— Убийца уже знает, что Ритка жива. Он наверняка где-то рядом. Но самое страшное, что мы-то не знаем, кто он! — с отчаянием сказала Доминика.
Они быстро домчались до больницы.
— Виктор Степанович, здравствуйте. Это Никитина.
— Боже мой, я вас целый день ищу! Где вы?
— Я возле больницы. Я могу помочь Калашниковой?
— Она очень плоха. Поднимайтесь немедленно, я вас встречу.
Доминика настороженно поинтересовалась:
— Вы там… один?
— С медсестрой, — растерялся врач.
— Посторонних нет? — уточнила Доминика.
— Никого.
Доминика все еще сомневалась:
— Я могу вам верить?
— Мы вас очень ждем, пожалуйста, поднимайтесь, — попросил врач.
Доминика зашла в палату, приблизилась к Ритке, увидела безжизненно застывшее лицо, забинтованную голову, беспомощно свесившуюся руку, тихо сказала:
— Здравствуй, Ритка. Ты меня слышишь? Ты должна жить. Ритка, давай простим друг другу все. Между сестрами по крови не может быть размолвок. Ритка, мы вдвоем вдвое сильнее. Просыпайся, поможем друг другу жить. Мы же с тобой одной крови.
Самвел стоял у машины и наблюдал за входом в больницу. Он увидел, как к больнице подъехала машина. Самвел достал оружие, и когда какой-то мужчина вышел из машины, тихо скомандовал:
— Тихо. Руки вверх и без суеты!
Мужчина поднял руки, обернулся и удивленно вскрикнул:
— Самвел? Ты?
— Петик? Вот так встреча! Ты что тут делаешь?
— Я расскажу, только ты пушку-то опусти, а то нажмешь от радости.
— Слушаю тебя, Петр.
— Я в больницу приехал.
— Я вижу, что в больницу, а не на кладбище. Решил здоровье поправить? Работа нервная…
— Тут такое дело. Здесь лежит моя шефиня, Ритка Калашникова, ты ее знаешь.
— Конечно, знаю, а еще знаю, что на нее покушались, — значительно сказал Самвел.
— Так вот. Это я ее убил, — признался Петр.
Из машины выскочила Лидуся и заголосила:
— Самвельчик, не слушай его, ты же видишь — он в невменяемом состоянии, испереживался весь.
— А ну, рассказывай, — потребовал Самвел.
Выслушав сбивчивый рассказ Петика, Самвел объявил Лидии:
— Петра твоего я забираю с собой.
— Не пущу. Дурак он, а не убийца.
— Одно другому не мешает.
— Я с вами! — закричала Лидуся, вылезая из машины.
— Не шуми, женщина. Мы сами разберемся. Я твоего мужа не первый день знаю, не обижу. А ты пока сиди тут, не высовывайся. А машину вашу я заблокирую. Во избежание.
И Самвел увел Петика в больницу.
Компания в сторожке уныло хлебала чай.
— Не могу больше твой чай пить, тошно, — простонала Анжела. — Включил бы ты, Васька, свой третий глаз и посмотрел, что там с Риткой нашей.
Крокодил ее поддержал:
— И вправду, включай, чего ему простаивать. Или у него тоже режим работы имеется?
— А вот не смейтесь, Витя, не надо. Вася недавно нам пожар предсказал. И он случился. Вот? — защитила Васькин дар Анжела.
— Я так тоже могу — предсказать… он, небось, сам и поджег, — ехидно предположил Крокодил.
Анжела вздохнула:
— Я бы тоже так подумала, если бы не знала, чьих это рук дело… Бедная Ритка…
Васька вдруг оживился.
— Ладно, хватит ныть, ноете и ноете — Ноев ковчег какой-то, — сказал он и «приступил к ясновидению». — Народ какой-то… нет, это не то… Вижу кровь. Много крови. Целый ручей. Вижу… Кого это я вижу? Пусть ближе подойдет. Ага, идет, так это ж Ритка!
Анжела и Крокодил переглянулись.
— Ритка, значит, идет по этому ручью, — продолжал Васька.
— По крови, что ли? — удивилась Анжела.
— Не мешай, человек работает. Сама ж просила, — одернул ее Крокодил.
— В нашу сторону идет. Спит она на ходу, что ли? — размышлял Васька.
— Посмотри, к берегу подходит или нет? — попросила Анжела.
— Все! Выключилось! — сообщил Васька.
— Таки какой-то режим работы имеется, — подвел итог Крокодил. — Лимит исчерпался.
Васька обиделся:
— Ты чего со своим вопросом под руку вылезла? Это — видение. Вещь нежная, его спугнуть, что два пальца… извини, конечно, как женщина. Никуда она не сворачивала, ни к какому берегу.
— Это плохо. Примета плохая. Я сонник читала. Нужно, чтобы во сне человек к берегу заворачивал, тогда выживет. Надо к ней ехать, — подскочила Анжела.
— И чем ты ей поможешь среди ночи? — поинтересовался Крокодил.
— С утра пойдем. Там у меня баба одна прикормлена, — сообщил Васька.
— Это как? Когда ты успел? — ахнула Анжела.
— Да… пустяки — я ей двойню в семью предсказал, — с достоинством объяснил Васька.
Самвел нашел в коридоре больницы Доминику и спросил:
— Ты чего тут сидишь? Не нужна оказалась? Или случилось что?
— Нет, сейчас начнут переливание. Кто это?
Самвел подтолкнул к ней Петика:
— А, этот? Убийца.
Петик представился:
— Петр Трофимович Зайцев, бывший участковый на рынке, а сейчас… эх! Сейчас — бывший телохранитель Маргариты.
— Участковый Петик? — удивилась Доминика.
— Ты его знаешь?
Доминика невесело усмехнулась:
— Знаю. Это же мой брат по несчастью. Я тоже из «бывших» — бывший работник прилавка на вверенном тебе рынке. Бывший директор… Петик, что там с Риткой произошло, знаешь?
— Знаю, — кивнул Петик. — Это все из-за меня случилось. Если бы я не послушался Ритку и пошел за ней в подъезд… Она меня сама отпустила, говорит, езжай домой, к жене…
— Ты — по сути, — потребовал Самвел. — Про жену твою нам неинтересно.
— Я по сути и говорю, она сама про жену сказала, а потом одна и пошла.
— А ты сразу смотался? — возмутился Самвел.
— Не успел. Потом там потух свет. И бабы в два голоса как заорут…
Доминика вдруг оживилась:
— Постой, какие бабы?
— Ритка и консьержка. Я — в подъезд, а этот мне навстречу как ломанет, с ног чуть не сбил, дверь вышиб. Я — за ним. Но его и след простыл. Куда сквозанул, я не засек.
Самвел иронично усмехнулся:
— Сразу видно — человек из органов.
— Дальше! — попросила Доминика.
— Вернулся, значит, к Ритке, — продолжал Петик. — Она лежит, кровь растекается из-под нее, а рядом — боксерская груша.
— Что за груша?
— Которой он ее приложил.
— Знакомый предмет, — заметила Доминика. — Мне такую муж подарил, удар отрабатывать.
Самвел поразмыслил и сказал:
— М-да, красивая комбинация. Отвертеться тебе будет трудно. Улика просто подана на блюдечке.
— А вы — Никитина? — догадался Петик.
— Самвел, будь другом, отними у него телефон и запри его в машине, — потребовала Доминика.
— Да вы что! Да я свою вину перед Риткой буду век замаливать. Пусть только Ритка отсюда на своих ногах выйдет. Да я… — горячился Петик.
— Я Петра знаю давно… Он парень хороший, да как и все — больно до дармовых денег охоч.
— Самвел! — взмолился Петик.
— Идем, убийца, ей сейчас не до нас будет, — приказал Самвел.
Борюсик не выдержал и тоже приехал в больницу.
— Здравствуйте, вы меня помните? Я врач. Моя фамилия Медведев, — представился он Риткиному врачу.
— Помню, — кивнул врач. — Вы приходили к Никитиной. И клинику я вашу знаю. Слышал, дела у вас не очень?
Но Борюсик отмахнулся:
— Как Калашникова Маргарита?
— Готовим к переливанию.
— Донора нашли?
— Вы хотите стать донором? — оживился врач.
— Да, если бы мог… могу я чем-нибудь помочь?
— У нас персонала хватает.
— Можно я у вас подожду окончания процедуры? — взмолился Борюсик.
— Вы ей кто?
Медведев вздохнул:
— Я ее люблю.
Врач понял, что это безнадежно.
— Оставайтесь в коридоре, — разрешил он.
— Пойдемте, все готово. Вы, кстати, ели? Мне совсем не хочется, чтобы вы потеряли сознание, — спросил врач у Доминики.
— Не беспокойтесь, все в порядке. Могу я вам задать один вопрос?
— Это касается процедуры?
— Нет, — честно призналась Доминика.
— Тогда лучше потом.
Но Доминика не хотела потом:
— Вы давали следователю показания против меня?
— Какие показания? — удивился врач.
— Будто я у вас консультировалась о применении препарата, который тогда свалил Калашникову в прямом эфире?
— Чепуха какая-то. Со мной об этом вообще никто не разговаривал… Да, чуть не забыл. Это важно. Вас очень хочет видеть ваша заместительница.
— Амалия? Бедная, ей же там приходится со всем справляться… но она проверенный кадр, у нее все получится.
Врач настаивал:
— Видимо, возникли проблемы. Она просила передать, что очень хочет с вами поговорить при личной встрече.
— Спасибо за информацию, — кивнула Доминика.
— Поспешим, — заторопился врач.
— Как вы? — спросил он после переливания.
— В порядке, — ответила Доминика, а про себя подумала, что теперь Ритка прочитает все ее мысли и поможет ей.
Петик и Лидия сидели в машине, заблокированной Самвелом, и тихо разговаривали.
— Если Ритка не выживет… — в отчаянье стенал Петик.
Но Лидия его прервала:
— Не смей даже так думать! Ты ей своими сомнениями не поможешь. Думать надо правильно! Нужно всеми силами желать лучшего. Посылай ей свои положительные мысли, она обязательно почувствует. Давай!
— Не могу я ни о чем думать, кроме того, какой я… Что же будет?
— Да помолчи ты!
Лидия напряглась, ее взгляд стал напряженным, сосредоточенным. Она посылала в пространство свои положительные мысли.
— Ты уверена, что ты это… хорошие мысли посылаешь? — поинтересовался Петик.
— Я же не дура лишать мужа блатной работы.
— Убедила, — кивнул муж.
— Нужно мне было самой к ней в телохранительницы идти. А что, я в кино видела. Специально натренированные тетки — звери! Муха не пролетит.
— Тебя и тренировать не нужно, — хмыкнул Петик.
— А ты сидел бы дома и ждал бы меня на ужин. С гречневой кашей, — размечталась Лидия и посмотрела на мужа с нескрываемой любовью.
— Вы все шепчетесь? Мне не нравится, когда за спиной обсуждают действия руководства. Это нездоровый признак, — отчеканила Амалия, увидев Юльку с Татьяной.
— Амалия Станиславовна, у вас плохие информаторы. Мы с Татьяной Николаевной рассуждаем исключительно на философские темы, — невинно захлопала ресницами Юлька.
— С тех пор как наша фирма стала зоной риска для каждого сотрудника, только философский взгляд на вещи и спасает, — подтвердила Татьяна.
— Это простительно Юлии, а для человека вашего статуса, Татьяна, вы слишком много времени тратите на посторонние разговоры, — сделала выговор Амалия.
— Ни логике, ни здравому смыслу не поддается, что Доминика Юрьевна может из нормального человека превратиться в монстра, который охотится на ближнего. Такая версия, на ваш взгляд, считается здоровой? — поинтересовалась Татьяна.
— Я, в отличие от вас, не столь комфортно чувствую себя в розовых очках и время от времени их снимаю, — заявила Амалия.
— Ой! Не видела, чтобы вы их когда-то носили, простите. Это вообще не ваш цвет, — заметила Юлька.
— Нужно абстрагироваться от имен и посмотреть на положение вещей с объективной стороны. Это к вопросу о философии, — сказала Амалия.
— Ну, объективная реальность всего лишь допускаемая категория.
Амалия напряглась:
— Татьяна Николаевна, мы с вами не на философском диспуте, а на службе, где надо заниматься делом. Мы — пример для всех остальных.
— Вы говорили про мир без розовых очков… Что вы думаете о покушении на Калашникову? — прямо спросила Юлька.
— Я, конечно, ни в коей мере не имею в виду Доминику Юрьевну. Ничего личного.
Но почему обворованный не может отомстить обворовавшему? — философски заметила Амалия.
— Вы допускаете? — ужаснулась Татьяна.
— Я же сказала, что привыкла рассуждать объективно. Просто еще одно рассуждение на тему. А вышла я вам сказать, что прошу пресекать все сплетни и домыслы, расплодившиеся в коллективе. Вся правдивая информация должна исходить только от меня. Понятно? Я поехала в больницу.
И Амалия направилась к выходу.
Ритка открыла глаза, немного полежала, прикрыла их от яркого света, подняла слабую руку, посмотрела на нее, пошевелила пальцами. Медсестра заметила, что она очнулась, и обрадовалась:
— Молодец, девочка, с возвращением!
— Где я была? — спросила Ритка.
— Очень далеко. И хорошо, что возвратилась.
Ритка попыталась вспомнить:
— Я видела красную реку. Я по ней шла.
— Это ты потом доктору расскажешь. Он такие истории коллекционирует. Интересные бывают рассказы. Но чаще всего никто ничего не помнит. Просто исчезает сознание. Как будто свет выключили. А потом свет включился, и снова человек с нами.
— Это что?… Меня не было? — удивилась Ритка.
Но медсестра не стала ничего объяснять:
— Что было, то было, чего уж ворошить. Ожила — и прекрасно. Рано тебе, значит.
В палату вошел врач и, увидев, что Ритка беседует с медсестрой, возликовал:
— Что я вижу? Вы пришли в себя! Я — рад.
— Я вернулась… — тихо сказала Ритка.
— И замечательно.
— Я шла по красной реке, и она привела меня сюда, — стала рассказывать Ритка.
— Интересно, интересно. Как сознание трансформирует жизненные реалии. Красная река — это кровь. Вы в бессознательном состоянии все же понимали, что вас может спасти кровь, — объяснил врач.
— Переливание? — не поняла Ритка.
— Именно. Только на сей раз донором были не вы. Наоборот — вам перелили кровь.
— Мне? От кого?
— Это большая тайна, но вам я скажу по секрету. Никитина. Вам знакома эта фамилия?
Ритка прикрыла глаза. По щеке сползла слеза.
Врач ласково похлопал Ритку по руке:
— Поплачьте, только не очень долго. Нельзя обезвоживать организм. Экономить, чтобы жить, понятно?
И врач вышел из палаты.
Самвел принес Доминике еду. На подносе стоял стакан гранатового сока и фрукты. Кроме того, Самвел сообщил хорошие новости:
— Я в больницу звонил. Она пришла в себя.
Доминика молча кивнула.
— Рынок берет тебя на довольствие, — продолжал Самвел. — Нужно восстановить потерю крови. Вот гранатовый сок, пей побольше.
— Значит, все будет хорошо. Я много думала.
— Тебя хватило еще и на думы? — разулыбался Самвел.
— Твой Петик тут не при делах, — пришла к выводу Доминика. — Ему ни с какой стороны не выгодно, чтобы Ритка исчезла. Судя по тому, что ты мне рассказал, он меньше всех заинтересован в ее смерти.
— А если его купили?
Доминика только пожала плечами:
— Мы с тобой деловые люди и понимаем, что нельзя дать человеку такую сумму, которая обеспечит его на всю жизнь.
— Все дело в запросах, — заметил Самвел.
— Ритка дала ему не корзину с рыбой, а удочку. На этой должности он мог бы жить припеваючи много лет и удить жирную рыбку, — объяснила Доминика. — У него просто нет мотивов. Да и тип это не тот. Есть люди, которые могут убить, а есть Петики. Он — Петик.
Со стороны могло показаться, что по коридору больницы идет целая делегация врачей в белых халатах и шапочках. На самом деле это были Анжела, Васька, Петик и Лидия. Они прошли мимо медсестры, которая даже не обратила на них внимания. Васька подошел к Ритиной палате и распахнул дверь.
— Прошу вас, коллеги, — пригласил он.
Анжелка бросилась к подруге:
— Ритка, ты живая? Я знала, что они не дождутся!
— Ритуля, прости меня за все. Что я тебя к Петику ревновала… — заголосила Лидия.
Ритка сделала вид, что ей это обидно слышать:
— Я что, так плохо выгляжу, что меня уже и приревновать нельзя?
— Я не то хотела сказать… — осеклась Лидия.
— Петик, а ты как? Не пострадал?
— Не спрашивай, меня Лидка вон заела, что я тебя не уберег.
— И кто это меня по башке приложил? — задумалась Ритка.