Курьер, увидев, что я дочитала, тут же сказал:
— Позвоните. Он должен знать, что я доставил подарок.
Я послушно набрала номер.
Через несколько гудков Вадим наконец-то ответил. Не дослушав о намерении вернуть такой дорогой подарок, он заявил, что это меня ни к чему не обязывает, но раз уж я ему сама позвонила, то он не против встретиться снова. Я выразительно посмотрела на курьера. Парень лишь пожал плечами, мол, приказ был дан такой. И скрылся из виду, оставив недоумевающую меня в одиночестве. Любая девушка, от такого растает.
Вырвавшись из раздумий, я взглянула на часы. Что ж, можно было отправляться на работу. Метро в Новосибирске для меня стало приятным открытием, помогающим обойтись без простаивания в автомобильных пробках, а еще отличным местом, чтобы подумать.
Только у работы я вспомнила, что не оплатила еще арендную плату кварты, и отправилась к банкомату. Мои собственные квартиранты в Сочи уже успели перевести мне деньги. Мне с ними повезло, ни разу не просрочили платежи, всегда день в день, да и звонками тоже не мучали. В отличие от хозяина моего нынешнего жилья, который недавно приходил, чтобы внимательно изучить все комнаты и что-то проверить.
* * *
Новая подруга оказалась проницательнее, чем бы я хотела. Марина пришла ко мне в кабинет выпить чаю, и мы разговорились на тему мужчин.
Оказывается, она недавно рассталась с женихом. Причем по дурацкой причине из-за работы. Я тут же кинулась утешать подругу. Однако она тут же спросила:
— А что у тебя случилось? Просто так от мужа не уезжают, — справедливо заметила она. — Он тебе угрожал?
— Нет, помотала я головой.
— Бил? Унижал? — спрашивала она.
Марина пододвинула мне чашку с дымящимся ароматным травяным чаем и сама сделала глоток из своей.
Я опустила глаза вниз, уперлась взглядом в пол, разглядывая замысловатый рисунок на паркете.
— Он ушел. Ушел, когда был больше всего нужен. Когда мне было больно. — Собственный дрожащий голос казался чужим. — Потому что я…
И мне пришлось рассказать. Чувство вины вновь поглотило меня: я ведь могла что-то сделать тогда, могла предотвратить…Единственное, о чем япредпочла умолачть, это об измене
Марина аккуратно коснулась моего плеча:
— Он ушел, когда у вас появились проблемы. Знаешь, Наташ, он ушел бы, даже если б ребенок родился. Это такой тип мужчин…
Я промолчала.
— Тебе надо отпустить прошлое, надо начать жить дальше.
— Как?
Я пыталась сделать это все четыре месяца, заставляя себя каждое утро открывать глаза.
— Просто начать жить.
Я не удержалась от усмешки, но Марина не обратила на это внимания.
— У тебя будут другие дети, другой муж, как и другой парень — у меня.
Я только сейчас вспомнила, что Марина недавно рассталась с молодым человеком. Да, хорошая из меня подруга. Впрочем, не было заметно, что она сильно переживала, она всегда отлично выглядела, всегда была в хорошем настроении. Или это лишь видимость?
— Да, другие, но страдая, ты ничего не исправишь. Ты никому не сделаешь этим лучше — ни себе, ни бывшему мужу, ни нерожденному ребенку. Что врачи хоть говорят? В чем была причина?
Я опустила глаза, мне было стыдно признаться, что к гинекологу я после выписки с больницы так и не сходила. Просто не смогла, не хотелось слышать очередные сухие слова, что так бывает, что все к лучшему, что повезет в другой раз. А еще закрадывался страх: а вдруг этого другого раза не будет?
По затянувшейся паузе Марина тут же догадалась, что я никуда не обращалась, но высказывать свое мнение поэтому поводу не стала, за что я ей была благодарна. Она лишь предложила завтра же съездить в частную клинику, благо она знает одного хорошего специалиста.
Медицинское учреждение находилось на другом конце города. Поэтому я предпочла отправиться туда с самого утра на такси, но все равно мы угодили в самую пробку. Я нервно поглядывала на часы, таксист лишь говорил, что успеем, нервно куря сигарету, чем нервировал меня еще сильнее. Мы и так потеряли время из-за того, что ему пришлось заехать на заправку, а потом у машины еще и колесо спустило.
Когда мы прибыли на место, я уже опаздывала на пять минут. Таксист так долго искал место для парковки, что я, не выдержав, попросила его высадить меня уже где-нибудь.
Я ненавидела опаздывать, и еще больше ненавидела опаздывать из-за кого-то.
Настроение мне «приподнял» и администратор в клинике — русоволосая кареглазая девушка в очках, одетая в белый халат, — сообщившая, что мой врач уже занят и позже принять он меня не сможет. Мой звонок с предупреждением об опоздании был для них лишь знаком того, что другой клиентке уже можно заходить.
Когда я поинтересовалась, когда к нему можно попасть, администратор с вежливой улыбкой ответила, что следующая запись к нему только через две недели.
Мне было обидно, что я зря проделала весь этот путь. Я отлично понимала, что еще нескоро решусь отправиться к врачу снова: и так слишком долго собиралась с силами, чтобы решиться хотя бы на эту поездку. Поэтому спросила, можно ли попасть к какому-нибудь другому гинекологу.
В этот раз девушка просто показала на табличку, что прием ведется исключительно по предварительной записи.
Я никогда не была конфликтным человеком, и скандал устраивать мне не хотелось.
— А не трудно ли вам поинтересоваться у врачей, есть ли на сегодня у них свободное время? Может, они согласятся на двойную оплату?
Администраторша с апломбом заявила, что это уважаемая клиника, и время, к сожалению, все равно не появится.
Я не выдержала:
— Может, мне самой поинтересоваться?
На шум подошла женщина респектабельного вида — лет сорока, в теле, одетая в такой же, как и у девушки, белый халат.
Как позже выяснилось, женщина была заведующей клиники.
— Дарья, что такое?
— Женщина хочет пройти без записи.
Заведующая перевела взгляд на меня.
— Я предупредила об опоздании, и никто не говорил мне, что мой визит отменят…
Дарья не удержалась от комментария:
— Вы же знаете, Нелли Ивановна, какая очередь к Батниковой…
Нелли Ивановна вздохнула:
— Дарья, ты предложила клиентке пойти на прием к другому врачу?
— Но…
— Меня вполне устраивает, — сказала я, уже улыбаясь.
— Я сейчас поинтересуюсь у Елены Анатольевны. По-моему, у нее сейчас есть окно.
Минут пять мне пришлось подождать в приемной, под ядовитым взглядом администраторши, пока заведующая не вернулась и не сказала, в какой кабинет мне пройти. Удаляясь, я услышала, как она выговаривала девушке, что клиенты — их хлеб, и зачем она ее вообще держит, если та не может решить простейшие проблемы.
Помещение напоминало обычный кабинет женской консультации: два стола для врача и медсестры, шкаф для медицинских документов, кушетка, весы и гинекологическое кресло. Врач, женщина лет тридцати на вид, сегодня была без медсестры и, судя по всему, все записи делала сама.
— По беременности или просто на осмотр?
Я ответила, что второе, и врач указала мне на гинекологическое кресло. Та еще конструкция, залезть на которую — тот еще подвиг.
После осмотра, когда уже я пыталась слезть с этого орудия пыток, врач сказала:
— Ну, все хорошо, матка сократилась до прежних размеров. Месяца два назад родили? Грудью кормите?
Я чуть не свалилась с кресла. Понадобилось сделать усилие, чтобы спуститься на пол, а еще больше сил ушло на то, чтобы произнести:
— Вообще-то, четыре месяца назад случилась замершая беременность на большом сроке. Вызывали искусственные роды.
Она тут же стушевалась и покраснела:
— Простите, это легко перепутать… — судя по голосу, ей действительно было стыдно и неприятно.
— Вам — возможно. А вот я слишком хорошо чувствую разницу.
Глава 5
Олег Иванов, оперуполномоченный уголовного розыска.
22 августа
Я подошел к мусорному баку, жестом попросил дворника отойти в сторонку и стал доставать оттуда пакеты, совсем позабыв о том, что могу испачкаться. Дворник что-то кричал о чистоте, Анатолий тоже что-то говорил, когда я потянулся, чтобы открыть один из пакетов, и обнаружил стопки аккуратно сложенных пеленок и крошечных, детских ползунков и распашонок. Я пораженно уставился на эту груду одежды. Кажется, Катя покупала такие же вещи нашей дочери, приговаривая, какая та будет в них красивая.
В соседнем пакете обнаружилось несколько женских блузок и платьев, явно тщательно выглаженных совсем недавно, и так же аккуратно сложенных.
Я усмехнулся про себя: Сериков был аккуратистом до мозга и костей — аккуратный почерк, аккуратная одежда, — и даже здесь остался верен себе, аккуратно сложив вещи жены и дочери перед тем, как избавиться от них.
— Олег, прекрати, — услышал я наконец голос нашего эксперта. — Ты портишь улики.
Анатолий схватил меня за руку и, несмотря на свое хрупкое телосложение, держал весьма крепко.
— Какие улики? — спросил я. — Ты, что не понимаешь? — Я не удержался от усмешки.
Я не мог понять, как такие очевидные вещи не доходят до него.
— Это он. Сам все сделал, сволочь…
Назвать Серикова человеком я не мог, хотя людей повидал всяких. Я видел убийц, видел насильников, но выродка, не пожалевшего собственного ребенка, грудного младенца, мне довелось встретить впервые.
— Эта мразь…
В конце концов, у меня самого был ребенок, и я не понимал, как так можно, такое просто не укладывалось в голове.
Анатолий продолжал с серьезным видом глядеть на меня, чуть нахмурив лоб, но руку так и не отпустил.
— Нет, это ты не понимаешь, мальчик, — тихо сказал он. — Кто ты? Ты судья, который может вынести приговор? Или следователь?
— Но… — начал было я.
Анатолий покачал головой:
— Ты опер, и твое дело — искать людей. Так занимайся своим делом и не мешай другим. Или хотя бы перчатки надень! — чуть ли не прорычал эксперт, доставав из чемодана пакеты и принялся упаковывать улики, едва слышно бормоча, что в его время такого беспредела не было.
Мне стало стыдно.
Уже вечерело. Я бросил взгляд на детскую площадку, где бегали малыши под присмотром своих мам. Одна девочка с визгом скатилась с горки. Несколько детей весело возились в песочнице. О чем-то оживленно беседовали сидевшие на лавочках девушки. Красота — вот только на одну мамочку с ребенком стало меньше.
— Да было бы, кого искать.
Анатолий оторвался от работы и кисло посмотрел на меня:
— А доказательства искать не надо? И трупы, если ты так уверен?
Давно меня не попрекало старшее поколение. Впрочем, Анатолий — мужик опытный, может, и посоветует чего.
— А ты не так уверен?
— Работать здесь надо, Олежа, работать. Но дело мутное. — Эксперт провел рукой по седым усам. — Зато шеф с тебя три шкуры спустит, если не найдешь ничего: все-таки ребенок пропал. Так что иди, займись делом.
— Может быть, материал не мне отпишут, и сдирать шкуру шеф будет с другого.
Анатолий лишь усмехнулся на это.
— Серикова позови, вещи опознавать. Ибо даже если материал отпишут не тебе, сегодня все-таки отработать придется.
Я вернулся к Юле и Кириллу в квартиру пропавшей. Судя по неприятному взгляду, которым наш следователь окидывала Серикова, мои подозрения, она явно разделяла. По крайней мере, девушка очень расстроилась, когда выяснила от участковых, что с оружием Серикова все было в полном порядке: разрешение у него имелось, и вообще он являлся заправским охотником.
— Охотились на кого-то крупнее зайцев? — не удержался я от вопроса с намеком.
Сериков намека не увидел.
— Нет, — с сожалением произнес Кирилл. — Далеко было ехать.
К моему удивлению, вещи, найденные мной и Анатолием, он узнал. Мастерски состроив гримасу удивления, достал из пакета одну из вещей и заявил, что это Наташино любимое платье, без которого она бы точно никуда не уехала.
То, что Наташа уехала не сама, понимали мы все. Уже сидя в машине, Юля громко причитала при нас с Анатолием, что она точно знает, что Сериков убил свою жену, и как вообще такие люди живут. В этот раз уже я осадил девушку, заявив, что у нас нет доказательств его вины, нет доказательств даже того, что было убийство. Юля со всей горячностью, свойственной юности, хотела с этим поспорить, но никаких аргументов, кроме своих подозрений, не нашла. Зато мы все дружно пожалели того человека, которому достанется этот материал.
23 августа
Утром я узнал, кому так не повезло. Этим человеком оказался я. Причем шеф сам вызвал меня к себе в кабинет и вручил материал, обрадовав новостью, что докладывать я буду каждый день.
Владимир Геннадьевич был несколько задумчив. Брови были нахмурены, руки сложены в замок. По его лицу можно было точно сказать: не нравилось ему это дело. Я уже думал, что он тоже уверен в виновности Серикова, но, как выяснилось, шефа беспокоило другое.
— Смотри, Олег, дело может выйти громкое, поэтому под мой личный контроль. — Владимир Геннадьевич вздохнул: — Будем надеяться, не убийство.
Мне тоже искренне хотелось верить, что девушка с малышкой живы. Очень хотелось, вот только обстоятельства исчезновения говорили против этого.
— Убийство в этом квартале нам всю статистику испортит.
Первым указанием шефа было узнать все данные о младенце. Документов ребенка в квартире не обнаружилось, поэтому Юля все записывала со слов отца. Серикова Алена Кирилловна, родилась четвертого августа этого года в нашем городе. Малышке было все несколько недель отроду.
Запрос, отправленный в Загс, результата не дал, точнее работник Загса сообщил, что такое свидетельство о рождении не выдавалось, и это поставило меня в тупик. После нескольких звонков, я выяснил, что это не ошибка, а это действительно имя не существовало ни свидетельства о рождении, ни медицинского полиса.
И в детской поликлинике, находившейся неподалеку от дома Серикова, о ребенке ничего не знали. Регистраторша, женщина в возрасте, уже с седыми волосами на голове, глядя на меня круглыми глазами, заявила, что, данных о ребенке у них нет. После настоятельной просьбы, она уточнила эту информацию у участкового педиатра, который окинул меня равнодушным усталым взглядом, но и врач уверенно ответил, что не помнит, чтоб ее вызывали к Сериковым, да и мединской карты на Серикову Алену у них нет.
Неприятных вопросов к Серикову у меня после этого прибавилось. Был ли вообще ребенок? Или Сериков просто рассудил, что незачем стоять в очередях, делать дочери документы и возить к врачу, если через месяц планируешь избавиться от ребенка? Жуткая мысль. Но зачем он все-таки сказал о ребенке и пропавших детских вещах? Я решительно ничего не понимал. Верно, Анатолий сказал: мутное дело.
Зато мне удалось опросить одну из соседок пропавшей. Полноватая женщина в старом поношенном халате и косынке, типичном наряде наших бабушек, с охотой поведала, что накануне исчезновения Натальи слышала ссору своих соседей, правда, о чем конкретно они спорили, толком не поняла. На мой вопрос, видела ли она Наташу с ребенком, ответила, что встречала ее с коляской один раз, однако саму малышку не видела, так как коляску прикрывала шторка: Наталья сказала, что сглазить боится, и куда-то быстро ушла. Нервная была какая-то, как не в себе. Из дому почти не выходила. Больше старушка ничего интересного поведать не смогла, хотя предложила выпить чаю и рассказать о своих соседях сверху, но на это у меня не было времени.
Я задумался о последнем сообщении пропавшей — если, конечно, его действительно набирала Наталья. Быть может, она узнала что-то о муже? Что-то такое, что стоило ей жизни. Я решил вновь побеседовать с Сериковым, тем более вопросов к нему у меня накопилось достаточно.
На мой звонок тот отреагировал усталым вздохом — вопросов ему в последнее время задавали море, — однако согласился приехать на беседу со мной. Правда, в обед, раньше приехать с работы у него не получится. Я молча отметил, что мужчина продолжает жить своей жизнью, как будто ничего не случилось.
— Что-нибудь уже известно? — с порога спросил Кирилл.
Я оторвался от монитора. Хотелось сказать «да, труп нашли» и посмотреть на реакцию, но я сдержался.
— Присаживайтесь, Кирилл Игоревич, — сказал ему я, жестом указывая на стул. Я потянулся к стакану с водой и сделал глоток. Сериков в ожидании смотрел на меня. Он был, как всегда, в костюме поверх безупречно отглаженной рубашки, чисто выбрит; от него приятно пахло дорогим парфюмом. Я не заметил на лице ни следов бессонной ночи, ни каких либо переживаний.