- Я никогда не забуду того, что ты сделала для тэнгериев, принцесса Рахаат, - проговорила Джитана.
- А я никогда не забуду, что ты сделала для меня, принцесса Джитана, - ответила я, прежде, чем заснуть.
Глава 14
Нас разбудили на рассвете и, замотав в покрывала, увлекли в баню, которая расположилась рядом с домом Мулея. Пусть не такая роскошная, как та, где хозяйничала Атана, купальня понравилась нам изяществом исполнения и уютом.
Банщица Атана лично прибыла с несколькими помощницами, чтобы подготовить нас с Джитаной к торгам.
Нас снова мыли, массировали, натирали маслами и кремами, даже наложили немного краски на лица. Джитане чуть нарумянили щеки и подвели алой краской губы. Мне же черной, как уголь краской подвели глаза. Нам обеим густо насурьмили ресницы и покрыли кармином соски.
Госпожа Атана, евнухи, служанки, как наши, Аша и Ката, так и помощницы банщицы Атаны, громко цокали языками и возносили хвалу небесам, славя плоды своих рук и нашу красоту.
Я бросила взгляд в овальное зеркало на стене и обомлела. Вынуждена была признаться себе, что никогда не была так красива, как сейчас, когда меня готовили к торгам.
Угольная краска, что подвела глаза, подчеркнула их самым выгодным образом: широко распахнутые, немного раскосые, формой напоминающие оленью, выглядят невероятно привлекательно. Тяжелые насурьмленные ресницы делают взгляд глубоким и завораживающим, бросают тень на сапфировые глаза, отчего они выглядят затуманенными от страсти и невыразимо загадочными. Пухлые, чуть раскрытые в изумленье губы чуть тронули золотым блеском. Тело растерли маслом, а затем насухо вытерли и щедро посыпали золотой пудрой. Алая краска на сосках подчеркнула округлость и изящную форму грудей.
Тяжелые рубиновые волосы тщательно расчесывали, пока они не засияли, а потом собрали в тяжелый шар на затылке. Белые озорные рожки пробиваются сквозь гладкие рубиновые потоки и задорно торчат вверх.
Похожую прическу сделали и Джитане. Пери заглянула в зеркало из-за моего плеча и я невольно залюбовалась ей.
Золотистые рожки затерялись на фоне золота волос. На веки девушки положили голубую краску, что особым образом подчеркнуло небесный цвет ее глаз. Алые губы чувственно изогнуты, аккуратный носик задорно торчит вверх. Румянец на щеках придает Джитане стыдливый, невинный вид. Белоснежная, алебастровая кожа словно светится под слоем золотистой пыльцы, кажется, что девушка сияет, как богиня, сошедшая с Лика или фрески.
На бедрах нам затянули отрезки полупрозрачной ткани, короткие, до середины бедра с одной стороны и завязанные в узел на другой. Мне ожидаемо достался наряд белого цвета, расшитый розовым бисером и мелким речным жемчугом, а Джитане - сочного розового цвета с перламутровыми бусинами и жемчужинами.
Я закипела от возмущения, когда Гага закрепил на шее жемчужный ошейник и услышала, как Джитана скрежетнула зубами.
Мы с пери обменялись взглядами и сглотнули.
Грудь нам обеим прикрыли прозрачными полосками ткани, сверху набросили просторные туники, скрепленные на плечах золотыми нитями.
Лица прикрыли полупрозрачными вуалями, закрепив их шпильками для волос.
Наконец, сверху водрузили яшмаки, и, смиренно кланяясь, увлекли за собой к крытой повозке.
Нас с Джитаной усадили на мягкие сиденья, евнухи и служанки пошли за повозкой пешком, вместе с караулом из десяти стражников, что говорило зевакам на улицах о высоком статусе тех, кто находится в крытой повозке.
Судя по запахам специй, пряностей, фруктов, выделанной кожи, по гулу голосом, перекрикиваниям погонщиков, реву ишаков и верблюдов, мы объехали огромный базар. По звону цепей, женскому и детском плачу мы поняли, что подъехали к невольничьим рядам.
- Неужели нас выставят нагишом перед всеми? - прошептала я, приоткрывая полог.
На помосте, напротив меня, стоит молодая женщина. Сведенные вместе брови, плотно сжатые губы, заплаканное лицо. Женщина обнажена. Должно быть торги окончены, потому что сразу несколько рук помогли взобраться на помост какому-то жирному меняле, с сумкой у пояса и свинячьими глазками.
Тот обошел покупку, причмокивая губами-пиявками.
Оттянул женщине губу, вынуждая раскрыть рот, принюхался к дыханию, довольно кивнул. Деловито ощупал каждую грудь, подергал за соски. Тело женщины пронзила судорога, когда жирная рука человек залезла ей между ног, раздвигая складки.
Толпа, наблюдавшая за этим восторженно взревела, когда пальцы менялы явили самое сокровенное, а человек с трудом, из-за своего раздутого живота, согнулся и принюхался.
Наконец он распрямился и удовлетворенно кивнул толпе. Стали раздаваться похабные шутки и замечания.
Человек кивнул залебезившему торговцы, отсыпал в его жадные руки монеты и сделал знак женщине следовать за ним. Она сошла с помоста, как была, босиком и обнаженная, и последовала за новым господином. По бокам женщины встали два стражника с невозмутимыми лицами.
- Какой ужас, - вырвалось у Джитаны, которая, оказывается, тоже наблюдала за ужасной сценой.
Я откинулась на спинку сиденья, онемев на какое-то время от увиденного.
- Неужели они и нас… также… поведут обнаженными по улицам, - дрогнувшим голосом проговорила Джитана, а у меня из груди вырвался горестный стон.
- Будем надеяться, что нас купит этот самый, Абу Амин, для гарема хана… А с ханскими наложницами обращаются почтительно.
- Будем надеяться, - прошептала Джитана.
Больше я не решалась откинуть полог, опасаясь за душевное состояние. Я понимала, еще одна-две таких сцены и я все испорчу. Закричу, заплачу, брошусь прочь… Конечно, меня поймают, может даже подвергнут бастинадо прямо на улице, может, голой погонят на помост…
- Эти люди способны на все, Джитана, - прошептала я. - на все…
- Хорошо, что мы вместе, Рахаат…
- Хорошо, что мы вместе, Джитана…
***
Нас подвезли к огромному шатру, проводили в небольшую дверцу внутрь. Оказавшись в небольшом помещении со своими евнухами и служанками, мы услышали приглушенные голоса и одобрительный гул толпы из-за тканевого полога.
- Это место ожидания, госпожа, - сказал мне Гага. - Нас пригласят. Мы пойдем последними, госпожа. Сначала госпожа Джитана, потом мы. Самые последние. Потому что вы с госпожой Джитаной самый ценный товар.
Мы с Джитаной расположились на низких кушетках, евнухи и служанки уселись прямо на циновки, покрывающие земляной пол.
Снаружи раздался восторженный гул, сквозь который прорезался чей-то жалобный плач. Затем чья-то быстрая, деловитая речь.
Тканевый полог откинулся и в огороженное помещение вошли трое. По одежде я распознала служанку и евнуха, между ними обнаженная человеческая девушка. Даже среди пери она считалась бы хорошенькой. Светлая, покрытая россыпью веснушек, кожа. Длинные локоны цвета начищенной бронзы. Девушка плакала, а служанка с евнухом обменивались довольными, многозначительными взглядами и подбадривали девушку.
- Ее купил один из самых богатых ростовщиков в городе! - сообщил нам с Джитаной Вагак, заметив, что мы заинтересовались странной троицей. - Глупая дева не поняла своего счастья!
Сердце сжалось от сочувствия к несчастной, я хотела сказать что-то утешающее, но служанка с евнухом повели себя странно.
Девушку поставили на колени, и служанка привлекла к себе ее голову, нагибая, затем зажала рыжую макушку между своих коленей. Девушка плакала и вырывалась, но ее служанка держала ей руки заломленными сзади. Евнух осмотрел оттопыренный обнаженный зад девушки, затем раскрыл небольшой саквояж и извлек из него дилдо внушительных размеров, целиком выполненный из нефрита.
- Что они делают?! - воскликнула я, рванувшись на помощь к несчастной девушке.
Сразу четверо рук удержало меня на месте.
- Сиди, госпожа, так надо, - наставительно сказал Гага. - Они не сделают ей ничего плохого. Просто девушка глупа и приходится применять силу.
- Но что происходит?! - вырвалось у Джитаны и я поняла, что пери шокирована не меньше моего.
Евнухи принялись разъяснять нам.
- Купивший деву господин поставил условие: он хочет девственницу, но с хорошо разработанными вторыми вратами, чтобы не возиться с этим самому.
- Вот служанка с евнухом и стараются на благо этой дурехи, а она не понимает своего счастья, и глупым воем только мешает делу!
Между тем евнух смазал задний проход девушки маслом. Деловито погрузил внутрь палец, что заставило девушку начать вырываться с еще большим остервенением, но служанка держала ее крепко. Не внимая мольбам, евнух вынул палец из заднего прохода несчастной и стал медленно погружать в него дилдо.
Девушка завизжала и свободной рукой евнух похлопал ее по спине, успокаивая.
Погрузив дилдо до основания, он подержал так какое-то время, а затем принялся чуть вынимать и толкать вперед снова, имитируя слияние через вторые врата.
Сначала девушка кричала в голос, теперь только всхлипывала.
Евнух трудился с сосредоточенным лицом, деловито похлопывая девушку по ягодицам и одобрительно цокая языком. Наконец, он кивнул каким-то своим мыслям и запустил свободную руку девушке между ног. Нащупав чувствительное местечко, он принялся наглаживать и теребить его ловкими пальцами, пока тело девушки не пронзила сладкая судорога. Он сделала еще несколько движений дилдо, продлевая удовольствие, и, наконец, извлек его.
Служанка тоже выпустила девушку и она села на пятки, недоуменно глядя на своих мучителей, словно не верила, что тело могло предать ее.
- Ты можешь ласкать там себя пальцами, когда твой господин берет тебя через вторые врата, дева, - строго и деловито сказал ей евнух. - Многие женщины любят такой способ получения удовольствия даже больше, чем первый, потому что так быстрее и проще.
Хлопая мокрыми ресницами, девушка кивнула.
Служанка помогла ей подняться и одеться.
Накинув на девушку яшмак, ее увели.
В помещение ворвался невысокий человек и что-то быстро проговорил. Я, все еще не отошедшая от увиденного, не разобрала ни слова.
- Пойдем, госпожа, - позвал Джитану Вагак. - Наша очередь.
Я вскочила одновременно с пери и порывисто обняла ее.
- Мы скоро увидимся, - прошептала мне Джитана, целуя напоследок.
- Конечно, увидитесь, госпожи! - поторопил нас Вагак. - Вас обеих купит великий Абу Амин, и мы с Гагой взлетим на невиданные высоты вместе с вами!
Джитану увели, предварительно сняв с нее яшмак и заправив выбившиеся золотистые локоны в прическу. Я попросила Гагу тоже избавить меня от яшмака и принялась кусать пальцы в ожидании вестей.
- Нельзя ли мне посмотреть, как это происходит? - спросила я евнуха.
- Нельзя, госпожа.
- Нельзя покидать это место, госпожа, - вторила ему служанка.
Судя по взрывам восторженного рева, что раздавался через тканевую перегородку, принцесса Сухуби произвела на смертных неизгладимое впечатление.
Торги длились недолго.
Я узнала голос Абу Амина, который добавлял что-то после каждого выкрика.
Наконец, воцарилась тишина.
Невысокий человечек пришел снова и что-то быстро проговорил Гаге.
- Пошли, госпожа, - сказал евнух, помогая мне подняться, а служанка заплясала вокруг, расправляя складки на одеянии. - Твою сестру купил газдэ Абу Амин, главный евнух великого хана. - Теперь наша очередь.
Глава 15
Часть III. Наложница
Меня провели по завешенному тканью коридору, затем подтолкнули в спину к ступеням.
Гага и Ката остались внизу. Евнух до последнего нашептывал, что у меня все получится. А служанка делала руками странные движения, пучила глаза и гортанно напевала, из чего, я, наверно, должна была понять, что она меня благословляет.
Несмотря на трагизм ситуации меня стал душить смех, до того происходящее казалось абсурдным.
Меня, пятую принцессу Бхукти-Джар, дочь прекрасной пери Астарты Огненной и великого тэна Оридана Мудрого, ведут на подмостки в рабском ошейнике, чтобы продать, как вещь. При этом меня благословляют и непрерывно говорят о победе, словно готовлюсь принять участие в представлении на главной дворцовой площади или в Святилище.
Нервно хихикнув, я отмахнулась от евнуха и служанки, и принялась подниматься на помост, подбирая подол туники, опасаясь споткнуться и обрушиться обратно, на руки к Гаге и Кате.
- Совсем немного, Рахаат, осталось совсем немного. Это будет быстро. Как с Джитаной. А потом мы вместе поедем в новый дом. Вместе. Я не останусь одна среди смертных.
О том, что назад дороги нет и впереди у меня, скорее всего, полная унижений жизнь в доме местного правителя, который может оказаться жестоким тираном, я старалась не думать. Как и о том, что жизнь моя может быть недолгой: если хозяин возьмет меня, а затем будет пренебрегать… Но все же мысль о том, что буду не одна, а с Джитаной, успокаивала, и я цеплялась за нее, как утопающий за соломинку, опасаясь поддаться панике и вообще сойти с ума.
Голос с визгливыми нотками произнес:
- А теперь почтенные, позвольте представить вам жемчужину сегодняшнего дня, да что там дня, года, десятилетия, столетия! Прекрасная, как утренняя заря, и такая же розовая и неуловимая для всех, кроме своего будущего господина, пери Рахат! Как вы знаете, «рахат» значит наслаждение, и это имя невероятно подходит этой заморской красавице, которую растили специально для того, чтобы услаждать взор и прочие чувства!
В унисон с объявляющим раздавались нетерпеливые крики, свист, улюлюканье.
- Ну, где она, твоя пери? - кричали в ответ. - Если также хороша, как прошлая, клянусь, я передерну прямо здесь!
Звучал смех, раздавались грубые шутки, с каждым мгновением моя смелость куда-то улетучивалась, а перед глазами плыла картинка.
Свет ударил в глаза и поначалу я зажмурилась, привыкая. Когда распахнула ресницы и посмотрела вверх, увидела гроздь крупных шаров, закрепленных под самой верхушкой шатра, которые излучают яркий, почти дневной, свет.
Опустив глаза, ахнула, обозрев размеры шатра, в котором не протолкнуться. Первые ряды напирали бы на помост, если бы не несколько дюжин стражников с мечами и алебардами, одетые в кожаные и латные доспехи. Стражники стоят и вдоль узкого прохода, что ведет к ступеням помоста.
Здесь было слишком душно и слишком светло. Я успела подумать, что в свете этих шаров ни один из изгибов моего тела не укроется от покупателей и зевак.
Больше размышлять мне не дали. Тот самый низенький человечек, который объявлял мое появление, взял за руку и вывел на середину помоста, поближе к замершей публике.
- У! Какая!
- И вправду, розовая!
- Раздевай быстрее!
- Не томи!
- Мой дружок наготове!
- Ну же!
- Хоть лицо ее покажи!
- Так ли оно красиво, как она сама?
Снова и снова раздавался грубый, пугающий смех, и, если бы не тот человек, кто объявлял мое появление, а он, по всему видать, и вел здесь торги, я могла бы оступиться, упасть и даже потерять сознание.
- Терпение, почтенные! - возвестил невысокий человек неожиданно звонким и гулким, похожим на звучание трубы, голосом. - Скоро мы вместе насладимся созерцанием прелестей этой небожительницы!
- Какая же она небожительница? - проорал кто-то. - У нее вон, и рогов-то нет!
- Как нет? - возразили ему. - Есть, приглядись, или не можешь собрать глаза в кучку? Вон! Белые и маленькие!
- А, точно! Ух, сладкая демоница! Любишь настоящих мужчин, милая? Все вы любите!
- Да настоящих, а не этих ваших рогатых демонов!
- Вот уж аховые пастухи! Упускать из стада таких славных овечек!
«Какие странные люди, - пронеслось у меня в голове. - Для них это развлечение. Как на выступление менестрелей пришли посмотреть. И какие грубые и неприятные у них шутки…»
Грубость смертных меня и отрезвила. Я распрямила спину, гордо вздернула подбородок, словно не стою перед похабной толпой в рабском ошейнике, а предстала пред благородными пери и тэнами своего народа на один из праздников Бхукти-Джар.