Я вновь и вновь воспроизводила в памяти наш последний разговор.
«Встретимся после тренировки. Пойду покупать подарки», — сказала мне тогда подруга. На ее губах блестела светлая розовая помада, белое пальто еще не испачкано. Она улыбалась, и будто хотела о чем-то спросить, но не решалась.
Кому она шла покупать подарки и зачем было говорить об этом мне? Игрушки дарят родителям, у которых есть маленькие дети, и уж точно неподруги, так и не получившей статус матери.
На ум пришла другая, брошенная ей фраза. «Ты как? Как вы?» Она смотрела с надеждой на ответ, руки сжаты, подбородок приподнят. Если с «Ты как» понятно. То что она имела в виду, когда спрашивала «Как вы?» Уж не про Кирилла точно, о нем она все знала. Но тогда про кого?
Хотя один ответ пришел мне в голову. Но я тут же помотала головой, отгоняя навящивую идею. Это глупость, больная фантазия, но что если…
«Сколько твоему? Я тоже мамочка. Поняла по растяжкам на животе.»- я вспомнила слова девушки встреченной мною в раздевалке.
«Месяца два назад родили? — спрашивал гинеколог пару недель назад.
«Так умело держишь ребенка? Опыт?»- спросила меня девушка — декретница, когда она заглянула в гости на работу вместе с малышом.
Ногти левой руки до крови впились в ладони. Я швырнула погремушку на пол. Меня колотила дрожь. Перед глазами вновь всплыл образ очаровательного пухлого младенца с огромными синими глазами и бархатистыми длинными ресницами, тянущим ко мне свои ручки. Я знала это всего лишь сны, мне объяснял это психолог еще в роддоме, это всего лишь попытка психики справится с потерей. Сны нереальны. Надо задушить еще в зародыше эту опасную мысль, ак бы мне в нее не хотелось поверить. Это ловушка, потом будет еще больнее. Нельяз жить мечтами, а надежда еще опаснее. Я же смирилась, я почти заставила себя забыть, нельзя терять покой, который достигался с таким трудом.
Я нервно расхаживала по залу, сидеть на месте я уже не могла. Мысль продолжала съедать меня изнутри. Так не бывает, такого не может быть, я пыталась ее отвергать. Я олично помнила, как было на самом деле.
Я никогда не видела свое ребенка, даже в родзале, акушерка не дала мне на нее даже взглянуть. Сказав, мне еще отошедшей от родовых потуг, потной и слабой, что это ни к чему. Я итак видела на аппарате УЗИ, что сердце моей дочери не билось. Все, что я помнила, это свидетельство о смерти, которое меня все-таки заставила получить, и вставить имя угрюмая тетка с химией на голове и волосами ярко красного цвета. Она торопила меня. Ей собственно было не до моих эмоций, у нее была очередь. И это единственное, что ее волновало.
«Как вы?»-вспомнились мне опять слова Ани.
«Два месяц назад родили? — вновь у меня в голове всплыл вопрос Елены Анатольевны.
«Где моя дочь? — спрашивал Кирилл.
Голова раскалывалась, перед глазами почему-то стало темнеть. Я тяжело дышала. сердце бешенно билось в груди, как будто было готово выскочить из груди. Пришлось сесть, я обхватила голову руками. А если все-таки допустить, хотя бы на секундочку, что моя дочь жива? Крамольная опасная мысль, и несбыточная надежда, и сущий бред сошедшей с ума женщины, так и не ставшей матерью. Сколько можно вообще верить в чудо? Чудес не бывает, я уже когда-то верила в них, и отлично помнила, чем все закончилось. Принц, который бросил в самый тяжелый момент, умершие родители и потеря ребенка. Зачем вновь себя мучить?! Да и кого я спрошу? Кирилла, который заявит, что я виновата в случившемся? Ему ведь говорили, что не стоит на мне женится, иначе не будет в семье наследников, не зря же у невесты практически не тродни. С бывшим мужем говорить мне не хотелось, да и что он ответит? Посмеется над спятившей женой? Хотя с другой стороны больнее он мне не сделает.
Я принялась рыться в сумке, чтобы достать телефон, но вместе с ним выпала маленькая синяя карточка с улыбающимся младенцем на ней. Визитка фотографа, который должен был снимать малышку. Собственно, что я теряю, лучше позвоню ему, по крайней мере, скажу попросту, что напутала в датах.
Дрожащими пальцами я набрала указанный номер. Первый раз мне не ответили. Я набрала второй. И когда я уже хотела положить трубку, все-таки сам звонок глупая затея, я услышала в телефоне женский голос.
— Алле.
— Это Наталья Серикова.
— Да, да, я вас помню.
Что-то сомнительно, мне что человек, с которым мы один раз созванивались два месяца назад меня помнит.
— Я по поводу фотосессии, — начала я.
— Вам понравились снимки?
— Снимки? — переспросила я. — Вы ничего не путаете нет.
— Нет, я вас помню. У вас еще такая очаровательная малышка. Вы. Правда, сами фотографироваться не хотели. Но я все-таки пару кадров поймала, вы же не против? Телефон выпал из моих рук. Но я туту же подняла его, не заботясь посмотреть есть ли какие то царапины. Главное, что работает. Ведь я действительно не любила фотографироваться.
— Ваш муж забрал фотографии. Но я могу скинуть повторно вам их.
Я положила трубку. Как вообще такое возможно? Меня нервная колотила дрожь. Моя дочь жива. Моя маленькая малышка. Хотелось скорее взглянуть на нее на снимках, но лучше в живую взять на руки. Но где она? И почему? Я не помню ее? Так е бывает. Ни одна мать не забудет своего ребенка. Надо звонить Кириллу, только он сможет ответить на мои вопросы. Но как не старалась вспомнить его номер я не могла. Нужно лететь в Сочи. Я зашла в интернет и забронировала билет на самый ближайший рейс. И плевать, сколько это стоит, деньги сейчас не важны. У меня два часа до самолета. Нужно было собираться. Я достала чемодан, начала, как попало закидывать в него одежду. А сама уже обдумывала, что буду делать в Сочи. Настя наверно приютит, подругу, что поделать, в собственном жилье квартиранты. А там уж главное, поговорить с Кириллом, он точно должен знать, что собственно произошло. Конечно, Кирилл, скорее всего дома у родителей, но ради дочери, я как-нибудь переживу встречу со свекром и свекровью. Правда, не мешало бы еще успеть решить кое-какие дела и здесь.
Для начала нужно хотя бы сказать Марине, оставить ей деньги за оплату аренды квартиры. Некрасиво так ее бросать. Внезапно и без объяснения, особенно после того, как она меня столько поддерживала и помогала. Я потянулась к телефону и услышала шум, доносившийся из прихожей. Скрипнула дверь. Пришла Марина. Отлично, успею еще поговорить и до приезда такси.
— Только что из полиции, — выдохнула она, снимая с себя верхнюю одежду. Марина выглядела уставшей и бледной. Еще бы, ей пришлось самой рассказывать правоохранительным органам о ДТП. Родственникам уже сообщили. Она приехала с молодым человеком, он уже там.
Я даже не знала, что Аня начала с кем-то встречаться. Впрочем, все это было уже не важно.
Марина сняла обувь и перевела взгляд на меня.
— Ты как? Ты чуть не упала в обморок, — тихо спросила она, и наконец, заметила чемодан в моих руках.
— Я улетаю, Марин. Моя дочь жива.
Марина удивленно округлила глаза, уронила дорогую сумку от какого-то известного дизайнера, с которой всегда сдувала пылинки на грязный обувной коврик, но не обратила на это ни малейшего внимания.
— Что? — воскликнула она смотря на меня во все глаза.
— Моя дочь жива, — Было странно произносить эту фразу вслух. Я еще сама не могла в это никак поверить. Моя Аленка жива.
Судя по реакции Марины, она тоже не могла:
— Кажется, впервые за все время нашего знакомства Марина испугана, она словно застыла, лишь смотрела немигающим взглядом.
— Наташ… — жалобно пробормотала она. — Я все понимаю, тебе пришлось нелегко. Но не сходи с ума.
Она бросила на меня умоляющий взгляд, наверно сейчас на ее глазах происходило то, чего она так страшилась. Я лишилась рассудка и одержима лишь одной идеей. Совсем недавно я боялась этого же.
Марина закрывала собой дверь, будто бы боялась, что я сейчас буду прорываться, не смотря ни на что. Кажется, она сейчас ожидала от меня любого безумного поступка.
— У тебя же преждевременные роды были. Я видела выписку своими глазами. Ребенок родился мертвым, Наташ. Он умер еще в животе, ты сама говорила мне. Никакой надежды на чудо не было, — она все еще пыталась призвать к голосу разума.
Я сама видела эту выписку, знала наизусть, каждую строчку каждое слово сухого врачебного текста, но сейчас мне было плевать на это. Одно доказательство против многих. Или может быть, я действительно схожу с ума?
— Я не знаю, как такое могло произойти. Но я уверена, Марин. Я как никогда уверена.
— Но так не бывает, — возразила подруга, не оставляющая надежд достучаться до моего рассудка. — Наташ, жизнь, не книга и не фильм.
-Я звонила фотографу. Фотосессия для малышки была. Девушка даже помнит, что я не люблю фотографироваться. Но поймала несколько совместных кадров. Обещала прислать.
Марина тяжело вздохнула.
Она ошибается Наташ, могла просто перепутать. Подумай сколько через нее проходит людей?! Но и в этот раз Марина не смогла меня пронять. — Давай, мы выпьем чаю, ты успокоишься, и мы поговорим.
— Марин, некогда разговаривать, я опоздаю на самолет.
Каждая секунда промедления казалась мне вечностью.
Подруга села на пуф, подняла сумку, достала из нее пачку влажных салфеток.
— Ты уверена, что это не происки Кирилла? Ты говорила, что он будет тебя искать, чтобы получить развод.
— Кирилл не мог догадаться, что мне придет в голову позвонить фотографу. Кроме фотографа, это подтверждали и другие: гинеколог, Аня.
— Аня? — Марина наморщила лоб. Она явно пыталась вспомнить, что Аня могла такого сказать.
— Как вы. Она спросила, как вы. Она имела в виду меня и мою дочь.
Марина помотала головой, она явно была уверена, что я безнадежна. Я бросила взгляд на настенные часы, мне уже пора выдвигаться.
— Пожелай мне удачи.
— Удачи, — сказала мне Марина, подошла и крепко накрепко обняла, ее черные блестящие волосы касались моего лица. Я слышала как бешено стучало ее сердце.
Внезапно игла проткнула кожу возле того места, где была рука подруги. Боль пронзила спину. Ноги подкосились, и тело обмякло. Я хотела вскрикнуть, но не могла даже пошевелиться. В глазах темнело, последнее, ч то я успела увидела, это шприц в руках подруги,
— Ни на секунду нельзя оставить тебя одну, — успела услышать я, перед тем как меня полностью накрыла темнота. Кажется, я все-таки грохнулась на пол.
Глава 13
Олег Иванов, оперуполномоченный уголовного розыска:
6 сентября
Санек, к счастью, выжил. Отделался. можно сказать, легким испугом: несколько порезов, один из которых был на щеке, да ушибов, ничего страшного. Несколько дней он провел на больничном.
Сегодня в обед проставлялся Влад. Поводом послужило, как ни странно, его увольнение. Кажется, таким счастливым я в последний раз видел, когда мы юные и еще зеленые «обмывали» его первые звезды на погонах. Он явно чувствовал себя как дембель в армии, радовался освобождению. Казалось бы, что хорошего в увольнении, но нас с ребятами подобное не удивляло. В нашей профессии есть несколько вариантов завершения службы, и пенсия не это не самый вероятный исход, Однако много шансов, что все может закончиться тюрьмой либо кладбищем, ибо от гроба и казенного дома форма стопроцентной защиты не дает, ты можешь просто оказаться, не в том месте, не в то время. На фоне этого вариант увольнения еще не самый плохой. Наверно, только на нашей работе люди приходят радостные, когда устрагиваются, и еще более они выглядит счастливыми, когда с этой работы уходят.
Влад довольно улыбался всем, предвкушая свободу, море времени, и отсутствия дежурств. Заботливый дядюшка уже подготовил ему престижное место, и не пыльную хорошо оплачиваемую работу. Когда я увидел его впервые, то не мог понять, как его занесло на эту работу. Влад был щуплым и тощим как тростинка, казалось бы, дунет ветерок и сдует его совсем, но уже работая вместе, я выяснил смекалка у парня работала. Да и хилым он только казался на внешне.
И пока девочки с другого отдела накрывали на стол, к нам и заглянул Санек. Он хмуро окинул меня взглядом как будто говорил «как же так, Олежа» но ничего не сказал, просто сел подальше от меня. Единственное, что смягчало мою совесть, я действительно сделал все, что мог. Сразу доложил шефу, что не мог до него дозвониться, начальник тут же отправил ребят к нему на помощь. Это и спасло ему жизнь, пусть и испортило операцию, которую он так давно и методично планировал.
В обед я отправился в «курилку» за гаражи, и заметил там Санька в одиночестве. Я уже разворачивался, покурю попозже, но Санек увидел меня и окликнул. Как выяснилось, вопреки моему мнению поговорить он очень желал.
— Что это было Олежа? — повернулся он ко мне и я вновь, увидел, пластырь на его щеки, скрывающий порез.
Именно в этот момент я почувствовал нашуразницу в возрасте и в опыте. Сейчас передо мной был опытный матерый мужик, по сравнению с которым я был зеленым мальчишкой мальчишкой. Человек передо мной имел немалый опыт допросов, он словно инстинктивно чуял ложь, он привык ломать волю, и любой ценой узнавать правду.
— Я забыл позвонить, — промямлил я. Сделал отчаянную и глупую попытку солгать, виновато отвел взгляд.
Разумеется, Санек мне не поверил, и я отлично это понимал.
— Вот только мне не врать.
Санек схватил меня за воротник рубашки, притянул к себе, посмотрел прямо в глаза, и в этот момент я подумал, что «наша курилка» расположена вне зоны доступа камер.
— Что тебя отвлекло?
— Моей семье угрожали, — тихо прошептал я. — Прямо в тот момент, когда нужно было звонить тебе.
Санек отпустил меня, и я чуть не свалился в кусты, но смог устоять но ногах
— Рассказывай скорее. Слова прозвучали как приказ. Я подчинился.
— Я не знаю, что делать, — я впервые признался об этом вслух. Самое неприятно признание. Но все эти дни я действительно не знал, что делать. Только имитировал бурную деятельность для отчетности. Плюс было полно и других заданий. Но сейчас меня назойливо преследовала так называемая «лучшая» подруга Сериковой, которая всячески интересовалась расследованием. Даже муж пропавшей подобной настойчивости не выказывал. Сегодня Коротова приходила спрашивать меня, делали ли мы запросы в аэропорт. Я ей ничего не сказал. Хотя, разумеется, все было проверено, никаких билетов Наташа не покупала.
Повезло лишь в одном, сообщение, что взлом уже нельзя доказать, Сериков принял на удивление спокойно, не став устраивать никакие скандалы. Это еще больше подтверждало мои подозрения на его счет.
Я рассказал Саньку все, что знал. Оставалось, надеяться, что он придумает что делать.
— Два варианта, либо это Сериков, либо это прослушка.
С этим я был полностью согласен.
— И что предпримем? — Все-таки хорошо, когда ты не один.
— Ничего. По сути, информация, что был взлом, ничего не дает. Мы все равно не знаем, кто это сделал, да и жива ли пропавшая. Пока не имеет никакого смысла рисковать, если не уверен, что реально, хоть чем-то можно помочь. Тем более семьей, — здраво рассудил Санек.
— Остается одно, капать, — ответил, я все равно не зная с какого края подступиться к этому безнадежному делу. Я даже не предполагал, что вскоре все-таки смогу найти зацепку.
16 сентября
Я торопился на планерку, когда мне позвонили. Совсем не подходящий момент. Достал телефон из кармана. И с удивлением увидел, что звонит Сериков. С чего бы это? Я ответил на звонок. И вместо приветствия муж пропавшей решил меня сразу огорошить:
— Мне звонила Наташа.
Судя по голосу и частому дыханию он и сам поражен.
Дверь приоткрылась, и в кабинет на секунду заглянул Серега:
— Олег сейчас опоздаешь.
Я кивнул, но с места не двинулся, сейчас какие-то опоздания меня не волновали.
Я тут же спросил:
— Где вы?
— Еще на работе, — задумчиво ответил Кирилл. — А что?