Родители, они знали, что прощаются со мной навсегда, когда меня, как лучшего ученика школы, забирали в Рондо. Они знали, что я не смогу им помогать, но они сделали так потому, что любили меня, потому что хотели, чтобы хотя бы я пожил полноценной жизнью. И я больше никогда не рисковал, чтобы их жертва не была напрасной. Я наслаждался всеми благами жизни, наслаждался за нас всех, подавляя в себе боль от осознания того, что не смогу разделить это с теми, кого так люблю.
-- Вы плачете? Простите, я вынуждена буду сообщить об этом...
-- Нет, Лайла, -- сказал я, незаметно вытирая слезы, -- просто, пролил немного виски! Я такой растяпа. Свяжи меня с Марком!
-- Простой звонок, видео связь, голографический контакт?
-- Простой звонок, ни его устрашающей физиономии, ни тем более голограммы мне здесь ненужно. Меня до ужаса пугает этот странный тип!
-- Слушаюсь, соединяю!
По комнате пошли длинные гудки, после чего я услышал знакомый голос:
-- Привет, Кевин! Как дела? - Тон инженера Марка Голдмана был как всегда прохладным и сдержанным.
-- Марк, -- ответил ему, садясь в кресло, -- мне нужны новые куклы!
-- Это невозможно, Кевин! Ты сломал восемь за последний год! Я не смогу тебя постоянно покрывать! Кто-то из Бюро рано или поздно узнает, что ты не уравновешен, у тебя заберут работу, назначат принудительную реабилитацию. Может тебе стоит самому добровольно обследоваться?
-- Мне не нужно лечение! -- Закричал я. -- Все в порядке! Это твои куклы не в порядке. Они всегда всем довольны, и всегда улыбаются...
Ответом была тишина.
-- Прости, -- тихо добавил я, -- может, и в правду, я немного не в себе!
-- В этом вся изюминка моего изобретения, -- голос Марка, все такой же спокойный и обжигающе холодный, звучал в комнате так, будто он сидел рядом, а не находился в другом конце Рондо. -- Этим они и лучше живых женщин. Они не ноют, не жалуются, у них не болит голова, они не обижаются, но что самое приятно -- выполняют все, абсолютно все твои приказы!
-- Марк, она улыбалась, она улыбалась, когда я избивал ее, когда я превращал ее лицо в кашу. И те двое маленьких ублюдков тоже улыбались, пока я трахал труп их матери, и они улыбались, пока я избивал их, разбивая лица в металлически-пластико-силиконовое месиво. Марк, черт побери, тебе не кажется, что с нами всеми что-то не так?
-- Кевин, ты переработал, возьми отпуск и съезди в курортный сектор. Ты просто трудоголик!
Я лишь рассмеялся. Трудоголик?! Я не работал физически ни часа в своей жизни. Вот мой отец, за жалкие гроши вкалывавший по четырнадцать часов на заводе, был трудоголиком. А я сколотил себе состояние, читая людям истории о Боге. Хотя всегда чувствовал, что Бог давно покинул Город Улыбок.
Все это время я медленно тонул в отчаянье, в этом городе я давно потерял надежду!
-- Марк, я ведь знаю тебя. Ты же пытался, хотя бы раз пытался?!
-- О чем ты, Кевин? -- тон инженера стал еще холоднее, я это почувствовал.
-- Марк, ты ведь не глуп, понял, о чем я! Плачущую куклу, хоть одну, но ты создал?
-- Кевин, ты очень подставляешь меня такими вопросами!
-- Марк, я давно знаю и уважаю тебя...
-- Да, Кевин, я создал хьюмбота, способного плакать, но... они пришли за ним... -- судя по голосу, Марк был зол. Это с ним бывало не часто. Я вообще не знал, что он способен проявлять эмоции.
-- Кто? Из Бюро Нравственности? -- поинтересовался я. Хотя тут же отругал себя в уме за глупость. Никто из Бюро не посмел бы пойти против самого Старшего Архитектора Марка Голдмана.
-- Нет, -- Марк на той стороне провода замолчал, а потом добавил с акцентом на последнем слове, -- ОНИ...
-- Клоуны?! -- я почувствовал, как стынет кровь в жилах.
-- Я не хочу об этом говорить! Пока, Кевин!
По комнате зазвучали короткие гудки.
-- Разъедини! И отключись сама!
-- Отключиться? -- переспросила Лайла.
-- Да!
-- Слушаюсь!
Стены вдруг стали размытыми, изображение задрожало, после чего полностью исчезло. Больше никакого камина с приятно потрескивающими в нем поленьями, и прочего готического антуража, только голая почти пустая комната с белоснежными стенами и минимумом мебели. Вот он каков, наш мир без прикрас!
Клоуны, значит?! Раньше я думал, что они просто городская страшилка, но, кажется, слишком многие встречали их. А теперь вот и Марк. Да и вчера вечером, мне не померещилось, я точно видел клоуна.
Клоуны всегда стоят за всем в Городе Улыбок, как гласят городские легенды. Если ты будешь часто плакать и грустить, клоуны придут за тобой. Никто не знает кто они такие, люди или хьюмботы. А может клоны? Мутанты? Киборги? Демоны? В этом городе возможно все! Судя по городским легендам, это настоящие монстры. Непонятно что они такое и на кого работают, скорее всего, сами по себе. Это призраки Города Улыбок. Появляются там, где есть слезы, чтобы заставить всех улыбаться. Я слышал историю, как городская мафия захотела разобраться с ними. На клоунов устроили ночной рейд, мафия отправила лучших убийц, под утро десять из них нашли в центре города, прибитыми к рекламным щитам. Их животы были вспороты в форме улыбки. А из кишок выложена надпись: "Они были слишком грустными". Через сутки, главу мафии нашли мертвым, с разрезанным ртом, от уха и до уха. Злые языки посмеивались, что он выглядел счастливым. С тех пор клоунов побаиваются даже гангстеры. Нынешний глава городской мафии, дон Скордзини, предпочитает просто не замечать их существования. Умный человек! Не зря я за его покровительство отдаю пять процентов доходов. Мафия называет это страхованием, они говорят, что когда меня прижмет, и у меня будут проблемы, то их покровительство с лихвой все окупит. Да мне то что, я все равно не успеваю тратить свои зарплаты.
А на счет клоунов, согласно легендам, их интересовали только те, кто долгое время грустил или печалился. Они просто приходили к такому человеку и забирали его в свой "цирк". Никто не знал, где находится "цирк", и что он из себя представляет, даже те, кто возвращались оттуда, ничего о нем не помнили. Они возвращались где-то через месяц после исчезновения, но уже другими людьми, всегда улыбались и никогда не грустили. Вот только, это постоянное пьянящее счастье, превращало их в каких-то безвольных зомби, с одной лишь реакцией на все раздражители -- улыбкой. Я поежился, не хотел бы попасть в руки к клоунам и пройти их странную терапию. Если такова цена счастья, спасибо, я пас, предпочту остаться человеком.
И вдруг, неожиданно для самого себя, я рассмеялся. Человек?! А человек ли я? Я один в этом городе, совсем один. Вокруг только механические куклы и живые улыбающиеся манекены. И страх, страх потерять комфорт и роскошь, которые дарит Рондо. Ведь я, рожденный в трущобах, в пограничных районах между "плантациями" и Клоакой, хорошо помню, что жизнь бывает другой. Попытался вспомнить лица матери, отца, сестры. Но снова пустота. Забыл! Как страшно! Память не сохранила их лиц, как я не силился, но не мог ничего вспомнить, прошло двадцать пять лет с тех пор, как счастливого и одновременно напуганного десятилетнего мальчугана Кевина посадили в поезд, идущий в Рондо, посадили, чтобы дать ему шанс на новую жизнь, понимая, что больше никогда не удастся его увидеть. В тот день мать плакала от счастья, и от гордости за сына, но и от невероятной грусти расставания тоже.
Я сжал кулаки, совсем не помню ее лица. И не осталось даже фотокарточек, мы были так бедны, что не могли себе позволить и этого. Забавно, сейчас за свою месячную зарплату, я мог бы купить чуть ли не сотню новейших современных фотоаппаратов. Все еще пытался вспомнить образы родных, но перед глазами были лишь чертовы клоуны, их разрисованные лица с красными носами и разноцветными волосами. Всегда ли клоуны были такими монстрами? Нет, я помнил других, не стремящихся любой ценой заставить зрителя улыбаться. Помнил их по-доброму веселыми, когда улыбка не таила в себе приговор. Это было однажды, мать тогда продала свой любимый и единственный шарф, чтобы купить нам билеты в цирк. И хоть этого хватило лишь на места в самом заднем ряду, но я до сих пор помню всех тех диковинных зверей, выступления клоунов, акробатов и воздушных гимнастов, файер-шоу и прочие цирковые номера. Это был самый счастливый день в моей жизни, тогда мама смеялась, искренне и по-настоящему. Где она сейчас? Наверняка, уже умерла, как и отец, скорее всего. В трущобах за стеной Рондо долго не живут, там нет ни денег, ни хорошего питания, ни подходящих условий жизни, ни нормальной медицины. Те, кто там доживают до пятидесяти -- считаются долгожителями, стариками там становятся в сорок. А моя сестра? Думаю, она вышла замуж за какого-то работягу из того же завода, где работал и отец. Он, наверняка, зарабатывает гроши, напивается в стельку дешевой бормотухой и регулярно бьет ее. Я почувствовал, как горячие слезы текут по щекам.
-- Ты не Город Улыбок! -- закричал я, и крик мой пролетел по комнате, помчался в темноту ночного города, где растаял среди тысяч сияющих неоновых огней. -- Ты Город Проглоченных Слез!
Допил виски залпом. Слишком много грущу, слишком много плачу, как для добропорядочного гражданина. Они придут за мной, я чувствую это. Уже буквально слышу их шаги за дверью, вот-вот раздастся звонок! Посмотрю в их мертвые глаза. "Пройдемте с нами!" Нет, это скажут не они, это скажу я. Клоуны не говорят, на их лицах всегда застывшая улыбка. А вокруг -- звенящая тишина. Ни звука, ни шороха, даже никакое насекомое не пролетит мимо этих чудовищ. Лишь тишина и холод, зябкий, пробирающий до костей. И удары твоего собственного сердца. Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук! Все быстрее! Ускоренный отсчет конца, твой панический страх перед этой улыбающейся смертью. У самих клоунов нет сердца. Лишь могильный холод, исходящий от их пестрых карнавальных костюмов и застывшая навеки зловещая улыбка. Говорят, когда посмотришь в их глаза -- провалишься в пучину отчаяния и безумия. На миг тебе покажется что их ледяные зубы вгрызаются в твою плоть, мертвые рты открываются и сотни копошащихся слизких белесых червей хлынут на тебя стремительным потоком, закоченелая покрытая трупными пятнами плоть клоунов вдруг начнет таять, и стекать по их белоснежным костям. Ты будешь давиться ею, задыхаться от того, что все твое горло переполнено могильными червями и гнилой плотью. И лишь после этого, когда тебе уже станет совсем нечем дышать, когда ты уже не сможешь проглотить больше кладбищенской гнили, наваждение исчезнет так же резко и бесследно, как и появилось. А еще, клоуны говорят губами других людей! Жутко! Загляну в их мертвые глаза, посмотрю на эту застывшую улыбку, и мои собственные губы произнесут:
-- Кевин Крокус -- вы больше не добропорядочный гражданин Города Улыбок! Вам придется пройти с нами!
И они уведут меня в свой "цирк", а вернусь я уже другим, вечно-улыбающейся куклой. Нет! -- Снова засмеялся. -- Они меня не получат! Мне просто нужна была надежда, просто нужна была вера!
И я обрел ее вчера! Там, после работы, когда уже закрывал двери церкви, увидел его, клоуна. Он был другим, хоть был первым и единственным клоуном, которого я увидел в Рондо, но даже так понял, что он совершенно другой. Да и внешностью отличался от того, как описывают этих улыбчивых ублюдков. Вместо пестрого наряда все его тело было покрыто бинтами, он походил на мумию. Вот только бинты были пропитаны кровью, его кровью, что сочилась из ран. Он так невыразимо страдал. А вместо клоунского грима и дурацкой улыбки, на нем была маска, маска грустного клоуна с нарисованной слезинкой. И его глаза. Они были такими живыми, не так как описывалось в городских легендах. И еще, этот клоун плакал, смотрел на меня и плакал! Но будто не от собственной боли, нет, казалось он плакал из-за меня, и из-за всех горожан. И почему-то его слезы стали для меня символом надежды, символом веры в перемены. Что-то случилось со мной тогда. Я упал на колени и зарыдал сам. Я начал говорить без умолку, исповедаться во всех своих грехах, в том, каким трусом и лицемером был, и во многом другом. Рассказывал что-то еще. Может тайны Архитекторов? Вот потеха, тогда я уже в любом случае не жилец. А, к черту! Я лишь помню, что плакал и просил прощения. И тогда клоун положил мне руку на голову и тоже что-то сказал, что-то сказал моими губами. Я прикоснулся к ним пальцем, и вдруг вспомнил.
-- Я прощаю тебя! Но простишь ли ты себя сам? Скажи, разве это вежливо, такому как ты, до сих пор оставаться живым?! -- Да, такими были его, мои слова.
-- Вежливо?! -- Я засмеялся. -- Это не просто невежливо. То, что я до сих пор существую, это грубо, оскорбительно и даже мерзко.
В дверь постучали. Нет, они меня не получат! Наконец-то я буду свободен. Слишком долго я жил загнанным в угол, слишком долго оглядывался на каждом шагу, боялся, что оступлюсь, что меня с позором выгонят из Рондо, боялся разочарования на лицах родителей, когда я вернусь домой. Страх, постоянная боязнь всего на свете, они стали символами моей жизни. Страх -- это мерзко, это кладбище духа, это благодатный корень зла, с которого прорастают все остальные пороки человека. А на другом конце его - свобода и храбрость, корни, из которых прорастают покой и просветление.
Достал с выдвижной полки журнального столика старенький револьвер. Такими не пользуются уже свыше сотни лет, но я был уверен, что оружие в исправном состоянии. Ведь я всегда тщательно и аккуратно смазывал его, знал, что оно пригодится. Но, кто же мог предположить, что именно таким образом. Услышал, как кто-то начал копошиться возле моей двери в квартиру. Добрые клоуны пришли за плачущим мальчиком, чтобы забрать его в страну, где не бывает слез. Но мальчик-то не промах оказался.
Я наконец-то собрался со смелостью и полез в карман, чтобы посмотреть, что туда вчера положил тот плачущий клоун. Только сейчас решился на это, раньше не хватало духу. Из кармана достал бумажную карту, я видел такие, еще в детстве, у гадалки возле цирка, кажется, они назывались Таро. У меня в руках была картинка, изображающая Жнеца. Короли и бедняки валялись у его ног. Все равны перед смертью. После игры, и королей и пешек кладут в одну коробку. Вот все и закончилось, по крайней мере для меня. Хотя, почему мне кажется, что для города какая-то серьезная и разрушительная игра только начинается?
-- Смерть! Тринадцатый аркан! -- Озвучил я в голос и засмеялся. -- Приговор привести в исполнение! -- Поднес револьвер к виску и нажал на курок.
Меня оглушило звуком выстрела, и я увидел на оконном стекле какую-то сероватую слизь с кровью. Это мои мозги? Тогда чем я сейчас думаю? Как все до этого дошло? На периферии затухающего сознания, там, на крыше соседнего дома, я увидел клоуна. Нельзя было разглядеть, смеялся он или плакал. Но мне так хотелось, чтобы плакал.
Аркан XVI. Башня. Восстание шлюх
Говорят, в Городе Улыбок не бывает грусти! Говорят, что это лучший город на земле, где живут самые счастливые люди! Говорят, что рай был наконец-то создан! И с этим трудно поспорить.
Медленно иду по тротуару и напеваю какую-то веселую песенку, уже и не помню где ее услышала. Дорога такая широкая и ровная, мне нравится, как стучат по ней каблучки. Когда-то давно пешеходные дорожки были куда меньше и уже, ведь машины ездили по земле, на таких круглых штуках, которые назывались колесами. Вот умора! Можете себе такое представить? Такое корыто, что подпрыгивает на каждой ямке и горбике. А сколько аварий, наверное, было, когда все двигались в одной плоскости. А еще там писали, если не врут конечно, что эти штуки, которые тогдашние люди называли автомобилями, ко всему еще и выкидывали в воздух какой-то очень вонючий дым, вроде как продукт сгорания их топлива. Что это была за варварская эпоха? По-моему, совсем не клевая.
Я посмотрела на сотни почти бесшумных блестящих красивых аэромобилей, что ровным потоком, колонами, каждая из которых располагалась на своей высоте, мерно двигались по небу. Вот то, что я считаю крутым! Технологии! Еще бы я их не любила, меня ведь саму сконструировали, только не собрали на каком-то там конвейере, как рядового хьюмбота, которыми переполнены специализированные магазины в Рондо. Нет! Я -- ручная работа лучшего инженера города, Марка Голдмана. Я действительно уникальна, на столько, что даже мой создатель не до конца понял, кого создал. Такое иногда случается с творцами. Как-то расскажу вам о себе подробней, а сейчас мне вот что-то не охота. Такой вечер пропадает...
Яркие огни ночного города манили меня, словно мотылька. Десятки, сотни, наверное, тысячи светящихся экранов рекламировали весь ассортимент товаров и услуг, которые способны удовлетворить самые капризные запросы. Эти огни пульсировали, мигали и зазывали к себе. Приди к нам, -- звали они, -- оставь свои печали и денюжки, окунись в мир веселья. Поиграй на автоматах, в блэкджек или рулетку, поешь суши или пиццу, посмотри кино, поиграй в боулинг, купи себе обновок, выпей чего покрепче, займись беспорядочным сексом, попробуй легкие наркотики и многое другое. Ключевое слово -- веселись! И всегда улыбайся! Ты ведь помнишь, как называется этот город?!