— А тебя рядом нет, — вздохнул слишком много понимающий Макс, идущий рядом. — Какая трагедь.
— Эра в таком состоянии по твоей вине, — напомнил я, посмотрев на него.
— Да неужели? — Принц внезапно остановился и требовательно заявил: — Моя вина? Ты уверен в этом, дружище?
Я непонимающе покачал головой.
— Хватит с меня этих игр, — Макс говорил все более раздраженно. — Думаешь, я не понимаю, что ты не мог ТАК оплошать сразу несколько раз подряд? Упустить меня дважды! Уму непостижимо. Ты же пас меня повсюду, как любимую овцу. И вдруг на тебе — отпустил с миром, поверив на слово. Что я, идиот, по-твоему?! Говори, в чем дело. Я требую именем Буджерсов!
Отказать или солгать после такого требования я не мог, ведь принес клятву безоговорочной верности его величеству Марку Винчерту, а Макс являлся его прямым потомком… Потому, само собой, я собирался сказать правду. Вот только стоило открыть рот, чтобы сказать, что я не понимаю, о чем он, как в сознании что-то перевернулось. В недрах моей памяти с щелчком провернулся ключ-разгадка, все это время торчащий в замке закрытой двери, и на меня хлынули запертые там воспоминания…
Марианна Айгари
Снова холод.
Я металась во сне, понимая, что все происходящее — плод моего воображения, но никак не могла найти выход. Запертая в парке, среди вишневых деревьев, пыталась найти выход, но тропинка все время вела к центру. Там, замирая от отчаяния, я запрокидывала голову, рассматривая деревья и белые цветки, падающие с них… Завязи, которым никогда не суждено было превратиться в ягоды. Что может быть обидней для хозяев этих вишен?
Урожай погибал от северного ветра, налетевшего внезапно и озверело напавшего на беззащитные растения. И на меня.
Цветы с деревьев опадали медленно, совершая плавные круговые движения, завораживая и одновременно пугая бессмысленностью их гибели.
В конце концов я перестала пытаться проснуться, сдавшись на милость сна и упав на колени. Ветер тут же забрался под легкое платье, заставляя трястись от холода. Так, застыв посреди белоснежного ковра, обволакиваемая сладким нежным ароматом вишни, я поняла, что больше не могу бежать — устала.
— Простудишься, — раздалось в тот же миг из-за спины.
Я неловко дернулась, едва не упав, поднялась на ноги, путаясь в длинной юбке, и посмотрела наконец на молодую женщину моего возраста. Статная красавица наблюдала за мной огромными зелеными глазами, без осуждения, но и без жалости.
— Кто вы? — спросила я.
— Та, кого предали, — ответила она, поднимая лицо к падающим сверху цветкам.
— Вы… ранняя любовь моего отца? — поняла я, сама поражаясь собственной догадливости.
— Ранняя любовь, — повторила она тихо, а потом мелодично рассмеялась. — Как ранняя весна. Когда все только начинает цвести в предвкушении сладкого урожая…
Ветер хлестнул меня по лицу, по спине, задрал подол юбки, оголяя босые ноги. Пришлось обхватить себя за плечи.
— Холодно, — пожаловалась я.
— Знаю, — кивнула она. — Потому что ты — девушка-неприятность. Беда. И всем, кто свяжет с тобой свою жизнь и судьбу, будет несладко.
— Это несправедливо! — На моих глазах появились слезы. — Я не виновата в решении отца. Он…
— Он клялся мне в любви. Смотрел в глаза и уверял, что я его единственная любовь. Кому, как не его любимой дочери, отвечать за это? — девушка снова рассмеялась, глядя на меня снисходительно. — Никто не обретет счастья рядом с такой, как ты.
— Так нельзя! Я — не мой отец.
— Значит, ты хорошая? Поэтому раз за разом позволяла поклонникам верить, что они смогут снять с тебя проклятье? Разве ты не знала, что их жизнь под угрозой от этого?
— Я…
— Ты просто хотела счастья… для себя! Хоть немного. И собиралась пытаться снова и снова! Разве есть в этом что-то плохое?
Она смотрела на меня, а цветов, падающих сверху, становилось все больше, и я даже не поняла, как они превратились в густой белесый туман, из-за которого за мной внимательно наблюдали огромные зеленые глаза преданной ведьмы…
— Холодно, — прошептала я, чувствуя, как меня трясет от озноба, а запах вишни превращается в нечто удушливое, отчего невозможно было нормально дышать.
Я закашлялась, качая головой и умоляя прекратить это.
— Она пришла в себя, — услышала голос сьерры О'нил, — убирай соли, Мэди, и помоги сестре сесть.
* * *
Спустя полчаса, уже в постели, я слушала диагноз лекаря:
— Переутомление. Девушка словно пережила сильное волнение или стресс, я бы рекомендовал строгий постельный режим. Понимаете? Несколько дней вам лучше просто отдыхать и пить укрепляющие средства, которые я вам оставлю.
— Да, — согласилась с ним сьерра О'нил, — мы все понимаем и непременно выполним. Благодарим вас.
Вскоре меня напоили микстурой и обложили грелками, после чего телу стало значительно легче, а вот мысли продолжали путаться. Я боялась уснуть, но сьерра О'нил проговорила заклинание над моей головой, пообещав, что снов не будет. В завершение всего она посадила рядом со мной Мэделин и велела той читать трактат о падении нравов и бесчестии. Нудная монотонная речь сестры не оставила мне шансов, я снова провалилась в сновидения, но на этот раз никаких кошмаров не видела.
До самого вечера я пребывала в благостном неведении, отсыпаясь и набираясь сил. Стоило же открыть глаза, как Мэделин налетела ураганом, вываливая на меня сразу несколько новостей:
— Ты только послушай! — Сестра взмахнула передо мной еженедельником и продолжила рассказ: — Во-первых, в Кронсбургских ведомостях появилось сообщение о том, что во Флоирише ужесточат контроль над одаренными магией. Теперь каждому жителю страны надлежит не менее одного раза в год проходить осмотр в Обители либо оформлять выезд чистильщиков на дом — для соответствующей проверки. Представляешь? Раньше только при рождении проверяли и в десятилетнем возрасте. Странно, не находишь?
— Не знаю, — сонно отозвалась я. — Пусть проверяют, нам-то что?
— Нам-то что?! А это как раз еще одна новость! В замок уже приехали чистильщики!
Мэделин перевела дыхание, позволяя и мне переварить новости.
— В замке чистильщики? — переспросила я.
— Да! Пока что они допрашивают прислугу, но завтра начнут осмотр остальных. Я полагаю, это неспроста, Мари! Проверки такого рода просто так не назначают.
Я нахмурилась и кивнула.
— Должно быть, все заняты поиском того, кто предал корону Флоириша.
— Вот-вот! — жарко продолжила сестра. — И я очень переживаю, чем обернется эта проверка. Все-таки твой огонь стал очень странно себя вести…
— Король в курсе случившегося, — шепнула я. — Неприятностей быть не должно.
— Очень надеюсь на это, — согласилась Мэди. — К тому же они ищут скрытый дар, а не то, что уже имелось раньше. Но есть и другие новости! Папа прислал нам украшения в качестве поздравления с днем рождения. Жемчуг. Краси-и-ивый! Это значит…
— Он почти уже не злится на меня, — обрадовалась я.
— Точно! И скоро нам можно будет вернуться домой. Лишь бы только мужчины быстрее разобрались с обменами. Забудем это место как страшный сон, Мари!
Я промолчала. Подумав, уточнила:
— Эр Геррард или Тин не появлялись?
— А что? — сразу насупилась сестра.
— Просто хочу знать… может, они что-то узнали и можно больше ничего не опасаться?
На самом деле мне было интересно не только это, но и — что намного важней — интересовался ли советник моим самочувствием. Такая глупость, но отчего-то казалось, что знать ее необходимо. Просто для себя, в качестве маленькой прихоти.
Мне хотелось нравиться советнику и не хотелось одновременно.
Потому что я по-прежнему оставалась девушкой-неприятностью…
— Приходил этот рыжий, — бурчливо ответила Мэделин, — спрашивал, как ты себя чувствуешь, и принес микстуру от эра Геррарда. Она должна поддерживать в тебе силу и успокаивать. Сьерра приготовила тебе первую порцию, велела ждать пробуждения и напоить. Советник велел принимать три раза в день до еды и ни о чем не волноваться. Как же! Ха! Попробуй тут не волноваться, когда тебя то и дело перекидывает из своего родного тела в наглую дородную мужскую тушу!
Я удивленно уставилась на сестру:
— Значит, тушу? — переспросила с усмешкой.
— Да!
— Наглую?
— Угу, просто ужас.
— Никогда не видела, чтоб тебя настолько кто-то волновал.
— Что?!
— То есть раздражал, — поправилась я, — неожиданно.
— Еще бы, раньше я таких напыщенных самовлюбленных гадов и не встречала, — пылко отозвалась Мэди. — Ладно, хватит говорить о принце, он этого не заслуживает! Лучше вставай. Сможешь? Сьерра велела мне помочь тебе с одеждой и выходить ужинать в гостиной, а позже прогуляться в саду перед сном. Она очень волнуется.
— А где сама Дарлин?
— На допросе у чистильщиков, — Мэди грустно вздохнула. — Она так переживала, бедняжка. Общаться с магами-отшельниками — то еще удовольствие.
— Что ж, ей, как и нам, нечего скрывать, — попыталась подбодрить сестру я. — Помоги мне надеть сиреневое платье.
— Сиреневое? Из той древней коллекции, что давно никто не носит? — опешила Мэделин. — Мне казалось, ты носишь его исключительно дома, настолько у него непритязательный вид…
— Да, сегодня у меня тоска по дому, — бессовестно солгала я, стараясь ничем не выдать себя, — кроме того, красоваться здесь не перед кем.
— Ох, вот это правда! — Сестра закатила глаза: — Одни мужланы вокруг! Сейчас принесу одежду.
Пока она не вернулась, я убедила себя в том, что поступаю верно: хватит мечтать о любви и прочих глупостях. Пусть Ян станет последней жертвой, павшей от моего проклятья… Геррарду мне хотелось понравиться, как никому другому, и именно поэтому я решила действовать вопреки чувствам — стараться не встречаться с ним и не привлекать его внимание, насколько это возможно.
Ужин нам принес лакей и, выставив блюда на стол, покинул гостиную, пообещав вскоре вернуться за посудой. Прислуги из-за допросов катастрофически не хватало, а потому следующий час я провела наедине с Мэделин. Как ни удивительно, мы с сестрой не ругались и не пытались задеть чувства друг друга. Обсуждая рядовые новости, Мэделин упомянула, что в том же свежем номере Кронсбургского вестника сообщили невероятное: компания «Дритти», несколько лет подряд заявлявшая, что вот-вот выпустит в свет свое опережающее время изобретение — мультилет, внезапно так и сделала! И, что самое удивительное, воздушное судно, названное ими «Принцесса Полли», взлетело, совершив плановый полет, приземлившись в оговоренной заранее точке города. На борту Принцессы в это время было шесть пассажиров, все были счастливы и дали интервью по прилете, их обещали напечатать в следующем номере!
— Акции этой компании так возросли! — восхищалась Мэделин. — Ты даже не представляешь. В один миг их обладатели стали богачами!
— А меня восхищает то, как эти люди решились на полет! Сколько же в них было веры в собственное детище. — Помолчав, я добавила: — Если бы мне родиться мужчиной, можно было бы отправляться в путешествия, смотреть мир и не считать себя в двадцать один год ущербной оттого, что никто на меня не покусился.
— В этом ты права, — согласилась Мэди, — этот мир подчинен мужчинам. А знаешь, как только разберетесь с этой формулой рун, способной менять тела, дай мне в нее подглядеть. Просто так, на всякий случай…
Мы переглянулись с сестрой и рассмеялись, представляя каждая по-своему, как менялись бы местами то с одним, то с другим мужчиной…
Так, обсуждая открытия, свершения и несбыточные мечты, мы закончили с ужином, когда в комнату вошла бледная сьерра О'нил.
— Что случилось? — испуганно спросила я. Сколько себя помнила, не видела эту женщину в таком виде.
Растерянная, с бегающим взглядом, она слегка приоткрыла рот, чтобы ответить, но тут же его закрыла и обернулась на дверь — проверить, плотно ли притворила ту за собой.
— Сьерра О'нил, — Мэделин тоже поднялась, — что с вами?
— Ох, девочки, это так странно… — выдала наша гувернантка, утирая лоб тыльной стороной ладони. — Дайте-ка мне воды.
Мы обе побежали к графину. Мэделин успела первой, потому я подала ей пустой стакан и, подождав, пока она его наполнит, отправилась поить Дарлин.
— Присядьте, — попросила ее, указывая на софу. Придерживая женщину за локоть, помогла ей опуститься на сиденье и только потом подала воду. Дарлин жадно припала к стакану, осушив тот до дна и снова нас озадачив:
— Чего они от меня хотят? — спросила она. — Не понимаю. Что ему нужно?
— Кому? — Мэделин села прямо на пол рядом с ногами сьерры. — Королю? Принцу? Советнику?? Расскажите же, что приключилось.
— Ой, — она отмахнулась, отведя взгляд к окну, и нерешительно сообщила: — Пустяки!
Я озадаченно уставилась на сестру. Та сделала большие глаза и кивнула на гувернантку, мол, давай теперь ты, спроси.
Кивнув, я грустно вздохнула и проговорила едва слышно:
— Как же волнительно за вас, дорогая сьерра. От непонимания, чем вам помочь, кружится голова.
— Ах, бедняжка моя! — всполошилась гувернантка и сразу уступила мне место, насильно усадив на софу. — Ты хоть ела, Марианна? Несчастное дитя!
Мэделин, все так же сидящая позади, осуждающе покачала головой и закатила глаза к потолку. Я пожала плечами: никогда не умела лукавить или что-то выпытывать, и вот чуть не довела Дарлин до нервного срыва.
— Простите, сьерра, — прошептала, погладив ее по руке, — со мной все прекрасно. Просто мы с Мэди и правда очень волнуемся, ведь вы выглядите так непохоже на себя прежнюю. Будто вас… пытали!
Я прикусила губу, обдумывая, не перегнула ли палку снова. Мэделин в этот раз решила меня поддержать: поднявшись с пола, она приобняла сьерру и попросила:
— Не злитесь на нас, сьеррочка. Разве мы виноваты в том, что привязаны к вам и переживаем?
Гувернантка, посмотрев на нее немного удивленно, перевела такой же взгляд на меня, вздохнула и… разразилась тирадой, полной непонимания и внутренних переживаний:
— Да лучше бы меня пытали! — начала она, выбираясь из объятий Мэди и принимаясь ходить по комнате, размахивая руками. — Сначала все было вполне терпимо! Вызвали, как положено. Трое. Привел их сам старший советник, о чем-то предварительно поговорив. После — допросили с ментальным вмешательством, с пристрастием. О том, о сем. Мне, как уже говорила, скрывать нечего! Я им как на духу поведала и о своем даре, и о том, как зрение восстанавливала, и о смене цвета глаз… Почему работаю у вашей семьи, как к вам отношусь, не мечтаю ли о большем? Не считаю ли себя недооцененной? Все это приемлемые вопросы, и им есть объяснение. Понимаете? Ну искали они мотив для предательства и тому подобное — ладно! А потом вроде закончили, но один мужчина остался. Темноволосый такой, импозантный, серьезный…
— Где остался? — вклинилась Мэделин в рассказ.
— В помещении для допроса, — ответила сьерра. — Каждого опрашивают отдельно в небольших комнатах западного крыла.
— А зачем он остался? — теперь уже не выдержала я.
— Вот в том-то и дело! — Сьерра вздернула указательный палец и погрозила им входной двери: — Этот мужчина что-то замышлял! Но я поняла это не сразу. Он попросил меня задержаться, а остальные вышли.
— Это был чистильщик? — шепотом спросила Мэди, снова перебивая сьерру.
— Ну конечно! — вспылила она. — Все они — чистильщики. Лучшие менталисты, проявившие себя блестяще и нанятые Обителью для надзора за соблюдением законов Флоириша. И вот этот Оруэлл…
— Оруэлл? — Я округлила глаза. — Вы зовете его по имени??
Сьерра остановилась посреди комнаты, по которой ходила туда-сюда, посмотрела на меня и вдруг… покраснела. Не сильно, но заметно!
Мэделин, в это время пытавшаяся глубоко вздохнуть, закашлялась, подавившись воздухом и собственным смешком.
Дарлин бросила в нее осуждающий взгляд, призванный обнаружить и вытащить на свет совесть воспитанницы, но не попала…
— Так что с ним? — Сестра присела рядом со мной, на краешек софы, и попросила: — Не томите, сьерра, расскажите, как он над вами измывался? Во всех-всех подробностях! Этот Оруэлл.
— Да что ты такое говоришь? — возмутилась Дарлин. — Что в ваших головах, девушки! В такие моменты я задумываюсь, насколько правильным было решение стать гувернанткой! Смогла ли я воспитать вас достойными имени рода?