— Нет, я говорю серьезно. Нина, ты уже не та робкая полная девушка. Тебе не нужно никого добиваться.
Она заплакала, и он обнял ее. Так они просидели минут десять.
— Спасибо, — сказала она, — мне и вправду лучше. Но нам не стоит видеться так часто.
— Почему?
— Мы исчерпываем лимит влюбленности. Чем чаще мы вместе, тем быстрее бежит время. Тем ближе конец.
Она встала и вышла, оставив Роберта в задумчивости. На этот раз она не выключила свет. Вероятно, забыла. Но о побеге сейчас он не мог думать, своими слезами она выбила его из колеи. Теперь он по-настоящему влюбился в нее. Все, что было сейчас в его голове, — это противоположное течение времени. Для него — усиление чувств, для нее — угасание. Он боялся представить себе, что будет, когда они достигнут предела.
Глава 8
Роберт проснулся от шума наверху. Кто-то настойчиво стучал. Звуконепроницаемость подвала не позволяла ему различить, что там происходило, но стук внезапно затих, и он услышал громкий голос Нины, она кого-то приветствовала. Роберт почувствовал, что это его шанс. Все, что оставалось сделать, — подать признаки жизни.
И он закричал:
— Помогите! Эй! Я внизу!
Голоса затихли. Отсюда, из подвала, он различал только интонации, и то если говорили громко. Он услышал, как Нина запричитала, похоже, уверяла незнакомца в том, что ему послышалось.
Роберт снова закричал. Что, если это полицейский? Тогда можно уже считать, что он спасен.
— Помогите! Кто-нибудь!
Воцарилась полная тишина, а затем — громкие звуки музыки.
— Молодец, Нина, знаешь, что делать, — сказал он сам себе.
Он подбежал к углу подвала и схватил щипцы для угля. Потом снова поднялся по лестнице и принялся колотить ими сначала о дверь, а затем о помеченный кровью кирпич. Шум был достаточно громким, чтобы услышать его в доме, но только не сквозь эту музыкальную феерию.
Он продолжал стучать, пока не выдохся. Совсем обессилев, он сел на пол около двери, подперев руками щипцы. Он просидел так около часа, надеясь, что музыка наконец стихнет и он сможет продолжить свои попытки обнаружить себя.
Наконец он услышал шаги, которые приближались прямо к нему. Это были мужские шаги: он запомнил походку Нины и мог отличить ее хищную поступь от любого другого человеческого существа.
Шаги прекратились очень близко к двери, и Роберт снова закричал. И тут он услышал мужской голос.
— Эй, здесь кто-нибудь есть? — спросил он.
— Да, я здесь в зат-т-точении. — У Роберта путались слова, он начал заикаться от волнения. Он не мог поверить своим ушам. Музыка все еще не стихла, поэтому голос незнакомца было сложно различать.
— Кто вы? — ответил голос.
— Меня зовут Роберт. — Он пытался тщательно подбирать слова, чтобы не тратить драгоценные минуты внимания. — Нина заперла меня здесь и хочет убить. Пожалуйста, будьте осторожны с ней. — Он прислушался, но голос не ответил. — Немедленно уходите отсюда и вызовите полицию. Она очень опасна, — последние слова он произнес скороговоркой. — Вы все еще здесь?
Никто не ответил. Роберт снова принялся стучать щипцами о дверь. Музыка стихла.
— Вы здесь? — повторил он.
— Я здесь, — ответила Нина.
У Роберта перехватило дыхание.
— Мы поговорим с тобой об этом, Роберт, — тихо сказала она.
Он быстро сбежал по лестнице и пристроил щипцы на место. Затем принялся ходить по помещению взад и вперед. Музыка выключилась. Но он больше не смел кричать. Все было кончено.
***
Скрип открываемой задвижки привел его в чувства. Нина зашла, держа в одной руке пистолет, а в другой — шприц.
— Я не ожидала от тебя такого, — сказала она. — Вот это комедию ты устроил!
— Что ты сделала с этим человеком?
— Ничего, не беспокойся. Сказала ему, что у меня ребенок, который заслужил наказание, и проводила его за дверь.
— И он просто так ушел?
— Да, ушел. — Она нацелилась ему прямо в сердце и приказала повернуться спиной.
— Только не сейчас, Нина. Мне плохо от твоих уколов.
— Ты сам виноват, — ответила она.
— Давай я не буду сопротивляться, и ты просто свяжешь меня. Обещаю, что не сделаю ни единой попытки вырваться.
— Почему я должна тебе верить? После такого.
— Потому что я… — Он почувствовал укол в шею. — Клянусь… — И провалился в сон.
***
Она не стала связывать его вторую ногу, за что Роберт был очень благодарен. Рана продолжала ныть, и тугие веревки только усугубили бы ситуацию. Она стояла прямо перед ним.
— Потом у меня появился Алан, — начала она.
— Сколько времени я проспал? Я не готов слушать истории в таком виде, — возразил он.
— Нет, тебе придется. Кто хотел сегодня сбежать, а? — Она потрепала его по щеке, как маленького ребенка. Роберт попытался укусить ее, но ничего не вышло. Так он был зол на нее. Хотя, скорее, на себя. Чтобы упустить такую возможность, нужно еще постараться.
— Алан был твоим следующим любовником?
— Вот именно — любовником. У нас были отношения без обязательств.
— То есть просто трах, и все? — Роберт уже не выбирал выражений, ситуации хуже, чем сейчас, придумать было сложно.
— Да, так и есть.
— И тебя это устраивало?
— Более чем. Я была в него влюблена какое-то время.
— И как это случилось?
— Я была на своей первой работе. У меня буквально пухла голова от всех документов, которые мне нужно было перечитать и понять. И в самый ответственный момент у меня полетел компьютер.
— Он работал с тобой?
— Да. — Она легла на матрас и принялась разглядывать покачивающуюся на пололке лампу. — Он был как раз по части компов. Я видела его издалека всего несколько раз, его невозможно было не заметить. Он был очень громким, всегда отпускал какие-то шуточки, и в целом, казалось, все помещение заполнялось им, когда он заходил туда. И вот он пришел ко мне, только ко мне. Само это безраздельное внимание очень льстило мне. Но потом он наклонился надо мной, и я почувствовала запах дегтярного мыла. Так пахло в доме моих родителей, когда я была маленькой девочкой и смотрела «Трех мушкетеров». Тогда я была влюблена в одного из актеров, он мне безумно нравился. И этот запах навеял мне воспоминания о доблести, чести, романтической любви. Я тут же связала образ Алана со своими детскими чувствами. В тот же вечер мы с ним занялись сексом в серверной. А потом начали делать это несколько раз в неделю, встречались в основном у него, потому у меня в общежитии.
— И сколько продолжались ваши отношения?
— Семь лет.
— Ты столько времени была влюблена в него?
— Нет. Я была влюблена ровно три месяца. А потом это стало привычкой. И мне снова начало становиться стыдно за то, что я вру ему. Он несколько раз спрашивал о статусе наших отношений, а я отнекивалась. Мне не хотелось иметь с ним ничего общего, кроме редких сношений, которые мне уже давно не доставляли удовольствия. Но я боялась сказать ему о своих чувствах. Дело в том, что тогда у меня никого, кроме него, не было. И если бы я сказала ему, что больше не хочу с ним встречаться, он бы подумал, что я фригидна.
— Тебе так важно мнение окружающих?
— Выходит, что да. В конце концов, когда я уже начала угасать и не могла найти новую любовь, с ним случилась беда.
— Какая?
— Он разбился в автомобильной аварии.
— Каким образом? Несчастный случай?
— Говорят, он уснул за рулем. Тело было так покалечено, что вскрытие сделали формально. Так, для галочки. Узнали только то, что он не выпивал за рулем. Вероятно, он очень сильно устал.
— Ты была огорчена его смертью?
— Скорее да, чем нет. Но меня снова посетило это приятное чувство избавления. Мне не пришлось бросать его, делать ему больно. Все произошло само собой.
— Это ненормально, Нина.
— А что, по-твоему, нормально? Есть ли вообще в этом мире что-то нормальное?
— Что мешало тебе просто бросить его? Сказать правду.
— К тому моменту, как мы провстречались семь лет, я была уже очень толстой. Я весила под девяносто килограммов. Я боялась, что кроме него никого уже не найду. Да что там, я была благодарна ему за то, что он по-прежнему хотел меня, несмотря на мое безобразное тело.
— Ты действительно считала себя безобразной?
— На сто процентов. Я была сильно обязана ему за его внимание. Поэтому я не могла его бросить. Особенно после того, как он начал говорить о свадьбе.
— Он хотел жениться на тебе?
— Только после того, как я похудею. Мне было стыдно за себя. Я была зла на него. И благодарна. И я была в глубочайшей депрессии. Только Эдди помогал мне время от времени.
— Каким образом?
— Разговорами. Он пытался убедить меня, что я все еще красивая. Это вселяло в меня надежду. В конце концов, я просто женщина. Я просто хочу любить, и чтобы любили меня. Одинаково.
— Но так не бывает.
— А я хочу одинаково. Ведь если мужчина тебя любит больше, то ты быстро охладеваешь к нему. А если ты его любишь больше, то он кажется тебе холодным и черствым. В общем, единственный выход из этих отношений — смерть одного из нас. И судьба выбрала не меня.
— Думаешь, это судьба?
— А что же еще?
— Мы сами творим свою судьбу.
— А я о чем?
Она встала с матраса и подошла к стремянке. Некоторое время она смотрела на Роберта в сомнениях, но все же решила выкрутить лампочку.
— Ты меня развяжешь? — спросил Роберт.
— Я больше не могу тебе доверять, извини.
Она выключила свет, и они остались в полумраке, свет поступал только из-за полуоткрытой двери.
— Сегодня это будет твоим наказанием. Поспишь сидя. А завтра я посмотрю на твое поведение. Ты же будешь хорошо себя вести?
— Да.
— Как насчет поклясться?
— Клянусь.
Она вышла и закрыла за собой дверь.
Глава 9
Роберту казалось, что он снова слышит чьи-то шаги наверху, помимо шагов Нины. Он боялся ее и боялся того, что у нее есть сообщник. Справиться с двумя преступниками не представлялось ему возможным. Потом ему снова чудилось, что наверху была толпа людей, и он окончательно перестал доверять своему слуху. Предсонное состояние было его спутником почти двадцать четыре часа подряд: он не мог спать сидя, его голова то и дело падала на грудь, и он тут же просыпался. Боль в ноге уже почти не чувствовалась, единственное, чего он хотел, — нормально поспать.
Пока он сидел, в голову приходили разные планы побега: первый, тот, который он обдумывал ранее, уже не казался ему таким идеальным. Нина могла услышать грохот раскалываемого кирпича и прибежать на звук. Значит, делать это нужно было, пока ее нет дома. Но как скоро она снова уедет?
Второй план — раздобыть масло из утренней овсянки и смазать изнутри через щель засов так, чтобы его можно было сдвинуть, тоже был не самым удачным. Очень вряд ли засов поддастся. Скорее всего, он достаточно плотно закрывает дверь.
Третий план был вообще из разряда фантастики: убедить Нину провести его по дому, чтобы прогуляться, и украсть из ее аптечки шприц с сонной штуковиной или любые другие сонные таблетки. На худой конец — отравить ее. То есть поступить так же, как она поступила с несчастным Ником Кейвом.
Он до сих пор не мог поверить, что она в одиночку задумала и совершила такое убийство, и тем более непредсказуемой она ему казалась. Каждый раз, когда он думал о том, как сбежит, он напоминал себе, что, скорее всего, недооценивал ее. Ну и что с того, что она женщина? Она выглядела так, будто в спортзале тягает штангу по восемьдесят килограммов. Идеально подтянута, с идеальным мышечным корсетом. Интересно, что заставило ее превратиться из пухленькой серой мышки в машину для убийств?
Дверь скрипнула, и она вошла, неся в руках поднос с едой. Она поставила его на пол и вкрутила лампочку.
Она принялась кормить его из ложечки, заботливо вытирая ему рот салфеткой.
— Карл, еще один объект моей влюбленности, — продолжила она свой рассказ. — У нас ничего не было. Но именно он заставил меня измениться.
— Каким образом?
— Мы с Аланом поехали на отдых на Гоа. Там мы поселились в гостинице, где постояльцами, по счастливой случайности, были наши соседи по улице здесь, в городе. Одним из них был Карл. Он жил на Гоа уже почти полгода, разъезжал по окрестностям на мотоцикле и курил траву. Он тоже думал, что мы с Аланом — пара. Я к тому моменту была совсем не в форме, но мое лицо еще не потолстело. Оно, как я думала, выглядело прекрасным, и я все еще могла строить глазки объектам своего интереса.
— И ты строила глазки ему?
— Я пыталась. Но он якобы не понимал намеков. Финальным штрихом, который создал в моей голове идеализированный образ Карла, была наша совместная поездка в магазин на его байке. Он посадил меня сзади и сказал держаться за его спину. Я чувствовала его тело сквозь футболку, и меня это ужасно возбуждало. От него пахло солью, солнцем и горькими самокрутками. И тогда, за три дня до нашего отъезда, я написала ему письмо с признанием.
— Он на него ответил?
— Поначалу нет. Но я преследовала его. Я пыталась создавать ситуации, в которых мы оставались наедине. Но он молчал и делал вид, что ничего не произошло. А потом, когда я прямо спросила его, он ответил, что я дура.
— Так и сказал?
— Да, сначала он говорил, что я дура. Потом, когда я проявляла настойчивость, он грубо отшил меня и назвал сукой. Запретил мне приближаться к нему ближе, чем на два метра, и обматерил.
— Но почему?
— Он считал, что я решила изменить Алану. Не поверил, что у нас свободные отношения. В его глазах я, возможно, действительно была ужасным человеком. Но дело было не только в этом. Он еще и назвал меня толстой уродиной. И тогда у меня открылись глаза.
— Нина, тебе не кажется, что ты идеализируешь всех своих возлюбленных?
— Ты прав. И я знаю это. Но как иначе? У меня в голове складывается образ, который мне мил. И когда я понимаю, что человек не соответствует этому образу, я разочаровываюсь.
— Почему же ты тогда не влюбляешься в настоящих людей?
— Потому что они все в миллион раз хуже Эдди.
Роберт не знал, что ответить. Ему было жаль, что Нина потеряла свою любовь и теперь не могла любить по-настоящему, но в то же время обидно, что и он сам не сможет сравниться с этим Эдди.
— Знаешь, у меня был брат, его тоже звали Карлом.
— К чему это ты?
— У него была шизофрения. Это незначительное совпадение, понимаю. Но вдруг это знак, что тебе нужна помощь настоящего психиатра?
— Я верю в знаки, но мне уже поздно к кому-либо обращаться. Единственное, что я готова делать, — общаться с тобой, вдруг ты сможешь хоть немного мне помочь.
— Я не психиатр. А тебе нужен врач.
— И что случилось с твоим братом?
— Он умер.
— Какое странное совпадение. Мой Карл тоже умер.
— Как это случилось?
— Прямо там, на Гоа. Он утонул, катаясь на водном мотоцикле. После этого случая я взяла себя в руки и похудела. Я была так зла на него, что не могла позволить себе оставаться такой. Несмотря на то, что у меня уже не было шанса показать ему, какой я стала.
— Нина, возможно, я лезу не в свое дело, но тебе никогда не приходило в голову, что ты винишь себя за все эти смерти? Это может сильно влиять на твою психику. Посмотри: Карл, Алан, Джо — они все умерли в разгаре ваших отношений. Неудивительно, что ты запуталась.
— В чем я запуталась?
— В жизни, Нина. Ты сделала неправильный выбор, убив Ника Кейва. Ты сорвалась.
— Пожалуй, ты прав. Давай обсудим это подробно в следующий раз.
— Обещаешь?
— Да.
Она принялась развязывать веревки. Роберт не сопротивлялся и сидел спокойно. После того как она закончила, он встал и обнял ее, вдохнув аромат ее волос. Ее лицо было так близко, что он не мог не поцеловать ее. Нина начала неспешно расстегивать его рубашку. Он сделал ответный шаг, запустив руки под ее блузку. Он гладил ее спину, пока они целовались.