Дарс бросил взгляд на стол — там тоже был полный порядок: планшет для записи протокола, трехмерная, отсканированная в параллельном режиме копия нейроматрицы.
Он постоял минуту, рассматривая перепуганного до полусмерти мужчину. Отметил тройной небритый подбородок, опухшее от курения айхи лицо с неприятным желтоватым оттенком кожи. Проплешину на макушке, блестящую сквозь пегие клочки волос. Жирное брюхо, вываливающееся из низко посаженных брюк.
Хмыкнул, сел за стол. Пальцы привычно набрали номер нового дела, сопоставляя с известными прецедентами в судебной практике.
— Добрый вечер, Реми. Как себя чувствуете?
Мужчина уставился на него так, словно Дарс задолжал ему пару килограммов чистейшего углерода с тетраэдрической кристаллической решеткой и не желал отдавать.
— Кто вы такой, черт возьми? По какому праву меня задержали? Я требую… да, требую специалиста по правам свободных торговцев!
Дарс не торопился отвечать. Молча просматривал оперативно снятый слепок нейроматрицы. Все слои казались, на первый взгляд, легко читаемыми, переливались оттенками синего: от неоново-голубого до индиго. Что ж… хоть этот при памяти.
— Вас задержали по причине ввоза раба в империю Квеон, мистер Реми.
— Что? — Торговец вытаращил глаза. — Откуда такие сведения? Что за бред вы тут мелете, мистер?
— У нас есть сведения, что вы, якобы проигравшись в карты, отдали студентам рабыню, — спокойно сказал Дарс. — Теперь нам интересно, откуда вы, собственно, эту рабыню взяли.
— Да ну, бред какой-то. — Реми попытался изобразить улыбку, но получилось плохо. Кажется, слегка побледнел. Испугался.
— Еще раз повторю, есть сведения о ввозе рабыни в государство, где все граждане являются свободными. И, кстати, не только от рождения. Правило действует и при пересечении границы.
Реми хихикнул. Тоненько, противно и совершенно по-женски. Дарс передернулся.
— Я вас умоляю… сэр… Не знаю, как вас там… Да это же была шутка! Я снял в борделе шлюху и отвел ее малолетним придуркам. Да, я проигрался. Ну и подумал, пусть развлекутся парни.
Дарс провел пальцем по голограмме бегунка, контролирующего интенсивность воздействия.
Реми вздрогнул всем телом.
— Эй! Вы что надумали, мистер?!! Я говорю правду! Эй!
— Вы лжете, Реми. А я имею полное право вытягивать из вас правду любыми доступными способами.
— Дьявол, больно… — Он забеспокоился, заерзал по жесткой поверхности кресла. — Слушайте, ну какая вам нужна правда? Пошутил я, понимаете? Ну, боже мой, вы что, шлюшек не видели никогда?
И вскрикнул.
Дарс и сам не понял, что вновь крутанул бегунок. Он ведь просматривал воспоминания девушки, которой дал имя Луиза. Он очень хорошо видел, что с ней делал этот недочеловек.
— Правду, мистер Реми.
— Ну хорошо, хорошо, — жирная грудь ходила ходуном, по подбородку потекла слюна, — только не надо больше… вот этого…
— Я вас слушаю.
— Я торговец. Я был после войны в королевстве Дирсах. Случайно нашел спасательную капсулу, а в ней была эта девка. Ну я сразу понял, что она не в себе. Дурочка. Ну и решил, хоть использую. Одному, знаете, скучно на корабле.
Дарс не смотрел на него. Он не отрывался от созерцания копии нейроматрицы. Сейчас было бы неплохо визуализировать все ее содержимое, но это займет время. В груди собиралась ломкая, холодная тьма — и одновременно с этим росло желание еще раз крутануть бегунок, да так, чтобы эта свинья билась в судорогах до пены изо рта, до рвоты.
«Хоть использую».
— Значит, в спасательной капсуле, — повторил Дарс. От него не ускользнуло, что Реми выдохнул с облегчением.
Врал. И уже решил, что ему поверили.
— Ну да, в капсуле. Плавала в гомогенизирующей жидкости. А что еще с ней было делать? Прошу заметить, я ее кормил и поил. Не буду же я все это делать даром, а?
— Конечно, — Дарс кивнул, — никто не обязан даром. Хорошо, мистер Реми, пока что я вполне удовлетворен нашей беседой. Отведите его в триста пятую, кажется, там сейчас свободно.
— Эй! Мистер! Да что я такого сделал, в конце концов?
— Официально вы ввезли на территорию империи раба, которого не освободили при пересечении границы, — ответил Дарс.
— Эй! А неофициально?
— А неофициально вам придется здесь пробыть некоторое время.
— Да что она натворила, эта сучка? Убила кого?
Дарс изо всех сил стиснул край стола.
Ему очень хотелось подняться, подойти и избить задержанного. Раскроить ему физиономию, сломать нос и ощутить, как под пальцами хрустнет горло. Этакие дикие, первобытные желания, доставшиеся от человека нецивилизованного.
Но вместо этого Дарс махнул рукой сопровождающему персоналу, а потом начал копирование нейроматрицы к себе на анализатор.
Происходящее нравилось все меньше.
На первый взгляд, Реми рассказывал вполне правдоподобно. Все это действительно могло случиться именно так. Но некое внутреннее чутье подсказывало Дарсу, что торговец врал и недоговаривал.
Для того чтобы убедиться в собственной правоте, Дарсу требовалось время, желательно — вся ночь. И включенные на полную мощность анализатор и транслятор. Он собирался на время стать свободным торговцем Реми.
Стальной обруч сжимал голову так, что невозможно было открыть глаза.
Рыча сквозь зубы, захлебываясь собственным стоном, Дарс выдрался из пространства нейроматрицы Реми, и его тут же вырвало на пол. Пустой желудок продолжал конвульсивно сжиматься, когда Дарс раскусил спасительную капсулу. Обезболивающее разлилось адской горечью во рту, почти моментально впиталось в слизистую. Дарс осторожно приоткрыл глаза, затем выпрямился. Запустил уборщика и, откинувшись назад, вновь прикрыл глаза.
Его не покидало ощущение, что он только что искупался в яме, до краев полной помоями.
Внутренне Реми не просто соответствовал тому впечатлению, что производил, нет, было еще хуже. В ушах звучали крики Луизы — такими их слышал и запомнил этот боров. Жалобные, пронзительные. «Не надо!»
В горле рождалось рычание. В груди стремительно вскипал лавовый шар, царапая, обжигая, требуя выхода.
Дарс видел ее… совершенно голую, всю в синяках, сквозь кожу просвечивают тонкие жилки. Что интересно, в начале путешествия с Реми Луиза выглядела куда как крепче. Нет, не упитанней, скорее — просто сильнее. За время, проведенное с Реми, она дошла до крайней степени истощения, повисла на краю той пропасти, что зовется безумием. Кормил он ее, как же.
И — да. Соврал Реми. Он не находил Луизу в спасательной капсуле. Ему передал ее в бессознательном состоянии некий гуманоид и настоятельно посоветовал перепродать в империи Квеон каким-нибудь богатеньким ублюдкам, присовокупив к своему желанию ключ от ячейки одного из банков Рамоса.
Образ человекоподобного, передавшего Луизу торговцу, в памяти Реми выглядел очень размытым. Не запомнил его лица боров совсем. И не был знаком с ним.
Но вот банковская ячейка вполне могла оказаться путеводной нитью по лабиринту этого дела. Если судить по наскоро просмотренным воспоминаниям, Реми еще не успел до нее добраться, а, следовательно, должен был где-то хранить ключ.
Дарс аккуратно снял форменную куртку, оставшись в рубашке. Затем он бесшумно вышел из кабинета и направился в камеру триста пять. Сквозь редкие окна пробивался слабый свет приближающегося утра.
Здание ведомства хорошо знало биометрические данные главного человека Службы имперской безопасности. Двери одна за другой распахивались перед Дарсом, и он шел, и шел, и шел, пока не уперся в дверь, за которой находился Реми.
Помедлил секунду, собираясь с мыслями, затем приложил ладонь к сенсорному замку. Огненный шар жег изнутри, царапал и толкался у самого сердца.
Реми не спал, сидел на койке. Объемное пузо покоилось на коленях, толстые волосатые пальцы впились в твердый край тюремного ложа. В камере было довольно светло, Дарсу не пришлось даже включать свет.
— Сэр? — только и спросил торговец, удивленно моргая.
— Где ключ от банковской ячейки, Реми? — тихо спросил Дарс.
— Какой ячейки?
— Той, где тебя ждет награда от перепродажи девчонки.
— Да вы что, мистер? Какой ключ?
Чувствуя, как пульс колотится в висках, Дарс мягко скользнул вперед, ближе к Реми.
— Не надо делать из меня дурака, Реми. Анализа нейроматрицы никто не отменял, понимаешь?
— Да что вы так вцепились в эту бабу, — выдохнул Реми. — Больше заняться нечем?
Он хотел сказать еще что-то, но не успел.
Дарс испытал мало с чем сравнимое удовольствие, слушая хруст носовой кости Реми.
И, уже хватая того за горло, прорычал в лицо:
— Где. Ключ. Говори, мразь! Я все равно из тебя вытрясу!
Реми судорожно сглотнул. Взглянул слезящимися глазами на Дарса, а затем, заорав вдруг, кинулся вперед.
— А-а-а! — и попытался заехать Дарсу кулаком в челюсть.
В следующий миг он уже полетел на пол, со смачным хрустом впечатался в жесткое покрытие. Дарс рывком перевернул тяжелое тело на спину. Кажется, разбил костяшки, превращая лицо Реми в фарш. Кажется, выбил мерзавцу пару зубов… И уже не мог остановиться.
— Не… не надо-о-о!
— Ах, не надо?
В ушах — ее голос, ее мольбы, оставшиеся неуслышанными.
Дарс сжал шею мерзавца, придавив грудь коленом.
— Где ключ, Реми? Возможно, ты даже выйдешь отсюда живым.
Торговец захрипел, выкатив глаза в красных прожилках.
— Говори, — приказал Дарс.
— Ключ…
Тело под ним конвульсивно дернулось, выгнулось дугой. Дарс выругался, подхватил тяжеленную тушу под мышки, уложил на койку. Вызвал врача. Осознание допущенной — и такой глупой — ошибки жгло раскаленным железом. Реми не помнил лица того, кто передал ему Луизу. И того, как ему внедрили ментальный блок, тоже не помнил.
Реми повернул голову набок, изо рта пошла желтоватая пена. Глаза закатились. Еще мгновение — и он обмяк. Дарс выругался, пощупал пульс — сердце торговца не билось. Судя по всему, кто-то очень не хотел, чтобы ключ от ячейки достался посторонним.
На Рамос неумолимо катился рассвет. За окном застыли черные силуэты деревьев на фоне нежно-сиреневого неба. Сумеречный свет просачивался в комнату, светлой пудрой оседая на полу, стенах, смятой постели.
Глядя на черные локоны, рассыпавшиеся по подушке, Дарс не шевелился.
Он сидел в кресле, опершись локтями о колени, положив подбородок на сцепленные пальцы рук. Обработанная антисептиком и репаратором кожа на сбитых кулаках медленно затягивалась, при этом руки пощипывало, словно в ранки попала соль.
Дарс не знал, зачем его понесло к Луизе. Хотел убедиться, что с ней все в порядке, что никто не влез через распахнутое окно, что неведомый кукловод еще не появился в стенах академии.
И потом, после возни с Реми Дарс ощущал себя отвратительно грязным. Задыхался, барахтаясь в вонючей жиже чужих воспоминаний. Нельзя сказать, чтобы сам был чист, но все познается в сравнении. Луиза, спящая в пудровом свете утра, казалась глотком чистого воздуха с ноткой ванили.
Внезапно девушка вздрогнула, ресницы затрепетали. Дарс было схватился за перстень, а потом сообразил — поздно. Луиза проснулась, ее глаза широко раскрылись. Глупо убегать, когда тебя уже заметили.
— Сэр? — обворожительно хриплый со сна голос. И снова нотки страха. — Что вы… здесь…
Вот интересно, что ей ответить?
Девушка хочет знать, зачем к ней в спальню приперся мужчина, которого она боится и чье общество с трудом выносит. И ей нужно ответить, причем так, чтобы поверила. Дарс несколько секунд прислушивался к сумасшедшему хохоту внутренних демонов, потом спокойно сказал:
— Не беспокойся. Ночь сегодня… непростая выдалась. Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке.
Луиза села на кровати, двумя руками прижимая к груди одеяло. Кружевная бретелька ночной сорочки восхитительно мило сползла с точеного плеча, и Дарс невольно поймал себя на мысли, что хочет — до безумия — уткнуться носом в ямку над ключицей, вдохнуть полной грудью яблочно-ванильный аромат ее тела и хотя бы на несколько мгновений перестать быть тенью императора. Желание это было таким болезненно острым, что он невольно передернул плечами.
Нет, так нельзя.
Не забывай, кто ты и кто она.
— Сэр, — тихо выдохнула Луиза, — вы не могли бы… отвернуться? Я оденусь.
— Да, конечно, — спохватился он, выходя из ступора. — Я выйду в гостиную, подожду там.
Он действительно вышел. Уселся в кресло рядом с журнальным столиком, вытянул ноги. Стоило только принять расслабленную позу, тут же навалилась усталость. Дарс потер глаза, похлопал по карману в поисках сигары и даже достал ее, но потом передумал. А что, если Луиза не любит запах дыма?
Едва слышно скрипнула дверь, на пороге спальни появился хрупкий силуэт. Она была в черных бриджах и рубашке в крупную зеленую клетку навыпуск, воротник застегнут под самое горло.
— Хотите кофе, сэр?
И говорила тихо-тихо, словно опасаясь, что кто-нибудь услышит.
Дарс махнул рукой:
— Не нужно. Ты же первая не захочешь его со мной пить.
— Сэр… это не так… — Ему показалось или девочка смущенно опустила взгляд?
— Все равно не нужно. Я скоро пойду к себе.
— Сигма-тоннель?
Она стояла перед ним навытяжку, опустив голову и машинально перебирая край рубашки. И вид при этом у нее был такой соблазнительный, что внутренний хищник Дарса клацнул зубами и облизнулся.
— Да. Твои координаты теперь в моей прошивке, не забывай, — ответил он, а про себя подумал, что у него слишком давно не было женщины и именно поэтому такая реакция на Луизу.
— Сэр, — она подняла глаза, улыбаясь, — а что, если бы я была не одна?
— Тогда твоему воздыхателю не поздоровилось бы. — Он тоже улыбнулся, всем своим видом сводя сказанное к шутке.
Внезапно лицо Луизы нервно дернулось.
— У вас… кровь на рубашке.
— Работа такая, ничего не поделаешь. И тебе надо бы знать, наверное… Этой ночью умер твой прежний хозяин Реми.
Она зябко поежилась. Но не испугалась, смотрела прямо в лицо.
— Это вы его убили… сэр?
Дарс потер переносицу. И обругал себя последними словами. Он так торопился сюда, что не сменил одежду.
— Не совсем так, Луиза. Может, я бы и убил его, но кто-то успел до меня. Хотя, честно говоря, я бы и сам это сделал. Мне, видишь ли, пришлось покопаться в его воспоминаниях.
— Понятно. — Внезапно голос девушки сделался совершенно бесцветным, а сама она стала походить на увядший цветок, уронивший головку.
Дарс поднял брови.
— Я думал, ты обрадуешься тому, что этот подонок мертв.
Ему кажется или Луиза покраснела?
Вот что нормальные люди должны делать в таких ситуациях?
Что этой Луизе вообще надо?
— Подойди ко мне, — скомандовал он.
Девушка вздрогнула и, стиснув на груди руки, мелкими шажками подошла к креслу.
— Что случилось? Все было нормально, Луиза, до того момента, как я сказал, что…
— Вы видели его воспоминания, сэр, — по гладкой щеке покатилась слеза, — мне не хотелось бы, чтобы вы это все видели.
— Ну и что? — Дарс пожал плечами. — Брось, это уже прошлое. Его не изменить, да, но нужно переступить и идти дальше.
Луиза вздохнула.
Он сунул руку в карман, нащупал твердую поверхность металлической тубы сигары и вцепился в нее, как утопающий в соломинку, потому что более всего на свете хотелось подхватить Луизу на руки, прижать к себе и вытереть ее слезы. Собрать их губами.
— Прекрати рыдать, — раздраженно бросил он, — я пришел не для того, чтобы смотреть, как ты плачешь.
Луиза вскинула глаза. Губы дрожат. И молчит.
— Я хотел предупредить, чтобы… если ты почувствуешь, что рядом с тобой происходят какие-то странные вещи, пожалуйста, воспользуйся кольцом.
Она машинально погладила черно-золотую поверхность своего перстня. Тонкие пальчики, ногти кое-где поломаны.
— Поняла вас, сэр.
И столько боли в голосе, что просто невозможно противиться накатывающему желанию подхватить на руки, поцеловать каждый пальчик, попробовать на вкус ее губы.