Родди поставил меня на ноги, удерживая за талию.
— Эй, дорогая, Нора. Отныне пусть только кто посмеет что-то про тебя сказать, — подмигнул он мне, и я покраснела.
— Спасибо, Родди.
— Да, ну, — он ободряюще кивнул, а затем скрылся за дверью.
Понимая, что так парень прощался, я крикнула:
— Пока! Удачной поездки!
Не оглядываясь, он поднял руку и помахал, а затем скрылся в номере.
Я повернулась к Джиму, он выглядел таким ранимым, вызывая у меня в груди тоску. Я откинулась на капот рядом с ним.
— Эй, что случилось?
— Что случилось? — он поднял бровь. — Я уезжаю, вот что случилось.
— Я знаю, — угрюмо отложила недоеденный бургер и посмотрела на улицу перед нами.
— Ты никогда не рассказывала мне о Мелани, — внезапно сказал он.
Я напряглась, от неожиданного вопроса мои плечи поднялись к ушам.
— До этого никогда не доходило.
— Мне жаль, что ты потеряла подругу.
— Спасибо.
— Ты даже не рассказывала мне о своих родителях.
Я посмотрела на него, скосив глаза и обнаружила, что он изучает меня с хмурым видом.
— Что ты хочешь узнать?
— Они добры к тебе? Что будет, когда я уеду?
— Когда ты уедешь? — я развернулась, чтобы взглянуть на него с недоумением. — Джим... ты не несешь ответственность за меня.
Его темные глаза внезапно вспыхнули.
— Поверь мне, ответственность не в том, что я чувствую к тебе. По крайней мере, это не главное из чувств. Я... — Джим провел по волосам дрожащей рукой. — Черт, я не знаю, как сказать… Ты особенная, Нора. Ты чертовски особенная, и когда тот мудак сказал такое, я хотел убить его. Вот почему Родди сделал это, ударил его. Не только от того, что ему не понравилось, что тот парень говорил про тебя, а потому что я бы сделал намного хуже, если бы приблизился к нему.
— Кори — идиот, и не стоит твоего времени или твоих волнений. В старшем классе он обратил на меня внимание и ожидал, что я упаду ему в ноги, как все остальные пустые бимбо, которые были настолько глупы, чтобы спать с ним. Я ранила его мачо-гордость, когда отклонила предложение.
— Это не... Я не беспокоюсь о нем. Я беспокоюсь за тебя. Ты заслуживаешь больше, чем застрять в этом маленьком городке, в дерьме.
— Я буду в порядке, — стиснула зубы я.
Я и так знала реальность своей ситуации. Мне не нужно, чтобы и Джим указывал, насколько она дерьмовая.
— Не хочу, чтобы ты была в порядке, — он схватил меня за руку и потянул к себе. — Я хочу, чтобы твоя жизнь была фантастической, Нора. Думаю, я желаю этого больше для тебя, чем хочу для себя.
Я потянулась к нему. Он снова ошеломил меня. Он все время меня поражал. Джим взял мою руку.
— Что это значит? — прошептал он про себя.
— Я не знаю, — прошептала в ответ. А потом он поцеловал меня.
Я уже целовалась со своим единственным парнем, Стивеном, когда мы были в десятом классе, но Джим был в миллион раз лучше. Его губы ощущались мягкими, но доминирующими, а поцелуи приятными. Стивен был мокрым и неприятным. И, слава богу, мне не пришлось долго терпеть его. Мы расстались, когда поняли, как мало свободного времени у меня на самом деле. Мысли о Стивене умерли, когда Джим обнял меня и притянул к груди. Пока мы целовались, одна его рука гладила мое бедро, а другая потянулась вверх, чтобы мягко сжать грудь.
Мне нравилось, как он это делал. Это вызвало в моем животе слабость. Но мой разум не спал, и, когда поцелуи Джима стали интенсивней, я забеспокоилась, что Молли была права. Я отодвинулась, прижав руки к его груди, чтобы оттолкнуть. Смущенная, чувствуя себя молодой и неопытной, и беспокоясь, что может быть, во мне что-то не так, я не могла посмотреть на него.
— Я не могу заниматься сексом с тобой.
Джим долго молчал, мое сердце гулко билось. Наконец, его пальцы скользнули под мой подбородок, и он заставил взглянуть на него. В его выражении я нашла голод, но также нашла и доброту.
— Я не ожидаю секса, Нора. Я сказал тебе... Ты для меня больше, чем просто быстрый секс. И вообще, — он огляделся, улыбаясь с сожалением, — мы на улице, а Родди занял номер.
Я тихонько рассмеялась, когда меня охватило облегчение.
— Прости. Я не готова.
Или со мной что-то не так, и мне понадобится чудо, чтобы захотеть заняться сексом.
— Конечно. — Он прижал меня к себе. — Давай болтать. Расскажи мне о маме и папе.
И потому что он был так мил, как и всегда, и я больше его не увижу, то показала ему немного больше себя, чем раньше.
— Сейчас мы не близки друг другу, — я расслабилась напротив него. — Мой отец и я были, но он изменился, когда получил...
Я не сказала Джиму про травму ноги отца и странно себя ощущала, ведь это не моя история, чтобы рассказывать все. Мой папа был обидчив и стыдился этого. Я не знала почему, то ли это связано с потерей конечности, то ли с тем, что он не был осторожен, и не смог предотвратить потерю.
— У отца была?..
— Болезнь, — решилась я. — Когда мой отец заболел, он оттолкнул нас.
Рука Джима сжала мою в ответ.
— А твоя мама?
— Она неплохой человек. Думаю, она... она не знает, как вести себя со мной. И она работает все время. Всегда.
— А ты присматриваешь за отцом?
Я кивнула, и почувствовала его дыхание на ухе, когда он прошептал:
— Это слишком трудно для того, кто только начинает жить. Родители должны посылать нас в мир, а не удерживать рядом с собой требуя заботы. Ты заслуживаешь большего, Нора.
Я печально улыбнулась.
— Для чего еще нужна семья?
Он хмыкнул, не соглашаясь со мной.
— Ты, наверное, с нетерпением ждешь остальной части поездки? — спросила я, пытаясь сменить тему.
— Родди, да. — Джим казался таким унылым. — В поездке, я буду слишком скучать по тебе. Я... действительно, очень переживаю за тебя, Нора.
Эмоции сразу же забились мне в горло, когда поняла, что наше время вместе заканчивается. В мыслях засела паника.
— Я тоже буду по тебе скучать.
Услышав, как надломился мой голос, Джим крепко обнял меня, склонив голову мне на плечо. Я почувствовала, как он вздрогнул.
Я сжала руки вокруг него, и, когда мы держали друг друга так близко, как только возможно, я старалась не впадать в страх, что позволяя Джиму уехать, я отпускала будущее, которое могла иметь.
Глава 4
Джим подбросил меня до дома. И я решила, больше не скрывать его от мамы, учитывая, что завтра утром он уедет.
Когда мы остановились у дома, и стала ждать за Джимом и его реакцией на наш маленький дом в окружении больших соседских. Но он почти не отреагировал. Просто спросил:
— Это твой?
— Мой.
Он кивнул и провел рукой по волосам, глядя куда угодно, только не на меня.
— Джим?
Он покачал головой, и так сильно сжал руль, что на пальцах побледнели костяшки.
— Нора, думаю тебе нужно просто выйти, — сдавленно сказал он.
Услышав эмоциональный голос Джима, я поняла, почему он не может встретиться со мной взглядом: слезы наполняли его глаза, отчего я почувствовала прилив нежности. Не трудно было заметить, насколько этот мальчик вырос за столь короткое время, чтобы так переживать обо мне. За мной точно не стояла очередь из людей, готовых дарить заботу, и я не собиралась воспринимать его привязанность как должное.
Испытываемый прилив нежности и благодарности заставил меня потянуться к Джиму. Я коснулась его щеки, но он отвернулся. Осторожно повернула его голову, заставляя на меня взглянуть, и в груди все сжалось, когда увидела слезы.
И еще кое-что.
То, что напугало меня и одновременно вызвало желание.
— Джим, — прошептала я, задаваясь вопросом, как это возможно, испытывать ко мне так много, практически меня не зная.
Он дернул меня к себе. Губы парня обрушились на мои, и сначала я не смогла среагировать, потому что поцелуй получался карающий, и немного испугал. Все, что я могла сделать, это гладить его щеку, пытаясь успокоить. Потом, он осознал, и его поцелуй стал медленнее, слаще, мне это нравилось больше.
Он отстранился, тяжело дыша, и прижался к моим губам последним поцелуем.
Один последний поцелуй в нос.
И последний поцелуй в лоб.
Такой сладкий, что навернулись слезы.
— Пожалуйста, просто иди, — взмолился Джим.
Чувствуя себя виноватой, даже не знаю почему, я сделала как он просил: схватила сумку и дернула за ручку двери. Я уже собиралась закрыть дверь и позволить Джиму уехать, когда решила, что он заслуживает большего.
— Джим, — я наклонилась, чтобы посмотреть на него, но он упрямо смотрел вперед. — Эти две недели... Я никогда их не забуду. В последнее время я чувствовала себя одинокой, но ты показал мне, что так не должно быть. Спасибо, — как только сказала эти слова, то почувствовала себя очень уязвимой, поэтому захлопнула дверь, прежде чем Джим успел ответить.
Проклиная себя за болтливость, я поспешила в дом.
Звуки футбольного матча я услышала, прежде чем открыла дверь.
Мамина куртка висела на новом, прибитом мной крючке, под ней стояла обувь.
Убрав Джима из головы, я собралась с духом. Пришло время вернуться в мою жизнь и остаться в мире, где все текло как прежде. Пора, потому что уверена, мама собирается меня убить.
Я стащила ботинки, смотря на проход в мою спальню. Оттуда в коридор падал свет.
— Мама? — спросила я, входя в комнату.
Вид сидящей на моей кровати мамы заставил застыть в дверях. Она подняла глаза и посмотрела на меня.
— Мне пришлось звонить на работу и сказаться больной.
— Прости.
— Нет, что ты, — издевательски протянула она.
Не зная, что ответить, я стояла, ожидая взрыва.
Этого не произошло.
Мама встала и направилась ко мне. Мы были одного роста, наши глаза находились на одном уровне. Наши глаза имели одинаковый цвет и форму. Только у нее холодные, суровые и усталые. Одна из вещей, которую я больше всего боялась: проснуться утром, посмотреть в зеркало и увидеть в своем отражении глаза мамы.
— Ты думаешь, я не знаю о парне на «Мустанге»? — она закатила глаза. — Боже, Нора, я думала, что ты умнее. Ты бегаешь по городу с каким-то ирландским мальчиком, и лжешь мне о сверхурочной работе.
— Он шотландец, — пробормотала я.
— Кому какое до этого дело? Он мужчина, и все, что он собирается сделать, это трахнуть тебя, сделать беременной и уйти, подкинув нам еще больше ответственности, в которой мы не нуждаемся.
— Во-первых, я не спала с ним, во-вторых... — Я почувствовала панику, пробивающуюся внутрь меня, и вдруг, взорвалась не мама, а я. Я! — Он ушел! Ясно? Все в прошлом!
Мама даже не вздрогнула от моего нехарактерного всплеска эмоций. Она внимательно посмотрела на меня, а затем тихо ответила:
— Думаю, что это, возможно, и к лучшему. Не так ли?
Я уродливо рассмеялась.
— Эта семья давно перестала понимать, что для меня лучше.
— Что это значит?
Измученно, я пожала плечами.
— Ничего. Это ни черта, не значит.
Ее глаза сузились, мама сократила небольшое пространство между нами и прошептала:
— Послушай меня, и слушай внимательно... Чем скорее ты станешь думать головой и перестанешь жить своими дурацкими книгами, тем лучше. Такова жизнь. И она не так плоха: маленькая, простая, тебе нужно просто работать. Есть люди, у которых нет абсолютно ничего. У нас есть хоть что-то. А ты ходишь и ведешь себя, будто ты лучше и выше этого, и это неправильно. — Сказанное прозвучало настолько похоже на слова Кори, что я вздрогнула, будто мама ударила меня. Раскаяние мелькнуло в ее глазах, и она вздохнула. — Я не пытаюсь причинить тебе боль. Я просто не хочу, чтобы ты была несчастна, ожидая того, что не произойдет. Если бы у нас водилось больше денег, все было бы по-другому, — она похлопала меня по плечу, таким единственным способом мама проявляла ласку. — Но мы не такие. И мы должны жить с тем, что у нас есть, и быть благодарными.
Меня охватила вина, и я подумала, может я действительно испорченная, неблагодарная маленькая заноза. Я выдохнула и кивнула.
— Ты права. Мне жаль, что я не вернулась домой пораньше. Это не повторится.
Она смотрела на меня так, как будто не верила.
— Что?
— Ничего, — пробормотала она. — Я иду спать.
Но прежде чем она прошла мимо меня, ее взгляд метнулся к кровати. Под кровать.
Сердце кольнуло в груди, но я подождала, пока мама не исчезнет и не закроет за собой дверь, потом вытащила коробку из-под кровати. Открыла и втянула воздух.
Как только мне исполнилось восемнадцать лет, я воспользовалась теми небольшими сбережениями что накопила и оформила себе паспорт. Я не знала, что побудило его сделать, и почему думала, что у меня появиться шанс им воспользоваться. Просто знала — я должна сделать. Эта маленькая синяя книжица была словно надежда и мечта в моей руке, и зная, что паспорт лежит в обувной коробке под моей кроватью, мне стало легче проживать каждый день в реальности, в которой я не хотела жить.
Потому что он символизировал возможность.
Я держала паспорт в самом низу стопки. Прятала. Но сейчас, он лежал сверху.
Взглянув на дверь спальни, я поняла, что мама обыскивала комнату и нашла мой тайник.
Она нашла паспорт.
Внезапно я поняла, в чем смысл ее предупреждений.
И как бы я не хотела прислушаться к ее советам, принять то, что она сказала как мудрость, бунтарский голос во мне кричал, что моя мама должна желать мне мечтать о большем, чем достигла сама, а не наоборот. Что неправильно с ее стороны говорить мне о смирении.
Воюя с собой, я переоделась в пижаму и легла в постель. В голове снова и снова повторялись события дня.
Моя последняя мысль, прежде чем заснула, была о Джиме и насколько я завидую ему в его свободе.
ТРИ МЕСЯЦА СПУСТЯ
— Пап, мама хочет, чтобы я оплатила счета. С тобой все будет в порядке, если я выйду ненадолго?
— Я ж не инвалид, — вздохнул он, не сводя взгляда от телевизора.
Я вздохнула и проворчала:
— Я приму это как «да».
— Думаешь, если я смотрю игру, то не слышу тебя… — его голос поднялся под конец фразы.
Не зная что ответить, я схватила сумку и с радостью сбежала из дома. Прогуливаясь по Уэст-Вашингтон-стрит, я увидела нашу соседку Дону. Она усаживала свою дочь Джейн в автокресло и я махнула ей.
— Эй, привет, Нора, — откликнулась она, улыбаясь. — Я направляюсь в торговый центр. Подвезти?
— Нет, я иду в «Мей», чтобы воспользоваться компьютером, — кафе «Мей» являлось и интернет-кафе, и я могла заплатить, используя компьютер и интернет. Дома компьютер сломался полгода назад, а мы так и не починили его, а новый позволить себе тоже не могли. У нас был Wi-Fi, но мой мобильный телефон был такой дешевой и устаревшей штукой, что оплатить через него счета получалось сложно. Легче поехать в «Мей». Кроме того, это была возможность выбраться из дома.
— О, милая, ты можешь использовать наш, — сказала Дона. — Давай я проведу тебя в дом. Мы не торопимся.
Дона Риз и ее муж Пол, были одни из самых приятных людей, которых я когда-либо встречала. Наши соседи могли сделать что угодно для кого угодно, в том числе и для моей-боль-в-заднице семьи. Я с благодарностью улыбнулась.
— Это так приятно, Дона, но я... — как мне объяснить, что хотела выйти из дома только чтобы уйти от отца?
Увидела в глазах женщины понимающий взгляд.
— Знаешь что? В любом случае, у «Mей» более быстрый Wi-Fi.
Даря ей еще одну благодарную улыбку, я кивнула.
— Приятного дня в торговом центре.
Мы помахали друг другу, и я пошла дальше.
Мои мысли вернулись к Джиму и Родди, гадая, где они. Я помнила из наших разговоров, что они через несколько недель должны вернуться в Шотландию. В груди резко кольнуло, и я рассеянно потерла заболевшее место. Открытость Джима и его чувства ко мне пугали, пока мы общались. Но за последние три недели я так сильно хотела увидеть его лицо, что начала задаваться вопросом: может я влюбилась?