– Максим Иванович, мы безмерно рады вашему визиту, – громко произнес король. А его младший сын и наследник престола выступил вперед от трона и протянул руку для рукопожатия.
Меншиков посмотрел на эту руку. Потом поднял взор, взглянув в глаза Александру Петровичу. И холодно произнес:
– Боюсь, что для человек подставившегося родного брата вы слишком самонадеянны.
– Что? – Опешил тот, чуть отступив на шаг.
– Вы, верно, упустили из вида тот момент, что я взял Будапешт и захватил в плен не только Франца-Иосифа, но и часть его наиболее доверенных лиц. И, пользуясь случаем, я поинтересовался историей 1909 года. Не в курсе ли они тех событий? Слишком быстро, организованно и слаженно газеты Сербии и Австро-Венгрии включились в дело и начали заниматься травлей Георгия. Это было подозрительно. В естественных условиях так не бывает. И я оказался прав. Проверка показала, что ваши люди более чем за месяц начали переговоры о публичном осуждении самыми авторитетными изданиями Австро-Венгрии еще не совершенного убийства. Откуда они знали, что Георгий в припадки ярости совершит самоубийства денщика, который не только вскроет интимное любовное послание князя, но и подвергнет осмеянию? Подобные действия не остались без внимания со стороны высшего руководства Австро-Венгрии, которая посчитала задуманное вполне соответствующее своим интересам. Георгия не спасло даже то, что он ограничился всего несколькими ударами. Сдержался. Хотя за такое действительно следовало бы убить. Но ничего. Добрые люди ему помогли, и денщик «скончался от ран», не доехав до больницы.
– Максим Иванович, – тихо произнес Петр I Александрович, вставая, – что все это значит?!
– Ваше Королевское Величество, – слегка смягчив тон, ответил Меншиков. – Я с уважением отношусь к вам и вашему старшему сыну. Но не к нему, – кивнул он на отступившего на два шага Александра Петровича. – Тот, кто предал родного брата и подставил его – не достоин уважения. Даже Каин брата своего просто убил в горячке. Александр же не только распорядился совершить преступление своим подопечным, но и оговорил родную кровь, дабы убрать конкурента со своего пути. И не важно, что брата. Конкурента. Того, кто дерзнул встать между ним и престолом по праву рождения. Как такому человеку можно доверять? Как такому мужчине можно пожать руку? Извините, не ведаю. – Произнес он, выдержал паузу, кивнул, щелкнул каблуками и закончил фразу: – не вижу смысла более задерживаться.
После чего развернулся и ушел. Оставляя после себя нарастающий гул возмущений. Самого Георгия, к слову, в помещении не было. Он вообще был в войсках, руководя наведением понтонного моста через Саву. Ему было не до официального приема. Да и братика видеть лишний раз не хотелось. И, каково же было его удивление, когда на пролетке, в окружении своих бойцов, к нему подъехал Максим Иванович. В то самое время, когда прием должен был войти в свой апогей – торжественное чествование и награждение Меншикова орденами.
– Максим Иванович? Почему вы здесь?
– Там очень душно, – улыбнувшись, отшутился наш герой. – Как у вас тут дела? Нужна какая-нибудь помощь моих бойцов?
– Да. Очень пригодилась бы, – встречно улыбнулся Георгий, протягивая вылезшему из пролетки и подошедшему к нему Максиму руку для рукопожатия. И тот ее пожал, как и надлежало. На глазах многих. Сам Георгий не понимал всей важности этого политического момента, но уже через несколько часов весь Белград только это и обсуждал. Как и выходку Меншикова. Дерзкую. Наглую. И в какой-то мере даже жуткую. Ему ведь не требовалось доказывать свои слова. Имеющейся репутации было достаточно…
Глава 7
1916 год, 28 сентября, Париж
Сэр Фрэнсис Берти медленно шел по коридору за сопровождающим, хотя в этом не было никакого смысла. Он прекрасно знал дорогу. Однако – протокол не разрешал его просто так отпускать прогуляться зданию. Обычно это его раздражало, но не сегодня. Он был возбужден и охвачен совсем другими мыслями. Шутка ли? Его миссия посла Великобритании во Франции сегодня должна была пройти испытание прочностью.
И вот – двери.
Пауза.
Дежуривший за столом у дверей секретарь поднялся. Прошел в кабинет. Пробыл там около минуты. И только после этого вышел, распахивая дверь и пропуская сэра Фрэнсиса со словами:
– Месье, проходите. Президент готов вас принять.
Кивнув секретарю в знак вежливости посол Великобритании прошел внутрь. Замер на секунду. И увидев приглашающий жест, уселся в кресло.
– Меншиков? – Спросил усталый Раймон Пуанкаре, глядя на напряженное, даже скорее нервное лицо сэра Фрэнсиса.
– Это так очевидно?
– В таком состоянии? Безусловно. Только это порождение незапамятной старины может вызывать такие эмоции.
– Так вы верите в эти слухи?
– Верю ли я? – Усмехнувшись, переспросил Раймон. – Вы же, я надеюсь, знаете, что весной, боши хотели заключить с нами сепаратный мир. До битвы при Вероне. Мы тогда делали ставку на Меншикова. Он победил. И мы отказались от сепаратного мира, рассчитывая на полную победу.
– Да, конечно, – кивнул сэр Фрэнсис, – это секрет Полишинеля.
– После победы Меншикова колбасники передали нам досье на него с рекомендацией не сильно ему доверять. Мы его не стали обнародовать, но…
– Я видел это досье, – кивнул чуть более нервно и энергично, чем требовалось Берти. – Бред, да и только. В Генеральном штабе Германии очевидно слишком увлекаются опиумом. Такое выдумать! Это же насколько им заняться не чем?
– Мы кое-что из этого досье проверили, – грустно улыбнувшись, произнес президент. – Не все. В текущей обстановке мы, конечно, можем проверить далеко не все. Но по всем пунктам, до которых мы смогли добраться, результат полностью совпал с тем, который получили алеманы.
– Хорошая шутка. Смешно.
– Это не шутка.
– Как ЭТО может быть не шутка? Как? Хотя, какая разница? Что это меняет?
– Многое, мой друг, очень многое… – устало произнес Пуанкаре. – Вы никогда не интересовались кельтами?
– Господин президент, кельты – это очень интересно. Но Меншиков деблокировал Белград, взломал болгарскую оборону и идет на Софию. Думаю, нет смысла рассказывать, какова цель этого его похода.
– Константинополь, – произнес, кивнул Пуанкаре. – Или, как его русские называют «Царьград».
– Если Меншиков возьмет этот город, то русские установят контроль над проливами.
– Меншиков установит.
– Это не одно и тоже? – Вопросительно выгнув бровь, поинтересовался посол. – В любом случае, оба варианта совершенно неприемлемы для Великобритании и, полагаю, Франции.
– Вы можете ему помешать? – Спросил его президент Франции.
– Я? – Удивился Берти. – Простите, но я не вполне понял вопрос. Почему именно я? Я ведь дипломат.
– Вы, конкретно вы, можете помешать Меншикову взять Константинополь?
– Не уверен. Но я буду стараться. Приложу все усилия.
– Усилия к чему? Чтобы мы все из-за него перессорились?
– Вы не понимаете!
– Это вы не понимаете! – Рявкнул президент Франции, вставая. – Великобритания сосредоточила все свои сухопутные силы на севере Франции и в Египте. Кое-какие контингенты воюют в Южной Африке. Там же сконцентрированы силы стран Содружества. Османская Империя – наш враг. Мы с ней воюем. Все мы. И вы, англичане, я хочу заметить, тоже. Заключение с ней сепаратного мира вынудит вас выйти из коалиции и самоустраниться от дележа германских трофеев. Никто такой выходки вам не простит. И Франция в первую очередь. И так ваш вклад в защиту Франции как союзника едва заметен. Вы умудрились даже проиграть генеральное морское сражение с немцами. Проиграть! Имея численное и качественное преимущество. На суше от вас пользы чуть. Капля. Франция практически в одиночку на своих плечах несет тяжесть этой войны, а вы просто едете к победе на наших плечах. Если бы Великобритания больше старалась и выставляла более значимые контингенты войск – мы были бы не столь зависимы от рейдов Меншикова. Он ведь творил чудеса! Настоящие чудеса! Компенсируя ваше нежелание выполнять свои союзные обязательства…
Произнес Президент яростно глядя на посла. Выдержал небольшую паузу. Отдышался, успокаивая дыхание. И продолжил:
– Таким образом, открыто встать на защиту Константинополя Великобритания не может. Просто не посмеет. Вы в этой войне – балласт, который даже на море не смог добиться победы. Если бы не ваше ротозейство, то Германский флот не проскочил в Средиземное море, а потом бы не вернулся обратно. Впрочем, если даже вы решитесь на защиту Константинополя, то я могу держать пари – желающих повоевать с Меншиковым лоб в лоб найдется очень немного. На текущий момент у вас есть только один вариант – опередить его. Вы можете за оставшиеся несколько дней подготовить и провести крупномасштабную операцию с высадкой нескольких дивизий во Фракии? Не думаю. Поэтому я повторяю свой вопрос: Вы можете помешать Меншикову захватить Константинополь?
– Я могу обратиться к Керенскому и тот посредством Верховного главнокомандующего запретит Меншикову этот рейд. Прикажет вернуться или перенаправит на новую цель.
– Вы сами то верите в то, что говорите? – Еще более грустно улыбнулся Пуанкаре.
– Керенский глава правительства!
– Временного и самопровозглашенного. На текущий момент он не контролирует даже Петроград. Он может, конечно, приказать. Но этот приказ будет что ветер в море – воет и воет, никому до него дела нет. Тем более войскам. Керенский сидит в Петрограде как в ловушке. Он даже не может оттуда сбежать, как планировал. Моряки и армейцы сторожат все отходы и время от времени грабят этого плута. Он ведь не хочет уходить с голым задом. Он хочет золота себе вывезти. Но не выходит.
– Мы можем попробовать договориться с Ренненкампфом.
– Он никогда на это не пойдет. Мы считаем, что он лично предан Меншикову по какой-то, неведомой нам причине. Он с первых дней взял его под опеку и теперь, когда Меншиков уже Великий князь Вендский – фактически самостоятельный государь – продолжает его держаться с удивительной последовательностью.
– Тогда нужно договариваться с Брусиловым.
– Да, с ним можно договориться. Но, боюсь, он своим фронтом командует на птичьих правах. В Юго-Западном фронте все расползается в разные стороны. В любом случае, Меншиков не подчиненный Брусилова и на его приказы наплюет. Как, впрочем, и на любые другие. По оценкам наших генералов, если Австро-Венгрия капитулирует, то Юго-Западный фронт в течение пары недель прекратит свое существование. По какому сценарию – не ясно. Самым вероятным является – начало смуты и, возможно, Гражданской войны. Там слишком много противоречивых и друг друга не переваривающих лидеров.
– А если Меншикова попросит его супруга? – После долгой паузы, спросил посол. – Мы сумеем ее уговорить. Или, если понадобится, припугнуть. Ради защиты детей она пойдет на это.
– Месье, это все пустые разговоры. – Холодно произнес Президент. – Что вы хотите? Чтобы мы помогли Великобритании в невозможном деле? Меншиков возьмет Константинополь, если того пожелает. И не я, ни вы этому помешать не можем. Просто не успевает. Он слишком быстр. Не зря он столько времени готовил отвлекающие маневры.
– Предлагаете перенести вопрос на послевоенный конгресс? – После долгой, очень долгой паузы тихо произнес посол.
– Месье, вы не понимаете, – покачал головой президент.
– Что я не понимаю?
– Франция – не готова воевать с Россией. Великобритания – тем более. Все устали от войны. Все. Кроме него. Он – живет войной. И если Париж выступит против него – он придет в Париж. Если Лондон выступит против него – он придет в Лондон. Мы не знаем, как парировать его подвижное соединение и его тактику, которая постоянно развивается и меняется. Он слишком сокрушителен. Пока мы не знаем. И поэтому пока я не вижу поводов с ним ссориться. Вот поссорились мы с ним. И что дальше? Он обиделся и пошел на нас войной. Кто его остановит?
– Он командует всего лишь корпусом! Одним корпусом!
– Он и командуя всего лишь дивизионом взял Берлин, водрузив над Рейхстагом знамя России. Да, этот корпус не так хорош, как дивизион. Но все же. А командуя горсткой людей, которых едва хватит на взвод, он сломал войну целой армии, обрушив фронт в Восточной Пруссии. Так что вы очень неточно выражаетесь. Он командует не всего лишь корпусом, а целым корпусом. Этого много. ОЧЕНЬ МНОГО. И поверьте – Северный фронт пойдет за ним. А если он возьмет проливы, то за ним пойдет вся страна… вся Россия.
– Вы думаете? – Вдруг успокоился и задумался сэр Фрэнсис.
– Да. Я уверен. Он не просто так идет на Константинополь. Я убежден, что лично Меншикову этот город не нужен. Его цель лежит в другой плоскости. Деньги у него есть. Войну он уже выиграл. Осталось только последние аккорды сыграть. Но ему этого, очевидно, маловато будет.
– Так вот значит, что…
– Месье, вы зря пренебрегаете сведениями из той папочки. Феанор – сын верховного короля нолдор. Феанор – король без короны. И он, очевидно, жаждет ее.
– Почему Россия? Черт! Проклятье! Почему? Что в ней такого?!
– Насколько мне известно, он собирался уехать из России. Помешала Татьяна, точнее отношения с ней. Судя по всему, он влюбился. Поэтому я предостерегаю вас от каких-либо необдуманных действий с Татьяной Николаевной. Вы видели фотографии отрубленных голов австро-венгерского гарнизона лагеря военнопленных? Хотите такое увидеть в Великобритании на каждом перекрестке?
– Вы сгущаете краски, – нахмурился сэр Фрэнсис.
– Яростные, безумные и удивительно кровожадные кельты – это жалкая тень сидов, сиды же, судя по всему – жалкая тень нолдоров. Во всяком случае, наши исследователи предполагают, что сиды – это эмигранты, беглецы, оказавшиеся неспособны противостоять нолдорам. То, что Мешиков не заливает все вокруг кровью, нас удивляет. И единственным объяснением мы видим в его желание жить человеком по человеческим обычаям. Он старается. Но это – акт доброй воли, а не естество. А вот та пирамида из отрубленных голов – обычное, судя по всему, для него дело. Просто пробилось, сквозь гримасу человечности.
– Кошмар какой-то… И что нам с ним делать?
– А что нам делать с ураганом или землетрясением? Вы можете его убить? Можете. Но он всегда может воскреснуть. Очень неудобно, согласитесь? Вы можете с ним воевать лоб в лоб? Можете. Но, боюсь, что вы проиграете. Он слишком искушен в войне. Что вы вообще можете? Очень немного.
– В ваших словах звучит какая-то безысходность, – покачал головой сэр Фрэнсис.
– Так и есть, – грустно улыбнулся Раймон Пуанкаре. – Так и есть. Мир изменился в тот момент, когда в него пришел этот… человек. Да, определенно человек. Но с очень непростым и долгим прошлым. И он уже никогда не будет другим.
– Ясно, – мрачно кивнул сэр Фрэнсис. – Так вы не будете помогать Великобритании препятствовать захвату Меншиковым Константинополя и проливов?
– Нет. И вам не советую.
– Спасибо за совет, – раздраженно дернув шеей, произнес посол Великобритании во Франции. Встал. Кивнул. И пошел на выход.
– Не переживайте за свою карьеру, друг мой, – донеслись до него уже в дверях слова президента. – От вас требуют невозможного. Вы же делаете все, что в ваших силах.
– Благодарю. Мне были очень важны эти ободряющие слова, – предельно холодным тоном ответил сэр Фрэнсис не оборачиваясь и вышел.
Ему нужно было составить отчет руководству и предложить меры для преодоления этого кризиса. И если до Меншикова они добраться действительно не могли, сейчас во всяком случае, то до вот таких вот деятелей – очень даже.
Он шагал по коридору на ходу пытаясь освободить немного воротник. Было жарко и душно. Перенервничал. В ушах гудело. А грудь сдавливало так, словно на нее давит каменная плита.
«На воздух, скорее на воздух!» – Пульсировало у него в голове и ускорил шаг.
Кар! Раздалось откуда-то со стороны, когда Берти только вышел из здания и направился к своему автомобилю. Он вздрогнул и обернулся. На нижнем карнизе фасада главного входа сидел ворон и рассматривал его. Внимательно. Почему – не ясно. Просто этот человек привлек его внимание. Видимо – вокруг была тишина и покой, вон сколько до автомобиля, а тут ходят всякие, да еще так громко пыхтя.