— Собрать, все собрать с земли! — распорядился Митрофанов.
Краснофлотцы кинулись за ведрами, тазами и пустыми бочками, заливая в них еще не успевшее просочиться в расщелины дизельное топливо. Только сейчас заметил Митрофанов, да и все увлеченные работой краснофлотцы, что вокруг рвутся снаряды. Достаточно одному из них попасть в растекшийся по камням мазут, как вспыхнет пожар. К счастью, этого не случилось. Перепачканные с ног до головы краснофлотцы сделали все возможное для спасения дизельного топлива.
— Электромеханический взвод, спасибо! Молодцами работали! — похвалил Митрофанов и побежал в башню докладывать на КП о ликвидации последствий обстрела вражескими батареями первой башни.
— Сколько все же потеряли горючего? — переспросил Клещенко.
— Тонны две, не больше.
— Не беда. Зато четырнадцать тонн спасли! — подытожил Усков.
С дальномерного поста донесся взволнованный голос краснофлотца Голайдо:
— Вижу группу малых судов. Идут из Ригульди курсом на север, — сообщил он. — Десант!
Вот, значит, почему такой интенсивный обстрел острова ведут немецкие батареи. Десант! Это уже более серьезно. Выходит, фашисты единым махом хотят покончить с Осмуссааром. Бой предстоит трудный, осмуссаарцы будут вести его до последнего снаряда и патрона. Надеяться на помощь бесполезно. Северный укрепленный сектор, куда они входят, расположен за двадцать миль от острова.
Клещенко навел визир в направлении поселка Ригульди и увидел, как из-за мыса выплывают девять больших десантных катеров. Они шли курсом на Осмуссаар. С дальномерного поста тут же доложили, что севернее от рыбачьего пирса отвалили еще двенадцать катеров. Клещенко перевел визир туда и увидел, как катера, отойдя от берега, выстраивались в две линии. Каждый из них нес на своем борту не менее семидесяти десантников. Выходит, более полутора тысяч человек бросает противник на штурм острова. Это — двойное превосходство в людях плюс четырехкратное по артиллерии. Целей было так много, что командиры батарей затруднялись, какую именно для себя выбрать.
С маяка поступил приказ начальника штаба дивизиона по распределению целей:
— Триста четырнадцатая башенная капитана Клещенко и пятьсот девятая зенитная старшего лейтенанта Сырмы ведут огонь по северо-восточной группе катеров. Девяностая батарея капитана Панова отражает юго-восточную группу. Ей будет помогать с Хийумаа двенадцатая батарея капитана Карчуна. Огонь открывать по команде.
Конечно, большие десантные катера не цель для 180-миллиметровых орудий: они предназначены для боя с крейсерами, ведь их бронебойный снаряд рассчитан на пробивание крейсерской бортовой брони. Но в создавшихся условиях требовалось стрелять и по малой цели.
Катера между тем выстроились в боевой ордер и двинулись к острову, батареи прикрытия усилили огонь, перенеся его ближе к урезу воды, — для обработки участков высадки.
— Дистанция шестьдесят пять кабельтовых, — докладывал с дальномера Голайдо. — Дистанция шестьдесят кабельтовых…
Клещенко заметно нервничал и не старался это скрыть. Еще бы — первый бой! Он нетерпеливо ожидал команды Цепенюка, только что приехавшего на машине с южного пирса на маяк, в душе осуждая его за медлительность.
— Открыть огонь по фашистским десантным катерам! — наконец донеслась долгожданная команда.
— К бою! — не сказал, выдохнул начальную команду Клещенко. — По десантным катерам! Снаряд осколочно-фугасный…
На башнях точно выполнили команды командира батареи. Четыре шестипудовых осколочно-фугасных снаряда поданы из погребов на стол боевого питания для заряжания орудий; в след им доставлены и четыре обшитых серой парусиной длинных заряда из пироксилинового трубчатого пороха.
Клещенко ввел в прицел и целик последние поправки, переданные с дальномера, и подал предпоследнюю команду:
— Поставить на залп!
— Первая башня готова!.. Вторая башня готова!.. — последовал доклад командиров башен.
— Залп!
Одновременный выстрел четырех орудий потряс вышку командного пункта, стоящую на бетонных опорных столбах. Клещенко впился в визир: четыре высоких султана взбитой до пены воды выросли у самых катеров, преградив им путь. Дистанция оказалась небольшой, а целей так много, что второй залп накрыл катера: один из них, накренившись, закружил на месте, с него как горох посыпались в воду десантники.
Открыла огонь и зенитная батарея. Сырма вместо залпа по самолетам впервые в жизни вел стрельбу по морской цели, корректируя в стереотрубу падение снарядов. Не зря с ним целую неделю занимался начальник штаба дивизиона капитан Кудрявцев, обучая зенитчиков правилам стрельбы по морю.
— Панов подбил катер! — крикнул Усачев, наблюдая в бинокль через амбразуру за соседом. — С Хийумаа открыла огонь двенадцатая батарея! Есть, еще один катер пошел на корм рыбам…
Клещенко было не до соседей, хотя сообщение военкома и радовало его. Он ввел новую корректуру в прицел, и один из снарядов разворотил катер, выбросив из него взрывной волной всех десантников. Подсекли катер и 76-миллиметровые снаряды зенитной батареи. Они поднимали с поверхности белые султаны воды в три раза чаще, чем снаряды башенной батареи, частоколом вырастая на пути вражеских катеров.
— Удирают, удирают фашистские катера! — закричал обрадованный Усачев. От охватившей его радости он обнял командира батареи, поздравляя с победой. — Ура-а, товарищи! — передал он в башни. — Наша взяла!
Немецкие катера, не выдержав прицельного встречного огня четырех советских батарей и видя, как тонут пять собратьев, в беспорядке повернули назад, устремляясь к спасительному берегу. В визир было видно, как два из них выбросились на отмель, с их бортов прыгали в воду солдаты и бежали за валуны, остальные катера уходили за мыс и скрывались за ним от губительных снарядов.
— Стрельбу по десантным катерам прекратить! — последовала команда Цепенюка. — Побережем снаряды. Еще пригодятся.
— Дробь! — с сожалением передал Клещенко команду на башни.
Стрельба прекратилась. Командир дивизиона прав: следовало беречь снаряды. Но полевые немецкие батареи не унимались: в отместку за неудачу своих десантных катеров они с новой силой обрушили шквал беглого огня по батареям.
— Заткнуть бы им глотку, — пробурчал Клещенко. — Эй там, на дальномере, как с засечкой координат фашистских батарей? — спросил он.
— Есть, засекли, товарищ командир, — доложил с дальномера Голайдо. — Все стрелявшие батареи засекли…
Клещенко тут же позвонил на маяк и сообщил командиру дивизиона о координатах немецких батарей определенных его дальномером.
— Может, ударим, а? Хотя бы припугнуть их, — предложил он.
— Не припугнуть, а подавить! Уничтожить! — ответил Цепенюк. — Отдай одну треть батарей Панову, остальные возьми себе. Рассредоточить огонь и разом!.. Даю по четыре снаряда на орудие.
На расчет исходных данных для стрельбы по известным координатам хватило и двух минут. Обе береговые батареи одновременно обрушили удар по огневым позициям батарей противника.
Огневой налет оказался удачным: немецкие полевые батареи больше не стреляли по Осмуссаару.
* * *
Неудавшийся пролог к главному плану по овладению островами Моонзундского архипелага «Беовульф II» несколько обескуражил генерала Кунце. В его расчеты никак не входила потеря нескольких сот солдат, пяти больших десантных катеров и 205-миллиметровой тяжелой полевой батареи, не считая сравнительно мелких повреждений другим полевым батареям. Никто не ожидал исключительно мощного, сосредоточенного и прицельного огня береговых батарей Осмуссаара и даже острова Хийумаа. Просчитались штабисты дивизии, недооценив гарнизон маленького острова Осмуссаар. Свое явное неудовольствие генерал вынужден был выразить и командиру 217-й пехотной дивизии; тот в свою очередь сослался на плохие разведданные, полученные от авиации, и даже предложил на следующее утро предпринять новый штурм Осмуссаара.
Кунце не согласился. Он и так решил не докладывать пока в штаб группы армий «Север» о первой непредвиденной неудаче подчиненных ему войск. Завтра два полка 217-й дивизии согласно утвержденному им плану должны брать совсем не укрепленный русскими остров Вормси. Затем 61-я дивизия со средствами усиления начнет штурмовать остров Муху, потом остров Сааремаа. За ними на пути немецких войск встанет остров Хийумаа. Последним теперь уже должен пасть к ногам победителей остров Осмуссаар.
ОСМУССААР УКРЕПЛЯЕТСЯ
гненное дыхание ожесточенных боев за Вормси, Муху и Сааремаа доходило и до острова Осмуссаар. По заявке коменданта Северного укрепленного сектора полковника Константинова 314-я башенная береговая батарея вела огонь по острову Вормси, помогая маленькому гарнизону отражать бесконечные атаки превосходящих сил противника.После взятия Вормси ободренные успехами гитлеровцы явно обнаглели, забыв свою первую неудачу со штурмом Осмуссаара. Они направили на Вормси, где уже начал готовиться десант для захвата Хийумаа, три транспорта с оружием и боеприпасами. Цепенюк и Кудрявцев были удивлены, узнав о движении судов на восток с намерением пройти к Вормси между островами Хийумаа и Осмуссаар в пределах дальности стрельбы советских береговых батарей.
Огонь на предельной дистанции открыла 814-я башенная батарея и с четвертого залпа накрыла головной транспорт. В визир Клещенко видел, как на судне вспыхнул пожар. Оно замедлило ход, а потом и вовсе остановилось. Его судьба была бы решена, но рванувшийся вперед торпедный катер с распустившимся хвостом серого дыма вовремя скрыл транспорт из виду. Клещенко перенес огонь на второй транспорт, но и тот быстро был закрыт полосой дыма. Стало ясно, что немецкий конвой намеревался пройти к Вормси, прикрываясь от береговых батарей Хийумаа и Осмуссаара полосами дымовых завес.
Когда серый дым, подгоняемый ветром, рассеялся, на горизонте было чисто: конвой ушел обратным курсом в море. С опозданием открыли огонь по 314-й батарее две полевые немецкие батареи с материка. Снаряды рвались в районе башен и командного пункта, но никакого вреда не причиняли.
После неудавшейся высадки десанта на остров 6 сентября немцы установили на мысу Пыысаспеа полевые батареи калибра 105–205 миллиметров и ежедневно методически обстреливали батареи Осмуссаара. 314-я и 90-я береговые батареи на огонь не отвечали, берегли снаряды. Периодически Осмуссаар подвергался ударам вражеских бомбардировщиков; тогда хватало работы 509-й зенитной батарее, сбившей еще один, третий по счету «юнкерс». Потерь почти не было. Гарнизон при обстреле и налетах находился в надежных укрытиях, все службы дивизиона размещались в блоках башен, тут же располагался и гарнизонный лазарет: в первой башне — хирургическое отделение, а во второй — терапевтическое.
С учетом осложнившейся обстановки на Моонзунде, когда гарнизон вступил в затяжные кровопролитные бои за свои острова, а в северной части Балтийского моря появилась мощная немецкая эскадра с линейным крейсером «Тирпиц» и тяжелым крейсером «Адмирал Шеер» во главе, командующий флотом вице-адмирал Трибуц решил вывести остров Осмуссаар из состава Береговой обороны Балтийского района и подчинить его военно-морской базе Ханко. Береговая артиллерия Осмуссаара и Ханко теперь практически решала задачи прикрытия минно-артиллерийской позиции в устье Финского залива, следовательно, она должна находиться под единым командованием.
Приказ командующего флотом обрадовал командный состав гарнизона Осмуссаара. Наконец-то у них будет постоянное командование, чехарда с переподчинением никогда не приносила успеха. К тому же командиры лично знали генерала Кабанова, многим доводилось с ним служить на фортах Кронштадтской крепости. Но вместе с радостью пришло и недоумение: Кабанов немедленно заменил командование дивизиона. Командиры батарей, башен, взводов, начальники служб дивизиона посчитали этот шаг недоверием себе. Разве мало они сделали за последние два месяца под руководством капитана Цепенюка и полкового комиссара Голубева? Досрочно, с рекордным временем завершили строительство огневой позиции 90-й батареи, блоков башен и командного пункта 314-й батареи, установку и монтаж орудий на обеих батареях, ввод их в строй, формирование и обучение орудийных расчетов, высадили разведывательный десант на мыс Пыысаспеа, отразили штурм острова, предпринятый фашистами 6 сентября, и даже запаслись свежими овощами с материка на всю зиму. На боевом счету дивизиона уже значилось несколько сот уничтоженных фашистских солдат, потоплено пять больших десантных катеров, сбито три «юнкерса», подбит транспорт, уничтожена крупнокалиберная батарея и повреждено несколько других полевых батарей противника. При этом потери гарнизона составили всего лишь четыре человека убитыми и до полутора десятков ранеными. Политико-моральное состояние бойцов высокое, они рвутся в бой, до последнего человека будут защищать ставший им родным Осмуссаар. Конечно, далеко не все еще сделано на острове. В частности, слаба противодесантная оборона, но ведь и времени было отпущено в обрез, главной задачей была боевая готовность береговых батарей. Останавливало разгоревшиеся было страсти то, что начальник штаба дивизиона капитан Кудрявцев, к которому все привыкли и которого уважали как опытного штабиста и грамотного артиллериста, оставался на прежней должности.
Командиром 205-го отдельного артиллерийского дивизиона был назначен капитан Вержбицкий, ранее являвшийся начальником оперативного отделения штаба береговой обороны на Ханко, а капитан Цепенюк уходил на его место. Военкомом дивизиона назначался батальонный комиссар Гусев, работавший ранее лектором политотдела военно-морской базы Ханко.
Ночью с Ханко пришло гидрографическое судно «Волна». На его борту были новые командир дивизиона и военком. Цепенюк и Вержбицкий обнялись при встрече, они оказались однокашниками, оба закончили Одесское артиллерийское училище. «Миша» и «Женя» то и дело слышалось при их оживленном разговоре. Этой же ночью прежнее командование дивизиона ушло на «Волне» на Ханко.
Свой первый рабочий день новый комдив начал с проверки боеготовности батарей. Утром он пришел на 90-ю береговую батарею, вынул из кармана секундомер и объявил боевую тревогу. Аналогичной проверке подверглись башенная и зенитная батареи. И всюду расчеты в установленный норматив подготавливали орудия к бою. Это успокоило Вержбицкого: боеготовность вверенного ему дивизиона оказалась на высоте.
— Неплохо, товарищи командиры батарей, — в заключение сказал он.
«Отлично! Сверхотлично!» — в душе не согласился с ним Клещенко. Чтобы сколотить орудийные расчеты, обучить их обслуживанию сложных механизмов, подготовить башни к стрельбе, отработать четкую организацию ведения огня батареей по морской цели, наставлением отводились месяцы. А тут всего лишь две недели, как краснофлотцы занимаются своими прямыми обязанностями. И если бы не помощь рабочих-монтажников с ленинградских заводов, трудно было бы рассчитывать на такой успех. Они, в частности, показывали пример работы в аварийных условиях, когда во время боевых стрельб выходил из строя электрический подъемник боезапаса или механический прибойник. В первом случае шестипудовые снаряды подавались на стол боевого питания с помощью лебедки, во втором — двое краснофлотцев ручным прибойником досылали тяжелый снаряд в камору канала ствола.
В этот же день Вержбицкий решил вопрос по дальнейшему использованию строительного управления и подчиненных ему подразделений. Согласно приказу генерала Кабанова они оставались на острове в распоряжении коменданта Осмуссаара и включались в противодесантную оборону побережья. Сложнее обстояло дело с ленинградскими рабочими. Люди сугубо гражданские, они просили отправить их с первой же оказией на свои заводы, которые сейчас работали на нужды обороны родного города. Вержбицкий посоветовался с военкомом Гусевым.
— Что делать будем с ленинградцами, комиссар?
— Говорить с ними будем, говорить откровенно, — ответил Гусев. — Они не хуже нас понимают обстановку. Пусть решают сами.
По просьбе Гусева вечером Белозеров собрал в тамбуре первой башни всех своих рабочих. На встречу с ними пришло командование дивизиона и 314-й батареи. В коридорах толпились краснофлотцы, успевшие подружиться со своими дублерами-учителями.
Вержбицкий вышел на середину, пристально оглядел притихших рабочих. Перевел взгляд на стоящих у стены Гусева, Кудрявцева, Клешенко, Ускова, командиров башен, начал говорить негромко, взвешивая каждое слово.