— Бернард, — сказала мама голосом Мамы.
— Я хочу помочь ей не меньше остальных, — продолжил Берн, — но моя задача в этой семейке альтруистов — предоставить логический анализ, так что будьте добры.
— Я понимаю твою точку зрения. Она важна. — Я отхлебнула чая, чтобы выиграть время. Берна можно было переубедить, но требовалось подать свои аргументы в методичном порядке.
— Ты прав, наш период отсрочки почти вышел, а я — темная лошадка. Все было бы по-другому, если бы главой Дома была Невада.
— Будь здесь Невада, я сказал бы ей то же самое.
— В любом случае, за нами будут наблюдать, а наше первое дело со мной во главе будет пристально изучаться. Я тщательно все обдумала, и мне нравится посыл, которому отвечает это дело.
— Что за посыл? — поинтересовалась бабуля Фрида. Похоже, кофе наконец-то подействовал.
— Мы поддерживаем наших друзей. Мы не Дом, который бросает союзников, когда ему это удобно. Если вы завоевали наше доверие, мы будем это уважать.
Берн кивнул.
— Ладно. Пока нам всем ясно, во что мы ввязываемся. Две Превосходные вененаты могли быть сожжены в их доме, на их собственной территории. Мы все знаем, что это означает.
— Что это означает? — спросила Руна, стоя в дверях. На ней была большая футболка и пара леггинсов. Ее волосы были в беспорядке, под глазами пролегли темные круги, но некоторое напряжение в ее позе ослабло.
— Войну домов, — ответила мама.
В войне Домов были свои правила. Когда насмерть сражались люди, способные сжигать дотла городские кварталы и швыряться автобусами, правительство закрывало на это глаза, пока предпринимались все возможные меры предосторожности во имя избежания жертв среди мирного населения. Вы шли в суд, заполняли там кое-какие бумаги, и выходили оттуда с карт-бланшем убивать своих врагов, когда вам заблагорассудится. Если вы были враждующим Домом, а люди с оружием и магией штурмовали ваш дом, 911 вам не ответит. Если на улице вы удирали со всех ног от стаи призванных монстров, копы не стали бы останавливаться и помогать вам. Это была одна из множества вещей, которых стоил вам статус Превосходного. Вы не были выше закона, но, в большинстве случаев, вы просто существовали вне него.
— Мы не знаем наверняка, что это война Домов, — возразила я. — Давайте соберем все факты и тогда примем решение.
— Я не хочу никого подвергать опасности, — сказала Руна.
— Опасность — наше второе имя, — вставила бабуля Фрида.
Мама бросила свои дела и посмотрела на бабулю.
— Что? — пожала плечами бабуля. — В последнее время тут слишком тихо. Я готова к активным действиям.
— В прошлый раз «активных действий», ты катила на Ромео по поместью мага шторма, пока Невада сидела на пулемете и стреляла из гранатомёта по преследующей вас гигантской анимированной конструкции, — возмутилась мама. — Твой танк пришлось восстанавливать с гусениц, а у тебя было четыре сломанных ребра и рана на голове, на которую пришлось накладывать тридцать швов.
— Не переживай о моем участии в активных действиях, Пенелопа. — Бабуля Фрида приподняла со лба пригоршню белых кудряшек, показывая краешек шрама. — Это добавляет характера. — Она помедлила. — И ауры таинственности. Лишняя таинственность женщине никогда не помешает.
— Помоги мне Бог, — вздохнула мама.
— Спасибо за то, что приютили нас, — поблагодарила Руна. — Но это моя проблема. Я не хочу, чтобы кто-то из вас пострадал из-за нас.
Мама указала на стул рядом с Берном и сказала:
— Садись.
Руна села. Комбинация мамы и сержанта всегда срабатывала.
— Ты помогла нашей семье, — сказала мама. — Теперь ты в опасности и на тебе ответственность за младшего брата, который тоже может быть целью. Его безопасность должна быть твоим первым приоритетом. Мы предлагаем тебе защищенную базу и помощь. Может, у нас нет ресурсов и рабочей силы крупных фирм, но мы закрываем наши дела. Теперь ты глава своего Дома, Руна. Делай то, что правильно для твоего Дома.
— Да, мэм, — ответила Руна.
Я повернулась к Руне.
— У тебя есть доллар?
Она удивленно взглянула на меня и покопалась в карманах.
— У меня есть пять.
— Если дашь мне пятидолларовую банкноту, я буду считать, что мы официально наняты. Твой выбор. — Я протянула ладонь.
— Я не ожидаю от вас работы за бесплатно…
— Не бойся, мы выставим тебе счет за все расходы, которые могут возникнуть. Если ты по-прежнему считаешь, что тебе необходимо предоставить нам адекватную компенсацию, мы можем поторговаться с тобой насчет услуг по обнаружению ядов.
Руна глубоко вздохнула и положила деньги мне в руку.
— Дом Эттерсон имеет честь принять помощь от Дома Бейлор.
— Другое дело. — Мама поставила перед ней тарелку оладьев с сосиской.
— Расскажи нам о пожаре, — попросила я.
— Бред это все, — фыркнула Руна.
— Ешь свои блинчики, — скомандовала мама.
Руна наколола оладий на вилку.
— В доме было четыре тысячи квадратных футов, два этажа и в каждой спальне был выход. Мамина спальня была на первом этаже, спальня Холли — на втором, и ее балкон выходил на задний двор. Когда она была маленькая, то прыгала с этого балкона в наш бассейн, чем сводила маму с ума. В доме было шесть детекторов дыма и высокотехнологичная сигнализация, которая засекла бы повышение температуры и оповестила пожарное управление.
— Сигнализация отключилась? — спросил Берн.
В ее глазах сверкнула злость.
— Не знаю. По-видимому, да. Каким-то образом, несмотря на сигнализацию, детекторы дыма и легкий доступ к улице, моя мать и семнадцатилетняя сестра вместе погибли в кабинете в три часа ночи. Мама могла убить злоумышленника на расстоянии в тридцать футов. Холли, скорее всего, тоже, хотя она и специализировалась по большей части на очищении от токсинов. Все это совершенно бессмысленно. Особенно в том плане, что все, с кем я говорила, настойчиво называли это «трагическим несчастным случаем», будто действуя по одному и тому же сценарию.
Она была права. Все в этой истории не имело смысла.
Я открыла файл нового дела на своем ноутбуке и включила запись.
— Пятое января, интервью Руны Эттерсон. Я задам тебе несколько неприятных вопросов. Чем честнее ты на них ответишь, тем лучше мы сможем тебе помочь.
Выражение Руны ожесточилось.
— Давай начнем.
— Твой Дом включает твою мать, сестру, брата и тебя, верно?
— Теперь только меня и брата.
— Что насчет твоего отца?
Руна коротко пожала плечом.
— Когда мне было десять, мой «папа» бросил прикидываться отцом и мужем. У него уже была череда интрижек. Все об этом знали. Об этом знала я. Мне было девять, когда я застала его занимающимся сексом с какой-то женщиной на нашем обеденном столе. В мой день рождения он обчистил наши счета и исчез. Маме пришлось начинать все с нуля. Никто не знает, где он сейчас, и никому это не интересно. Мне все равно, жив он или мертв.
— Значит, ты не считаешь, что он может быть каким-либо образом причастен?
Руна покачала головой.
— Нет.
— Есть ли у него какие-либо финансовые претензии на недвижимость? Страхование жизни, право собственности на дом?
— Нет. Мама отстранила его от всего после его ухода. Он никогда не платил алименты и обокрал мою маму. Есть полицейский рапорт и бумажный след, поэтому если он объявится, то будет арестован.
Я могла бы попросить Берна его проверить, но, похоже, мы уже могли вычеркивать Джеймса Толберта из списка подозреваемых.
— Известно ли тебе о вражде или проблемах с другими Домами?
— Нет.
— Твоя мать когда-либо говорила тебе о своих проблемах с кем-либо?
Руна покачала головой.
— Если бы она считала, что мы в опасности, она бы меня предупредила.
— Встречалась ли она с кем-то? Был ли у нее другой партнер или партнеры?
— Нет. Ее последние отношения закончились год назад по обоюдному согласию. Она ни с кем не встречалась. Когда мы говорили с ней в последний раз неделю назад, она рассказывала, что Холли заставляет ее вступить в клуб знакомств на «Герольде». Мама сказала, что другие отношения ей не интересны. Мужчины были для мамы больным местом. Думаю, она так никому и не доверилась после отношений с папой.
— Как насчет Холли? Проблемы в последнее время, наркотики, навязчивый парень или подружка, тусовки с неправильной компанией?
Руна вздохнула.
— Каталина, ей было семнадцать. Ее жизнью была школа, волейбол и подготовка к колледжу. Ни наркотиков, ни странных бойфрендов. Один раз она попробовала галлюциногенные грибы и пряталась в моей комнате, боясь, что диван ее съест. Она была закрытым ребенком.
— Теперь ты глава Дома? — спросила я.
Руна кивнула. В ее голосе была горечь.
— Да, теперь я глава себя и моего брата Рагнара. — Она развела руками. — Дома из двоих.
— Обращались ли к тебе члены других Домов с какими-либо претензиями или просили принять какие-либо финансовые решения?
— Нет.
— Твоя мать задолжала кому-либо деньги? Были ли у Дома финансовые проблемы?
Руна набрала что-то в телефоне и показала его мне. Банковское приложение показывало четыре счета общей суммой в 3.6 миллиона долларов.
Я встретила ее взгляд.
— На этом этапе я должна напомнить, что у тебя есть право выбора. Мы маленькая фирма, и обычно мы не расследуем убийства. У полиции и техасского департамента есть куда больше опыта и ресурсов. Если тебя интересует частная служба, есть «МРМ». Ты понимаешь, что тебе доступны другие варианты?
— Да.
— Ты заключаешь контракт с «Детективным агентством Бейлор» по собственной воле?
— Да.
— Чтобы найти убийц твоей матери и сестры, мне придется разорвать твою жизнь на части. Ты можешь узнать вещи о своей семье, которые тебе не понравятся. Если у тебя есть секреты, и они имеют отношение к этому делу, о них станет известно. Если в какой-то момент в ходе расследования я обнаружу, что ты меня обманула или ввела в заблуждение, я немедленно расторгну наш контракт. Я обещаю, что когда я предоставлю тебе результаты, у меня будут доказательства. Однако я не гарантирую результаты. Я клянусь, что сделаю все, что в моих силах и в рамках закона, чтобы раскрыть это дело, но не все убийства бывают раскрыты. Ты понимаешь?
Руна не мешкала.
— Да.
Я выключила запись.
— У меня есть для тебя небольшая стопочка бумажной работы. Как только покончишь с ней, мы тут же приступим.
— С чего мы начнем?
— С офиса медэксперта. Ты сказала, он использовал стоматологические карты для идентификации твоей матери и сестры.
— Да?
— Вы — Дом, а это значит, что ваши профили ДНК есть в генетической базе. Услугами какой фирмы вы пользуетесь?
Руна нахмурилась.
— Я не знаю. Этим занималась мама.
Я открыла веб-сайт «Свитка». «Свиток» был крупнейшей базой данных в США, которую использовали и мы. Я зашла в наш аккаунт, набрала «Дом Эттерсон» в поисковом окошке и сайт показал мне результат.
— Вы зарегистрированы в «Свитке», а это значит, что вы вчетвером есть в их базе данных. Мы им позвоним, и их представитель встретит нас у морга. Они смогут подтвердить личности тел в течение двадцати четырех часов.
Руна уставилась на меня.
— Зачем?
Мне нужно быть очень осторожной, чтобы не давать ей ложных надежд.
— Затем, что идентификация ДНК — надежна, а зубные карты — нет. Генетическое тестирование является установленным способом идентификации умерших Превосходных. Если это не было сделано, я хочу знать, почему, и я хочу, чтобы это было сделано, как положено. Поэтому с этого мы и начнем.
Глава 3
Институт судебных наук округа Харрис занимал девятиэтажное здание на Олд Спениш Трейл. Его блочные линии, прямоугольные окна и оранжевый кирпич выдавали в нем правительственное агентство.
Я направила нашу «Хонду Элемент» на парковку. Когда-то это была наша машина для слежки, поскольку она хорошо сливалась с другими машинами на дороге, но в прошлом году бабуля Фрида решила прокачать ее. Теперь у «Элемент» был новый двигатель, пуленепробиваемые окна, броня В5 и безопасные шины, помимо прочих забавных модификаций, создававших идеальный баланс, позволявший нам быстро передвигаться и оставаться защищенными. К сожалению, даже у бабули Фриды были свои пределы, и рулевое управление стало слегка неповоротливым. Я нацелилась на парковочное место в среднем ряду.
— Так что у вас с Алессандро Сагредо? — спросила Руна.
Рулить было непросто, зато тормоза работали на ура. Я дернулась вперед и ремень безопасности впечатал меня обратно в сиденье.
— Ничего.
— Ага. — Руну дёрнул назад ее ремень безопасности. — Поэтому мы резко остановились посередине парковки?
— У меня нога соскользнула. — Я осторожно проехала вперед и припарковала машину.
— Значит, так и будешь упираться в свое «ничего»? — пристала Руна.
— Именно.
— Твоя сестра сказала, что вы познакомились во время испытаний.
Слова «сестроубийство» не было в моем лексиконе, но оно вполне могло появиться после сегодняшнего дня. Правильнее было бы сказать «сорорицид»1, но для большинства людей оно было незнакомо. Когда Руна умудрилась пообщаться с Арабеллой?
— Да, — ответила я.
— Да что? За этим есть история?
Нет. Он не подписывался на меня в «Инстаграме» и от него у меня не перехватывало дух на испытаниях. И он уж точно не объявлялся у меня под окном, уговаривая меня прокатиться.
— Мы познакомились во время испытаний, и мои сестры не прекращают меня дразнить этим последние три года. Между мной и Алессандро Сагредо ровным счетом ничего нет.
Но если быть честной, то между нашим складом и поместьем Сагредо вблизи Венеции было расстояние в 5,561 миль. Коммерческий рейс с одной пересадкой мог доставить меня туда за тринадцать часов. Завтра я могла бы быть под окном Алессандро и спрашивать у него, не желает ли он со мной прокатиться.
— Ты на секунду задумалась, — заметила Руна. — Представила, что между вами с Алессандро ничего нет?
Она пыталась отвлечься от ужаса того, что никогда больше не увидит свою сестру и мать, но я должна была это прекратить, иначе я никогда не выйду из этой машины.
Я воспользовалась своим логичным, убедительным тоном.
— Руна, ты видишь Алессандро в этой машине? Нет. Его нет ни в этом здании, ни на парковке, поэтому к делу он не относится. Идём.
Мы вышли на парковку. На нас налетел пронизывающий ветер.
Руна обняла себя руками. На ней была легкая ветровка поверх вязаного платья.
— Мне стоит обзавестись плащом, как у тебя. Это «Барберри»?
— Да. Я купила его за полцены на распродаже в прошлом году.
— Везет.
На мне был плащ средней длины поверх серого свитера и голубых джинсов, заправленных в мягкие ботинки. Плащ был двубортным, с рядом черных пуговиц по обе стороны. Я оставила ворот открытым. Плащ льстил моей фигуре и выглядел стильно и достаточно дорого, чтобы принадлежать Превосходной, но самое главное — он скрывал нож в специальном чехле, вшитом в подкладку с левой стороны.
Было всего несколько способов замаскировать клинок, достаточно длинный, чтобы быть эффективным в драке. Его можно было носить на бедре под свободной юбкой, которую пришлось бы задрать, чтобы достать его, что было достаточно непрактично в холодную погоду. Можно было носить его в ножнах за плечами, но если бы пришлось снять верхнюю одежду, клинок оказался бы у всех на виду. Спрятать его в подкладку плаща было наилучшим вариантом. Даже если бы я сняла плащ из вежливости или необходимости, я могла нести его так, чтобы тут же достать кинжал в случае чего. Было маловероятно, что Институт судебных наук станет обыскивать мой плащ.
Мы вошли в холл. Похоже, дизайнеры этого института были большими поклонниками современной индустрии и монохромных цветов. Пол сиял белой плиткой, стены подчеркивал светло-серый цвет. Потолок дополняли металлические светильники с продолговатыми флуоресцентными лампами, а стойки практически сверкали белым. Даже мебель для посетителей, мягкие кресла, были в серых тонах. Место так и просило хоть какое-нибудь растение или репродукцию Густава Климта.