Каким-то образом Айду удалось оказаться у нее за спиной. Сжимая дубинку обеими руками, он обрушил оружие на затылок Пэйшэнс, заставив ее упасть на колени. На секунду у нее потемнело в глазах, а из носа, капая на плитку пола, потекла кровь. Огромная лапища Айда больно сжалась на плече девушки.
– Смотри, имечко свое не забудь, – услышала она шепот ригориста.
Имя. Ее имя. Не Пэйшэнс. Последнее воспоминание о прежней жизни, принадлежавшее только ей.
Айд вновь занес дубинку, собираясь опустить ее на спину своей жертвы. Пэйшэнс заставила его руку остановиться. Рослый ригорист испуганно вскрикнул. По его виску сползла капля пота, когда он почувствовал, как невидимая сила выкручивает его запястье и вырывает оружие. Дубинка прокрутилась в воздухе и врезалась Айду в лицо.
Ригорист отшатнулся, взвыв от боли; его нос был сломан. В то же мгновение Пэйшэнс вскочила на ноги и резко ударила головой назад. Кровь, капавшая из ее носа, разлетелась алыми брызгами. Книл снова бросился в драку. Как, впрочем, и Сайрус. Откуда-то долетел тревожный крик.
Пэйшэнс посмотрела на Книла, и тот подлетел в воздух, вновь врезавшись в стол и перевалившись через него. Затем она перевела взгляд на Сайруса и усилием воли заставила лопнуть все кровеносные сосуды на его лице. Префект застонал и рухнул на колени.
– Ублюдки! – кричала Пэйшэнс. – Ублюдки, вы украли моих сестер!
Айд сумел подняться на ноги. Он обезумел от переполнявшей его ненависти и явно собирался убить девушку. Но она вскинула руку – и мужчина завалился на спину и заскользил по полу… Он продолжал скользить, пока не врезался затылком в каменный косяк двери.
Откуда-то возник Сюзерин и бросился к Пэйшэнс, занося над головой кистень. Книл неуверенно поднимался на ноги.
Девушка уклонилась от первого удара Сюзерина, а затем легким усилием разума отбросила противника на несколько шагов назад. Она начинала выдыхаться. Тем временем к ней уже неуклюже ковылял Книл.
– Дай-ка сюда эту штуку, – сказала Пэйшэнс, используя дар и срывая с груди толстого ригориста медаль.
Девушка хлопнула открытыми ладонями по его изуродованному черепу, отправляя Книла в полет, завершившийся сильным ударом о стену, облицованную фресками. Древние узоры пошли трещинами, и тело бывшего гвардейца безвольно сползло на пол.
Сюзерин вновь предпринял попытку нападения, но Пэйшэнс метнула в него медаль, все еще висевшую в воздухе. Застежка воткнулась в горло ригориста, и тот, издав хриплый вопль, упал, заливая свои одеяния кровью.
– Я увидел достаточно, – произнес незнакомец в красном балахоне.
Желтоволосый поднялся из-за стола и отключил свой ограничитель.
Пэйшэнс закричала, чувствуя, как пропадает ее дар. Казалось, ее разом лишили всех ее сил. В душе воцарился полнейший вакуум. Никогда раньше девушке не доводилось сталкиваться с неприкасаемым. Зашатавшись, она обернулась. Низкорослый мужчина шел к ней, раскрыв ладони и спокойно опустив руки.
– Пойдем с нами, дорогуша, – произнес он.
Она попыталась ударить его, но была слишком слаба.
Незнакомец легко перехватил кулак, а потом хлестнул ее по лицу.
Казалось, он не вкладывает в удар никаких усилий, тем не менее Пэйшэнс повалилась на пол, едва не лишившись сознания. Тогда желтоволосый наклонился и нажал на какой-то нервный узел, парализовав ее тело.
Ослепшая, беспомощная, она услышала, как кряхтит префект, которому помогают подняться на ноги.
– А ты был прав, Сайрус, – раздался голос, принадлежавший, по всей видимости, мужчине в красном. – Превосходный экземпляр. Еще не сформировавшийся телекинетик. Игроки дадут за нее хорошую цену, теперь я готов заплатить запрошенные вами десять тысяч.
– Хорошо, Локеттер, – вздохнул префект. – Только… только уберите ее с моих глаз.
VI
Карл Тониус явно гордился собой.
– Взгляните еще раз. Виктор Жан. Нобл Сото. Гудмен Фрелл. Конечно, людей могут так звать, но почему же у них всех говорящие имена, к тому же настолько впечатляющие? Подобным образом любят нарекать своих рабов высокородные господа.
– Так что, получается, они были рабами? – спросила Кара.
– Не совсем, – ответил Карл. – Но, полагаю, все они получили эти имена не при рождении.
Тониус обладал особым талантом во всем, что касалось когитаторов и логических машин. С того момента, как мы прибыли на планету, он проводил долгие часы в статистических архивах Урбитана.
– Я проверил личные дела всех троих. Это оказалось не самой простой задачей, и, как я ни старался, мои записи получились обрывочными. Они официально зарегистрированы и оформлены, но никак не связаны ни с одной из семей Саметера. На планете хватает всяческих Сото, Жанов и Фреллов, но они не имеют никакого отношения к этой троице. Другими словами, они самостоятельно выбрали себе фамилии, причем ориентировались на наиболее распространенные.
– Фальшивые личности, – пожал плечами Нейл. – Не слишком-то значительная зацепка.
– Сказал тип, уронивший нашу последнюю зацепку с километровой высоты, – усмехнулся Карл. Гарлон одарил его уничтожающим взглядом, и дознаватель вздохнул. – Нет, это не фальшивые личности. Существуют неоспоримые доказательства, что эти люди, возможно, родившиеся в пригородных трущобах, осиротели в раннем детстве. Выросли при богадельне или даже в сиротском приюте, где и получили новые имена. Достигнув совершеннолетия и обретя независимость, они были вынуждены выбрать себе фамилии, чтобы получить документы и стать полноправными гражданами.
– Странно, что он завербовал сразу трех человек с одинаковым прошлым, – заметила Кара. Она до сих пор не находила в себе сил произнести имя Молоха.
– И в самом деле, – согласился я. – Карл, полагаю, ты еще не успел установить, в каких именно приютах они воспитывались?
– Трон святый, а вы, как я погляжу, совсем не требовательны? – засмеялся Тониус. – Ну конечно же, я все проверил. И скажу, что все они росли в одном и том же заведении. Милое, спокойное местечко, носящее название Колледж юных сирот.
Практически в ту же секунду Нейл сорвался с места и побежал к выходу, чтобы вызвать для нас транспорт. Впервые за несколько месяцев моя команда действовала более-менее целеустремленно, и это стало просто глотком свежего воздуха по сравнению с той тупой жаждой мести, что обуревала их с самого Маджескуса. Карл определенно заслужил похвалы. Он на славу потрудился, напав на след, и в нас снова проснулось стремление действовать.
Не стану отрицать: еретик Зигмунт Молох одержал тогда чистую и жестокую победу Я долго гонялся за ним, но на Маджескусе он неожиданно перестал убегать и встретил нас лицом к лицу.
От последовавших событий сильнее всего пострадал «Потаенный свет». Почти половина моего экипажа погибла. Среди прочих в результате кровавого преступления Молоха я потерял троих своих старейших и самых доверенных товарищей: Уилла Толлоухенда, Нору Сантджек и Элину Кои. Испачкав свои руки в их крови, еретик победоносно удалился.
Мне и прежде доводилось терять друзей. Как и всем нам. Служение ордосам Священной Инквизиции всегда было опасной и весьма тяжкой работой. Я сам – живой, пусть и уродливый, пример опасностей, поджидающих инквизитора.
Но Маджескус оставил на наших душах особый шрам. Удар, нанесенный Молохом, был гениален в своей жестокости. Казалось, еретик утратил все человеческое. Он обладал уникальным талантом причинять боль. И я поклялся, что не успокоюсь, пока не настигну его и не заставлю расплатиться за все сполна.
По правде сказать, отправившись на Саметер, я действовал совершенно не так, как полагается инквизитору. Мне не стыдно признаться, что в ту минуту, пусть и ненадолго, служение Богу-Императору уступило более личным интересам. Я – Гидеон Рейвенор – горел желанием отомстить за погибших друзей.
То же самое ощущали и четыре моих компаньона. Гарлон и Кара знали Элину Кои еще с тех времен, когда все они служили моему наставнику, Эйзенхорну. Нейл гордился своей дружбой с весельчаком Уиллом Толлоухендом. А в Норе Сантджек Тониус нашел товарища, обладающего столь же быстрым и острым интеллектом. Эти двое больше никогда не сыграют дьявольски запутанную партию в регицид и не поспорят поздней ночью о развитии поэзии позднего геликанского периода.
Карл был еще так молод, и это стало его первой потерей на пути служения ордосам.
Скорбел даже Вистан Фраука. Вряд ли его, хамоватого и неразговорчивого, кто-нибудь сильно любил, да и проклятие неприкасаемого не способствовало обзаведению друзьями. Но Элина Кои тоже была такой – одной из редких людей, наделенных природным даром подавлять влияние псайкеров. Последняя из Дамочек Биквин. Эту пару связывали определенные отношения, о которых они предпочитали не распространяться. Скорее всего, их объединяло то, что оба были отщепенцами, изгоями. Фраука тосковал по ней. После Маджескуса он стал еще более молчаливым и постоянно курил, устремив взгляд в пустоту или в тени.
Усевшись в арендованный транспорт – небольшой серый грузовичок, посвистывающий вращающимися пропеллерами, – мы отправились к западной границе города-улья. Карл подключил свой инфопланшет к выводу моего кресла, и я смог изучить данные, касавшиеся схолума.
Это заведение действовало уже много лет и имело репутацию достойного приюта, дававшего кров и базовый уровень образования самым обездоленным представителям Урбитана. По Империуму были разбросаны миллионы, если не миллиарды точно таких же учреждений. Они имелись в каждом улье, поскольку в каждом улье процветала нищета. Многими приютами заведовала Экклезиархия, или же фонды, поддерживаемые Департаментом Муниторум, или даже Имперской Гвардией. Порой их организовывали и частные миссии, управляемые фанатичными приверженцами социальных реформ и политических инициатив, а иной раз и добропорядочные сердобольные люди, стремящиеся помочь всем угнетенным и униженным.
Но иногда подоплека была совсем не так проста. Вместе с Карлом мы тщательно изучили все материалы, касавшиеся Колледжа юных сирот. На первый взгляд все выглядело вполне пристойно. Все результаты проведенных официальных проверок обязательно выкладывались в публичный доступ. Регулярно добывались гранты и дополнительное финансирование, что предполагало постоянный контроль со стороны Администратума. Приют пользовался поддержкой Муниторума и имел все документы и разрешения, необходимые благотворительному учреждению. Кроме того, он мог похвастаться и впечатляющим портфолио рекомендаций и благодарностей, высказанных большинством богачей и аристократов Урбитана. Руководству даже удалось получить от Миссионарии несколько грамот отличия.
Но если соскоблить внешнюю шелуху…
– Вам это понравится, – сказал Карл. – Префектом там служит некто Берто Сайрус. Его личное дело просто в идеальном порядке и не содержит ни единого темного пятна. Вот только сдается мне, что это подделка.
Подделка. Официальный документ, состряпанный так, чтобы скрыть предыдущие записи и заменить их. Чувствовалась рука профессионала: все было проделано просто блестяще, фальшивка легко могла обмануть даже Администратум. Но мы, служители Священных ордосов, обладали куда более изощренными инструментами проверки. Карлу удалось найти несколько повисших в воздухе хвостов и нестыковок, ведущих к одному единственному выводу: кто-то очень потрудился, создав префекту ложную биографию, в которой даже Инквизиции пришлось изрядно покопаться, чтобы выяснить правду. Администратум Империума обладал одним серьезным недостатком. Когда речь шла об управлении такими огромными городами-ульями, как Урбитан, подразделения Администратума едва успевали разбираться с ежедневными делами. Им просто некогда было проводить глубокий анализ. Если вам хотелось скрыть что-нибудь от их глаз, достаточно было поместить истину позади длинного хвоста недомолвок и лжи, Ни простой инспектор, ни клерк ничего и не заподозрили бы.
– Он старше, чем притворяется, – сказал Карл. – Куда старше. Вот тут он прокололся. Смотрите, здесь двенадцатизначный личный код гражданина на три цифры отличается от указанного в свидетельстве о рождении. Но кто же станет такое проверять? Настоящий Берто Сайрус появился на свет уже мертвым. Префект же просто использует его имя.
– И это значит?..
– Это значит, что на самом деле он старше на восемьдесят восемь лет. Мы имеем дело не с кем иным, как с Людовиком Кюро – еретиком, обучавшимся в Когнитэ и разыскиваемым в пяти мирах.
– Когнитэ? Трон Земной!
– Я же говорил, что вам понравится, – улыбнулся Карл. – И это еще не все. Похоже, он занимается довольно темными делишками.
– Продолжай.
– Учитывая, сколько учеников прошли через этот приют за долгие годы, я нахожу как-то мало, очень мало бывших воспитанников в официальных документах.
– Они исчезли?
– Ну, это слишком сильное слово. Точнее будет сказать: они не были Учтены. Все закончившие обучение вполне законно снимались с учета, так что проверять сам приют никому и в голову не приходило. Воспитанники оставляли Колледж юных сирот, подписав все необходимые бумаги, заключив договоры о найме… Вот только эти документы ведут в никуда.
– Что привело тебя к такому выводу? – спросил я, хотя Карл все рассказал бы и без просьбы.
– Схолум – просто прикрытие. На самом деле они «отмывают» детей и подростков. Они их растят, обучают, воспитывают, а потом перепродают в другие руки. Традиция давать попавшим в приют сиротам новые имена позволяет скрывать их настоящее количество. Очень умно.
– Они получают безымянного ребенка, дают ему новую личность и легальный статус, а затем продают, используя безукоризненно оформленные, но не отслеживаемые документы?
– В точку, – подтвердил Карл.
– И что же они делают с этими детьми? – спросил я.
– Вот тут позвольте мне высказать догадку, – неожиданно встрял Фраука, отрываясь от своей похабной книжонки. Я даже и не подозревал, что он прислушивается к нашему разговору. – Те трое, чьи следы мы тут искали, окончили свои дни в роли наемных убийц. Скорее всего, именно эти таланты у них и обнаружили в схолуме. Стало быть, крепкие парни – в солдаты, симпатичные девчушки…
– Как бы то ни было, – остановил его я, – мы закрываем эту лавочку.
VII
Камера представляла собой просто большую железную коробку, где сильно пахло мочой. Желтоволосый открыл дверь и вытащил Пэйшэнс наружу. Она пыталась сопротивляться, но руки не слушались, а сознание было затуманено. Похититель держал свой ограничитель выключенным.
Пока что девушке удалось узнать только, то, что его зовут Даролль и что он работает на человека по имени Локеттер.
– Поднимайся на ножки, дорогуша, – произнес желтоволосый. – Тебя уже заждались.
Он погнал ее по темному коридору. Девушка не знала, где оказалась, но точно могла сказать, что эти люди увезли ее из схолума.
– Тебя зовут Пэйшэнс, верно? – спросил Даролль. – Это твое трофейное имя?
– Какое?
– Трофейное. Вы же все в схолуме получаете трофейные имена, необходимые для игры. И тебя назвали Пэйшэнс, так?
– Где мои сестры? – спросила она.
– Забудь, что они вообще у тебя были.
Локеттер – тот самый мужчина в красном балахоне – ожидал их в богато обставленной приемной, расположенной в конце коридора. Кроме него, там присутствовали еще несколько человек – таких же ухоженных пожилых людей. Они сидели, развалившись на кушетках и антигравитационных креслах, покуривая лхо и потягивая амасек. Пэйшэнс приходилось видеть таких на выпускных обедах. Богатые влиятельные люди – владельцы фабрик, купцы, капитаны космических кораблей, мастера гильдий. Некогда она грезила, что однажды кто-нибудь из них остановит свое внимание на ней и заберет из приюта, обеспечив работой, деньгами, будущим.
Теперь эти мечты выглядели глупо. Несмотря на напускное благодушие, роскошные одеяния и изысканные манеры, в душе все эти богатеи были обычными хищниками. А схолум, которому она столь долго доверяла, служил просто откормочной фермой.
– А вот и она, – улыбнулся Локеттер.
Собравшиеся лениво зааплодировали.
– Еще даже из приютской формы не вылезла, – смакуя слова, произнес мужчина, одетый в зеленый костюм. – Неплохой выбор, Локеттер.
– Борот, я же знаю, что ты любишь свежатинку. Ее зовут Пэйшэнс, она владеет телекинезом. Хотя, если честно, не гарантирую, что она сама это до конца понимает. Что скажешь, милашка? Ты знаешь, кто ты такая?