В дождь прицельность выстрелов была достаточно плохой, к тому же ветер мешал ровному ходу стрел. Лучники не видели и не считали убитых. Те, кто находился на лестницах и внизу, отчаянно сражались за каждый шаг, за каждую сажень земли. Несколько отрядов по распоряжению Йалы было переведено к воротам, чтобы дартшильдцы не вошли в город. А конница тем временем схлестнулась в долине у подножия холмов: сквозь шум и грохот ливня пробивался лязг и звон железа. Ближе к лесу местность была заболочена, лошади вязли в грязи, что существенно мешало двигаться всадникам. Многие спрыгивали на землю, присоединялись к пешим отрядам, подрубали ноги коням и подпруги на сёдлах всадников. Перед самой мордой лошади мелькнула чья-то тёмная фигура, воин нырнул под копыта, рискуя разбить себе голову, и исчез, а Кит почувствовал, что начинает соскальзывать с седла.
— Прикрой!
Просьба не относилась ни к кому конкретно; ближе всех к Отцу Совета оказался Эгилл. Он развернул своего коня так, чтобы Кит был неуязвим — спереди и сзади выручали мощные лошадиные копыта, справа встал конь товарища, слева начинался лес. На смену подпруги и ремня ушло немало времени, но Эгилл успел подарить товарищу несколько драгоценных минут, и тот успел перетянуть ремень, поддерживающий седло, вскарабкаться обратно, бросить короткое «спасибо!» и скрыться в общей толпе. Эгилл чуть приподнялся в седле, отыскал глазами Хольда, свистнул — тот услыхал сигнал каким-то чудом, — и оба направили коней вслед за Китом.
Всадники из Ренхольда вскоре осознали, что удача на их стороне: спустя некоторое время они смогли потеснить людей Империи к лесу, а там, в чаще и зарослях, конный — не воин. Гонец тайными тропами добрался до места, куда выводил один из подземных ходов, вкратце передал обстановку, и четыре засадных отряда, в каждом из которых было по двадцать легко вооружённых воинов, оцепили лагерь Дартшильда с противоположной стороны. Когда гонец вернулся, Кит велел ему отправляться обратно за стены и передать кому-либо из сотников, кто остался, о том, что задача защитников стен — не пропускать чужаков в пределы города и только расправиться с оставшимися отрядами пеших, брошенных на штурм, а конница сумеет задержать остальных.
Едва он успел отпустить парня с поручением, откуда-то из-за стены густых зарослей вылетело четверо конных. Они были почти совсем безоружны, только их предводитель, высокий, плечистый мужчина в бордовой накидке и в шлеме с алым пером, крепко сжимал в руке короткий меч, привычное оружие в имперском войске. Предводитель отдал несколько приказов на чужом языке, Кит понял всего два слова — «лагерь» и «доложить».
Двое конных воинов остановились друг напротив друга, перехватывая мечи поудобнее и примериваясь, с какой стороны сподручнее заходить. Кит чувствовал, что перебитая подпруга плохо закреплена и может в любой момент съехать набок; предводитель отряда дартшильдцев был ранен в плечо, и ему приходилось держать меч левой рукой. Для честного поединка оба должны были спешиться: мечи были разной длины, но думать об этом не оставалось времени. Воин из Империи пустил коня вперёд. Короткий удар мечом, и подпруга оказалась перебита с другой стороны. Кит успел вытащить ноги из стремян и убедиться, что твёрдо стоит на земле. Пеший конному, известно, не соперник, но в последний момент, когда короткий меч врага свистнул где-то над ухом, Кит вспомнил, о каком приёме когда-то рассказывал Леннарт, начальник конницы. Штука была непростая, но при правильном исполнении гарантированно сбрасывала противника на землю и обездвиживала.
Выждав момент, когда лошадь снова будет направлена на него, Кит позволил всаднику подойти так близко, как только можно, а потом, не целясь, махнул мечом перед самой лошадиной мордой. Конь испуганно взвился на дыбы, Кит нырнул вбок, нагнув голову, перерубил подседельные ремни и бросился в сторону. Всадник кубарем скатился на траву, хотел подняться, но Кит опередил его: остриё длинного меча упёрлось в грудь сопернику.
— Онхён понимаешь?
Дартшильдец чуть приподнялся, чтобы кивнуть, попытался вырваться, но меч прижался крепче и продавил плотный кожаный щиток на его груди. Неожиданно где-то за спиной послышалось чавканье грязи под лошадиными копытами, чьи-то голоса, и на поляну вылетело несколько всадников. Впереди всех остановились Эгилл и Хольд. Они быстро оценили обстановку и жестом подали команду другим стоять на местах.
— Назовись, — приказал Отец Совета побеждённому.
— Дамир, — глухо ответил тот. — Командир лагеря я.
— Отпущу, если бросишь оружие, — Кит нахмурился и слегка приподнял меч, давая поверженному противнику возможность дышать. Дамир отбросил свой меч в сторону, вытащил из-за пояса нож и тоже отложил его. Кит позволил ему подняться, однако свой меч не убрал. Товарищи Кита следили за обоими с любопытством и тревогой, оружия не убирали — на случай, если противник не один.
— Считай, что мы на равных, — продолжал Отец Совета. — Я главный в городе. Сейчас мы идём в ваш лагерь, и ты приказываешь своим людям отступать от стен.
— С какой стати? — выходец из Империи зло сощурился и метнулся в сторону, но чужой меч слегка ударил между лопаток, давая понять, что просто так ему не уйти.
— Ты проиграл схватку, — спокойно произнёс Кит. — Скажи спасибо, что я сохраняю тебе жизнь, хотя бы и на своих условиях. Нас ждёт долгий разговор. А сейчас идём в лагерь.
Дамиру позволили ехать самостоятельно, но коня его завели в центр отряда, чтобы не свернул ненароком в сторону. Кит стащил со своей лошади испорченное седло и велел указывать дорогу.
17. За всё нужно платить
В лагере Дартшильда заложник привёл их к наблюдательному пункту на возвышенности. Несколько трубачей и горнистов стояли на взгорье с поднятыми инструментами, готовые в любую минуту исполнить приказ предводителя. При виде чужаков они смешались, начали переглядываться, но Дамир угрюмо поднял руку, приказывая им стоять на месте.
— Вели им играть отбой и общий сбор, — сказал Кит. Дамир перевёл его приказ на имперский, трубы и горны вскинулись вверх, сверкнули начищенной медью, и раздались два долгих сигнала. Подобные отголоски отдались вдалеке ещё несколько раз: по договорённости, наблюдательных пунктов было несколько, да и в гвалте сражения навряд ли можно было бы услышать единственный сигнал. Едва звуки труб и горнов стихли, к лагерю со всех сторон потянулись пешие и конные. Отобрав инструмент у одного из горнистов, Кит сыграл простую, незамысловатую мелодию — сигнал для своих, понятный лишь членам старшего Совета.
Подсчитывать убытки и потери времени не было: это Кит оставил простым жителям Ренхольда, тем, кто не имел отношения к вражде Кейне и Дартшильда. Парнишка-гонец передал Сверре, Йале и Лодину просьбу Отца Совета: прийти к северному входу в лес с небольшим вооружённым отрядом на переговоры с имперцами. Условия были обговорены сразу: командир стал заложником на собственной территории, Кит не убирал меч в ножны и всё время неотступно следил за каждым шагом противника.
Сверре был ранен, и вместо него в лагерь Дартшильда пришёл Ольгерд. Рана советника была неопасна, но требовала внимания, и он остался в городе. Кроме Ольгерда и остальных советников, в лагере очутился Ярико: после первого в своей жизни убийства он казался потерянным и совершенно обескураженным, и Йала не оставил его одного: быть может, подле отца парень придёт в себя, Кит сможет поговорить с ним, да и на допросе ему не помешало бы присутствовать: заодно бы разобрался, что к чему, кто да против кого.
Лагерь имперского войска представлял собой стройную организацию. Шатёр предводителя стоял в самом его центре и был окружён шатрами поменьше — там расположились его ближайшие помощники. Дальше, в глубь леса, тянулась вереница палаток, навесов, кое-где виднелись даже загородки для лошадей. Места для костров были припорошены мокрым серым пеплом и присыпаны пожухлой травой: в дождь костры было бы невозможно развести. Пустым лагерь не казался: отряды постепенно возвращались, остатки конницы и пеших, брошенных на штурм, тянулись с другой стороны. Зрелище было не из приятных, можно сказать, даже из печальных, однако до раненых и убитых никому не было дела: штурм Ренхольда, столицы, провалился, к тому же командир дартшильдцев оказался в весьма невыгодном положении — мысли всех занимало другое. Все ясно видели, что Дамир стоял в окружении чужаков и ни на кого не смотрел, чувствуя себя неловко: кажется, только утром он был волен в жизни и судьбе многих, а теперь — не волен даже в своей. Лагерь притих в ожидании дальнейших действий или приказов. Судя по тому, что командир не изъявлял свою волю ни в чём, никто не решался броситься ему на выручку и расправиться с чужаками. Наконец один из них, светловолосый мужчина солнцеворотов сорока пяти, негромко заговорил на онхёне. Воин в чёрных одеждах, стоявший по правую руку от него, перевёл его слова на имперский.
— Ваш магистр не устоял в поединке. Его жизнь и смерть в руках Отца Кита, — переводчик мельком взглянул на своего командира, однако тот не обернулся: сурово смотрел прямо перед собою. — Но люди Северного княжества — мирный народ, мы не убиваем без причин и дознания. Отец Кит предлагает переговоры.
Светловолосый кивнул ему и снова заговорил. Те, кто стоял к холму ближе всех, увидели, как магистр Дамир сжал кулаки, и его тёмные брови слетелись к переносице.
— Мы сохраним жизнь вашему командиру при одном условии, — продолжал Хольд, обводя тяжёлым взором всех имперцев, обступивших наблюдательный пункт, — никто из вас не поднимет руки ни на Отца Кита, ни на его поверенных. После разговора мы обещаем вам отпустить вашего командира и вас. Чтобы мы могли быть уверены в исполнении вашей части обещания, сдайте оружие. Все!
Имперцы зашумели. Снова тишину взорвал лязг оружия, чьи-то смелые выкрики. Вырвав из рук одного музыканта трубу, Хольд одним коротким и громким сигналом заставил всех замолчать. По примеру некоторых самых первых мечи, щиты, ножи с лязгом и звоном полетели в общую кучу.
— С рассветом вы должны покинуть пределы города, — твёрдо произнёс Хольд спустя некоторое время, когда всё понемногу стихло. — Наши отряды сопроводят вас до границы.
— А что с магистром? — послышался чей-то голос из толпы. Ряды разомкнулись, и к подножию наблюдательного пункта вышел воин в шлеме с такими же перьями, как у Дамира — значит, имевший подобное звание.
— Отпустим, когда будем уверены, что ни одного из вас не осталось здесь, Оружие вам не вернут, чтобы беды не наделали в дороге. А проводить — проводят.
— А коли обманете? — недоверчиво прищурился воин.
Светловолосый наклонился к своему помощнику, сказал несколько слов ему на ухо, тот кивнул.
— Отпустим, — ответил он. — Отец Кит дал слово. А ежели вам этого мало, то винить некого.
В сопровождении своих помощников и сына Кит вошёл в шатёр командира — на родном языке дартшильдцы называли его "магистром". Дамир не был уверен до конца, что ему ничто не угрожает: все пришедшие с победителем, кроме светловолосого юноши с широкой ссадиной на скуле, были вооружены. Однако Отец Совета отдал приказ сложить оружие: переговоры предполагали мирную беседу на равных, и беспокойство Дамира мало-помалу улеглось.
— Чей приказ исполняете? — Кит сел на плетёную циновку напротив своего бывшего противника. Дамир молчал, угрюмо рассматривая вышитый узор, и тогда он добавил: — Советую тебе отвечать добровольно. Если мои люди сложили оружие, это не значит, что я не отдам им распоряжение снова взять его.
— Я не близок к светлейшему императору Августу, но подчиняюсь кондотьеру Риоццо, — наконец произнёс Дамир после недолгого молчания. — Приказ атаковать границы Кейне поступил именно от него, хотя я уверен, что это действие было обговорено со светлейшим ранее.
— Почему именно сейчас? Ведь и раньше у вас было предостаточно шансов напасть. Погода, отсутствие наших дозоров… Всё это могло помочь вам и в начале осени, и летом.
— Император и асикрит Витторио Дени просчитывали всё до последнего, вплоть до того, когда к нашей империи будут благосклонны боги.
— Откуда же вы узнали об их благосклонности? — Кит нервно усмехнулся. — У вас, насколько я знаю, нет алтарей.
— У нас есть жрец главного бога, — будто бы нехотя бросил Дамир, снова немного помолчав.
— Жрец Сварога? — Отец Совета недоверчиво посмотрел сначала на него, потом на своих спутников, но те только плечами пожали. — Откуда? Они скрываются, да и никого из них не видели за пределами южных склонов перевала.
— Я не знаю, откуда он взялся, — с нескрываемыми нотками раздражения ответил Дамир, поморщившись. — Начальник имперской стражи лично говорил с ним, допрашивал. У нас ушла добрая седмица на то, чтобы он вообще заговорил.
— Как зовут жреца? — вдруг строго спросил Йала, скрестив руки на груди.
— Не знаю. Я не говорил с ним и не видел его, может быть, только раз…
— И как он выглядел? Молод, стар? Говори!
— Молод, — негромко отозвался Дамир. — Парень солнцеворотов двадцати. С виду такой… не то чтобы очень сильный. Признаться честно, мы сомневались в его способностях, да и магистр Руане не сразу решился…
— Что вы с ним сделали? — Йала вдруг бросился вперёд, схватил командира лагеря за воротник и рванул вверх. — Почему он рассказал вам? Почему согласился на ритуал?
— Не знаю! — хрипло крикнул Дамир в ответ, и Йала слегка ослабил хватку, видя, что противник задыхается. — Ничего не знаю! Под пытками на что угодно согласишься!
Не успел он договорить, Йала с силой швырнул его назад и отошёл, нахмурившись. Лицо его из бледного стало каким-то серым, светлые глаза горели нехорошим огнём.
— Спокойно, — тихо промолвил Кит, поглядев на обоих по очереди. — Сейчас уже не время хвататься за нож и чинить расправу над теми, чья вина лишь косвенна. Я очень надеюсь, что этот парень жив, иначе вам несдобровать, в первую очередь — тебе, магистр. Каковы были ваши планы после захвата Ренхольда?
Командир лагеря совсем стушевался, слова из него приходилось вытаскивать клещами, и всё-таки Кит со своим непоколебимым спокойствием и терпением добился, чего хотел. Дело оставалось за малым: восстановление Ренхольда, Реславля и пострадавших деревенек казалось не настолько тяжёлым, как сама оборона. Когда разговор был окончен, Кит, казалось, даже не вспомнил о своей угрозе взять магистра под стражу и направился к выходу. Остальные члены Совета пошли вслед за ним, и только Йала, ненадолго задержавшись, пристально посмотрел в сторону магистра.
— Если он погиб, я начальника вашей стражи хоть из самой Нави достану, — пообещал он вполне серьёзно. Дамир раздосадованно плюнул ему под ноги и хотел было идти, но Йала остановил его, вытянув вперёд руку с мечом.
— С нами пойдёшь, — коротко бросил он. — Или забыл?
Все, кто уходил, вернулись в город. По дороге Кит разъяснил дальнейшие цели войска Империи. Парнишка-гонец, окончательно измотанный бесконечными пересылками, догнал их уже у самого въезда.
— Мастер Леннарт вернулся из Земель Тумана с ответом лорда Эйнара, — выпалил он на одном дыхании, почти сползая на землю по гладкому, взмыленному боку лошади. — О великие боги, никогда больше в седло не сяду…
— Придётся, сынок, работа у тебя такая, — усмехнулся Кит. — Спасибо тебе. С меня причитается двойная плата, ты рисковал собой и не раз.
Парнишка улыбнулся, поклонился, взял свою верную лошадку под уздцы и, слегка пошатываясь от усталости, побрёл к воротам. Отец Совета с нескрываемой радостью обернулся к своим спутникам.
— Ну? Что я говорил? Ответил, да ещё как. Теперь всё встанет на свои места… разумеется, если лорд Эйнар дал своё согласие.
— Отец, погоди, — вдруг подал голос Ярико, впервые с тех пор, как спустился со стены. — Это ещё не всё. Славка и Иттрик должны были встретиться. Я не верю, что он её так и не нашёл. И ежели он сейчас… в Империи, то где она?
Кит задумчиво потёр переносицу. Между седеющими бровями легли две глубокие складки.
— Надо ждать, — коротко сказал он и спустя некоторое время молчания добавил: — Она вернётся… они вернутся. Идёмте, рано праздновать победу.
Битва продолжалась почти весь день. Осенью темнело рано, и, когда ночь опустилась с перевала на Северные земли, гроза уже отступила. Грохот и лязг оружия стихли, стяги свернулись и опустились, подземные ходы снова закрылись. Нужно было позаботиться о раненых, предать земле погибших, очистить въезд от изломанных мечей и копий, порванных знамён. Город был вымотан долгим и упорным штурмом, и хотя лучники и помощники на стенах сделал своё дело, за победу пришлось заплатить немалую цену.
Весь Совет решили не собирать: ни к чему. Сейчас никто ничего дельного не предложит, все изнурены долгой обороной и навряд ли могут думать о чём-то, кроме кружки хмельного и нескольких часов крепкого сна. Чтобы развеять общий страх и смятение, Кит отдал распоряжение всем возвращаться домой, отдохнуть хорошенько. Правда, полного доверия к дартшильдцам не было, и к лесу отправили два дозорных отряда: проследить, чтобы с рассветом лагерь свернулся, а имперское войско покинуло пределы княжества.