Уж не знаю, что именно подсказало, что встреча с местными представителями власти может закончиться для меня печально — то ли предчувствие, то ли перекочевавшая сюда из Сан-Франа привычка на всякий случай держаться подальше от копов — но я вдруг понял, что хочу убраться из поезда.
Прямо сейчас, а не когда он остановится — впрочем, и до этого момента, похоже, осталось совсем немного. Мы замедлялись, а за окном проплывали уже не пески и скалы с редкой темно-зеленой растительностью, а какие-то постройки. Утопающие в зелени, небогатые и явно уступающие размером тем сказочным «небоскребам», которые я видел издалека. Местами пошарпанные, но все же цветастые и колоритные. Пожалуй, я бы в любом случае захотел прогуляться там, внизу… Но теперь у меня есть еще и причины поспешить.
Вряд ли мне дадут спокойно уйти. И даже если я смогу в одиночку раскидать целый отряд серебряных пряжек, двоих Кшатриев мне не одолеть. Если один пацан, владеющий этим гребаным Вуса-Мату чуть не переломал мне все кости — не хочу даже думать, на что способные двое взрослых.
— Ты, наверное, решишь, что я спятил… — Я посмотрел на драконью морду, выглядывающую из-под рукава. — Так что если у тебя есть идея получше — самое время… Нет?
Если в этом мире и существует какая-нибудь Техника Человека-Невидимки, я до нее уж точно еще не дорос. Так что выход у меня только один.
В окно.
Застекленные створки ожидаемо открывались внутрь. Совсем небольшие — никакого сравнения с огромными, чуть ли не в пол витражами «золотых» вагонов — и все же достаточно широкие, чтобы пролезть. Я развел их в стороны, перебросил одну ногу через раму и, пригнувшись, выглянул наружу. В лицо тут же хлестнул ветер. Поезд замедлился, но скорость все еще была достаточно большой, чтобы переломать себе все кости. Особенно после падения с пятнадцати футов. От такого не спасет даже Дар Темной Крови. Но если получится допрыгнуть до какой-нибудь уютной крыши… или разглядеть среди домов что-то мягкое…
Но пока что разглядывали только меня. Небогато одетые люди — я почему-то видел только обладателей бронзовых пряжек — задирали головы вверх, указывали пальцами и что-то кричали вслед. Да уж, затеряться в толпе в случае удачного прыжка будет явно непросто… Больше всего район снаружи напоминал что-то вроде разросшихся ввысь трущоб в Южной Америке… или скорее в какой-нибудь небогатой части Азии. Подо мной проплыл огромный рынок, а потом снова начались жилые дома вперемежку с то ли магазинчиками, то ли какими-то забегаловками, около которых люди ели из мисок руками, сидя на цветастых ковриках или вовсе на земле или камнях.
И куда здесь прыгать? Прямо на головы в соломенных шляпах, платках и каких-то дурацких крохотных шапочках? Или на прилавок — в надежде, что местные фрукты хоть как-то смягчат мое падение? Или вот на те деревья?..
Приближавшиеся темно-зеленые кроны казались достаточно упругими, а ветви переплетались, образуя что-то вроде естественной крыши. Это что, сад?.. Хотя — какая, к черту, разница? Пусть эти заросли будут хоть какой-нибудь гребаной священной рощей — лишь бы помогли не свернуть шею!
Когда дверь за моей спиной едва слышно скрипнула, я уже успел забросить за окно вторую ногу и проверял, надежно ли держится на спине перевязь с мечом.
— Владыка, что ты делаешь?.. Стой!
Карна нерешительно шагнул вперед, явно не зная, как ему следует поступить — то ли позволить сбрендившему Кшатрию угробить себя и избавиться от всех проблем разом, то ли попытаться одним прыжком достать меня, схватить и держать, пока не подоспеют остальные.
Что ж, не стоит мучить беднягу — он и так достаточно натерпелся по моей милости.
— Прощай! Ты хороший человек, Служитель Карна, — негромко сказал я.
И, помахав рукой, легонько оттолкнулся от рамы и полетел прямо в уютную зелень. Не слишком удачно. Казавшаяся такой надежной живая «крыша» под моим весом расступилась, схватила, крутанула вдруг ставшее непослушным тело — и с размаху обрушила головой на что-то твердое. Я оглох и ослеп, но тут же почувствовал холодный ветер, швырнувший в лицо соленые брызги.
Где-то очень далеко отсюда…
* * *
— Нас ждет богатая добыча, ярл. Смотри, как низко сидит — наверняка у него внутри полно золота!
Толстое деревянное брюхо торгового корабля действительно уходило в воду чуть ли до самого борта. Купец возвращался домой из удачного похода.
И не знал, что тому суждено стать для него последним.
— Хвала богам! — отозвался я и взялся за рукоять меча. — Готовьтесь к бою!
Длинное узкое тело моего корабля рассекало волны и с каждым взмахом почти полутора десятков весел настигало добычу. Морской змей дрэки, прозванный пугливыми чужеземцами драккаром, не знает равных ни в скорости, ни в крепости — ему не страшны самые огромные волны, что посылает подводный великан Эгир.
— Быстрее! — зарычал я. — Сегодня морских духов ждет щедрый подарок!
— Мы и так слишком спешим, ярл! — Один из воинов схватил меня за руку. — Погляди, какие волны… Прикажи заходить по ветру! Корабль не выдержит!
— Он выдерживал и не такое! — Я схватил дурака за шиворот. — А будешь много болтать — я сам выброшу тебя за борт!
— Ярл… — прохрипел полузадушенный воин. — Прости, ярл… Я не…
Договорить он не успел. Налетевшая волна прокатилась через всю палубу, вырвала его из моей хватки и швырнула прямо на мачту. Гребцы закричали, цепляясь за весла, а те, кто уже успел вооружиться, попадали на колени. Но даже беспощадная стихия, уже забравшая троих воинов из моего хирда, не заставила меня пошатнуться. Я только рассмеялся, поднимая голову и подставляя лицо дождю и ветру. Разве может утонуть тот, кому суждено пасть в бою? Когда-нибудь валькирии заберут меня в Вальхаллу, но этот день наступит нескоро. А какой-то там бури уж точно недостаточно, чтобы прикончить Виглафа, сына Рагнара Ворона!
— Молитесь своим богам! — заорал я, перекрикивая вой ветра. — Молитесь, что есть сил, ведь скоро вам суждено встретиться!
Толстый бок купеческого корабля вдруг показался среди волн прямо перед драконьей головой. Всего в каком-то десятке шагов. На палубе уже собрались воины — и их было едва ли меньше, чем нас.
Но сейчас это уже не имеет значения — бой начался. За мгновение до того, как корабли ударились бортами, в воздухе свистнуло, и мне в плечо вонзилась стрела. Узкий наконечник пробил кольчугу и вошел в плоть, но боли я почти не почувствовал.
Как и всегда перед схваткой. Богам было угодно даровать мне особую силу — и горе тем, кому случится познать неистовство воина-берсерка!
От столкновения палуба под ногами дрогнула, но я уже прыгал через борт, первым вступая в бой — как и положено ярлу. Меня встретили сразу трое, но ни один из них не был ровней настоящему воину. Первого я просто отшвырнул в сторону, второго опрокинул щитом и только третьего сразил ударом меча. Он успел подставить секиру, но выкованная в Рибе сталь одинаково легко разрубила и дерево рукояти, и не закрытую кольчугой шею. Воин — безбородый парень, годившийся мне в сыновья — без звука свалился, заливая и без того мокрые доски палубы кровью. Несколько мгновений он еще жил, но я уже перешагивал через него и шел дальше — навстречу настоящему врагу.
— Славный удар, ярл! — послышался голос откуда-то сбоку. — Будет, о чем рассказать дома, когда ты…
Договорить воин так и не успел — чужой меч нашел его раньше.
До встречи в Вальхалле, друг — мы отомстим за тебя!
Заревев, я отбросил под ноги своим воинам еще одного врага и устремился вперед. Теперь меня окружали со всех сторон, но так даже проще — можно не бояться зацепить кого-то из своих. Я вращал мечом, раздавая удары во все стороны, и редко кому из врагов не хватало одного. Их клинки бились в щит и скользили по доспехам, а некотором посчастливилось достать живую плоть, оставляя порезы. Славные воины — не стыдно погибнуть от руки сильного, но вдвойне почетно одолеть его самому. Немногие отважились бы драться, завидев над волнами полосатый парус — но на этот раз Одину было угодно свести нас с храбрецами. Они умирали один за другим, но продолжали драться, не бросая оружия и не прося пощады.
Словно знали — никакой пощады не будет. И я снова и снова поднимал окровавленный меч, пока судьба не свела меня с самим предводителем редеющего купеческого воинства.
Седобородый воин в закрывающем половину лица шлеме и тяжелых доспехах был ниже меня почти на голову, но ничуть не уступал ни шириной плеч, ни умением сражаться. Все еще могучий и грозный, хоть и старше на полтора десятка лет, не меньше. Опасный противник — даже для меня. Несколько мгновений мы кружили друг против друга, но потом палуба под ногами вдруг наклонилась, бросая меня вперед — прямо на страшное оружие.
Вместо привычного меча или топора седобородый встретил меня покрытым острыми шипами шаром на длинной ручке. Булава! Давно мне не приходилось встречаться с ней в бою — и первая же ошибка едва не стоила жизни. От могучего удара я едва не рухнул на колени, а левая рука вдруг онемела по самое плечо. Верный щит треснул и свалился мне под ноги бесполезными обломками.
Но я не был бы Рагнарсоном, если бы не продолжил сражаться.
Даже одной рукой. Когда приободренный нечаянным успехом седобородый замахнулся, чтобы добить меня, я выпрямился, вгоняя острие меча в щель между пластинами брони. Клинок ушел в тело по самую рукоять, и мой враг, захрипев, рухнул. Я уперся ногой в широкую грудь и вытянул меч обратно. Не без труда, словно седобородый даже после смерти еще пытался противиться неизбежному и удерживать мою руку, чтобы подарить свои людям хоть несколько мгновений.
Но драться на поверженном корабле было уже некому. Мои воины один за одним стаскивали покрытые вмятинами шлемы и опускали щиты. Кто-то ходил между скамей для гребцов, добивая раненых, но большинство уже принялось рыться в сложенных у мачты сундуках. Бой закончился — а вместе с ним и буря. Дождь прекратился. Эгир получил достаточно крови и больше не злился, поднимая волны величиной с дом.
Я огляделся по сторонам, подсчитывая потери. Редко когда обходится без них — но на этот раз боги были к нам милостивы. Всего один убитый и двое раненых. Редкая удача! А уж если и добыча будет хоть вполовину такой богатой, как мы ждали…
— Ярл! Погляди, что я отыскал! Здесь какие-то знаки…
Один из молодых воинов подскочил ко мне и протянул какой-то странный сверток. Я осторожно взял его. Неожиданно легкий — будто бы внутри и вовсе ничего не было. Что-то похожее на тонкую, но неожиданно жесткую чуть подмокшую ткань, сложенную в несколько раз. Края свертка скрепляла застывшая черная смола, на которой кто-то искусно вырезал…
— Змей Йормунганд! — Один из моих хирдманнов указал на зубастую морду на смоле. — Дурной знак!
— Разве сыну Рагнара Ворона пристало бояться подобного? — усмехнулся я. — Вот, погляди!
Мои пальцы сомкнулись на оскаленной змеиной голове и без труда переломили надвое.
Глава 12
Когда я пришел в себя, серое море и низко висящие над головой тучи сменились зеленью… и обломанными ветками. Пьянящее чувство победы над грозным врагом ушло.
А боль осталась. Правда, переместилась из пострадавшей от булавы седобородого левой руки в спину и голову. Похоже, я не один раз приложился черепушкой, пока летел с поезда. Деревья лишь немного притормозили мое падение.
— Проклятье… — простонал я, кое-как отлипая от земли.
Сколько же я так провалялся?! Похоже, довольно долго. Грохот колес сюда уже не доносился. Поезд исчез, прихватив с собой Карну и его «серебряное» воинство. Никто из Кшатриев, разумеется, и не подумал повторять мой идиотский трюк с прыжком из окна. У высокородных наверняка есть проблемы и посерьезнее странного одетого чужака, решившего свернуть себе шею.
Зато обладателей бронзовых пряжек вокруг столпилось предостаточно. Не так много, как если бы я рухнул на навес над какой-нибудь забегаловкой или в телегу с апельсинами — или что здесь вообще растет? — но пара десятков уж точно. Впрочем, все до одного держались на почтительном расстоянии. Вряд ли боялись — скорее просто толком не знали, что делать.
А значит, кто-то наверняка уже побежал звать представителей закона. И я бы с радостью полежал в тени деревьев еще хотя бы пару минут, но встречаться с обладателями серебра, а уж тем более золота на поясе не хотелось совершенно. Так что я с кряхтением сначала уселся, а потом дотянулся рукой до ближайшего дерева и с его помощью кое-как поднялся на ноги. Вся левая половина тела слушалась с явной неохотой, спина при каждом движении взрывалась болью, но я терпел. Сейчас самое главное — убраться от всех этих глаз, а уж исцелением моей разваливающейся тушки пусть займется наследие Антаки.
— Стой… куда ты?
Молодой и высокий — разумеется, по местным меркам — парень шагнул мне навстречу, чтобы остановить. Вполне возможно, из самых лучших побуждений. Наверняка я выглядел немногим лучше свежего покойника. И сам не отказался бы от помощи какого-нибудь местного врача или знахаря — если бы не был уверен, что вместе с ним непременно появится парочка коллег Карны с дубинками на поясе.
— Я в порядке, — проворчал я, отпуская дерево. — Пусти.
— Что? — Парень оглянулся по сторонам, будто бы ища поддержки от столпившихся вокруг меня «бронзовых». — Ты же еле держишься на ногах.
До чего упрямый.
— С дороги! — прорычал я сквозь зубы.
Подействовало. То ли разговаривать таким тоном здесь позволяют себе только Кшатрии, то ли чувствовать исходящее от меня «излучение» Джаду умеют даже те, кто сам подобной силой не обладает — вся толпа тут же дернулась назад.
— Прости, Владыка! — Высокий парень попятился, прячась за спинами остальных «бронзовых». — Я не должен был…
— Верно, — буркнул я.
И двинулся прочь, бесцеремонно раздвигая плечами тех, кто и так расступался у меня на пути. Через пару десятков шагов я оглянулся — и почти никого не увидел. Все то ли поспешили убраться подальше, то ли просто разошлись по своим делам. Шестеренки этого мира замерли лишь на мгновение, выплюнули рухнувшую с небес — точнее, с поезда — песчинку и спокойно закрутились себе дальше. О моем неудавшемся акробатическом этюде напоминали только неровный просвет в зеленой «крыше», обломанные ветки на земле и облетевшие листья — но их уже гнал прочь легкий ветерок.
Я тоже не стал задерживаться в крохотном садике и поспешил к ближайшему проходу между домами. В этом городе явно умели ценить полезную площадь и застраивали каждый клочок земли. Я специально выбирал самые узенькие улочки, чтобы поскорее избавиться от ненужного внимания, и через некоторое время забрел туда, где иногда приходилось протискиваться чуть ли не боком.
С каждым шагом эти странные трущобы все больше напоминали нищий городишко где-нибудь на востоке — что-то похожее я сто раз видел по ящику. Тот же доносящийся отовсюду гомон, те же трещины на стенах, царящие повсюду яркие краски и вездесущая пыль. Вряд ли местные поголовно так уж нечистоплотны — скорее просто не видят смысла бороться с тем, что в таком месте в принципе невозможно победить. Пыль поднималась из-под моих ботинок и оседала ровным слоем на одежде, на стенах, на растениях — на всем.
Соперничать с ней могла только зелень. Немногочисленные деревца и лианы торчали из каждой щели и упрямо карабкались вверх — туда, где могли зацепить хоть каплю света. Но при этом вовсе не выглядели признаками запустения — скорее наоборот, сливались с домами, оплетая целые стены и цепляясь за края загнутых кверху крыш.
Тогда, с платформы, я видел немало каменных зданий, но здесь пока что встречал только те, что когда-то были построены из глины, дерева и тростника. Определенно не самый богатый квартал. «Бронзовый» — как и вагоны в поезде. Скромный, но немыслимо колоритный, красочный и по-своему даже уютный. Для своих.
Но я здесь чужой. Меня тут же выдаст и рост, и лицо и — в первую очередь — одежда. При желании я, пожалуй, мог бы дотянуться до тряпок, которые висели на натянутых через улочки веревках, но не стал. Это общество явно держится на нерушимой кастовой системе и железной дисциплине. Кшатриям позволяется смотреть на всех остальных сверху вниз и прыгать из окон поездов… но не ездить в них без билетов. Так что за воровство я вполне мог лишиться жизни… или руки — по какому-нибудь древнему обычаю. А пережить отсутствие конечности уж точно куда сложнее, чем косые взгляды.