- Дядь Саш, доброе утро. Вы какими судьбами?
Прижимаюсь к доброму дядечке и напрягаюсь, когда ловлю на себе взгляд его сына. Сразу понятно стало, что в его голове созревает план отмщения. Во всяком случае, именно такой у него был взгляд, когда я в детстве сломала его приставку кухонным молотком, а он за это подкинул мне в карман сигареты.
- А я сына, как первоклассника, на первый урок привел. Без меня ничего сделать не может обормот. Как ты? Мне кажется, или со вчерашнего дня еще красивее стала?
Смотря на двух мужчин, очень сложно догадаться, что они родственники. Нет, безусловно, они похожи, только у одного глаза добрые, а у другого в них фильм для взрослых транслируется.
- Да, Сонечка, как ты? – усмехается Евсей, делая шаг в мою сторону. – После вчерашнего сладко спала?
Я понимала, к чему он клонит, он сам знал, один дядь Саша смотрел на нас как на ненормальных. Как будто мы разговаривали на неизвестном ему языке, и он был готов отдать коленку за возможность вызвать себе переводчика.
- Гороскоп слушал, - продолжает неандерталец, а я сглатываю, смотря на его руки, которые меня вчера… раздражали. Да, именно бесили. – И там говорили, что у Львов вчера была особенная ночь, где они должны встретить идеального мужчину. Встретила?
- Сын, - качает головой Гуляев-старший. - Ты меня пугаешь. Гороскопы? Кто тебя воспитывал? Соня, я пойду, не то узнаю про сына то, что знать не должен и чего боюсь. – Когда мужчина отошел, я все еще слышала его голос: - Черт возьми, мой сын и гороскопы. Да как…
Я хочу молча уйти, но не успеваю, потому что рука Евсея ложится на мое плечо, а его дыхание опаляет кожу. Лет в десять я думала, что влюбилась. В него. В этого плохиша блондинистого. И в то время каждый его пинок мне под задницу казался священной благодатью. Сейчас от этого прикосновения по коже забегали мурашки и перед глазами рушился привычный мир.
- Меня там парень ждет, вообще-то, – говорю я, вспоминая друга. Я не мямлю. Не растекаюсь лужицей. И конечно же, не мечтаю, чтобы время замерло и мы так простояли с ним до великого переселения на луну. Нет. Я правда хочу уйти.
- А если мне на это плевать?
- Сам виноват в аварии. Нечего было отвлекать сообщениями глупыми.
- Думаешь, призналась, и все? - Я стою спиной к парню, а он в этот момент проводит большим пальцем вдоль позвоночника. Такой подкат срабатывает на его подопытных матрешках? Фи. Скукота.
- О чем ты? Я не признавалась. Всего лишь сказала, что виноват ты. Впрочем, как обычно бывает.
- «Я не уеду жить в Лондон», - фальшиво запел он, и, честно, в этот момент мне хотелось его придушить.
Глава 5
Никогда не замечал, какой у Никольской шикарный вид сзади. И это даже удивительно, ведь охрененную задницу я за километр улавливаю. А такую и не заметил.
- Не дергайся, Никольская, сейчас опасно.
А лучше дергайся и дай повод тебя хорошенько отшлепать.
Так, стоп.
У меня же есть повод.
За секунду в голове созрел идеальный план по избавлению одноклеточного из зоны моей видимости.
- Доставай телефон, – начинаю я, но понятия не имею, как закончить фразу. За всю жизнь я никогда не требовал, чтобы девчонки расставались со своими рогоносцами. Обычно было плевать, к кому они после меня возвращаются. Никогда не интересовался, просто молча брал то, что предлагали. Здесь вроде не предлагают, но избавиться от лощеного урода, с которым таскалась Никольская, хотелось.
- Не надейся, что я стану выполнять твои приказы. Не думай…
- Достань свой чертов телефон, – перебиваю её.
Думаете, она послушалась? Нет. Проще гору заставить передвинуться, чем Никольскую сделать то, о чем её просят. Твердолобая засранка вздернула свой аккуратный носик и, долбанув меня по физиономии хвостом, развернулась, чтобы засмеяться.
- Понятия не имею, какую игру придумал твой извращенный мозг, но участвовать в этом не собираюсь, – затараторила София. - Открой контакты, ткни в первый попавшийся номер и ею начинай командовать. Я уверена, любая из них даже гавкнет, если ты попросишь.
- Я сейчас тебя не просил гавкать, но ты это делаешь. И вообще, что непонятного во фразе «достань свой телефон»?
- Что ты собрался сделать? – настороженно говорит она, скрещивая руки на груди.
- Не я, а ты. У меня же нет парня, чтобы с ним расставаться. – Надеюсь, Никольская не поймет, какое удовольствие я испытываю, заставляя её это сделать. – А у тебя пока еще он есть. Пока.
- Да ладно? Гуляев, ты меня ревнуешь, что ли?
Нет, она реально нарывается. Или её пора сдавать в психушку, раз такие мысли идиотские посещают.
- Никольская, даже не мечтай об этом. Выкинь подобное из головы, а лучше вместе с ней сожги.
- Мечтать не надо, я же вижу, – смеется паршивка, раздражая меня. – Офигеть. Гуляев и ревность. Не парься, я никому не расскажу, но сама буду помнить об этом вечно.
Стебется, стерва.
- Пиши сообщение, или же я с удовольствием расскажу дяде Феде, кто именно разбил тачку прокурорскому сынку.
Жаль, я не могу залезть в её голову и понять, о чем Пантера думает. Тогда хотя бы стало ясным, какого хрена она улыбается, когда я заставляю её послать в задницу того урода.
Я врал, когда угрожал. Но разве можно упустить шанс и не использовать шантаж, когда есть такая возможность? Я не дебил. Если что-то идет ко мне в руки, то я с радостью их раскрываю.
Тем более в памяти еще свежи воспоминания, как Никольская кинула меня, а потом и вовсе свалила на моей машине.
Месть - штука приятная.
София кидает к моим ногам рюкзак, а затем присаживается, чтобы вытащить из него черный смартфон. А я, как извращенец, пялюсь на её шею, будто ничего подобного в жизни не видел. Но я видел. Много других вещей видел, но не помню, чтобы из-за них так зависал.
Может, психушка меня ждет, а не Никольскую?
Разве нормальный, здоровый мужик будет просто пялиться и ничего не делать? Я не мог. Раньше не мог.
Стерва она.
Реально подумала, что я ревную? Заржать, что ли, от этой ереси?
- Ну, и долго ты собралась мне поклоняться? Не скажу, что я против, пусть все знают, что я для тебя божество, но всё же…
- Заткнись. Я отправила.
Что она сделала?
- Отправила?
Так просто? Вернее, пф-ф-ф, я и не сомневался, что ты выполнишь мой приказ.
- Ты глухой? На, смотри, - выпрямляется и тычет мне телефоном в лицо.
«Рома, извини, мы не можем быть вместе».
- И все? Никольская, это что за ванильная херня?
- Прости, место в заднице я оставила для тебя. Минут через пять выдам путевку и покажу маршрутный лист, – гримасничает гадина, поднимая рюкзак с пола, так что он шарахает меня по коленке. – Что я должна была ему написать?
- По мне разве видно, что я в курсе, как мужиков бросают?
- Уверена, ты в курсе, как по морде получать. Если продолжишь мне условия ставить, я тебе врежу. Двину так, что мама не узнает, а папа поблагодарит. Не шути со мной, Гуляев.
Меня накрыло.
То есть мой приказ выполнили, но чувства удовлетворения нет. Нет от слова «совсем». Мне даже плевать на то, как она его бросила. Не думаю, что в этом причина моего зависания. Что-то есть, но я не могу понять что. Буквально несколько недель назад Пантера вазу в меня запустила, когда я лошарика её вспомнил. Она рвала и метала, а тут не сопротивляясь взяла и кинула его.
- Считай, первое задание ты выполнила. Дальше - больше.
Пофигизм правит миром.
Наигранный пофигизм – Вселенной.
А чтобы противник не понял моих сомнений, приходится включать режим мудака.
Глава 6
- Придется изрядно попотеть, чтобы доставить мне удовольствие, Никольская. Запоминай: пока я счастлив, наши предки не узнают, чья задница сидела в моей тачке вчера ночью. Если я не удовлетворен, то…
- То ты можешь удовлетворить себя сам, – заканчиваю за него, в победоносном жесте среднего пальца разрезая воздух возле его физиономии.
Что-то подобное я видела в бредовом русском сериале, у которого по рейтингу стоит одна звезда. Только там героиню с помощью шантажа заставляли выйти замуж за неуравновешенного мужика, который не смог принять её отказа.
Меня хоть и не заставляют испортить страничку паспорта, но дешевый прием условий и запугиваний используют.
- Теперь для этого у меня есть ты.
Эх, жаль, конечно, что мы в людном месте находимся. Не то бы выбила из него всю дурь, оторвала источник жизни и попрыгала бы на остатках былой самоуверенности. Но ведь нельзя. Бить парня при посторонних - табу. Даже если этот мудак сам активно нарывается.
- Нет, теперь моя очередь говорить, а твоя - слушать с открытым ртом и запоминать. Хотя, хорошо зная тебя, лучше запиши, – продолжаю, когда вижу на его лице желание перебить. – Твои глупые попытки шантажа утомительны. Гуляев, никогда… никогда в жизни я не буду делать то, что ты мне говоришь. Хочешь наябедничать предкам? Как мило. Вперед. Только пятку не сломай, пока бежать будешь.
Он удивленно смотрит на меня, играя бровями:
- Нет, мило твои ноги смотрелись на моих плечах.
В два шага оказываюсь возле него, нежненько так вдавливая острый каблук в кожаный ботинок. Прикусываю губу, смотря, как он морщится, и тут же хватаюсь руками за его рубашку, отрывая от нее несколько пуговиц.
- Ты больше никогда не будешь мне говорить о вчерашнем. Ни мне, ни кому-либо еще. Ты понял? Я не шучу, Гуляев. Ты знаешь, что я не шучу. Одно слово, нет, один звук, и ты будешь жалеть всю жизнь.
Думаете, он испугался?
Пф-ф-ф.
Я и не рассчитывала на это. Но пусть гад знает, что я решительно настроена сохранить в секрете свой дурацкий поступок. Ставить себя на одну полочку с глупыми пустышками, которые не могут себя в руках держать, считаю мерзостью.
- Ух. Да ты у нас прям зверь. Не жалко будет бедного Евсейку?
Он не просто не испугался, ему было плевать на все мои слова.
- Вообще, я добрая. Но на тебя это не распространяется.
- Я заметил. Вторую рубашку мне испортила. Так нравится срывать с меня одежду?
Евсей резко кладет руки на мою талию, и вот уже я в роли свинки, которую насаживают на вертел. Что она испытывает при этом? Ей становится жарко. Дыхание перехватывает и хочется закрыть глаза.
Вообще, сложно изображать из себя мраморную статую, когда нужно контролировать каждый вздох.
- Тебе вспомнить больше нечего? Давай напряги память. А еще лучше забудь. Как я. Я всегда забываю все, что мне не понравилось.
- Не ври, Соня. Тебе понравилось. И можешь поставить себе твердую пятерку, я помню все. Если учесть, что я редко запоминаю то, чем занимаюсь по ночам.
- Только по ночам? Днем система ошибку выдает?
Наконец-то.
Заинтересованность.
Именно эту эмоцию я и ждала. Правда, только не хотелось опускаться на уровень, который ниже ширинки.
Евсей
Это, черт возьми, просто невероятно.
Меня уделывают в моей же собственной распланированной игре.
Все козыри, которые были с самого начала, перешли в её руки, а у меня остались лишь вшивые шестерки, с которыми я еле-еле отбиваюсь. Просто охренительно. Я собрался нагнуть Никольскую, а в итоге девчонка, которую я знаю и не знаю всю свою жизнь, нагнула меня.
Мне до чертиков захотелось привязать её к батарее и пытать, чтобы понять, на что способно это инопланетное создание с шикарной задницей и овечьими глазами, которые, кажется, хотят меня испепелить.
- Правда заставила задуматься?
Мне снится кошмар?
Так, Евсей, подъем. Никто, а особенно Никольская, не может так высоко летать. В конце концов, ты мужик или тряпка с бубенцами?
- Задумался о том, как уложить тебя на горизонтальную поверхность и напомнить, как тебе нравилось все, что я с тобой вчера делал. Когда я…
- Евсей, чтоб мать твоя заикала, какого хрена ты все еще здесь стоишь?
Батя?
Серьезно?
Сейчас, когда я собрался словами заставить Никольскую задрожать от экстаза?
Только меня может накрыть такая задница.
Почувствовал себя ребенком, которого застали за просмотром фильма для взрослых. Вроде и пофиг, но мороз по коже прошелся.
- А ты что здесь делаешь? Уехал же. – Лучшая защита – нападение. Батя сам меня этому с детства учил. Что ж, родитель, наступай на свои разбросанные грабли. – Контролируешь, что ли?
- Да я… - замялся отец, переводя взгляд на мои руки, которые продалжали лежать на талии Сони. – Не дорос еще, чтобы я перед тобой оправдывался.
Ну прям аргументированно ответил. По-отцовски.
- Сонечка, с тобой все в порядке? – спрашивает отец, переключая свое внимание на всеобщую любимицу. – Покраснела вся. Тебе плохо?
Еще б ей не покраснеть, когда я рядом стою. Она поворачивает голову и, кажется, читает мои мысли.
- Еще чего! – рявкает, а затем жмурится и берет себя в руки, делая шаг в сторону. - Не покраснела я, дядь Саш. Жарко просто.
Жарко? Черт, Никольская, ты сама напросилась. Ну не могу я ничего не делать, когда девушке жарко.
- Бать, да врет она. Плохо ей. Посмотри. В обморок чуть не грохнулась, еле поймать успел. – А я вот краснеть не умею. Особенно когда вру. – На диете, наверно, сидит. Точно, я ж её еле удержал.
- Сын, не беси меня. – Отец дает понять, чтобы я заткнулся, но… Я вижу будущее. И прекрасно понимаю, за какие веревки нужно дергать.
- Со мной все хорошо, –успокаивает его девчонка, разворачивая рюкзак так, чтобы я смог увидеть кулак, которым она мне грозится. – Я пойду. Занятия скоро начнутся. Еще увидимся.
- Какие занятия? – Черт, да я прирожденный актер. Так сыграть обеспокоенного даже Безруков не сможет. – Бать, хоть ты ей скажи, что врачу показаться надо.
- Надо?
Спасибо, папаня, что у меня спрашиваешь.
- Думаешь, я бы без повода переживал?
Секунда. Еще одна. Пока отец обдумывает мои слова, Никольская собралась сделать ноги. Приходится её за руку ловить.
- Чего ты добиваешься, идиот? Думаешь поиграть в доктора? Я скорее голову тебе откушу, чем поведусь на твои махинации.
- Сонь, Федя с Мариной дома? – не дает ответить мне отец.
- Нет, наверно, – нехотя отвечает она. – Мама говорила, что они куда-то до вечера уезжают. Дядь Саш, ничего нет. Правда.
- Сейчас я верю своему бестолковому сыну. Я никогда еще не видел, чтобы он о тебе заботился, да и вообще о ком-то. А тут… Так, родителей беспокоить не будем, Евсей, отвезешь Соню домой, а я врача нашего вызову. Понял?
- Обижаешь, бать. Конечно понял.
Никольская пыталась сопротивляться, но отец «добил» её своей коронной фразой:
- Ты мне как дочь, которую я хотел, но получил этого. Если врач тебя осмотрит, мне будет спокойнее.
Эх, мне прям ему руку пожать захотелось. Да что там руку, я его расцеловать был готов за такой подарок. Я и Пантера одни в квартире. Не, бать, честное слово, удружил. Век благодарен буду. День так точно.
- Я знаю, о чем ты думаешь, – злится София, когда мы идем в сторону её машины. – Попробуешь что-нибудь сделать, я оторву тебе палец.
- Отлично. У меня на руках их только десять. Рискну, – говорю, а сам отцу машу, мол, у меня все под контролем, родитель.
Угу. Под контролем.
Под моим личным контролем.
Глава 7
Можно придумать миллион идей, чем можно заняться парню с девушкой в пустой квартире. Если спросить у меня, то я выбрал бы ванну с пеной. Чего уж, люблю расслабиться, особенно когда перед глазами маячит шикарная женская грудь в пене, а потом чьи-то руки массируют плечи. Вообще, будь моя воля, я бы предложил ввести закон о каждодневном массаже для всех лиц мужского пола. А для массажисток сам устроил бы личный отбор. Ох, это было бы моим любимым делом, за которым бы я тщательно следил.
Но, при всем желании, Никольская скорее мне эту ванну об голову разобьет, чем успеет дослушать такое заманчивое предложение.
Хотя она же не всегда бывает злючкой. Иногда даже снимает мантию стервы и в кошку голодную превращается, мечтающую меня на части разорвать. В хорошем смысле слова, конечно же. Это сейчас она носом вертит, сказки рассказывая о том, как ей наши раздевашки в клубе не понравились. Но я-то все знаю. В моих ушах до сих пор мелодия её стонов на репите стоит, заканчиваясь прерывистым дыханием и томным: «Придурок, иди ко мне».