Меня удивило, что низкий человечек, что ведет торги, не препятствует оскорблениям, льющимся в мой адрес, но потом поняла, что он просто позволяет публике выпустить пар.
«Не дождетесь, - думала я. - Не дождетесь от меня ни мольбы о пощаде, ни страха, ни неуверенности».
Наконец, понемногу, крики стихли, и человек хорошо поставленным голосом принялся расписывать мои достоинства.
- Разве кожа этой прекрасной демоницы не подобна сиянию утренней зари или драгоценному кораллу из Звездного моря? - вопрошал он. - Разве этот томный, манящий взгляд не прекрасен?
- Так и манит! Только сиськи и задница манят почище томных глаз! - ответили человеку, но его сложно было сбить с толку.
Одно за другим, он расписывал мои достоинства, словно говорил о дорогой вещи. О моих умениях, об удовольствии, что я доставлю господину. Вещал так долго, что я тоже невольно заслушалась. Чуть было не спросила, бывал ли человек на Вершине мира, или, быть может встречал кого-то, кто бывал, но в последний момент передумала.
Когда толпа снова нетерпеливо загомонила, торжественным голосом торговец произнес:
- И самое главное, почтенные, юная красавица девственна! Непорочна, как дитя! И в то же время обучалась искусству страсти у колдунов своего племени и может разжечь похоть даже в немощном старике!
Толпа восторженно взревела. Каждый вопил о том, что жизни не пожалел бы, лишь бы быть у меня первым.
Я поежилась. Отдать пери немощному старику - значит обречь ее на скорую, очень болезненную смерть. Потому что ни одна пери не жила долго после того, как умирал хозяин ее жизни. Как в случае с Джитаной - стоило погибнуть ее мужу, как она приехала с Ароном в Бхукти-Джар, чтобы найти нового.
- Итак, - проговорил человек, хитро улыбаясь, - начальная цена за такое сокровище смехотворна! Всего лишь сто золотых монет!
- Двести монет! - сразу выкрикнули из толпы.
- Двести двадцать!
- Двести пятьдесят!
- Триста!
- Триста семьдесят!
- Триста восемьдесят!
- Триста девяносто!
- Пятьсот, - пробасил кто-то и толпа принялась зачарованно оглядываться, выискивая глазами счастливчика.
- Мы все слышали твою щедрую цену, почтенный Вахинбай! - крикнул торговец, чуть ли не приплясывая на месте от радости. Должно быть, пятьсот золотых монет - очень высокая цена для нижнего мира.
Я, наконец, тоже увидела того, кто оказался столь щедр. Толстый, словно состоял сплошь из одних шаров человек, с густой черной бородой и маленькими бегающими глазками.
- Она тебя забодает! - крикнули из толпы, и вся публика взорвалась хохотом.
- Итак, пятьсот золотых монет! - возвестил торговец и зашел за мою спину.
Я была так шокирована происходящим, что совсем забыла о том, что рабынь продают обнаженными. Поэтому сначала не поняла, зачем торговец потянул завязки на моих плечах, а когда туника белой лужицей осела к ногам, было уже поздно.
Толпа восторженно взревела, а я отчаянно покраснела под вуалью. Я оставалась стоять с закрытым лицом, но полоски ткани на груди и бедрах ничуть не скрывали изгибов и выпуклостей тела, наоборот, подчеркивали их.
- Пятьсот пятьдесят! - раздалось в толпе.
- Пятьсот семьдесят!
- Шестьсот!
- Семьсот! - обиженно пробасил почтенный Вахинбай, когда понял, что добыча уплывает из его рук.
- Последняя цена - семьсот золотых! - объявил торговец и неуловимым движением снял вуаль с моего лица.
- Тысяча! - проорал Вахинбай и ударил себя кулаком в жирную грудь. Затем рванул ворот, словно вот-вот задохнется, и я увидела, что грудь почтенного Вахинбая густо покрыта волосом, словно шкура медведя.
- Две тысячи, - раздался спокойный голос и я, увидев темнокожего ханского евнуха, почтенного Абу Амина, облегченно выдохнула.
- Анахита, - прошептала я одними губами. - Смилостивься! Не дай завладеть мной этому жирному хорьку!
- Две с половиной тысячи монет! - крикнул Вахинбай, и толпа восторженно взвыла.
- Три тысячи, - спокойно произнес невысокий человек у самой сцены в большой чалме и с золотыми зубами.
Я вздрогнула, но Абу Амин тихо произнес:
- Три с половиной тысячи.
Толпа замерла, напряженно прислушиваясь к торгам.
Ловким движением торговец сорвал повязку с моей груди и, вопреки ожиданиям, тишина стала гробовой. Показалось даже, что я слышу, как сотни глоток сглатывают слюну.
- Три с половиной тысячи! - возвестил торговец. - Последняя цена - три с половиной тысячи! За редкую красавицу с коралловой кожей! За небожительницу, почтившую нашу грешную землю своим присутствием!
- Три тысячи семьсот, - сказал человек с золотыми зубами.
Видя сомнение на лице почтенного Абу Амина, торговец сдернул повязку с бедер и картинным жестом подбросил ее вверх. Одновременно он выдернул деревянный шип из волос и те тяжелым рубиновым покрывалом окутали фигуру до середины бедер.
Мне показалось, началось небольшое землетрясение. А еще я оглохла от криков и рева толпы. Когда все стихло, главный евнух Аоса сказал:
- Четыре тысячи.
- Четыре тысячи - раз, - начал отсчет торговец. - Четыре тысячи - два!
- Четыре двести! - возопил жирный Вахинбай и распахнул рубаху на волосатой груди.
- Четыре триста! - тут же воскликнул человек с золотыми зубами.
- Четыре пятьсот! - перебил его Вахинбай.
- Пять тысяч, - спокойно объявил Абу Амин, и оба, Вахинбай и тот, что с золотыми зубами, принялись грязно ругаться, а затем стали проталкиваться сквозь толпу к выходу.
Я облегченно выдохнула и воздала мысленную хвалу Анахите.
- Пять тысяч раз! - громогласно повторил торговец под восторженный шепот, видимо, пять тысяч монет и в самом деле высокая цена за рабыню. - Пять тысяч золотых монет - два!
- Десять тысяч, - раздалось от входа.
Вниманием толпы завладели двое невысоких людей: с острыми, но непримечательными чертами лица, пожалуй, несколько большими, чем у остальных, глазами.
Мое сердце ухнуло, а внутри что-то оборвалось.
По досаде, проступившей на лице главного евнуха, я поняла, что он не будет поднимать ставку, ибо десять тысяч золотом - немыслимая цена даже для рабыни в гарем великого хана.
Те двое что вошли в шатер и с порога переполошили всех, быстрым шагом двигались по проходу прямо к сцене.
Один из них нес сундук, другой, тот, что объявил цену, опирался на посох.
- Энки, - зашептали в толпе, - энки, энки…
Я вздрогнула.
Я читала об энках, но никогда не видела вживую. Мифами о загадочном лесном народце, что любит золото и умеет отыскивать самые глубокие клады под землей, развлекают у нас детей на ночь.
Приглядевшись, я поняла, что передо мной и вправду не люди. Было в них что-то знакомое, но что, никак не могла сообразить. От накатившего ужаса мысли путались, были вязкими и тягучими, как слишком густой кисель.
Оба одеты в черные плащи, капюшоны откинуты за спины. Волосы зачесаны назад, отчего и без того длинные носы кажутся острыми.
Перед глазами встала роковая ночь и площадь человеческого города. Тэнгерии, один за другим, возносятся на Вершину мира. Оставшихся окружают вот такие люди в черном, из-под пальцев которых ползет зеленый туман… Услышав шепот толпы «энки», я вспомнила, что именно так назвали их пери, когда я рассказывала о том, как провалилась в пространственные врата. Кажется, они называли энков хранителями врат… или хранителями магии…
- Анахита… Мама! Будь милосердна, - прошептала я побелевшими губами, понимая, что происходит страшное.
- Что скажешь, почтенный Абу Амин? - неуверенно спросил торговец главного евнуха Аоса.
Тот сдвинул широкими плечами.
- Сегодня гарем великого хана пополнился несравненной жемчужиной, - сказал он. - Если вторая небожительница так нужна лесному народу, не мне вставать у них на пути.
- Десять тысяч золотых монет - раз! Десять тысяч золотых монет - два! Десять тысяч золотых монет - три! Продано! - возвестил торговец.
- Возьми, человек! - сказал энк и ударил посохом, а второй поставил сундук, что прижимал к груди, на помост.
Ловкие пальцы открыли замок и откинули крышку. Несмотря на яркий свет, бьющий из-под верхушки шатра, сияние драгоценных камней осветило первые ряды, расцветило жадные лица смертных яркими сполохами.
- Здесь больше, чем десять тысяч, - сказал энк с посохом. - Много больше. Но нам нужна эта пери.
Лица у тех, что стоят в первом ряду, вытянулись, кто-то тяжело задышал, кто-то застонал и вырвал у себя клок волос. Странно, но я только сейчас заметила Мулея, который замер с левой стороны помоста, облокотившись о него.
Проследив глазами, как откинулась крышка, работорговец захрипел и осел к подножию помоста, утратив сознание, как девица на смотринах. Те, что стояли рядом, тут же принялись приводить его в себя, но судя по нервным крикам, которые становятся все громче и отчаяннее, это никак не удавалось.
- Могу я увести небожительницу? - тихо спросил энк с посохом торговца.
- Да, да, - нервно ответил тот и махнул в мою сторону рукой. Внимание человека, как и у остальных, было приковано к Мулею.
- Он сам себя наказал, - тихо, так, что расслышала только я, произнес старший энк. - Люди не готовы к достаточности. Сильно не готовы. Пойдем, пери. Теперь ты в безопасности.
С замиранием сердца я приблизилась к краю помоста. Подоспевшие евнух и служанка набросили на меня яшмак и я почувствовала, что словно исчезла для толпы, которая так жадно следила за тем, как меня продавали.
Энк с посохом пристально посмотрел на моих евнуха и служанку. Затем пробормотал:
- Вы нам без надобности.
Отчаянье на лице Гаги, который не переставал бросать взгляды на Абу Амина, явно сетуя, что меня купил не евнух великого хана, а непонятный лесной народец, сменилось робкой надеждой.
- Но как же, - пролепетал он.
- Куда госпожа - туда и мы, - подтвердила Ката, уперев руки в бока.
- Я сказал без надобности, - повторил энк, нахмурившись.
- Попросите о милости господина Абу Амина, - подсказала я. - Джитана наверняка станет любимицей хана и ей потребуется свита.
Я услышала свой голос словно со стороны. С запозданием до меня дошло, что судьба, похоже, разлучила нас с Джитаной.
- Пойдем, пери, - сказал мне старший энк. - нам предстоит долгий путь.
Стоило мне подойти к ступенькам, тот, что нес сундук с сокровищем, протянул руки, помогая сойти вниз.
- Ничего не бойся, прекрасная Рахаат, - сказал он хорошо знакомым голосом. - Теперь ты в безопасности.
Я ахнула, узнав того самого разбойника, который намеревался вернуть меня Ягату и потеряла сознание.
***
Мне снилось, что караван торговца Мулея все еще идет через пустыню, а я трясусь в повозке. Я повторяла сквозь сон:
- Аос, скорее в Аос, там Ягат не найдет меня… Мир не будет нарушен…
Меня успокаивали, что-то говорили, давали пить сладкое… Я пила, не в силах даже открыть глаз из-за странной сонливости, и снова проваливалась в сон.
Сны сменяли один другой, но неизменно были связаны с дорогой.
Время от времени огненные стрелы пронзали небо и я кричала, думая, что нас настигает Ягат на воздушной колеснице.
Меня будили, снова давали пить и я засыпала.
Я пришла в себя от покачивания на волнах и поняла, что больше не еду, а плыву куда-то.
Приподнявшись, увидела, что нахожусь в длинной лодке размером с небольшой корабль, но без паруса. Меня окружали энки в плащах с капюшонами, а также в зеленых одеждах, замотанные по глаза.
Они переговаривались между собой на неизвестном наречии, те, что в плащах, стоят по бортам с вытянутыми руками, и я поняла, что мы движемся против течения силой магии.
Когда заметили, что я очнулась, тот самый, с которым говорила на злополучном берегу реки во время странствия с караваном Мулея, приблизился и уселся рядом.
Он успел сменить плащ на зеленую одежду, только лицо оставил открытым и я смогла рассмотреть энка при свете дня.
Большие, по сравнению с остальными чертами лица, глаза, ярко зеленые, оленьей формы. Я поняла, почему они скрывали лица в лесу - когда нет контраста с лицом, глаза можно принять за человеческие. Судя по тому, что повинуясь приказу Мулея энки тогда ушли, не применив магии, не все они ей владеют. Должно быть, только те из них, кто носит плащи. Длинный острый нос, тонкие губы, суть оттопыренные островатые уши. Острый, торчащий вперед подбородок… Если бы не знала, что передо мной энк, прошло бы какое-то время, пока не поняла бы, что это не человек.
- Куда мы плывем? Зачем я вам? - спросила я слабым голосом.
Тот, кого сначала посчитала разбойником, ответил:
- Нам не нужны сложности с небесными жителями, пери. Никто из энков не тронет тебя и пальцем.
- Вы выкупили меня для Ягата, - вырвалось у меня.
В глазах защипало, заухало сердце, дыхание перехватило от страшного осознания.
- Да, - подтвердил мои опасения энк.
- Нет, - простонала я. - Вы не понимаете! Если Ягат получит меня, будет война между мирами! Война, которая приведет к уничтожению смертных и заключению тэнгериев в бездне…
- Мы понимаем, пери, - ответил энк. - Но мы - энки, и мы не вмешиваемся. Ты волнуешься о своем народе, мы - о своем. Тсар Ягат свиреп и неумолим. И очень, очень могуществен. Власть его простирается намного дальше тсарства Блэр на Вершине мира. Ты - принадлежишь ему, и, рано или поздно, он найдет тебя. А наш народ должен ему.
- Проклятье! - вырвалось у меня. - Все в этом и высшем мире что-то должны этому извергу! Этому тирану! И даже я!
Я замолчала, закусив губу и сжав кулаки, не зная, что еще сказать. Казалось, что все, от путешествия по пустыне до пребывания в доме Мулея и рабских подмостков, все было зря.
Мне предложили фруктов, овощей и лепешек, а также того самого нектара, что поили всю дорогу. Я вспомнила сладкий вкус и поняла, что этот напиток удерживал меня на грани забытья и яви. Отставив подальше длинную бутыль с узким горлышком, я отдала должное сладким фруктам, печеным овощам и лепешкам. Осмотревшись вокруг, поняла, что плывем по узкой неглубокой речке. Перевесившись через борт, увидела дно с разноцветными камнями и ракушками на нем.
- Не вздумай прыгать в реку, принцесса, - предупредили меня насмешливым тоном.
- Из-за крокодилов? - хмыкнув, спросила я. - Ими нас пугал презренный торговец Мулей.
- Из-за них тоже, но главным образом из-за того, что мы находимся в Неудержимых землях. И с каждым часом приближаемся к самому их сердцу - острову Силы.
Вспомнив рассказы пери о Неудержимых землях, о том, что мужчины на этой земле становятся неуправляемые и больше походят на диких зверей, чем на людей, я поежилась. Только сейчас я поняла, что одета в такой же плащ, что и энки, капюшон откинут за голову. Осторожно бросила взгляд внутрь и увидела, что под капюшоном на мне туника, шальвары и сандалии.
Проследив мой взгляд, энк усмехнулся.
- Мы издревле храним магию, не удивляйся, принцесса Рахаат, - сказал он мне. - И пользуемся ей, когда в этом есть нужда. Ты смогла воспротивиться магии в первый раз, когда мы хотели перенаправить тебя в твой новый дом. Ты оказалась сильной, несмотря на битву с тсаром Ягатом, и твоя способность Открывающей врата помогла тебе скрыться на границе Неудержимых земель. Тсар Ягат следовал за тобой по небу, мы шли путем магии. Он уже догнал тебя, но его оттолкнула магия Аоса. Для энков магия не может быть преградой, поэтому мы вошли в город и взяли то, что принадлежит Ягату по праву. Не такая высокая цена за то, что в ответ Ягат избавит наш народ от древней ноши.
- От какой ноши? - вырвалось у меня.
Я подумала, что бежать можно было от людей, от тэнов, но от хранителей магии убежать невозможно. Имея таких союзников, Ягат найдет меня даже под землей. И все же стоило попробовать… Болезненное осознание сдавило ледяной лапой внутренности. Одновременно с этим картинка в голове прояснилась.