— Как вы этим питаетесь? — я давился, икал и не сразу понял, что задал вопрос вслух.
Преторианец молчал, и степень его омертвения соответствовала глубочайшей задумчивости.
— Едим… Что не так?
— Слишком сладко, — осторожно ответил я, борясь с рвотными позывами.
— Слад…ко, — эхом повторил офицер и ожил. — В мешке поедешь. С сахаром.
Я ничего не понял, но на всякий случай кивнул, а офицер уже вышел из допросной. Тарелка немедленно отправилась в угол. Жаль, что не в мусор сразу. Я залпом допил всю оставшуюся во фляжке воду и вздохнул. Хватит валяться. Обезболился, расслабился, поплыл. Нужно вставать.
Форму натягивал, периодически падая на стену и промахиваясь мимо штанин и рукавов. В итоге, застегнув ремень, я так и остался стоять, упираясь головой в стену и вспоминая буквенные сокращения названий вооружения со всеми модификациями и полной расшифровкой. На пятой гранате туман в голове сжалился и расступился.
Безумная затея с эссенцией. Настолько безумная, что даже для меня — перебор. В серьезности намерений преторианца я почему-то не сомневался. Достанет он эссенцию с моей помощью или без. Мне другая очевидность не давала покоя. После таких дерзких налетов свидетелей и пособников в живых не оставляли. Додумать эту важную мысль мне помешал Ян, возникший на пороге допросной.
— Готов? На выход.
Я шел по лабиринту дверей и коридоров мимо тусклых светильников и площадок, залитых светом. Я потерял счет дням и часам. Без окон и команд «подъем — отбой» о времени суток оставалось только догадываться. Должна быть ночь или поздний вечер. Заговор и предательство любят тишину.
Два поста дежурных мы миновали без проблем. Васпы, едва завидев кровавый китель офицера, молча хватали ключи и отпирали двери. А я шел следом за Яном, как мелкий баркас за ледоколом, изредка чувствуя спиной взгляды дежурных Преторианец привел нас в тесное помещение, почти целиком заставленное мешками. Приказал забраться в пустой мешок и долго сыпал сверху сахар, маскируя очертания тела. В качестве живой контрабанды я еще никогда не путешествовал.
— Восемьсот двадцатый, — громко сказал Ян. — Начать доставку!
Из сахарной темноты мешка я услышал короткое «да, господин офицер» и взлетел в воздух. Еле успел поджать ноги и сгруппироваться. Проковырять, что ли, дырочку в мешковине? Ткань старая, должны быть слабые места, грозящие превратится в прорехи. Нужная нашлась чуть ниже уровня глаз. Пока я рвал нитки ногтем, меня успели дважды перенести с места на место и в итоге поставили на ленту транспортера. Угол обзора через отверстие разочаровывал. Я больше слышал, чем видел. Грузчик укладывал рядом со мной еще что-то тяжелое. Я уловил запах сырого мяса, и оно не казалось свежим.
Равномерное движение ленты убаюкивало, в тишине слышался только скрип механизма. Я уже почти задремал, как внезапно над моим мешком взошло светило. Огромное, электрическое, жаркое. Я прилип к отверстию, разглядывая невиданную картину. На стенах висели белые ажурные коконы. Слишком большие для любого насекомого и подходящие разве что для человека. Ребенка. Я вспомнил рассказ Дина о семье. Его воспоминания обрывались на коконе. Кокон. А внутри спящие мальчики, уже получившие эссенцию Королевы. Будущие васпы. Ин дэв ма тоссант, это не кошмарный сон, а реальность!
Я зарылся в сахар по подбородок, пытаясь изменить угол обзора. Вереницу коконов венчали два преторианца. Они внимательно изучали показания приборов на стене. Охранники. Няньки для новорожденных неофитов.
— Где сахар? — спросил кто-то за моей спиной.
Ответа я не услышал, его заглушил стук сердца. Если меня снимут с ленты транспортера и унесут в другое помещение, я пропал. Достанут из мешка, отметелят до обморока, а потом вернут сержанту Груту. Не стану же я доказывать, что господин преторианец лично посадил меня в мешок? Хотя я бы посмотрел на физиономию Грута при таком неординарном поводе для встречи. Но беда прошла мимо. Унесли другой мешок. Даже не соседний со мной.
Свет померк, сменившись удушливой тьмой, я двигался дальше. Потянуло знакомым тошнотворном запахом целебной мази. Да в таком количестве, что я терялся в догадках. Транспортер остановился. Приехали. Я не понимал где я и боялся пошевелиться. Беспричинный ужас разливался по телу, выступая испариной на лбу, иссушая губы и рождая дрожь. Воздуха не хватало, хотелось то плакать, то кричать. Совсем нервы расшатались? Темно, тихо. Откуда паника, Дарион?
— С прибытием, — шепнул Ян над правым ухом. — Вылезай.
Я был слаще, чем баланда васпов. Сахар хрустел за шиворотом, щекотал ноги в сапогах. Чем больше я отряхивался, тем больше он рассыпался и грозил прилипнуть к вспотевшему телу. Раздражало неимоверно. Темно, жарко, белесый туман стелился по полу, и воняло гниющей органикой. Мы ведь должны стоять под куполом Улья возле покоев Королевы, откуда взялась тесная тошнотворная пещера? Но хуже всего стало, когда я разглядел во мраке аварийного освещения содержимое ленты транспортера. В огромных лотках прело, томилось и влажно блестело сырое мясо. Рубленное кусками, не освежеванное, с вываливающими потрохами: темной печенью, ровным мешочком сердца, желтоватым серпантином кишечника. Отрубленные кисти рук с желтыми ногтями, разрубленный пополам череп с налипшими в кровь волосами. Неправильный, уродливый череп шудры. И продавленная грудная клетка с выжженным клеймом личного номера. Он начинался с нуля. Васпа головного Улья.
— Не проблюешься? — деловито спросил Ян из-за спины.
— Нет, — дрогнувшим голосом пообещал я.
— Тогда помогай, — сказал он и начал расстегивать китель. — Фартуки неси. Справа.
Посмотрев на преторианца, я тоже решил снять гимнастерку и надеть фартук. Мясное содержимое лотков мы перемешивали лопатами с сахаром и отрубями, а потом относили в одно гигантское корыто. Тяжелая, грязная, бесконечная и очень странная работа. Меньше всего мне хотелось задавать вопрос: «А что мы делаем?», но долг разведчика обязывал.
— Господин офицер, разрешите обратиться, — робко начал я. Ян кивнул, шевеля лопатой в лотке кровавые внутренности. — Для чего это?
— Для кого, — поправил васпа. — для Королевы.
Преторианский юмор начинал напрягать. Конечно, личной гвардии Ее Величества многое дозволено, но подчас метафоры переходили всякие границы. Я повозмущался еще с минуту, а потом в сознании тихо щелкнуло. Так бывает, когда долго мучаешься над математической задачей, десятки раз перечитываешь условие, что-то чертишь, решаешь, а ответа нет. И тут вдруг хаос выстраивается в четкую, логически верную картину. Хватаешься за голову и стонешь: «Дурак!».
— На вечернюю трапезу? — собственный голос показался чужим.
— Какую трапезу? — сухо спросил Ян. — Жрет она это.
Королева — мутант. Без сомнений. И, судя по количеству еды на один прием пищи, очень большой, голодный и плотоядный мутант.
Меня ждут ночные кошмары. Такие, что знаменитые демоны цзы'дарийской бездны будут дрожать в уголке, сбившись в кучу, и икать от страха.
— А как выглядит Королева?
— Как божество, — отрезал Ян. — Много болтаешь. Руками шевели!
Я шевелил и думал, что некоторые идеалы должны навеки остаться в черном бархате сна. Манить, притягивать, но ускользать из рук в последний момент. Тезон очень сильно хотел увидеть Королеву. Теперь я завидую, что он ее все-таки не увидит. Не даром в святая святых нет никого, кроме преторианцев. Личная гвардия не только охраняла Ее Величество, но и всех васп от нее же.
Мы опрокинули последний лоток, Ян снял фартук и застыл, оттирая руки ветошью. Выглядел преторианец не важно. Перетрудиться не должен был, здесь что-то иное. Одноглазый втянул голову в плечи и сильно ссутулился, будто бы пережидая приступ острой боли в животе. Если он регулярно занимался кормлением, то откуда такая напряженная реакция? Снова приступ?
— Господин офицер, с Вами все в порядке?
— Нет, — раздраженно ответил Ян. — Ужас. Тоже… не чувствуешь?
Ужас я чувствовал, еще когда над моей головой мешок завязывали. И сейчас, когда оказался в пещере. Но мне простительно. Я чужой. Впервые видел все это. Яна же гнуло к земле так, будто его пытали.
— Чувствую, — признался я.
Офицер, услышав это, немного расслабился и поднял голову.
— Величие Королевы. Никто не защищен. Терпи.
Аура страха, значит. Низкочастотные колебания, называемые инфразвуком. Действительно, уже не просто мутант, а божество.
— Зайду первым, — обронил Ян, надевая китель и поправляя портупею. — Отвлеку едой. Ты после со щупом и пробиркой. Поймаешь жало и сцедишь эссенцию. Понял?
Конечно, как можно не понять. Беру щуп, пробирку. Тоже справа? Да, там они. И бегу доить эссенцию с божества-мутанта, пока оно поедает трупы своих последователей, а личный телохранитель следит за тем, чтобы заодно не съели меня. Вот и карабкайся после такого по карьерной лестнице, видя, какие обязанности прилагаются к кровавому кителю и высокому званию.
Переодевшись обратно в гимнастерку, вооружившись щупом и положив в карман пробирку, я сообщил преторианцу, что готов. Одноглазый кивнул и налег на корыто, толкая его вглубь пещеры. Туман под ногами становился плотнее с каждым шагом. От накатывающих прибоем волн ужаса меня знобило. Еще немного и начну стучать зубами или бормотать что-то нечленораздельное. А то и вовсе остановлюсь, и никто с места не сдвинет.
Ян шел медленно, рывками. Пригибался к корыту и морщился. Я вспомнил, как преторианец спрашивал, слышу ли я Королеву. Значит, сам слышал. Звучала ли осмысленная речь или транслировались только голые эмоции животных инстинктов? Какого было Яну заходить с куском мяса в клетку к голодному зверю, когда для него он сам такой же кусок, только живой пока? Я думал, что если ментальная связь существовала, то насколько велика власть Королевы над своими телохранителями? Ради этого она травила их ядом повторно? И не убьет ли меня Ян по приказу Ее Величества, когда я переступлю порог покоев?
Резкий запах разложения усилился. Коридор вывел в округлый зал. Настолько высокий, что свод терялся в темноте. Теперь и я услышал Королеву. Томительный стрекот миллиона шуршащих лапок, забирающихся под одежду. Стон гиганта, потревоженного презренной букашкой. Легкий ветер и тонкий свист на грани слышимости. У Королевы должны быть крылья. Я так чувствовал.
Темные ленты меди сверкнули вдалеке. Неясные очертания чего-то огромного, неповоротливого и больше ничего. Ян вкатил корыто на ровную площадку, задев белобрысой макушкой тусклую лампу на длинном шнуре. Я прижался спиной к стене в стороне от пятна света. Если не дышать и не двигаться, может быть, Королева меня не заметит.
Рыжие всполохи ринулись стаей легкокрылых мотыльков из темноты на свет. Я боролся с желанием зажмуриться и зажать уши. Хруст костей трупов в жвалах королевы звучал совершенно невыносимо. Тогда я стал смотреть на Яна. Преторианец стоял на коленях рядом с тележкой, высоко задрав голову. На обезображенном шрамами лице в медных бликах кривилась и преломлялась блаженная улыбка. Ян тонул в волнах наслаждения. Купался в лучах света от своего Божества. А мне оставил хищное, ядовитое жало во мраке.
Перехватив щуп, и пару раз нажав на кнопку, чтобы проверить, работает ли он, я полез под брюхо Королеве. И ведь почти добрался. Ядовитое жало в обхвате с мое запястье, средоточие ненависти и боли всего Улья, карающая длань Ее Величества взметнулось в воздух, чиркнув у моего лица, и вошло в живот аккурат под ребрами. Свет вспыхнул и померк. Королева протащила меня по полу и выдернула жало. Место прокола онемело, тело корежили судороги. Я кубарем покатился в сторону и замер, когда рука, потеряв опору, ушла в пустоту. Стоп! Дальше нельзя. Обратно тоже. Где-то рядом мелькали колонны задних лап. Раздавят ведь и не заметят.
Стрекот миллионов крыльев стал оглушительным. Щупа нет, я на краю пропасти и Королева заметила меня. Загрохотали лапы, тяжелыми сваями вбиваясь в пол. Я видел в темноте только их очертания в медных бликах. Один взмах и меня нет. Беги Дарион! Как хочешь, но беги!
Я успел броситься в сторону за мгновение до того, как рядом вонзилась лапа. Каменная крошка брызнула фонтаном и застучала по полу. Отползая на четвереньках, я пытался хотя бы увидеть, куда улетел щуп. Божество стонало и ярилось, беспощадно кромсая пол и стены лапами. От запредельного уровня инфрашума меня почти наизнанку выворачивало. Это конец. Не поможет даже хорошая регенерация. Размозжит мне голову Королева и сожрет еще теплого на десерт.
— Щуп впереди! — крикнул Ян. — Быстрее!
Не было его впереди. Разве что спрятался за телом Королевы. Но бежать туда так же глупо, как бросаться под поезд. Лучше обойти божество мимо Яна.
— Нет! — снова крикнул он. — Не сюда!
Возмущенный клекот Королевы взял верхнюю ноту и ускорил ритм. Мы с ней добрались до преторианца одновременно. Я упал ему в ноги, а она подняла в воздух гигантские лапы. Прости, Ян, я подставил тебя под удар. Только сейчас это понял. Слишком поздно. Офицер схватился за трость, и через мгновение все стихло. Неужели? Мы живы? Правда?
Я осторожно поднял голову, всматриваясь в пятно света от лампы, где застыл Ян с поднятой рукой. Из рваной раны на запястье ручьями стекала кровь. Запахло горькой сладостью и медью.
— Иди, — хрипло выдавил Ян.
Я зажал рану в боку и ползком добрался до противоположной стены. Где-то здесь в белом тумане валялся щуп. Нужно найти его, пока божество загипнотизировано ароматом свежей крови. Только бы Ее Величество не съело своего отчаянного телохранителя.
Тьер, удача любит меня! Пальцы наткнулись на щуп. Стрекот крыльев нарастал уже в другой тональности. Такой, как несколькими минутами раньше, когда Королева насыщалась. Мой последний шанс.
Пространство сжалось до крошечного блика на кончике жала, а время растянулось от «быть» до «не быть». Ты приняла мою жертву, Королева, награди же своей милостью.
Щуп хищно сомкнулся у основания жала и пустил разряд тока, куснув и меня в руку. Перламутровые капли эссенции падали в пробирку, пока меня мотало верхом на хвосте. Пять. Шесть. Семь. Все. Я снял пробирку, разжал руки и улетел в стену.
— Уходи! — закричал Ян, оседая на пол. — Уходи!
Заткнув горлышко чудом уцелевшей пробирки большим пальцем, я снова пополз вдоль стены. Мимо тележки, мимо преторианца. Оглушенный клекотом, раздавленный ужасом и яростью обиженного божества. Ну, простите, Ваше Величество, я бесстыдно украл самое ценное. Как вор. Нет, как ловелас на свидании. Вам не понравилось? Конечно. Я был груб, невнимателен и тут же сбежал.
Онемение от удара жалом растекалось по телу и стремилось к сердцу. Я мог уйти, сил еще хватало. Но Ян слаб и пьян от голоса Королевы. Она выместит на нем всю злость, как обычная женщина. Просто убьет. Зачем я тогда воровал эссенцию?
Сцепив зубы, я поднялся на ноги и повернул обратно. Туда, где в удушливом белом тумане валялось тело в кровавой форме.
Глава 18. Преторианская келья
Преторианец не подавал признаков жизни, ну и ладно. Я отчаянно волочил тяжеленное тело по полу, беспокоясь только о том, чтобы Королева не бросилась вдогонку и не достала лапой или жвалами.
— Я сам. Хватит, — пробормотал офицер и уперся ногами в пол.
Пока он тяжело поднимался, я восстанавливал дыхание, схватившись за раненый бок. Онемение никак не проходило, а кожа вокруг раны обжигала даже сквозь гимнастерку. Интересно, а для меня найдется пустой кокон? Хотя Ян говорил, что я слишком старый для перерождения.
— Достал… эссенцию? — спросил он, зажимая рукой все еще кровоточащее запястье.
— Да, — кивнул я.
— Ранен?
В ответ я снова кивнул.
— Есть ветошь, — сказал преторианец, нетвердой походкой двинувшись дальше по коридору. — Перевязку сделаешь. Иди.
Обратная дорога показалась такой же бесконечной. Но теперь винить стоило не груженое мясом корыто, а наше паршивое состояние. Ян пугал бледностью. Сходство с мертвецом ощущалось как никогда. Что такого мысленно сказала Королева, что он потерял сознание? Свою перевязку преторианец закончил быстро. Обмотал грязной тряпкой запястье и завязал крошечный узелок. Асептика и антисептика? Нет, васпы такого не слышали. Они раны лечили вонючей органической дрянью. И ведь помогало. Свою дыру в боку я заткнул куском ткани и порадовался, что ничего не чувствую. Гигантский укус осы. Теперь, главное, не чесать и не мочить.