Дважды приглашать Софью Марковну не было нужды. В мгновение ока опытная ведьма распределила вещи по своим местам: расставила свечи в форме большого квадрата, аккуратными полосками высыпала «соль», соединив четыре угла. Взяла кувшин, открыла крышку, круговым движением помешала содержимое, понюхала.
— Мало осталось, — пожаловать она дочери.
Та скривилась — кому, мол, вообще все это нужно.
Экономя, тонкой струйкой Софья Марковна вылила из кувшина немного полупрозрачной жидкости в обозначенный «солью» и свечами квадрат, прямо на цементный пол. Растягиваясь во все стороны, жидкость медленно заполнила собой очерченное пространство, не проступив ни на миллиметр за зыбкие границы.
Едва слышно, на древнем языке ведьм и оборотней, Софья Марковна произнесла заклинание. Жидкость поколебалась и застыла мутной, грязноватой пленкой.
— Алиса, — позвала она дочь.
Та подошла, дунула на все по очереди свечи, и в каждой из них зажглось по ровному синему пламени. Кругами начала водить рукой над мутной, похожей на воск поверхностью.
— Вот оно.
Будто кто-то отогревал заиндевевшее от мороза стекло, зеркало предсказания начало проявляться в такт движениям руки молодой ведьмы — начиная от центра квадрата в стороны, восковая пленка становилась все прозрачней, все чище. Словно в полу темной подвальной комнаты открылось вдруг окно в другое измерение. Опершись о края его, Софья Марковна с дочерью заглянули внутрь.
— Что это? — спросила Алиса.
Ведьма шикнула. Зеркало Предсказаний не какой-нибудь телевизор — временным порталом оно соединяло будущее и настоящее и могло пропускать элементы звуков и материи. При сильном желании туда можно было прыгнуть и оказаться в будущем — хоть и не факт, что не по частям. Показывало зеркало не все, а только то, что считало нужным. Но у Софьи Марковны не было других вариантов.
В повернутом к ним под каким-то странным углом пространстве женщины увидели огромную комнату с уходящим в темноту потолком с обнаженными вентиляционными трубами и красной кирпичной кладкой по стенам, как бывает в заводских помещениях или на складах. Однако же это была жилая квартира — на дальнем плане видна была ультрасовременная кухня со сверкающим стальным холодильником. В паре метров от них, обложившись одеялами, сидела на полу совсем юная девушка с взлохмаченными, иссиня-черными волосами. Искусные, разноцветные татуировки обвивали ее тонкие руки, бледное лицо освещал неровный огонек свечи, которую она поставила рядом с собой, поглощенная в чтение какой-то древней книги. В «будущем» была ночь, и огни города лились в комнату сквозь огромные, от пола до потолка окна.
— Сюрреализм какой-то, — шепнула Алиса.
Софья Марковна согласилась. Картина действительно была из ряда вон. Интересно, кто эта юная особа, и каким образом пересекутся их пути. Секунды шли, ничего не происходило. Софья Марковна нахмурилась. Неужели это все, что хотело показать ей зеркало?
К счастью, это было не все. В ту секунду, когда Алиса уже готова была дать отбой, в комнате появился еще один персонаж. А точнее, появилась. Молодая, роскошная женщина, темноволосая и чернобровая, одетая в вечернее платье, она появилась из ниоткуда, да так неожиданно, что все — включая девушку внутри зеркала — подскочили на месте.
— Господи, я тут с вами окончательно двинусь мозгами, — пожаловалась девушка, шумно выдыхая. Ее голос звучал так, будто она находилась совсем рядом, а не в неопределенном будущем.
— Что читаем? — неопределенно хмыкнув, поинтересовалась женщина.
— Что дали, то и читаем… — как-то не очень приветливо буркнуло юное создание.
Женщина пожала плечами.
— Не хочешь, не говори, — равнодушно сказала она и ушла в сторону кухни.
Девушка вздохнула и упала животом на подушку. Перевернулась на спину.
— Шарлотта, не злись. Просто мне осточертело здесь сидеть. Когда все это закончится?
Старшая женщина вернулась, небрежно неся два толстых стакана, позвякивающих льдом. Поставила один на пол перед девушкой и уселась в низкое кресло сбоку от одеяльного «гнезда» собеседницы. Покружив стаканом, отхлебнула янтарной жидкости.
— Тебе здесь не нравится. Видела бы ты нашу прежнюю квартиру.
Девушка без особого интереса взглянула на нее.
— Ту, что недалеко от универа?
Шарлотта кивнула и, как показалось Софье Марковне, кинула пристальный взгляд в их с Алисой сторону.
— Да. Денежный переулок, дом двенадцать, квартира три.
На лице татуированной девушки отразилось легкое недоумение — мол, зачем ей точный адрес какой-то там прежней квартиры?
Но Софья Марковна знала зачем. Этот адрес предназначался не юной лахудре, а ей. Лично ей. Это и было ее Предсказание.
Будто в подтверждение ее мыслей, изображение рассеялось зыбким туманом, Зеркало Предсказаний помутнело и треснуло, превращаясь в груду осколков. Алиса взяла стоящую в углу швабру.
— Ты довольна? — спросила она, глянув на ручные часы.
Софья Марковна с жалостью смотрела на дочь.
— Спроси ведьму, зачем нужна метла… — она покачала головой.
— Чтобы ее заточили на веки веков в Преисподнюю? — Алиса сердито мела осколки в угол.
— Но ведь не заточили же… — Софья Марковна пожала плечами.
— Пока. Пока не заточили. Но ты, я чувствую, доиграешься, мама.
Она подошла к дочери и крепко взяла ее за руку.
— Дай-ка я тебе скажу кое-что, пока ты не промела дырку в полу. Веришь ли? Еще пару лет такой жизни, и мне уже будет все равно, где отбывать наказание.
Подобрав с пола клюку, она направилась к лестнице. На выходе обернулась.
— До которого часа со мной мой личный шофер?
Алиса подумала и махнула рукой — делай что хочешь.
— С первыми петухами очнется.
Глава 5
— Закрой глаза и смотри, — произнесла она бессмысленную по сути своей фразу, взяла его за руку и переплела с ним пальцы.
Чувствуя, что начинает краснеть, Мэтью с радостью закрыл глаза.
— Хочешь знать, зачем ты мне нужен?
Он кивнул и добавил:
— И еще хочу знать, как ты меня опоила.
Инга поморщилась.
— Это совершенно неважно. Не отвлекайся, а то не увидишь сути. Смотри и желай знать.
Мэтью послушался и напряг мозги. Пару минут ничего не происходило, а потом вот так просто, без предупреждения, он вдруг понял, что все это время видел ее лицо — не открывая глаз! — видел, как она морщится, недовольная его праздным любопытством, как меняется в который раз цвет ее глаз. От непередаваемого ощущения у него подкосились ноги, и он оперся рукой о стол.
— Не отступай, — предупредила Инга. — Это еще далеко не все.
Невероятным образом, Мэтью внезапно понял, что видит и себя, будто наблюдает за ними обоими со стороны и немного сверху.
…Опасность. Смерть. Без предупреждения, липкий желтый туман окутал вдруг того, оставленного в стороне Мэтью, его бледное лицо и волосы, поглотил его тело, простерся и проник во все вокруг, оставив в кабинете лишь одно светлое пятно — их с Ингой переплетенные руки. Хватая ртом воздух, Мэтью рванулся вон из затягивающей его желтой трясины и резко открыл глаза.
Значит все-таки гипноз…
— Как ты это сделала? Ты что-то подмешала мне в… — он постарался припомнить, что пил в течение последнего часа, — …в воду?
— Не веришь… — грустно констатировала Инга.
— Инга, послушай, то, что ты показала — это… невероятно, но… — он развел руками. — Я взрослый человек… Я не верю в сказки. Не верю в ведьм… Всему есть логическое объяснение, и то, что произошло сейчас… и тогда, на кампусе — я знаю, это какой-то очень искусный гипноз…
Инга закатила глаза, вздохнула и сделала непонятное движение руками, словно подтолкнула воздух вверх. Мэтью вдруг почувствовал, что теряет равновесие, закачался, размахивая руками, а затем, к своему ужасу понял, что пространство вокруг него перестает подчиняться законам физики. Словно в кошмарном сне, он взмахнул руками… его ноги одна за другой оторвались от пола, и он тяжело поднялся в воздух — только теперь по-настоящему, а не в виде бесплотной субстанции.
О, это было куда страшнее, чем все, что он пережил до сих пор. Мэтью закричал, но не услышал собственного голоса… Загребая руками воздух, он попытался бежать… куда-угодно, лишь бы закончился этот кошмар — но смог лишь перевернуться вверх тормашками.
— Достаточно? — услышал он сквозь вату в ушах.
Я схожу с ума, подумал Мэтью, глядя на ее перевернутое лицо, и с трудом кивнул. Инга сделала круговое движение руками, и каким-то образом это перевернуло его обратно в нормальное положение. Если можно найти хоть что-нибудь нормальное в парении в воздухе в кабинете полицейского участка.
Она щелкнула пальцами. Громыхнув об пол всеми костями и явно набив синяки сразу же в нескольких местах, Мэтью шлепнулся вниз.
— Не похоже на гипноз, правда? — Инга довольно улыбнулась, как будто только что показала удачный карточный фокус, подошла и протянула ему руку. — Ты готов воспринимать меня всерьез?
Мэтью вжался в стену и помотал головой. Она вздохнула.
— Жаль. Потому что я — это малая толика того, что тебе придется сегодня воспринять. И, желательно, быстро, потому что… — она мельком взглянула на настенные часы. — У нас совсем нет времени.
— Я понял! — Мэтью воскликнул почти радостно. — Ты мне кажешься! Точнее, я сам тебя придумал… Потому, что я был одинок… Э — э… Я переработался, и у меня… нервный срыв!
Думать так было легче, чем осознавать, что слетел с катушек.
Инга закрыла глаза.
— Где же ты, напарник? Я ведь сейчас опять наделаю глупостей…
Она решительно взяла Мэтью за руку, заставила его подняться и усадила на первый попавшийся стул. Продолжая убеждать себя, что все это не по-настоящему, а потому больше не сопротивляясь, Мэтью сел и уставился на нее, даже как-то нетерпеливо ожидая, что же она еще выкинет.
Поколебавшись, она вдруг села к нему на колени, обняла руками за шею и поцеловала. Просто, беззастенчиво и сразу в губы.
Весь его мир куда-то поплыл, мысли беспомощно забарахтались, и стало совершенно неважно, кто из них настоящий, а кто нет… А кто и вовсе сошел с ума… Спустя несколько долгих мгновений Мэтью наконец среагировал и стал безудержно целовать ее в ответ, тут же услышав одобрительное мурчание. Не прерывая поцелуя, он закопал руку в рыжей гриве кудряшек, другой рукой обнял ее за талию и резко прижал к себе. Она смешно пискнула и укусила его за нижнюю губу… В комнате вдруг стало очень жарко, и, совершенно себя не контролируя, Мэтью потянул в сторону ее дурацкую кофту…
— Ш — ш… — Инга оторвалась от него и, прерывисто дыша, прижалась лбом к его лбу. — Как тебе такая воображаемая подружка?
От потери ее губ Мэтью хотелось плакать. Он провел дрожащими пальцами по ее щеке, пытаясь восстановить свое собственное дыхание.
— Я не против пойти с тобой в психушку…
Она посерьезнела и слегка отодвинулась.
— Мэтью… Ты не сошел с ума. Поверь, я знаю, как выглядит человек, сошедший с ума… И я знаю, что ты отлично чувствуешь ложь. Посмотри на меня… — он посмотрел в ее лучащиеся, совершенно синие глаза. — Ты же *чувствуешь*, что все это правда.
Он тихо вздохнул. Лучше бы они продолжали целоваться, чем снова весь этот дурдом. Причем, уговаривать себя, что все это — лишь плод его фантазии, он больше не мог, как ни хотелось бы. Инга очень убедительно доказала, что она настоящая, живая, теплая и просто невероятно пахнущая… Он закрыл глаза, снова прижал ее к себе и зарылся лицом куда — то между ее плечом и шеей.
Как осознать и воспринять то, о чем рассказал бы ему кто-то ещё вчера, он, в лучшем случае, посмеялся бы, а в худшем, серьёзно взволновался бы вместо за психику собеседника? Как осознать то, что его могут напоить при помощи булавки, или заставить его ноги прирасти к полу, не говоря уже о недавнем воздухоплавании?
— Что говорит тебе твое чутье, Мэтью? — настойчиво повторила она.
Он поднял голову и послушно прислушался к своим внутренним голосам. Голоса молчали, соблюдая полное спокойствие.
— Что все в порядке, — сказал он.
— А если бы я пыталась тебя обмануть, или навредить тебе, оно бы…
— Било тревогу, — нехотя ответил он.
Это была чистая правда. Именно так, пять лет назад, заполняя заявку в этот, невероятно далекий от его родной Калифорнии, университет, Мэтью знал, что поступает правильно. Как и теперь, голоса тогда умиротворенно молчали — как молчали и потом, спустя три месяца, когда он отвечал на пригласительное письмо согласием.
Она взяла его за руку.
— Я спасла тебя, Мэтью, забрав сегодня в этот участок. И я не могла сделать это по-другому.
— По-другому — это не провалив самый главный проект в моей жизни? Действительно, зачем стараться? — горько спросил он.
Не обращая внимания на его сарказм, она продолжила.
— Некто очень Темный ведет на тебя охоту. Если он завладеет тобой, всех нас ждет большая беда. У него не должно было возникнуть подозрений, что тебе помогают. Хотя, наверное… — она помрачнела. — Наверное, теперь он уже знает…
Мэтью завороженно наблюдал, как из синих ее глаза стали радужными, затем серо-голубыми и, в конце концов, почти желтыми с изумрудными вкраплениями.
«Я готов», внезапно понял он.
— Расскажи мне.
Инга внимательно посмотрела на него и с чувством попросила.
— Обещай, что поверишь… Не мне, своему чутью.
— Я постараюсь, — Мэтью вздохнул.
Она кивнула и встала с его колен.
— Идем, лучше я покажу тебе, — сказала она.
Машинально, он попробовал ее удержать, но она твердо убрала его руки и опять уселась на стол.
— Это требует концентрации. Иди сюда.
Мэтью подошел. Даже усевшись на стол, Инга смотрела на него снизу вверх. Она взяла обе его руки и положила себе на голову.
— Закрой глаза, сфокусируйся и… очень осторожно, Мэтью… будто трогаешь бабочку… посмотри *в меня*.
На этот раз вместо отделения от собственного тела, Мэтью почувствовал обратную тягу — словно его всасывало внутрь самого себя. Он вдруг увидел свои недавние воспоминания, увидел себя, с позором повязанного охраной университета, увидел Ингу, с осторожным видом листающую журнал на столе у Анны Михайловны. А затем произошло невероятное.
Он понял, что рассматривает всю картину воспоминания целиком — в том числе и то, что никак не мог видеть, когда смертельно пьяный, был брошен лицом в пол, с заведенными за спину руками. Он увидел себя со стороны и понял, что может ходить между стоящими вокруг людьми, узнавать их лица, слышать, о чем они говорят. Воспоминание ожило, и он был в нем Богом.
Но вот, картина начала стала затмеваться чем-то иным, будто внутрь его воспоминаний втягивалась часть чего-то постороннего, чего-то, что было… Ингой? Мэтью вспомнил об осторожности и, боясь пошевелиться, дал этой новой сущности разлиться вокруг себя. Внезапно он оказался стоящим перед распахнутой входной дверью в собственной квартире. На площадке горел свет, однако в прихожей было почти темно.
Мэтью поднял глаза и понял, почему — резко очерченный, непроницаемо черный силуэт заслонял собой весь дверной проем. Мэтью ощутил себя повергнутым на пол перед этой зловещей тенью. Медленно шагнув к нему, черный протянул руку. Мэтью попытался ползти, но не мог даже пошевелиться. Было такое чувство, что еще чуть-чуть, и он не сможет дышать…
В тот момент, когда темный силуэт приблизился так, что почти коснулся его, воспоминание растворилось, и его снова выкинуло во внешний мир.
— Ничего себе… — только и смог выговорить он, приходя в себя. — Как ты это сделала…
— Это не я, милый… — выдохнула Инга, моргая и зачем-то отодвигаясь от него. Она была одновременно бледна и запыхалась, как после бега.
— Кто это был, и на что я ему сдался?
Вытащив из сумки маленькую фляжку из потускневшего серебра, Инга приложилась, поморщившись, отхлебнула и без лишних слов передала Мэтью.
— Первородный. Первый из сотворенных Богом людей. То есть не лично он, конечно, а возродившаяся в нем сущность того, самого первого в мире человека.