Луиза мотнула головой.
— Нет… Дарс… но ты же…
И уставилась на носки собственных туфелек. Замечательное начало вечера, ничего не скажешь.
— Идем в дом, поговорить надо, — бросил он.
— Хорошо, — она подняла на него свои дивные изумрудные глаза, — а что случилось? Надеюсь, ничего плохого? Или… Доктор Варус что-нибудь про меня наговорил?
Он усмехнулся, подал руку, и Луиза послушно вложила в его ладонь тонкие пальцы.
Позвоночник словно током дернуло. И безумно дико захотелось не беседовать сейчас с ней о попытках подобрать ключи к шифрованной нейроматрице, а подхватить на руки, прижимая к себе, вдыхая аромат ее тела — яблоки и ваниль, — взлететь бегом по лестнице в спальню. А еще лучше не торопиться, а останавливаться на каждой ступени, срывая с ее губ стоны удовольствия.
— Доктор Варус? А что, ему есть на что жаловаться? — поинтересовался недрогнувшим голосом Дарс и мысленно похвалил себя за выдержку.
— Не на что, сэр… ой. Дарс. Я стараюсь, право же. Кое-что вспоминаю, кое-что узнаю новое.
— Вот и отлично, — получилось очень даже бодро, — я тебя для этого и устроил в лучшую академию Рамоса, чтобы ты там училась, а еще завела знакомства с разными людьми. Кстати, насчет Вири не переживай, ты его в ближайшие годы не увидишь.
— Не уверена, что он оставит меня в покое, — тихо вздохнула Луиза, и ее рука дрогнула, — и это нечестно, неправильно. Почему таким, как он или твой… сын, все можно?
— Оставит, — угрюмо ответил Дарс, крепче сжимая тонкую руку, — я отправил его на рудники, чтобы там подумал о своем поведении. Правда император решил, что это чересчур, и немного смягчил наказание. Но завтра утром Гай Вири отправится на периферию. Я, знаешь ли, уже подобрал ему планету, где никого не волнует происхождение и деньги. Там и выжить-то сложно. А что до Клайва… Возможно, звучит смешно, но ему теперь вообще ничего нельзя. Быть наследником империи не так уж легко, Луиза.
— Но ведь… я слышала, что он не наследует трон, — пробормотала она.
— Кое-что изменилось.
Они миновали холл, поднялись по лестнице на второй этаж и добрались до кабинета.
Луиза растерянно посмотрела на знакомую уже дверь.
— Я могу узнать, зачем здесь?
— Можешь. — Он пожал плечами, толкнул дверь.
Внутри было все готово: кресло, шлем на столе, витые жгуты проводов, уходящие в нейрокопир.
Луиза вздрогнула и попятилась, но Дарс вовремя подхватил ее за талию.
— Не бойся. Я всего лишь попросил у императора дозволения воспользоваться всеми свободными вычислительными ресурсами Рамоса, чтобы попытаться добраться до твоих воспоминаний. А для этого мне нужна свежая копия твоей нейроматрицы, и не просто свежая, а самая детализованная.
Кажется, она вздохнула. Черные ресницы трепетали, пряча взгляд.
Потом зябко обхватила себя за плечи.
— В прошлый раз это было больно.
И колокольчиком, упавшим в траву, звякнуло отчаяние в голосе.
Терпение, девочка. Иногда оно необходимо. Хотя далеко не всегда бывает вознаграждено.
— Я введу тебе обезболивающее заранее, до того, как отключу от нейрокопира.
Луиза медленно прошла в кабинет, села в кресло.
— Что ж, я готова. Сколько времени может занять подбор ключа?
Дарс пожал плечами.
— Никто не знает. От нескольких дней до нескольких лет.
Она хмыкнула. Затем взглянула прямо в глаза и сказала:
— Иногда мне кажется, что лучше бы ничего и не вспоминать. Такое чувство, что там, в воспоминаниях, меня не ждет ничего хорошего.
— Но какими бы они ни оказались, без них ты — не ты, — шепнул он и принялся закреплять на ее голове нейропроекторный шлем.
Не удержался, скользнул пальцами по щеке. Кожа шелковая, такая нежная. Луиза послушно откинулась на спинку кресла, выдохнула:
— Наверное, можно включать.
И он, выдвинув голографическую панель управления, ткнул в нужную кнопку.
Голова Луизы дернулась в креплениях, руки непроизвольно сжались в кулаки, и она замерла, вытянулась неподвижно. Только мерно вздымающаяся грудь говорила о том, что девушка жива.
Дарс устало потер глаза и уставился на голограмму. Там, на трехмерной диаграмме неспешно прорисовывались слои памяти, один за другим. Обширные затемнения определяли шифрованные участки, кое-где тминными зернышками мелькали светлые, доступные сознанию области. Чуть выше картина повторилась: темные воронки, словно выкушенные неким чудовищем. Триггеры на неведомые события. Триггеры, добавленные самим Дарсом…
Он нахмурился. Поторопился, ой, поторопился влезать со своими модификациями в нейрокод.
Если кукловод обнаружит, что кто-то копался в памяти Луизы, то неизвестно, чем все обернется — и прежде всего для самой девушки.
С другой стороны, убирать свои надстройки было крайне рискованно.
Кто знает, что должна выполнить Луиза?
Высший бионик способен накрыть одним-единственным проклятием весь Рам-сити. Что, если именно на это и запрограммировали Луизу?
— Куда тебя несет, Дарс Эшлин Квеон? — пробормотал он.
Оставлять свои модификации было плохо.
Убирать — тоже плохо.
Дарс подумал и все-таки стер свой код. Так, словно никто и никогда не влезал в память Луизы Вивьен Мар.
Теперь придется ходить по острию ножа… Но ведь он справится? Ради нее, ради них обоих? Даже если, вспомнив, Луиза развернется и умчится куда-нибудь в соседнюю галактику?
«Не отпущу», — рыкнул зверь внутри.
И, пожалуй, сейчас Дарс был с ним полностью согласен.
Медленно тянулись часы. Время перевалило за полночь, и Дарс подумал, что соседка Луизы могла забеспокоиться. С той девицы станется еще Варуса посреди ночи поднять, хотя он и поставил ректора в известность о том, что студентки Мар не будет на территории кампуса всю ночь.
Он посмотрел на Луизу — казалось, она мирно спит. А после пробуждения боль будет выгрызать ее изнутри, заставляя биться в судорогах. Дарс нащупал в кармане шприц-ампулу. Надо будет дать девочке дозу обезболивающего где-то за час до конца копирования. Не хочется, чтобы она мучилась. Если бы мог, перетянул бы на себя весь постэффект от работы с нейрокопиром.
Три часа ночи. За окнами густая, чернильная темень. Нейрокопир шуршит, считывая слой за слоем все, что происходило с Луизой за ее недолгую пока что жизнь.
Кофе и сигара. Магда не одобрит, она вечно бурчит, что мистер Эшлин слишком много курит и слишком мало спит. Открыть окно, чтобы Луиза дышала свежим воздухом.
И почему каждый раз, когда он на нее смотрит, в душе бушует шквал эмоций? Жуткая, взрывоопасная смесь. Желание обладать, сделать своей, жениться, наконец, чтобы ни у кого и мыслей не возникало посягать на его девочку, — и вместе с этим горчащая нежность, боязнь причинить боль и острое, словно лезвие ножа, осознание того, что, если Луиза вспомнит себя, быть может, она вспомнит и того, кого любила.
Дарс чертыхнулся, потушил сигару, помахал рукой, чтобы развеять дым. Из распахнутого окна тянуло сыростью, прохладой, ранней осенью. Меж деревьев ползли клочья белесого тумана, в свете луны он отливал розовым.
Потом Дарс присел на корточки рядом с Луизой, аккуратно закатал ей рукав рубашки и воткнул в тонкую венку иглу. Нажал на поршень до упора.
Четыре часа. За окном медленно светает. А он, как мальчишка, стоя на коленях перед креслом, смотрит на спокойное расслабленное лицо под прозрачным пластиком нейропроекторного шлема.
Нейрокопир мягко запищал, оповещая об окончании процедуры. Дальше — все автоматически, даже без участия оператора. Щелкнули разъемы, выпуская Луизу из объятий нейронного сна. Распахнулись широко глаза, изо рта вырвался сдавленный хрип.
Все же больно.
Но не так, как если бы без препарата.
Хрупкое тело выгнулось дугой, сползает с кресла на пол, и Дарс успевает подхватить ее, крепко прижать к себе.
— Все, все, хуже уже не будет… Просто… закрой глаза. Я сейчас отнесу тебя на диван.
— Хуже… просто некуда, — выдыхает она и доверчиво откидывает голову на локоть Дарса.
А потом внезапно кладет руки ему на плечи, обнимая, прижимаясь всем телом.
— Поцелуй меня… — шепчет едва слышно, — как тогда… в медблоке…
И он повинуется, потому что отказаться просто невозможно.
Все еще стоя на коленях перед креслом, держит хрупкое тело в руках, а сам невесомо касается мягких губ со вкусом яблок.
— Да-арс, — выдыхает Луиза, — еще.
И он продолжает тонуть, погружаясь в поцелуй, забывая обо всем. В мире остается только она, такая теплая, нежная и хрупкая. Девочка, давшая ему надежду. Его, только его девочка, которую он не отдаст никому. И наплевать на то, что она высший бионик и что за ее спиной сгущаются тени опасности.
Луиза медленно выскальзывает из рук, становится рядом на колени, крепко обхватывает за шею. Ее губы что-то шепчут, одновременно исследуя и отдавая себя. Ее тело — горячее, дрожит мелко под руками. Ладони скользят по спине, обрисовывая острые лопатки, опускаются на талию, выписывают пламенеющие узоры на бедрах. И нет ни сил, ни желания останавливать все это…
Но надо.
Прерывистый вздох. Слезы блестят в глазах.
— Почему?..
— Потому что так было бы нечестно. — Он подхватывает ее на руки и переносит на диван. А сам отходит к окну, там свежий воздух, там пахнет сыростью, листвой и осенью.
— А если я вспомню?
Дарс привычным жестом достает сигару, крутит ее в пальцах.
— Я хочу, чтобы ты стала собой, свободным человеком. Тогда ты сможешь принять правильное решение. А сейчас, когда от тебя — одни осколки, это будет нечестно.
Она упрямо вздергивает острый подбородок.
— А что, если я… хочу этого? Или ты не хочешь со мной связываться, потому что… Реми…
И всхлипывает.
— Что за ерунду ты несешь, — не выдерживает Дарс, — я хочу с тобой связываться. Более того, я хочу улететь с тобой на Лимос. В отпуск, которого у меня никогда не было. И вообще я хочу, чтобы ты стала моей женой. Но все это — только тогда, когда ты будешь человеком с памятью. Когда в твоей памяти не останется ни одного затемненного участка. Всякое бывает, Луиза. А сейчас — ты просто потерянная среди звезд девочка без прошлого, и с моей стороны это будет неправильно. Ты слишком… дорога мне, чтобы вот так…
Она ничего не ответила, только вздохнула.
Потом Дарс отвел ее в ту гостевую спальню, где Луиза уже была в прошлый раз, а сам отправился к себе, разделся и лег. На удивление, сон пришел почти мгновенно. Снилось что-то приятное: песчаные пляжи Лимоса, бледно-желтые розы, пальмы. Там с ним была она. И во сне Луиза вспомнила свое прошлое, и почему-то на ее черных волосах поблескивала золотая корона.
Глава 10
ПУСТЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ БАЛ
Она не помнила, как Ретри вез ее обратно в академию. Кажется, он пытался о чем-то говорить, но Луиза отвечала невпопад, и парень умолк. В голове вместо мыслей бестолково порхали бабочки. Губы горели. Она с трудом осознавала и даже немного удивлялась тому, что поцелуи и прикосновения Дарса не были ей неприятны. Наоборот. Хотелось быть еще ближе, обнаженной кожей ощущать его сильное тело. Уподобиться гибкой лиане, оплести его, сделать своим…
Потом она очнулась. Словно ледяной водой окатили.
Что произошло этой ночью?
Да так, ничего особенного.
Брат императора сказал, что хочет на ней жениться.
Невозможно. Невероятно.
Может быть, просто так сказал?
Нет. Дарс не похож на того, кто бросает слова на ветер.
И Луизе стало страшно — пожалуй, впервые страшно оттого, что она могла стать счастливой. Она не знала и не помнила, каково это, а потому испугалась.
Ретри высадил ее на стоянке для аэромобилей, она попрощалась и поспешила в апартаменты. Через два часа начнутся лекции, нужно взять планшет, переодеться, да и вообще привести себя в порядок.
Было раннее утро, напившееся тумана и осенней прохлады. На траве, на идеально выплетенных паутинках блестели капли росы. И чувство было такое, словно за спиной выросли крылья.
Она взлетела по лестнице к парадному входу, затем — один пролет и дверь в апартаменты. Приложила к сенсорной панели ключ и, стараясь не шуметь, вошла. Прислушалась. Вокруг царила ватная тишина, пахло спиртным и свежесваренным кофе. Элла устроила вечеринку в отсутствие соседки?
Луиза на цыпочках прокралась в кухню, огляделась. На столе — две пустые чашки. Бутылка из темного стекла и высокий тонкостенный стакан.
— Ну и как он тебе?
Сердце с разбега бухнуло в ледяную полынью. Чувствуя, как от страха отнимаются ноги, Луиза оперлась о стену. Взгляд метнулся вниз. Так и есть! Прислонившись к стене, подтянув к груди колени, на полу сидел Клайв и смотрел на Луизу ясными глазами.
— Ты, — с облегчением выдохнула девушка, — что ты здесь делаешь?
Ответом была горькая усмешка.
Клайв покачал головой, затем потер глаза.
— Вечером Элла примчалась и сказала, что тебя нигде нет. Мы сначала искали тебя в парке, потом пытались связаться через планшет, но оказалось, что он остался в твоей комнате. А потом я пошел к Варусу, и тот мне сказал, что за тобой приехал Ретри. И так все встало на свои места. Что у тебя… с ним, Луиза? Или мне уже следует называть тебя… матушкой?
Он ждал ответа.
Его боль была столь ощутимой, что неведомым образом передалась Луизе. Словно кто-то наматывал жилы на кулак, и все тело звенело от напряжения так, что хотелось кричать и биться о стены.
Горечь во взгляде. И пустота. И ледяное презрение.
«Я так и знал, что ты дешевая шлюха, а теперь вцепилась в моего отца». — Вот что было написано на лице Клайва.
Луиза сглотнула горькую слюну, на негнущихся ногах подошла к стулу.
Ей не хотелось врать. Более того, она понимала, что правдоподобно врать не умеет.
Но вот так, в лицо, сказать о том, что ей очень нравится Дарс Эшлин? И что сегодня — не иначе как постэффект от манипуляций с нейроматрицей — она почти предложила ему себя, а он отказался?
«И никакой это не постэффект, — усмехнулась она про себя, — я на самом деле очень… хотела, чтобы он не останавливался».
Луиза присела на край стула, положила руки на стол. Пальцы мелко подрагивали.
— Клайв…
Он молча ждал. Тяжелый взгляд давил, выжимая силы, заставляя покрываться ледяным потом.
— Этой ночью мистер Эшлин считывал мою нейроматрицу, чтобы вернуть воспоминания, — почти прошептала Луиза и опустила голову.
Она не видела, чувствовала, как Клайв поднялся с пола и подошел к ней сзади. Спросил хрипло:
— Это правда? Скажи, что это правда, что между вами нет ничего, кроме… твоих воспоминаний?
Луиза обернулась и выдохнула:
— Нет.
— Вот, значит, как. — Он порывисто отошел в противоположный угол кухни. С силой провел пальцами по волосам и, повернувшись, зло уставился на нее.
— Я пытался… да, я пытался думать о тебе хорошо. Я поверил в то, что все, произошедшее с тобой, — это злая шутка судьбы. А ты, оказывается, самая обычная… Увидела богатого мужика и решила устроить свою жизнь? Так?!!
Последнее он почти прокричал.
— Перестань, — прошептала Луиза, одновременно осознавая и то, что сейчас все ее оправдания будут жалкими и бесполезными. Клайв их просто не услышит.
Лицо Клайва перекосило от ярости. Он внезапно подскочил к Луизе, схватил за руку и дернул на себя, да так, что стул отлетел. Вцепился в плечи и затряс.
— Я хотел быть тебе другом. Я тебе верил! А ты, ты… только изображала несчастную жертву? И ты, неужели ты думаешь, что тебе что-то светит от брата самого императора? Ты настолько глупа? Или самонадеянна? Или что?
Она вспыхнула. С силой вывернулась из крепких рук Клайва. Плечи неприятно саднило, наверняка там останутся синяки. Рука сама собой взметнулась вверх и — шлеп! — на щеке Клайва заалело пятно. Он машинально потер его и уставился на Луизу совершенно обезумевшим взглядом. Губы беззвучно шевелились, как будто Клайв пытался говорить — и не мог.
Луиза вцепилась ногтями ему в руку, потянула к себе, а затем, обняв за шею и привстав на цыпочки, выдохнула в лицо: