Денег на счету, неожиданно, оказалось больше, чем Маша рассчитывала — похоже, она не снимала зарплату целых пять месяцев, а не, как думала, всего два или три.
Это прибавило оптимизма и немного улучшило настроение, но все немедленно вернулось на круги своя, когда, решив, заодно проверить и «хозяйственную» карточку, Мария обнаружила, что та заблокирована.
Снова предательски защипало в носу, на глаза накатили слёзы.
Господи, да пусть подавится, зачем она, вообще её схватила?? Надо было выложить из сумки и забыть.
Права Марина — руки-ноги есть, выкарабкается!
Выбросив в ближайшую урну ненужный пластик, Мария отправилась делать покупки.
Не глядя на цены, она набрала полную корзинку и тихо ахнула, когда кассир озвучила сумму. Постеснявшись выложить часть продуктов, женщина заплатила и дала себе зарок — впредь учиться «протягивать ножки по одёжке».
Разбаловалась она, привыкнув брать самое лучшее, не задумываясь, хватит ли денег до конца месяца. Кидать в тележку, что понравилось, что любит Дима, не прикидывая, могут ли они себе это позволить.
А ведь, в начале, они каждую копейку считали! Быстро же она привыкла к благополучию…
Ничего, как привыкла, так и отвыкнет.
Мария внесла сумки в квартиру, разобрала, сразу поставив вариться холодец и овощи на салаты.
Жаль, ёлки в этом году у неё не будет — Марина всё увезла на дачу. И мишуры нет, серпантина, а дом украсить хочется. Новый год же!
Немного помявшись — денег было жалко — Маша снова оделась и вышла на улицу. На город уже опустились сумерки, зимний день скоротечен.
Купив несколько недорогих ярких ёлочных шаров, мишуры и серебристых снежинок, женщина задержалась возле ёлочного базара. Целую ёлку ей не надо — и украшать нечем, и крестовины нет, а несколько веток лишними не будут. Она поставит их в вазу, повесит две-три игрушки и кинет несколько клочков ваты, будто, снег. Ветки отойдут в тепле и наполнят дом запахом хвои.
На притоптанном снегу валялись только совсем мелкие веточки и хвоя.
Маша осмотрела деревца — вон же — внизу ствола у каждой одна или две ветки растут отдельно. Их обязательно срубят, когда будут устанавливать дерево в квартире. Если попросить, может быть, продавец позволит ей отломить несколько?
— Извините, вы не разрешите мне взять пару веточек? — решилась она обратиться к продавцу.
— Веточек? Красавица, ты меня обижаешь! Смотри, какие деревья! Выбирай любое!
— Нет, мне не нужно все дерево, только две веточки. Или одну.
— Покупай ёлку и делай, что хочешь. Хочешь — всю уноси, хочешь — только две ветки отломи.
— А просто так нижние нельзя взять? Смотрите, они же лишние!
— Женщина, как можно портить товар? Вы купите ободранную ёлку? И никто не купит! Не хотите брать, проходите мимо, не мешайте работать!
Огорченно вздохнув, Мария повернула к дому — не судьба!
— Девушка! — через пару десятков метров её догнал какой-то мужчина и протянул ей пучок еловых лап. — Вот, возьмите.
— Ой, спасибо! Как это вам удалось уговорить его?
— Слово заветное знаю, — улыбнулся мужчина. — С наступающим вас!
— Спасибо! И вас!
Прижимая к груди лапник, Маша счастливо улыбнулась — всё-таки, у неё будет ёлка!
Квартира встретила тишиной и уютными запахами готовящегося холодца.
Надо будет еще торт испечь. Или пирожные. Маринка с Виталием вернутся — с удовольствием угостятся.
Готовить Маша умела и любила.
Разбирая холодец, с болью вспомнила, какие салаты делала для Димы, как старалась украсить даже простую яичницу, как они кормили друг друга и смеялись, перемазавшись в подливке или креме…
Чёрт, не вспоминать!!!
Дима был на хорошем счету у главного, много работал.
Маша передернулась, когда перед глазами встала картина, каким неприятным показался ей пожилой генеральный, как поджимала тонкие губы, здороваясь с ней, его блеклая жена, как презрительно фыркнула на её скромное платье их пышнотелая дочь. Года три назад, что ли, Дима тогда первый и последний раз взял её на корпоратив по случаю… Кстати, Нового Года.
Она промаялась весь вечер, Дима почему-то был дерганным, недовольным и больше, к её облегчению, на такие мероприятия её с собой не звал.
Ну, не её это — угодливо улыбаться и петь дифирамбы женам и дочерям начальства, смеяться над глупыми или плоскими шутками самого и поддакивать всему, что «первая леди» и её приближенные брякнули.
Пока дамы демонстрировали наряды и драгоценности, хвастались, кто куда съездил или собирается, терпеть ещё можно было, но потом они добрались до детей.
Конечно же, все их дети были необыкновенно талантливы и уникальны, матери наперебой хвалились успехами чад или их забавными выходками. А Маше и сказать было нечего, и это скоро заметили. Принялись расспрашивать, а потом активно советовать лучших врачей и клиники. Это вымотало настолько, что под конец она еле держалась, чтобы не завизжать и не опрокинуть на голову особенно усердствовавшей «первой леди» бокал с вином.
Нет, на повторение такой пытки она не была согласна, поэтому восприняла с облегчением, что Дима стал ездить на мероприятия без супруги.
Не тогда ли он начал отдаляться и встретил на этих корпоративах другую? Или, по закону жанра, это его секретарша?
Она ничего не знает о любовнице мужа… Кроме имени.
Он, наверное, уже привез её к ним в дом. Её и девочку.
От представленной картины в горле опять перехватило. Спазм длился, дышать становилось всё труднее, Маша кое-как добралась до кухни. К счастью, чайник был еще горячий, и она, захлебываясь и обливаясь, смогла впихнуть в себя несколько глотков. Постепенно горло расслабилось, и воздух уже не выходил с противным сипом.
Похоже, ей придется посетить врача, если она дотянет до конца праздников, конечно.
И если она сможет его себе позволить. Платного, так, точно — нет. Придется идти в обычную поликлинику.
Мария сняла промокшую одежду и замерла, глядя на себя в зеркало — что с ней не так? Стройная, грудь не самая большая, но и не маленькая, талия, округлые бедра, стройные ноги. Попа — повернулась и посмотрела сзади — нормальная попа. И на лицо ничего. Конечно, она не слишком за собой следила, полностью погрузившись в проблему деторождения и обеспечивая мужа комфортом, но никаких признаков раннего увядания или тому подобного не видит. Тем не менее, Дима променял её на другую. Неужели, только из-за ребенка?
Но он никогда не хотел детей! Это она с ума сходила, когда каждый месяц, как по расписанию, приходили эти дни, а Дима, ей кажется, даже радовался.
От мыслей, воспоминаний, дум голова разболелась настолько, что женщина поспешила завершить все дела и еле добралась до постели.
Утром стало легче, не считая бьющих наотмашь картин прошлого, которые никак не хотели её покидать.
Тридцать первое!
Ещё немного — и волшебная, единственная в году ночь. Ожидание чуда и чувство переполняющего счастья — вот что такое тридцать первое декабря!
Утром она позвонила родителям, поздравила их, расспросила, как им в санатории, ловко уйдя от ответа на вопросы — как Дима. Только положила трубку, как телефон разразился мелодией — Маринка.
— Привет, сестра! Настроение боевое?
— Где-то так.
— Слушай, что ты там одна сидеть будешь? Я не могу так! У нас тут так весело, бросай все, бери такси и приезжай!
— Нет, Марин, не хочу. Я веточки еловые нарядила, холодец сварила, сейчас тесто на торт делаю, а потом буду салаты резать. За окном снег идет, в телевизоре «Джентльмены удачи» — я в полном порядке, честно!
— Ну, смотри. Если что — ты знаешь!
— Конечно, Марин, еще созвонимся!
То ли под влиянием фильма, поздравлений и комедии, но ей стало легче.
Нет, она до сих пор не поняла до конца и не приняла произошедшее, но мысль — Дима, мы же любим друг друга, что ты наделал? — отошла на второй план.
Сегодня она не будет предаваться унынию, а решать, как жить дальше она начнет со второго января.
Когда на экране зазвучала известная всей стране мелодия «Иронии судьбы», у Маши уже все было готово — накрытый праздничной скатертью стол ломился от блюд, рядом с еловыми ветками благоухала ваза с мандаринами, шампанское охлаждалось в холодильнике.
Перебрав свои вещи, Маша пожалела, что не взяла ни одного нарядного платья. Собиралась, как на пожаре, удивительно, что про документы не забыла!
Приняв душ, она надела красивый комплект белья, любимую юбку, блузку с кружевными вставками, персикового цвета, вполне себе нарядную, новые колготки, которые обнаружила на дне сумки и придирчиво оглядела себя в зеркало. Надо что-то сделать с волосами и немного подкраситься. Да, ещё бы туфли!
Ничего, обойдется тапками.
С волосами она решила просто — расчесала и подняла, закрутив на затылке мягкий узел, затем воспользовалась косметикой Марины. Ничего лишнего — чуть-чуть теней, тушь на ресницы и помада. Нет, надо еще немного румянца, а то она бледная, будто год на солнце не была.
Полученный результат понравился.
Маша покрутилась перед зеркалом и решила, что пора начинать провожать старый год.
Шампанское не сразу, но открылось. Теперь ей долго, если не всю жизнь, придется самой о себе заботиться. С пробкой справилась же? И со всем остальным справится!
Маша налила полный фужер и выпила большими глотками, напиток тут же ударил в голову.
Не удивительно, ведь она сегодня еще не ела!
Снова наполнив фужер, Маша поковыряла оливье, съела пару ложек холодца, покосилась на запеченное мясо и вышла из-за стола.
На улице то и дело громыхали салюты — народ разогревался, готовясь встретить полночь во всеоружии.
Женщина бросила в фужер трубочку для коктейлей — целая пачка нашлась у Марины на кухне — подошла к окну и, не спеша потягивая шампанское, какое-то время любовалась разноцветными огнями.
Неожиданно, вино закончилось, пришлось отходить к столу и наливать еще.
Третий фужер последовал за первыми двумя.
Странное состояние — все понимаю, но реагирую, будто в замедленной съемке — хихикнула про себя Маша. Если резко повернуть голову, то чувство, будто глаза не успевают и поворачиваются с опозданием, а комната некоторое время крутится и пляшет. И ноги ватные. Зато, никаких спазмов в горле! И жизнь налаживается!
Резкий звук телефона вырвал из блаженной эйфории — десять на часах, кому надо ей звонить?
О, благоверный! Нет, не благоверный, а злоневерный! Неужели, беспокоится?
— Алё-о! Чем обязана?
— Машка, ты пьяная?
— Но-о-вый го-од, имею право! Чего надо?
— Ты где?
— В Караганде!
— У родителей?
— Пф.
— Отвечай, когда я спрашиваю! Ты сейчас где?
— А ты мне кто? Дед Пихто! Иди на фиг! — и сбросила звонок.
Телефон сразу затрезвонил снова.
— Ну?
— Не смей бросать трубку, когда я с тобой разговариваю!
— У меня шампанское закончилось, — пожаловалась Мария.
В это время из телевизора раздался взрыв смеха, звон бокалов, голоса, и Дмитрий немедленно отреагировал:
— Ты не одна? С кем? У кого?
— Тебе не кажется, — слова давались с трудом, но Маша старалась, — что ты потерял право задавать мне такие вопросы? Я — женщина свободная, провожу время, с кем хочу.
И мстительно подкрутила звук телевизора, где как раз шла сцена застолья.
— Ты не свободная, ты еще состоишь в браке! — взревел муж. — Разведемся — катись на все четыре стороны, а пока не смей позорить мое имя! Говори, где ты?
— Ути, какие мы грозные! — шампанское гуляло по организму и толкало на подвиги. — Кто бы говорил про позорить. Или это я два с лишним года жила на две семьи и завела на стороне ребенка? Отстань, Сомов, не порти мне праздник. О! С новым годом тебя! С новым счастьем!
Маша хихикнула.
— Мария, где ты находишься? — холодным тоном повторил вопрос Дмитрий.
— У меня новая жизнь… ик… не мешай мне её встречать.
— У родителей? У Марины? Я сейчас приеду, — продолжал давить Сомов.
— А вот и не угадал!
— Тебе больше не к кому пойти. В течение часа приеду, надеюсь, ты еще не успела наделать глупостей.
Ту-ту-ту.
Отключился. Гад! Только Димы ей тут и не хватало!! Да, он прав, ей больше не к кому пойти, так что, он найдет её в две секунды.
Но она не хочет его видеть! Не хочет разговаривать, выслушивать о себе гадости и думать, что эти самые губы, целовали другую женщину. Что у него есть ребёнок. Что она для него — пройденный этап. Это ее шанс загадать правильное желание. Это — Новогодняя ночь, единственная в году, она не может позволить Сомову все испортить. Так хорошо было, почти не больно, почти легко. Почти поверила, что впереди у нее только хорошее, и вот, пожалуйста, привет из прошлой жизни!
Надо выключить телевизор и свет, если сидеть тихо, то Дима решит — квартира пуста! Почему она не поехала с Мариной? Дура, какая же она дура!!!
Шампанское выветриваться не спешило и почему-то ужасно хотелось пить.
А, она же холодец пересолила. Ревела, когда его разбирала, и посолила два раза. Или это её слёзы накапали?
Пить хотелось по-прежнему, и девушка полезла в холодильник, под руку попалась бутылка пива. Этот напиток она не особенно любила, но в голове засела мысль, что пиво хорошо утоляет жажду. Как раз, то, что надо!
Половину бокала она выпила залпом, а остаток допила уже медленнее.
Да, вроде бы, помогло?
Что это она собиралась делать? А, поехать к Марине на дачу! Точно. Сейчас заявится неверный, надо уйти из дома. Родители в санатории, Сомов может сколько угодно стучать и звонить, пока не поймет, что там никого. И приедет сюда.
Торопливо надев дубленку, сунув ноги в сапоги и нахлобучив шапку, Маша зачем-то ухватила недопитую бутылку с пивом и выпала из квартиры на лестницу., выпала из квартиры на лестницу. Снизу грохнула подъездная дверь, и раздались шаги — кто-то поднимался.
Дима же не мог так быстро доехать? Или — мог?
Оперевшись ладонью о стенку, Маша начала подниматься на этаж выше. Ноги не слушались, перед глазами все плыло, тело так и норовило прилечь на ступеньки, а в голове назойливым насекомым билась мысль, что ей надо спешить.
С трудом одолев один лестничный пролет, Мария стекла по стенке на пол и отключилась, прижав к щеке пивную бутылку.
Глава 3
Выходка Маши выбесила — за последние годы он привык, что жена ему не противоречит, что все в доме и жизни подстроено под его удобства и желания. А тут, надо же! — характер решила показать — показательно уехала. Думает, что он побежит следом, что ли?
Ксения звонила уже два раза — рада до невозможности, что он, наконец-то, избавился от жены. Требует, чтобы сегодня же перевез их с дочерью в свой дом.
А ему, вдруг, стало тоскливо. Нет, маленькая Тая, конечно, прелесть и всё такое, но выдерживать её больше получаса он не в силах. Как было хорошо — посидел с Ксюшей, поиграл с Тайкой, погоревал, что никак не может рассказать жене о новой семье и дочери. Выслушает очередные советы от Ксении, и домой, где его с ног до головы облизывает Машка и ничего для себя не требует.
Но сколько веревочке ни виться…
Он вспомнил разговор с директором.
— Дмитрий, так больше не может продолжаться, — сурово сдвинув брови, мужчина жестом показал на кресло. — Садись, надо решать.
— Что решать, Анатолий Александрович? — напрягся Сомов.
— Ты собираешься признавать дочь и жениться на ее матери?
— А-а-а, — из груди, казалось, вышибло весь воздух.
— Ты на хорошем счету, уже финансовый. Конечно, не сам по себе, хоть работать умеешь. Не дурак, должен понимать, что без поддержки завис бы ступени на четыре-пять ниже, такие должности придерживают для своих, — невозмутимо продолжал Щербаков. — Ребенку второй год, хватит тянуть резину. Глаза не таращи — я давно знаю, что ты с Ксенией Гуровой амуры водишь. И отец её, Леонид Иванович, это знает. Терпим, потому что Ксюша за тебя просит, мол, надо дать время, ты сам скажешь супруге, разведешься и оформишь семью, как положено.