Я вынырнула из сна, как из болотной трясины. Села на постели и трясущимися руками растерла лицо. Мне хотелось плакать. От разочарования… А еще мне так сильно хотелось кончить. Как никогда в жизни хотелось. И не было смысла, обманывая себя, оправдывать собственное разочарование несвоевременным появлением Соловьева. Да, я мечтала о Птахе. И я хотела его больше жизни, да… Но правда в том, что сегодня я не смогла бы остановиться. Даже осознав, что это другой… не он! Я бы не смогла остановиться.
Черте что…
Со стоном отчаяния я встала с постели. В который раз пожалела о том, что взяла отпуск. Сейчас бы загрузила себя работой — и не лезло бы всякое в голову. А так… Я замерла от пришедшей в голову мысли. Помчалась в ванную, почистила зубы и, схватив полотенце, рванула через лес, спускающийся клином аккурат к моему дому. Там, в чаще, располагалось небольшое озерцо. В отличие от большого озера, которое манило туристов, вода здесь успевала прогреться. Не совсем, конечно, не до комфортных температур, но чтобы охладиться — самое то.
Я уже потянулась к майке, когда заметила, что нахожусь здесь не одна. Разрывая водную гладь мощными движениями рук, в озере плавал мой ночной кошмар. Данил Соловьев собственной персоной. Я затихла, кажется, и не дыша, спряталась в зарослях давно отцветшего багульника. Данил коснулся ногами дна и стер с лица прозрачные капли. Голый. Он был абсолютно голый.
Глава 9
Я скорее почувствовал присутствие Стоцкой, чем её увидел. Стряхнул с лица холодные капли. Стараясь не суетиться, как идиот, демонстративно неторопливо вышел на берег.
— Тоже пришла поплавать?
— Ага. Поплавать…
Яна отсалютовала мне голубым полотенцем, которое сжимала в руках, и отвернулась. То ли сама смутившись, то ли не желая смущать меня… Я хмыкнул и сунул ногу в джинсы. На влажную кожу одежда натягивалась с трудом. Когда я все же справился и оглянулся через плечо, Яна все так же топталась неподалеку, но раздеваться не торопилась. Я принялся гадать, что могло заставить её по доброй воле прийти сюда в такую рань. Лично мне, например, нужно было остыть. Потому что вот уже сорок минут, как я не мог сосредоточиться на работе. Сегодня я не делал чего-то особенного, просто приглядывался к окрестностям, прикидывал в уме, когда можно будет поймать лучший свет, и какую из своих камер выбрать. Мне даже удалось снять несколько интересных кадров, на которых я запечатлел двух редких для этих мест птичек. А потом вспомнил свой ночной сон — и весь рабочий настрой накрылся медным тазом.
— Только знаешь, я, наверное, воздержусь.
— Что так?
— Там, пожалуй, холодней, чем я думала, — вдруг ухмыльнулась Стоцкая. Я сощурился. Это что, она таким образом намекает на мой сморщившийся от холода член? Зараза. Хорошо, что я не сомневался в собственной мужественности, и мне не светили комплексы. Плохо — что мне тут же захотелось продемонстрировать ей себя во всей красе. Плоть, которую мне вроде как удалось усмирить, вновь воспрянула духом. В самом прямом смысле этого слова.
— Тебе не кажется это немного нечестным?
— Что именно?
— То, что ты видела меня голого, а я тебя нет.
Яна фыркнула:
— Кажется, мы не в детском саду, Данил.
— Ну, нет — так нет. Согласись, я не мог не попробовать.
Яна рассмеялась и покачала головой. Улыбка сделала её еще привлекательнее, хотя, казалось, куда уж больше?
— Не дождешься.
— А если я отвернусь?
Не знаю, почему настаивал. Почему позволял себе все эти вольности. Это был неправильно, с какой стороны ни посмотри. Господи, это же была та самая Яна Валентиновна Стоцкая, которую я чуть было со света не выжил! Которую долгое время проклинал и винил во всех своих бедах. А тут… Все перевернулось с ног на голову. Я вообще не понимал, что происходит, и уже пожалел о своих словах, когда она… Черт. Она потянулась к своей одежде.
Я не должен был этого чувствовать. Не должен был допустить. Все, чего я хотел — так это восстановить свой номер и снова услышать Тень. За спиной раздался плеск и тихие ругательства. Вот, как, оказывается, Яна Валентиновна могла! Действуя, как под гипнозом, я обернулся. Солнце не так давно встало. И его лучи падали на землю под острым углом. Освещение было просто идеальным. Я потянулся к камере и щелкнул. Раз… другой. Видимо, услышав характерный звук, Яна обернулась. Не знаю, чего я ждал. Но точно не того, что она повернется ко мне, распрямив руки по швам, и уставится прямо в глаза. Мое сердце загрохотало, больно ударяясь о ребра. Я сделал еще один снимок, приблизил. Идеальные черты лица, идеальное тело… Идеальная грудь с маленькими розовыми сосками. Я щелкал затвором, как одержимый. А внутри закручивался какой-то ураган.
— Не думал, что ты разрешишь себя фотографировать вот так… — сказал, чтобы что-то сказать, когда она все же вышла на берег и потянулась к полотенцу.
— Почему?
— Ну, мало ли. Вдруг мои фото как-то скомпрометируют тебя.
— Сильнее, чем ты это уже сделал?
Яна приподняла бровь и вновь оглянулась на меня через плечо. Я хмыкнул и почесал в затылке.
— Чувствую, что должен еще раз извиниться. И я бы так и сделал, не гордый, да только это для тебя ничего не изменит, так?
— Проехали.
— Ян…
— Да?
— У меня есть некоторые связи. И если ты серьезно хочешь вернуться к работе в столице, я мог бы…
— Не надо. Я справлюсь сама.
Яна промокнула волосы и поежилась под налетевшим прохладным ветром. Я мог представить, как ей холодно, с мокрой-то головой.
— Так, что будет с теми фотографиями?
— Не знаю… Хочешь, отдам их тебе?
— Отдай. Я живу вон там. — Яна взмахнула рукой в сторону леса, — Можешь прямо сейчас их мне и перекинуть.
Признаться, меньше всего я ожидал приглашения в гости. Не знаю, почему. Собственно… а какого черта? Почему нет? Я пожал плечами. Сложил в чехол свой Nikon и пошел следом за Стоцкой. В лесу было еще холоднее. Высокие макушки деревьев смыкались над головами, практически не пропуская солнечный свет. Пахло сыростью, мхом и хвоей. Теперь это место у меня навсегда будет ассоциироваться с этими ароматами.
— Ну, вот и пришли… — стуча зубами, пробормотала Яна, когда перед глазами замаячил просвет. Нам открылся вид на небольшой, но добротный сруб.
— Ты живешь посреди леса одна?
— Мне нравится…
— Удивительно.
— Что именно?
— Почему ты подалась в город, если тебе нравится жить вот так?
— В городе было больше возможностей, — пожала плечами Яна. Достала из кармана ключ и, отворив дверь, взмахнула в приглашающем жесте рукой. — Я сейчас переоденусь и сварю кофе. А ты пока располагайся… Мой ноут на барной стойке в кухне. Если хочешь — можешь перекинуть фотографии сам.
Я огляделся. Миленько. Добротная деревянная мебель в современном стиле, рулонные шторы на окнах. И скатерть на столе в цвет. Чуть в стороне — мягкий диван, который условно разделял комнату на две зоны: кухонную и гостиную.
— Куда перекинуть-то? — крикнул я в глубину дома, завидев потрепанный жизнью ноутбук.
— Просто создай на рабочем столе новую папку! — донесся до меня тихий голос.
Я пожал плечами, поднял крышку ноутбука и… замер. На фотографии рабочего стола был запечатлен орел, парящий над Гранд-Каньоном. Но самой интересной деталью на этом фото была тень птицы, которую удалось уловить.
«Держись своей тени»… — в моих ушах зазвучал давно забытый голос шамана. — «Держись своей тени»…
— Все нормально?
Я вздрогнул. Обернулся чуть более резко, чем следовало, и едва не врезался в Стоцкую.
— Да. Все хорошо. Я как раз хотел подсоединиться к вай-фаю, чтобы передать фотографии. Юэсбишки у меня не с собой.
— А, ну… давай. Вай-фай у меня не запаролен.
— Серьезно?
— Угу. Вряд ли кому-то придет в голову переться сюда, чтобы уворовать мой трафик. — Яна подошла к кухонной стенке и замерла в нерешительности. — Чай? Кофе? — спросила она.
— Кофе. Только, если можно, покрепче.
— Постараюсь.
Пока Яна варила кофе, я подключился к действительно халявному вай-фаю, создал папку под незамысловатым названием «Стоцкая» и, перекинув в нее фотографии, решил было стереть их из карты памяти, но так и не смог… Вместо этого развернул её фото на весь экран и залип на нем, как придурок.
Над ухом раздался смешок. Я вскинулся и чуть было не выбил из рук Яны чашку.
— Осторожней…
— Извини.
— Ничего. Я понимаю… ты одержим своим делом. Это все объясняет.
Она ошибалась. Прямо сейчас я был одержим кое-чем другим. Точнее кое-кем. Я был одержим ею… И это было по-настоящему дерьмово. Я запутывался все сильней.
— Хм…
— Мне нравится эта фотография, — Яна отпила кофе из своей чашки и склонилась чуть ближе к экрану. До меня донесся тонкий аромат ее шампуня и кофе с корицей. Моя Тень тоже предпочитала такой. — Может быть, я даже покажу её… — Яна осеклась.
— Кому?
— Своему мужчине… — пробормотала она, отводя от лица упавшие на глаза пряди.
— Оу… — пробормотал я. Мои чувства смешались в довольно странный коктейль из жгучей ревности и какого-то странного облегчения.
— Что это значит — этот звук?
— Да так… Просто вспомнил, что виноват в твоем разводе и… — я не договорил, и, чтобы не показать своих истинных чувств, щелкнул мышкой, закрывая папку.
— Можешь вычеркивать этот пункт из списка собственных прегрешений. К моему разводу ты отношения не имеешь. Что смотришь? Я правда так думаю. Да и вообще, все, что ни делается — все к лучшему. И, кстати, я давно уже не Стоцкая… — криво улыбнулась Яна, ткнув пальцем в название папки.
— Сменила фамилию? — спросил я, меняя название на «горячая штучка». Яна улыбнулась, так что на ее щеках образовались ямочки, и кивнула:
— Ага. Первым делом вернула себе девичью. А ты?
— А я по-прежнему Соловьев.
— Нет, я не об этом, — отмахнулась Яна. — У тебя появился кто-нибудь?
— Да, кое-кто есть.
— Наверное, она очень обрадовалась, когда ты вернулся.
— Ну… Я надеюсь. Вообще-то наша связь оборвалась, но я надеюсь…
— Есть план, как ее вернуть?
— Да… Есть кое-какие задумки.
— Я рада за тебя, правда. Ты… действительно умеешь любить. Твоей избраннице повезло.
Яна отставила пустую чашку и провела пальцами по столу. Моя рука находилась в миллиметре от ее бедер, которыми она подпирала стол. Мои пальцы зудели, так я хотел обхватить их и…
— Почему ты так думаешь?
Мой голос осип. Слова как будто царапали горло. Я никогда не рассказывал о Тени своим любовницам. Это было слишком личным, намного более личным, чем секс. А тут как будто черт дернул!
— Потому что те, кто умеют ненавидеть так сильно… обычно так же отчаянно любят.
— И тут я опять вынужден извиниться. У меня не было причин тебя ненавидеть…
— Не было. Но как я уже неоднократно говорила, обиды на тебя я не держу.
Видимо, не выдержав напряжения, Яна спрыгнула со стола. Я тоже встал. И мы чуть было не столкнулись с ней лбами. Избегая удара, Яна оступилась и едва не упала. Но я вовремя успел ее подхватить. Наши груди, взгляды и чувства столкнулись. Я сглотнул, читая в её глазах тот же голод, что сжирал меня самого.
— Твой мужчина…
— Наша связь прервалась, но я надеюсь, что…
Я не дал ей договорить. Накрыл губами губы. Просто не смог больше противиться этому желанию. К черту, что ее сердце занято другим. К черту! В моей душе тоже не было места для другой женщины. Я это окончательно понял, едва её не потеряв. Но… моя Тень была так далеко! Так бесконечно от меня далеко… И я даже не знал, смогу ли ее вернуть.
Яна оказалась ужасно вкусной. Теплой, мягкой, податливой. Я терзал ее губы своими, лизал и покусывал, погружался языком в сладкий жар ее рта. И это было так хорошо! Как никогда не было. Я хотел, но не мог от этого отказаться.
— Подожди… Подожди, так нельзя, — срывающимся голосом пробормотала Яна, прерывая наш поцелуй и утыкаясь лбом мне в ключицу.
— Почему? — уточнил я. Растер ее подрагивающие плечи, спину… Поцеловал волосы.
— Потому что мы не свободны! Я люблю другого! И ты наверняка любишь…
— Да… Да, люблю. Но какого-то хрена это не мешает хотеть тебя до звона в яйцах.
Выпалив это, я отстранился от Яны и с шумом выдохнул. Тело предавало. Плоть требовала своего. А душа… моя душа рвалась к Тени. Проклятье.
— Я думаю… думаю, тебе лучше уйти.
— Да. Ты права. Извини.
Я собрал свою аппаратуру и пошел к двери.
— Если пойдешь вверх по тропинке — срежешь крюк, — донесся мне в спину негромкий голос.
— Спасибо. Я именно так и поступлю.
Но к дому я не пошел. У меня было полно работы. Домой вернулся, лишь когда солнце поднялось высоко-высоко. Пообедал вместе со всеми и засел просматривать отснятый материал, делая в блокнот кое-какие пометки. А ближе к вечеру снова позвонил Кирычу, который, если его послушать, делал все, чтобы восстановить мой номер, да только толку от его стараний?
Вконец расстроившись, я заглянул к Светке. Если верить Елене Васильевне, та весь день не выходила из дома, и было нетрудно предположить, что все это время она протусила в социальных сетях.
— Ты хоть бы на улицу вышла, — предложил я.
— Что мне там делать? Комаров кормить?
— Воздухом дышать, Света…
— Не хочу.
— Завтра мы поедем к озеру. Там есть остров, на котором водятся редкие…
— Мне это неинтересно.
— Окей. Там мы останемся на день-два, как пойдет работа…
— Валяй…
Я опустошенно качнул головой.
— Свет… Скажи, тебе вообще на меня насрать? На то, что я выжил… и вообще? Ничего не екает?
Света закусила губу и отвела взгляд. Ну, и на том спасибо. Хоть снова не принялась огрызаться.
Мои мысли снова вернулись к Тени, когда я закрылся в душе. Я зажмурился, вспоминая ее тихий голос, ее смех, подставил лицо под теплые капли, воображая, что это ее нежные руки скользят по моей коже. Сжал член… представляя ее. Желание нарастало. Я с силой толкался в кулак, но только лишь когда кончил, понял, что в какой-то момент моя Тень обрела черты Яны…
Глава 10
Когда зазвенел будильник, я, кажется, только-только уснул. С трудом разлепил глаза, нащупал орущий телефон и вырубил звук. За годы работы я привык к такому режиму, но сегодня подъем дался мне нелегко. Я умылся, выпил дерьмовый растворимый кофе, потому что времени на приготовление нормального совсем не сталось, и вышел во двор. В доме Астафьевых было темно, свет горел лишь в кухне. Валентин Петрович выходить мне навстречу не спешил. Зевнув, я подошел к УАЗику, на котором мы планировали ехать, и осторожно опустил на землю сумки. Они были достаточно тяжелыми, а я все никак не мог вернуться в прежнюю форму. Cтарость — не радость.
Некоторое время спустя на веранде все же загорелся свет. Дверь открылась. Но вместо кряжистой фигуры Валентина Петровича на пороге возникла хрупкая — Елены Васильевны. Она была полностью одета, а на её плече болталось ружье.
Не по мою ли душу? — мелькнуло в моей голове.
— Доброй ночи, — подал я голос.
Женщина вскинулась, прижала ладошку к сердцу.
— Вы меня напугали.
— Простите. Я думал, вы в курсе наших с Валентином Петровичем планов.
— Планов? Ах, да…
Елена Васильевна растерла глаза и подошла ко мне еще ближе.
— Боюсь, ваши планы придется отложить до лучших времен. Валентин Петрович… он… с ним что-то случилось.
Я подобрался:
— Почему вы так в этом уверены?
— Потому что Валик не вернулся домой с обхода.
Елена Васильевна подошла к машине и попыталась открыть УАЗик, но у нее ничего не вышло. Тогда она раздосадованно пнула машину по колесу.
— Постойте. Объясните же все по-нормальному! Я ничего не понимаю, а потому понятия не имею, как вам помочь.
— Да что тут объяснять? Валик — егерь. А это довольно опасная профессия в наших краях. Браконьеры… Сволочи. Все, что угодно, могут сделать. Да что я болтаю? Мне бы эту машину открыть…