— Есть, — пискнула я.
— Ладно тогда, я пошёл, — радостно сказал сын, — пока, тётя Вика, пока, мам!
— Пока, милый. Увидимся вечером.
Толик уже пошёл было к двери, но уставился во все глаза на ту трубочку от коктейля, которую снова привёл в «Торжество» Тарик.
— Э, а мы с Лидонькой опять к вам. Летом у девочек столько событий. У подружки свадьба, — сказал Тарик, — нужно ещё одно платье.
— Конечно, дядя Тарик! Мы сейчас подберём! — и Викуся с готовностью подошла к Лидочке.
Сынуля вздохнул, подмигнул девчонке и вышел. Трубочка вдруг смущённо улыбнулась и отвернулась к платьям. Мы с Тариком встали у кассы.
— У сына проблемы, а ты опять не звонишь, — с мягкой укоризной сказал Тарик тихо, — а если бы я Лиду к вам не привёл? Опять бы пошла в ломбард?
— О проблеме сына я узнала только что. Работу он бы сам нашёл, но спасибо.
— Ой, не надо мне «но» и не надо твоё «спасибо»! Просто помог. А то уедет, ты расстроишься, загрустишь, и бедному Тарику останется только утопиться.
— Ой, не надо мне твоих «утопиться»! За сына спасибо, правда, только не прибедняйся.
Мы помолчали. Потом он спросил тихо.
— Носишь?
— Что? А, да. То есть нет. В смысле, куда мне его носить-то?
— В театр пойдёшь? — интимно спросил тролль, заглядывая мне в глаза.
— Какой театр, Тарик?! И так весь день, как в театре без антракта!
— Тогда на ужин. Ужинать же тебе надо? Обязательно надо кушать!
— Поужинать я и без рубинов могу, — лукаво улыбнулась я.
— Не можешь! Обязательно надо украситься. Завтра заеду. Наденешь.
- Тарик!
— Тс-с! Лидочка!
Викуся подвела к нам Лидочку в милом розовом платье в пол.
— Очень тебе идёт! — улыбнулась я ей, — только поправиться бы чуть-чуть!
Девчонка смущённо улыбнулась. Они с Викусей отошли заворачивать платье, мы с Тариком повернулись к кассе.
Платье стоило одну бумажку, он протянул мне три.
— Молчи. Не говори ничего. Купишь себе платье на завтра. К помаде!
Он чуть повернулся ко мне боком. Я украдкой его чмокнула, ощутив знакомую мягкость щеки и уже знакомый изысканный микс древесно-цитрусовых ноток бергамота и апельсина. Он кивнул девочке и пошёл к выходу, она за ним. Один из охранников двинулся к нему и зацепил ногой за стойку.
— Тарик!
Я резко дёрнула Тарика к себе, а Викуся дёрнула к себе Лидочку. Вешалка рухнула, придавив охранника ворохом тряпок.
— Мой добрый ангел, — улыбнулся мне тролль, поправляя пиджак.
Ленуся с Викусей высвободили охранника из вешалки.
Тарик наконец вышел со своей Лидочкой, а мы с Викусей провожали их долгими взглядами.
— Ну, и когда? — спросила Викуся.
— Никогда, — отрезала я.
— Дура.
— Сама такая.
— Обе такие, — констатировала Ленуся, — идите в подсобку, новую партию надо отпаривать.
Мы вздохнули и пошли работать…
***
На следующий день с утра Лёнчик обнаружил недостачу.
— Опять товар проср-ли, курвы? Или воруете? — ласково уточнил хозяин.
Не дождавшись ответа, молча раскидал недостачу на троих и закрыл бутик на учёт. Мы провозились до ночи. Про ресторан с Тариком я вспомнила, увидев его машину у подъезда.
— Забыла? — грустно спросил он.
— Забыла, Тарик, извини. Лёнчик нас на учёт закрыл.
— Недостача?
— Да. Раскидал на троих, учёт провёл, но ничего не нашёл. Вроде всё на месте, — и я тяжело вздохнула.
— Устала? — он погладил меня по плечу.
— Ужасно, — вздохнула я.
— Ладно. Отдыхай. До завтра?
— До завтра. Ой!
— Что опять?
— Завтра я не могу. Мы с Толиком к Вике едем на дачу. Мы у неё грядки копаем, окучиваем, а она нам потом огурцы в банках даёт, варенье, картошку.
Тарик подошёл ко мне вплотную.
— Ангел мой! Ну, какая картошка, а?
— Тарик, я…
— До завтра, мой ангел. Отдыхай.
Тарик сел в машину, хлопнув дверцей.
Обиделся. Пусть! Подумаешь, принц выискался! Пусть катится! Он уехал, а я вдруг ощутила одиночество и подняла голову. На тёмном, словно бархатном небе, бриллиантами сверкали звёзды…
***
Следующий день разделил мою жизнь на «до» и «после» встречи с Тариком.
К рубиновому гарнитуру я надела облегающее бордовое платье и чёрные туфли на шпильках с тонкими ремешками, заколов волосы в изящную шишку.
Положив чёрную лаковую сумочку на белоснежную скатерть, чуть улыбнулась Тарику. Моему троллю совсем крышу снесло. Не дав мне даже поесть для приличия, он тут же озвучил мне своё явное скрытое желание.
— Я дважды был женат, мой ангел, и сейчас состою в третьем браке. Однако в последние, гм, пару лет, как бы это сказать, у меня возникли некоторые проблемы. Я лечился, конечно, но при этом ни одна из моих жён и, гм, подруг, не могла возродить во мне мужчину. Это сделала ты, дорогая.
— Да уж, — смущённо буркнула я, вспомнив, как плюхнулась на него, и как потом с него вставала.
— Да, возможно, это получилось несколько, гм, нетривиальным способом, но главное, получилось. И мне безумно хочется в этом убедиться. Окончательно, так сказать, удостовериться.
— Ну, и удостоверься с женой.
— Но это ты, а не она вызвала во мне такую, гм, бурю эмоций.
— Тарик! Послушай!
— Слушаю, дорогая.
Я растерялась. Всё это время он попросту затыкал мне рот, но вот теперь дал право голоса, и я не знаю, что сказать.
— Едем, — и он встал, решительно отодвинув стул.
— Куда?
— Какая тебе разница? Это вопрос географии. Едем со мной.
— Погоди!
Я уставилась на него гневными глазами. Он спокойно смотрел на меня.
— Три жены, ещё какие-то подруги, а я кто? Наложница?
Тарик лукаво улыбнулся.
— Ты мой ангел, дорогая! Мой волшебный добрый ангел, на появление которого я уже не надеялся. Ты не будешь ни женой, ни подругой, ни наложницей. Ты будешь моей госпожой, дорогая, и моим ангелом-хранителем.
— Но я…
— Ты замужем? — мягко спросил он.
— Нет.
— Кто-то есть?
— Да нет у меня никого! Толька только.
— Кстати, хороший парень. Открытый, честный, как ты сама. Возит меня уже два дня. Вежливый такой, весёлый.
— Лучший комплимент матери — комплимент её детям. Спасибо, Тарик.
— Ты сына предупредила, что будешь поздно?
— Да, но…
— Тогда едем.
Я растеряно огляделась. Викуси не было. Никого не было. Были только мои опасения и мрачные перспективы, о которых задумалась на день рождения. В принципе, тролль прав. Я свободная взрослая женщина и сама себе хозяйка. Ничего кроме воспитания меня не сдерживает, да и оно как-то бледнеет на фоне ресторанной красоты и манящих перспектив в свете уже украшающих меня гранатовых капель. И мы поехали. Он пристал ко мне ещё в машине и, идя по мощёной, подсвеченной садовыми фонарями, дорожке к дому еле сдерживался.
Я сначала думала закрыть глаза и представить себе принца, но потом решила не ребячиться. Насиловать меня он не собирался, а уговаривал просто и красиво. Так что пошла я за ним сознательно, и это уже не игра в придуманного героя, а вполне реальное согласие стать любовницей богатого и властного мужчины.
«И хватит обзывать его троллем. Это неуважение. Может, он и страшен, как сто чертей, но, раз он ко мне по-человечески, то и я к нему. Просто Тарик…»
В спальне мы с ним быстро поладили, а потом ладили лениво и медленно и заснули под утро. Я уютно устроилась на его огромной кровати, а он на мне. Увидев утром, на какой именно кровати мы с ним согрешили, я решила, что грех не так уж и велик, зато велика вероятность забыть о прожиточном минимуме навсегда…
С этого памятного утра моя жизнь в реальности стала как во сне.
Всё, чего бы я ни пожелала, немедленно исполнялось, покупалось и доставлялось. Наша с Толиком квартира стала после ремонта только квартирой Толика, а меня Тарик поселил в элегантном двухэтажном коттедже недалеко от своего дома в элитном посёлке в черте города. Глядя на себя в зеркало, я начала видеть хоть и не фею, но довольную своей жизнью женщину.
Викуся, вскоре навестив меня, и обойдя уютную гостиную, просторную кухню-столовую, огромную спальню с совмещённой гардеробной и маленькую комнату для гостей, выразила восхищение щелчком пальцев и объятиями, а в гараже томно вздохнула над розовым «жуком».
Я рассчиталась в магазине и решила побездельничать и помечтать, раз уж такая возможность выпала мне раньше, чем выпали мои зубы…
Часть II. Бабье лето Анжелики. Глава 1. Гарем Казановы
Часть II. Бабье лето Анжелики
После бесконечных трагедий и разочарований, потерь и поисков,
длившихся годами, человек становится умнее и мягче.
Иоанна Хмелевская
Глава1. Гарем Казановы
Пытайтесь своих женщин держать друг от друга как можно дальше.
Иоанна Хмелевская
За неделю совместной жизни я прочитала Тарика как произведение классической литературы — через силу, но не без пользы. Он был нудным и правильным, как хрестоматийный герой, и таким же надёжным и щедрым. Он окружил меня заботой и вниманием, а от меня требовалось лишь восхищаться его заботой и вниманием. Ни одно благодеяние с его стороны не должно было остаться незамеченным — это он переживал как личное поражение и мрачнел. Мрачный Тарик был не лучшим собеседником и много терял как любовник, так что я вскоре научилась не только восхищаться и благодарить, но и изображать восхищение. Благодарность при этом всегда оставалась искренней, потому что он действительно заботился обо мне как никто, превращая мою жизнь в сказку.
Ещё через неделю я обнаружила, что я в его жизни хоть и единственный ангел, но отнюдь не единственная баба. В посёлке оказалось ещё два коттеджа, в которых жили его первые жёны, каждая с двумя взрослыми детьми, и несколько уютных квартирок в посёлке и в городе, где обитали подруги дней его суровых. У каждой было минимум по ребёнку, удивительно похожему на Тарика. Я вскоре поняла, почему все называют его дядя Тарик. Не имея возможности усыновить официально всех своих отпрысков, он назвался их всеобщим добрым дядюшкой и периодически подкидывал детям и их мамашам понемногу деньжат, решал мелкие бытовые проблемы, устраивал в институты и на работы, организовывал праздники. Его безумно любили и уважали, и, хотя супруги и проклинали его за ветреность, но ни одна по-настоящему не держала на него зла. На Тарика просто невозможно было обижаться, потому что он ничего ни от кого не скрывал и всех содержал. Попробовав навскидку определить, сколько у него примерно детей, я изумилась. По самым неточным подсчётам у Тарика было до тридцати потомков. Меня это обрадовало: не будет приставать с просьбами родить наследника. Я оставалась в его гареме единственной сухой веткой, зато он не уставал наряжать меня, как новогоднюю ёлку, и вскоре преподнёс мне кольцо с такой же рубиновой капелькой, как кулон и серьги, затем браслет с красивой чеканкой, и ещё массивное золотое колье, дутое, конечно, но безумно красивое и элегантное, и ещё кучу мелочей. Я радовалась украшениям, как ребёнок, а Тарик по-детски радовался, глядя на меня.
Как-то в начале августа он попал под дождь. Я тогда ещё жила на старой квартире, дожидаясь окончания ремонта в коттедже, но, услышав, как он кашляет в трубку извинения за отмену ужина, взяла такси и прилетела к нему домой. Усадив его в пледе на диван, опустила его ноги в тазик с горячей водой и горчицей и заварила чай с мятой и мёдом. Потом вытерла ему ноги и натянула тёплые носки, и наконец уложила, напоив чаем, и, сев в изголовье дивана начала поглаживать остатки волос на седом виске.
— Как можно было так простыть в середине лета? Ты совсем не умеешь себя беречь. Как маленький, честное слово! Что, зонтик не мог с утра прихватить? — отчитывала я его.
— Благодарю, мой ангел! Ты мой зонтик! Ты меня оберегаешь, заслоняешь от всего, — и он целовал мне руку.
— Как трогательно! Как в кино! Стареющий бонвиван и его стареющая сиделка! — раздался звонкий женский голос.
Мы с Тариком встрепенулись. В гостиную его дома вошла молодая стройная женщина лет двадцати пяти, ослепительная блондинка, и прислонилась к косяку.
— Дорогая! Ты уже вернулась? — просипел Тарик.
— А ты надеялся, что я больше не приеду? Размечтался! Кто эта курица? — указала она на меня.
Я возмутилась. У молодёжи начисто отсутствуют воспитание и манеры!
— Полегче, милочка, а то и крылом по клюву схлопотать можно, — посоветовала я девице.
— Что?! Нет, ну какая наглость! Припёрлась в дом женатого мужика, так ещё и законную жену оскорбляет! Тарик! Немедленно убери её отсюда!
— Э-э, дорогая! — закашлялся Тарик.
Я изумлённо перевела взгляд с Тарика на девушку. Я, конечно, знала о существовании третьей жены, но как-то не представляла её такой! Скорее я думала, что она окажется тучной и грузной, как его первая жена, почти его ровесница, такая же южная и тёмная, как он сам, или уж как его вторая жёнушка, въедливая желчная рыжая тётка, упакованная в модные шмотки, года на два старше меня, а страшнее на две жизни, особенно по характеру, унаследованному явно от крокодилицы. Но вот эта сияющая красотой и юностью хамка — это уже за гранью.
— И ты утверждал, что с такой женой у тебя были проблемы с этим делом?! — повернулась я к Тарику, — ну и гад же ты! И как я могла повестись на такое!
— Дорогая! — взвыл Тарик.
— А это, кстати, чистая правда! А ты, стало быть, та самая специалистка по реанимации половых трупов? — отозвалась девица.
— Дорогая! — укоризненно окликнул жену Тарик.
— Полегче, девушка!
— Свалите, тётенька!
— Девочки! — заметался он между нами.
— Заткнись, Тарик! — рявкнули мы хором.
Я встала с дивана и вышла в центр гостиной. Девица отцепилась от дверей и тоже пошла мне навстречу.
- Ну, правильно, сама из гроба восстала, старая карга, теперь других поднимаешь, — и она смерила меня презрительным взглядом.
— Боже, Тарик, из какого приюта ты усыновил эту сопливую пацанку?
— Что?! Да как ты смеешь?!
— Смею, что умею!
— Девочки!
— Знаю я, что ты умеешь! Невелика наука! Таких умелиц в каждой подворотне по десятку!
— Какие познания жизни улиц! А тебя списали за профнепригодность?
— Ах, ты ж сука!
Девица набросилась на меня, вцепившись в волосы, а Тарик вскочил и заметался между нами. Вдруг он застонал и грохнулся на пол. Мы с девицей замерли. Тарик тоже замер в неудобной позе. Мы переглянулись и расцепились.
— Довела, сука, — и девица дунула на свисающий на лицо локон, который я ей выдрала из идеальной укладки.
— Сама сука! У него сердце слабое и простуда! А ты орёшь! Тс-с!
Я прижалась к волосатой груди Тарика, которую недавно растёрла с водкой и укутала в плед.
— Дышит? — обеспокоенно спросила девица.
— Вроде дышит. Взяли?
— Взяли, — вяло согласилась она.
Мы подняли его с пола и перетащили на диван. Тарик не шевелился.
— Если с ним что-нибудь случится, — с угрозой начала блондинка.
— То виновата будешь только ты, — закончила я, — валокордин есть?
— Был где-то.
— Тащи!
Она бодро убежала за лекарством.
— Тарик, не переигрывай, а то я вызову скорую, и тебя шарахнут током, — шёпотом сказала я, — а могут и укол в попу влепить.
— О, мой ангел! — поднял башку Тарик, — только не ссорьтесь! Она, в общем-то, милая девочка, только ревнивая и невоспитанная. И красивая, правда?
— Я убью тебя сейчас! — замахнулась я на него.
— Вот, нашла! — принесла его жена капли и ложку, — только как поить будем, он же без сознания?
— Переверни его чуть набок. Вот так, — и я ловко сунула ложку в чуть раскрывшиеся губы старого притворщика.
Тот поморщился, но проглотил.
— Может, скорую? — недоверчиво предложила девчонка.
— Валяй. Его заберут и промурыжат обследованиями неделю. Ещё и денег сдерут, а ты будешь два раза в день мотаться к нему с труселями и контейнерами.