, чистая рубашка, бритва, письменные принадлежности. В небольшом кармашке лежала визитная карточка.
«Импресарио чемпиона профессиональной лиги «Динамита».
Степан с интересом взглянул на толстяка.
— Что вы делали в клубе в это время? — Как можно строже спросил он у него. Импресарио молчал.
— Кто таи остался?