— Проверим, — предчувствуя неладное, ответил Цепенюк. — Пошлем в Палдиски наш катер.
Гарнизонный катер КМ при подходе к Палдиски был обстрелян с пирса из пулемета, легкие ранения получили командир катера и начальник связи дивизиона. КМ повернул обратно.
— Ясно, в Палдиски фашисты, — подытожил Цепенюк. — Давай, Гавриил Григорьевич, связывайся с Хийумаа, — отдал он распоряжение начальнику штаба. — Пусть наш гарнизон снова возьмут в Северный укрепленный сектор.
Только ночью Кудрявцеву удалось по радио связаться с Хийумаа. У аппарата был начальник штаба СУСа полковник Савельев. Он сообщал об уходе кораблей флота из Таллина в Кронштадт, обещал в ближайшее время выслать на Осмуссаар представителей Северного укрепленного сектора и на месте решить все вопросы с переподчинением дивизиона Береговой обороне Балтийского района.
Утром катер КМ доставил с материка на южный пирс тяжелораненого телефониста. Оказалось, на рассвете на пост связи у деревни Пыысаспеа напали местные националисты — кайтселиты. Начальник хирургического отделения гарнизонного лазарета майор медицинской службы Ошкадеров, осмотрев раненого, тут же положил его на операционный стол: требовалось извлечь две пули, засевшие в плече и бедре.
— Будет жить? — с беспокойством спросил Цепенюк.
— Операция покажет, — неопределенно ответил Ошкадеров.
Выяснив у телефониста, что на мысе Пыысаспеа еще нет немцев, командир 314-й батареи капитан Клещенко предложил командиру дивизиона воспользоваться этим и послать на берег группу вооруженных краснофлотцев за картофелем, который с помощью крестьян уже был вырыт и лежал на полях в гуртах.
— А командиром назначим старшину Сердюка, — посоветовал Клещенко. — Он руководил заготовкой картофеля. Тонн тридцать накопали. Да и симпатия у него там голубоглазая. Илга — эстонка. Она ему во всем помогала.
Предложение командира батареи понравилось Цепенюку. В самом деле, сколько еще придется держаться на острове, тридцать тонн свежего картофеля будет хорошим подспорьем для питания личного состава гарнизона.
Старшина Сердюк обрадовался поручению комдива, сам отобрал двадцать пять рослых краснофлотцев, вооружил их винтовками, двумя ручными пулеметами и гранатами. На следующий день, на рассвете, катер КМ переправил группу на материк. Вместе с ней был направлен и корректировщик огня с 90-й береговой батареи на случай, если появятся в районе Пыысаспеа гитлеровцы и предпримут атаку на группу краснофлотцев.
Пять человек с пулеметами Сердюк послал в боевое охранение, а остальные насыпали картофель из гуртов в мешки. На предоставленных крестьянами подводах отвозили их на рыбачий пирс и грузили на палубу катера. За весь день не появилось ни одного фашиста. Лишь в полдень группка кайтселитов показалась на опушке леса и, встреченная Огнем ручного пулемета, быстро скрылась в чаще.
Вечером весь картофель доставили на Осмуссаар. По указанию капитана Кудрявцева с мыса был снят и пост линейной связи. Краснофлотцы были довольны своей работой, но особенно радовался старшина Сердюк, ведь весь день рядом с ним находилась красавица Илга. Когда теперь придется увидеть ее, да и придется ли?
1 сентября на Осмуссааре устроили своеобразный праздник. Руководитель монтажных работ на башнях инженер Белозеров доложил руководству управления строительства, представителю артиллерийского управления наркомата Военно-Морского Флота и командованию дивизиона о готовности 314-й башенной береговой батареи. Трудоемкие работы по установке и монтажу артиллерийских систем рабочие ленинградских заводов при помощи орудийных расчетов выполнили на четыре месяца раньше намеченного срока.
— Можно производить отстрел батареи, — закончил доклад Белозеров.
Отстрел башенной батареи решили проводить, как и в первом случае, по останкам «Магдебурга». Когда Клещенко подготовил башни к стрельбе, дальномерщики заметили идущий с Хийумаа к Осмуссаару катер МО.
— В самый раз поспели! — вырвалось у Цепенюка. — Пусть и наше начальство посмотрит на работу артсистем.
На морском охотнике пришли военком СУСа полковой комиссар Биленко и начальник оперативного отделения штаба. Биленко вручил Цепенюку приказ полковника Константинова о включении 205-го отдельного артдивизиона в состав Северного укрепленного сектора. Тут же были переданы таблицы плановых огней на прикрытие минно-артиллерийской позиции в устье Финского залива по линии Хийумаа — Ханко, документы по взаимодействию береговых батарей островов в бою и организации связи.
— Осмуссаар к бою готов! — доложил Цепенюк. — Дивизион может выполнять любые боевые задачи. В том числе и триста четырнадцатая башенная батарея.
— Как? — удивился Биленко. — У нас ведь по графику…
— Работали без графика, товарищ полковой комиссар. Все двадцать четыре часа в сутки.
— Да это же… это же здорово, товарищи дорогие! — обрадованный Биленко обнял командира дивизиона и долго жал руки всем стоящим возле Цепенюка монтажникам.
— Сейчас будем производить отстрел батареи, — сказал Клещенко.
— Двойная радость для нас! — не переставал восхищаться военком СУСа. — Возвращение гарнизона в отцовский дом и ввод в боевой строй главного калибра Осмуссаара! Вовремя мы пришли сюда, вовремя.
Посмотреть на отстрел дальнобойных орудий собрался весь гарнизон. В целях проверки стрельб на малых углах возвышения, что требовалось при противодесантной обороне острова, огонь вели по черневшим в море останкам «Магдебурга». Только вместо боевых снарядов применили практические снаряды-болванки. Первый залп лег с небольшим недолетом: четыре пенистых всплеска кучно взметнулись на фоне темного «Магдебурга». Два вторых залпа накрыли крейсер. Представитель артиллерийского управления наркомата ВМФ старший лейтенант Васерин — главный приемщик — проверил башни и дал положительное заключение: монтаж систем проведен без отклонений.
— Ура-а! — разнеслось среди собравшихся у командного пункта командиров и краснофлотцев. — Качать монтажников! Качать строителей!
Крепкие руки подхватили Сошнева, Слезингера, Белозерова, Февралева, Захарова и их помощников и начали подбрасывать вверх. Гарнизон Осмуссаара ликовал: теперь все три батареи могли вести огонь по врагу, а значит, и остров превратился в неприступную крепость.
Командир дивизиона предложил дать еще три залпа по наземной цели, Биленко не возражал.
— Только надо стрельбу произвести с пользой для дела. Дадим осколочно-фугасными снарядами по станции Палдиски, — посоветовал он. — Там наверняка немецкие эшелоны скопились.
Клещенко по карте снял координаты до станции, быстро рассчитал дистанцию до цели и азимут, ввел в них поправку дня: на деривацию, ветер, влажность, температуру воздуха и заряда. Огонь вести пришлось на предельной дальности. Четыре орудия по сигналу одновременно выдохнули длинные языки пламени, оглушив окрестность громоподобным ревом. Еще дважды с максимальной скорострельностью прогремели мощные залпы. Дюжина шестипудовых снарядов достигла цели и, видимо, переполошила немцев. На следующее утро шесть фашистских бомбардировщиков с трех направлений налетели на Осмуссаар, высыпая из люков бомбы. Парами и поочередно проносились они над островом до тех пор, пока один из них не напоролся на заградительный огонь 509-й зенитной батареи и не упал поблизости от «Магдебурга» в море. Оставшаяся пятерка «юнкерсов» тут же прекратила бомбардировку и вскоре скрылась из виду.
ДЕСАНТ НА ПЫЫСАСПЕА
вводом в строй 314-й башенной береговой батареи остро встал вопрос о создании надежной круговой противодесантной обороны Осмуссаара. Начальник штаба дивизиона капитан Кудрявцев рассчитывал на помощь строительного управления и рабочих-монтажников ленинградских заводов, которые смогли бы соорудить из подручных материалов различные препятствия и выставить их хотя бы на наиболее пригодных к десантированию участках побережья. Неделя-полторы уйдет на всякого рода доводки артиллерийских систем и приборов управления огнем, маскировку башен и командного пункта. За это время он детально обследует береговую черту Осмуссаара и составит план ускоренных работ по укреплению обороны острова.Особенно волновало Кудрявцева отсутствие каких-либо сведений о противнике на мысе Пыысаспеа. Три дня назад, когда вывозили картофель, там действовали мелкие группки молодчиков из местных кайтселитов, но теперь из поселка Ригульди могли подойти и передовые подразделения немецких войск. Конечно, десятикилометровый водный плес между мысом и островом в светлое время суток немцы, боясь огня батарей, форсировать не посмеют, а вот ночью, пользуясь отсутствием на Осмуссааре прожектора, могут незаметно подойти к острову, пусть даже и с диверсионными целями. Плавсредства у них найдутся: отберут у рыбаков лайбы, к тому же на рыбацкой верфи готовы к спуску на воду три шхуны.
Кудрявцев предложил командиру дивизиона в ночь высадить на мыс Пыысаспеа разведывательный десантный отряд из краснофлотцев-добровольцев численностью полсотни человек, уточнить обстановку на материке, а заодно уничтожить три новые шхуны на рыбацкой верфи, узел линейной связи и береговую базу возле рыбачьего пирса. Цепенюк согласился. Действительно, надо было узнать: какие силы накапливает противник на мысе и что он замышляет?
— Тебе и возглавлять десант, Гавриил Григорьевич, — сказал он и, улыбнувшись, добавил: — По старой флотской традиции — кто предлагает, тот сам и выполняет.
— А по-другому я и не мыслил, — охотно согласился Кудрявцев. Он тут же приступил к формированию отряда. Добровольцев оказалось так много, что пришлось самому отобрать по нескольку человек с каждой башни и взвода управления и с 90-й батареи.
Накануне вечером на остров пришло гидрографическое судно «Волна». Командир военно-морской базы Ханко генерал Кабанов послал на нем группу командиров во главе со старшим оператором штаба для налаживания взаимодействия с гарнизоном Осмуссаара и уточнения обстановки в прибрежном районе.
— Заодно и бензину у вас позаимствовать, — сказал старший оператор штаба. — Прослышали мы на Ханко, запасы на острове имеются — и немалые.
Цепенюк невесело ухмыльнулся.
— От кого же вы прослышали? — поинтересовался он.
— Сорока на хвосте принесла, — ушел от прямого ответа старший оператор. Он и сам толком не знал, откуда на Ханко известно, что на Осмуссааре бензина видимо-невидимо, что завезен он, дескать, для обеспечения будущего строительства 305-миллиметровой башенной береговой батареи. Очевидно, сообщил об этом кто-то из 46-го отдельного строительного батальона, переброшенного из Таллина на Ханко (командир батальона капитан Токарев погиб на материке в первом же бою).
Цепенюк рассмеялся, примирительно сказал:
— Оно и видно, что сорока! Сами на голодном пайке сидим! Но для Ханко, так и быть, отдадим тонн десять. Авось пришлете «ястребков» на нашем бензине для помощи в критический момент.
Когда представитель штаба военно-морской базы Ханко узнал о готовящемся десанте на материк, он вызвался сам участвовать в нем вместе с «Волной». На судне были установлены два 45-миллиметровых орудия, которые могли оказать огневую поддержку осмуссаарцам.
В два часа ночи два катера КМ приняли десант и отвалили от южного пирса. «Волна» шла в двух кабельтовых, готовая открыть огонь из пушек по первому сигналу командира отряда. К рыбачьему пирсу подошли незамеченными, ходовые огни не включались. На деревянный настил пирса краснофлотцы выходили без шума, с тревогой всматриваясь в густую темень и прислушиваясь к таинственной тишине. Кудрявцев оставил на месте десять человек под командованием уполномоченного особого отдела политрука Давыдова для охраны пирса, уничтожения шхун и береговой базы, а остальных повел в сторону деревни Пыысаспеа и дальше — на соединяющую ее с поселком Ригульди гравийную дорогу. Действовать оставшаяся группа Давыдова должна будет лишь после того, как услышит взрыв на узле связи, что должно будет означать выполнение разведывательных задач отрядом десантников и их возвращение на пирс. В дальнейшем намечалась посадка на катер, отход в море и уничтожение пирса 45-миллиметровыми пушками «Волны». О начале и прекращении огня «Волной» было заранее обговорено пуском ракет: красная — начало стрельбы, а зеленая — ее прекращение.
— Пошли, товарищи! — скомандовал Кудрявцев и устремился в темноту. Рядом с ним шагали хорошо знавшие местность на мысе старшина Сердюк, сержант Пешкин из взвода управления дивизиона, секретарь комсомольской организации 314-й батареи командир орудия первой башни младший сержант Бабарыкин, комендор той же башни старший краснофлотец Куприянов и моторист краснофлотец Костров. Едва прошли впотьмах минут двадцать, как сзади тишину ночи прорезала длинная пулеметная очередь. Потом началась беспорядочная стрельба из винтовок.
— Что там у них? — насторожился Кудрявцев.
— Фашисты напали, не иначе, — предположил Бабарыкин.
Его поддержал и Сердюк:
— Они, проклятые, факт. Кайтселиты слишком трусливы для ночного нападения.
— Выходит, на мысе уже немцы, товарищ капитан? — спросил Куприянов.
— Выходит, — согласился Кудрявцев.
Стрельба не прекращалась, наоборот, усиливалась. Видимо, группа Давыдова отбивала атаки немецких солдат, пытавшихся овладеть пирсом и катерами КМ. В черный зев неба неожиданно взметнулся столб яркого огня, потом еще один и еще.
— Есть, наши облили шхуны бензином и подожгли! — воскликнул Бабарыкин.
— Дело сделано, значит, — подытожил Сердюк. — Теперь им поскорее бы сесть на каэмки и перебраться на «Волну».
Предположение Сердюка подтвердилось. Стрельба внезапно оборвалась, — очевидно, краснофлотцы отошли на катерах к «Волне», крейсеровавшей в миле от берега. Минут через десять в темноте появились две короткие вспышки и донесся приглушенный звук выстрелов: «Волна» открыла огонь из обеих пушек по занятому врагом пирсу.
— Теперь и нам пора действовать, — проговорил Кудрявцев. В его основном отряде находилось около сорока краснофлотцев. Шестерых во главе со старшиной Сердюком он послал к узлу связи.
— Уничтожить до основания, старшина!
— Все сделаем в лучшем виде, товарищ капитан, — заверил Сердюк.
С ним в группу напросились Куприянов и Костров.
— Ведь я фактически строил этот пост, — объяснил Куприянов. — Знаю что, где и как…
— Давайте, — согласился Кудрявцев. Ему было известно от командира первой башни лейтенанта Митрофанова, что Куприянов, в прошлом столяр-краснодеревщик, делал все столярные работы на батарее.
Группа Сердюка мгновенно растворилась в темноте. Вторую группу сержанта Пешкина, тоже из семи человек, Кудрявцев направил на дорогу, идущую от деревни Пыысаспеа на поселок Ригульди. По ней немцы могли подослать подкрепление. Требовалось задержать его, отвлекая огонь на себя. Сам он с оставшимися краснофлотцами на опушке леса, близ дороги, устраивал засаду, туда же по его приказанию обязаны были отойти обе группы. Сигналом сбора служил взрыв поста связи.
Время тянулось медленно. Тишину ночи будоражили лишь редкие выстрелы с «Волны»: моряки напоминали десантникам о своем присутствии в море. Потом прекратилась и стрельба — следовало беречь снаряды. Зато все чаще и чаще со стороны деревни стали доноситься короткие автоматные очереди. Послышались они и слева от опушки леса, на которой затаилась основная группа десанта, и сзади от пирса.
— Немцы! — не выдержал Бабарыкин. — Прочесывают местность.
— Точно, они, — согласился Кудрявцев. — Если появятся на дороге, встретим…
Он с явным беспокойством и тревогой посматривал на восток, на розовеющее небо. Наступало утро, пора бы и уходить, а от группы Сердюка никаких вестей.
— Да чего там они! — поняв состояние командира десантного отряда, не выдержал Бабарыкин. — Плеснуть из бутылки бензина, кинуть спичку и…
Словно в подтверждение его слов возле деревни вспыхнул яркий сноп света.
— Ага, подожгли! — воскликнул нетерпеливый Бабарыкин и, услышав стрельбу в районе поста связи, с огорчением добавил: — И там фашисты. Напоролись, выходит…
По расчетам Кудрявцева старшина Сердюк должен был подойти к месту сбора минут через двадцать, но прошел почти час, а краснофлотцев все не было. Вернулась с дороги группа сержанта Пешкина. Пора уходить, уже светало, а до берега моря еще добрых полчаса ходу. В дневное время маленькому отряду осмуссаарцев не выдержать длительного боя с подразделениями немцев. Уходить же без группы Сердюка Кудрявцев не решался.