Она была права. Я никогда не опаздывала. И в тот день, когда её нанимала, заметила, что даже приход на работу на десять минут раньше в моём понимании всё равно считается опозданием. Я предупредила её, что опоздаю на пять минут, и теперь придётся сделать и ей небольшую поблажку.
— Бренда хочет встретиться с тобой и Кайлом, — сказала она.
— Когда?
— Сейчас. — Она указала на конференц-зал, дверь в который была слегка приоткрыта.
Я собралась с мыслями и направилась туда. Импровизированные встречи между мной, моим боссом Брендой и моим заклятым врагом, главным конкурентом Кайлом никогда не приводили ни к чему хорошему. Кайл и я пару лет встречались, но всегда держали это в секрете. Если бы Бренда узнала об этом, то взбесилась бы и потребовала, чтобы один из нас ушёл.
Этого ведь не могло случиться, правда?
Но я не собиралась увольняться, и уж точно не потому, что в течение двух лет моей жизни была по уши влюблена в этого кретина. У меня был самый успешный за всё время год, и я планировала получить парочку небывало рекордных комиссионных, что поставило бы меня на вершину среди одного процента самых лучших агентов недвижимости во всём Манхэттене. В городе с более чем тридцатью тысячами агентов, мы с Кайлом оба значились среди лучших, а Бренда Блисс из «Агентства Блисс» была нашим боссом.
В течение нескольких лет мы находились под её покровительством, выполняя всю тяжелую работу, запудривая клиентам мозги и продавая, в то время как она сидела в своём просторном угловом офисе, указывала своё имя на всех вывесках и рекламных щитах и получала все награды.
Последние несколько лет я была занята налаживанием связей, но моей целью было как можно скорее создать собственную команду, а когда-нибудь, возможно, и собственное агентство. Моя конечная цель – стать риэлтором номер один во всём городе. В последний раз, когда я проверяла, мы с Кайлом с переменным успехом колебались между седьмым и восьмым местами.
— Доброе утро, — пригладив на бёдрах юбку-карандаш, я села напротив них. Они оба замолчали и уставились на меня, как будто я только что прервала очень важный разговор. — В чём дело?
Тонкие красные губы Бренды заплясали в возбуждённой улыбке, а её взгляд поочерёдно переключался с него на меня. Ухмылка Кайла и слишком близкое соседство с Брендой мгновенно заставили мою кожу покрыться мурашками. Он постоянно изливал на неё своё обаяние, и я бы убила, чтобы узнать, раскусила ли она его или нет. Часть меня полагала, что Бренда заглотнула эту наживку, потому что была отчаянной женщиной, которая жаждала подобного внимания.
— Мы должны заинтересовать очень высокопоставленного клиента, — сказала она. От неё пахло радостным возбуждением, деньгами, необузданными амбициями и алчностью. Пока мы действуем, она будет сидеть сложа руки и присваивать себе славу. — Я не могу сказать вам, кто это, но он хочет провести собеседование с двумя членами моей команды. Самыми лучшими. С вами двоими.
Она положила одну ухоженную руку на мою, а другую на руку Кайла. По возрасту Бренда подходила, чтобы стать нашей матерью, и если бы её угораздило-таки ею стать, то она манипулировала бы нами, используя пассивно-агрессивное поведение и вызывая чувство вины. Слава Богу, у неё не было собственных детей.
— Встреча состоится через две недели, — сообщила она. — Вы обедаете в «Баттер». Каждый из вас должен преподнести себя в лучшем свете, и он выберет того, кто, по его мнению, будет больше всего соответствовать его требованиям. Я хочу, чтобы вы вели себя надлежащим образом. Лучшая одежда. Лучшая презентация. Вы должны выложиться на максимум своих возможностей.
— Всегда, — ответил Кайл. Я хотела сказать ему, чтобы он вытер дерьмо с носа. Но вместо этого просто улыбнулась.
— Мы что-нибудь о нём знаем? — спросила я.
— Мы знаем, что он крупный, перспективный инвестор в недвижимость Манхэттена, — сказала она. — У него много денег, и он хочет их быстро потратить.
— А его имя известно? — поинтересовался Кайл.
Бренда поджала губы и покачала головой.
— Его помощница назвала его мистером Ван Клифом из «Ван Клиф Инвестментс». Я попыталась разузнать о его компании. У них есть веб-сайт, но там нет ничего о персонале или владельце. Это новая компания, но если мы сможем сделать его счастливым, то у нас будет пожизненный клиент. Таков мой девиз, ребята – вы это знаете.
— Пожизненный клиент! — Кайл торжествующе вскинул кулак в воздух, а Бренда улыбнулась, и только я знала, что в душе он над ней насмехается.
Когда мы были вместе, он всё время её высмеивал, но у меня хватало ума не отзываться дурно о своём боссе перед мужчиной, с которым спала. Может, он и был до смешного хорош собой, как ходячая кричащая реклама J.Crew, в наборе с родословной из Новой Англии, но никто никогда не обвинял Кайла Максвелла в наличие здравого смысла.
Он провёл рукой по светло-русым волосам и улыбнулся Бренде своей фирменной улыбкой на миллион долларов. Его глаза, зелёные с карим, как свежее яблоко в карамели, сверкнули уверенностью, которую он оттачивал годами практики.
— Не волнуйся, Брен, мы справимся.
Я поморщилась, вспомнив, каким очаровательным его находила раньше. Много лет назад я была всего лишь младшим агентом, едва зарабатывая на жизнь. Бренда дала мне шанс и привела в свою команду, а Кайл взял под свое крыло. Сначала он обращался со мной как с младшей сестрой и называл меня «Эдди». Я всегда ненавидела такое сокращение своего имени, но когда он его произносил, это звучало по-другому.
— Что бы мы делали без нашего Кайла? — сказала я со скрытой иронией, сложив руки на коленях и сев прямо. Я изобразила на лице самую фальшивую улыбку, какую только смогла изобразить, и Бренда захихикала, как школьница, словно находиться в присутствии Кайла было весело.
— Тебе лучше постараться, Эдди, — Кайл говорил со мной, но не отводил глаз от Бренды. Его левая рука лежала на столе, титановое обручальное кольцо отбрасывало блики в лучах заходящего солнца. Я до сих пор не могла поверить, что он женился.
Кураторство Кайла несколько лет назад переросло в отношения, длившиеся чуть меньше двух лет. Наше великолепие в траве8 резко оборвалось, когда я обнаружила, что он спит с несколькими избранными клиентками, на одной из которых он, в конце концов, и женился. Из того, что я слышала, она была достаточно стара, чтобы стать его матерью.
Кайл был бесстыдным охотником на женщин в возрасте, а я служила прикрытием, не более. И подумать только, каждый раз, когда он поздно ночью меня обнимал, говорил, что любит, и называл «Эдди», я думала, что влюблена.
Теперь он вызывал у меня лишь лёгкую тошноту.
Всё, что я для себя поняла, это то, что никогда не хотела бы испытать подобные чувства снова, поэтому решила посвятить себя себе самой и своей работе.
— Ладно, вы двое, принимайтесь за работу, — сказала Бренда, подмигнув Кайлу.
Я поспешила в свой кабинет и включила компьютер. Зазвонил лежащий в кармане сотовый телефон, номер показался смутно знакомым.
— Алло? — ответила я.
— Эддисон.
О, Боже, это был он. Голос, который приводил меня в возбуждённое состояние. Я подлетела к двери своего кабинета и с грохотом её захлопнула. Моё сердце бешено колотилось, а лицо пылало, как будто весь мир знал, что я делала прошлой ночью.
— Зачем ты мне звонишь, Уайлдер? — прошептала я.
— Почему ты шепчешь? — прошептал он в ответ, издеваясь надо мной.
— Я сейчас на работе.
— Я тоже.
— Разве тогда ты не должен работать?
— Ты не хочешь знать, зачем я звоню?
Мне и хотелось, и нет. В глубине души я знала, что ему надо.
— Я же сказала, что не могу согласиться на то, что ты предлагаешь. Это больше не должно повториться.
— Что мне нужно сказать, чтобы заставить тебя передумать?
— Понятия не имею. Кажется, ты и без моей помощи хорошо во мне разбираешься. Почему бы тебе не придумать что-нибудь самому?
— В том-то и дело, — сказал он тихим уверенным голосом. — Я не могу тебя понять, и это сводит меня с ума. Я думал, что понял тебя, но после того, как прошлой ночью ты ушла, осознал, что едва разглядел вершину айсберга.
— Видишь, ты действительно хочешь узнать меня, — сказала я. — Я знаю, куда это ведёт, Уайлдер, и не могу пойти по этой дороге. Не на данном этапе моей жизни.
— Я не хочу с тобой встречаться, Эддисон, — возразил он. — Я хочу владеть твоим телом. Это две большие разницы.
При упоминании слова «владеть» в его голосе послышалось рычание, и это заставило меня вздрогнуть. Я проглотила комок в горле, но он вернулся так же быстро, как и ушёл. Моя жизнь была полна стрессов, и Уайлдер мог дать мне временное облегчение.
— Мне нужно об этом подумать, — вздохнула я, моё сердце не могло решить, то ли продолжать цепляться за мой доведённый до идеала и управляемый образ жизни, то ли броситься в объятия волнующего неизвестного.
Я закончила разговор с Уайлдером как раз в тот момент, когда на экране высветился значок, говорящий, что пришло сообщение от моей сестры.
Не забудь. Ужин заказан на сегодня в ресторане «Крейв». В семь вечера. На этот раз не опаздывай!
XOXO,
Коко
Я проверила своё расписание, чтобы убедиться, что этим вечером у меня не было никаких показов, и написала ответ, дав ей знать, что буду там. Вовремя. Иногда она была такой наседкой, но это и понятно, учитывая нашу предысторию. Воспитывала меня в основном она, пока наша мать, Тэмми Линн, проводила большинство ночей в баре или возвращалась домой с незнакомыми мужчинами. Коко всего на два года старше меня, но всегда следила за тем, чтобы я была сыта, умыта и вовремя приходила в школу.
* * *
— Я пришла первой, — пропела я, когда Коко подошла к нашему столику. Хотя, это было чистой удачей. Показ дома начался позже, чем планировалось, но я поймала такси и сунула таксисту лишнюю двадцатку, чтобы тот мчался как маньяк, поэтому добралась первой.
— Чудеса случаются, — поддразнила Коко, ставя свою угольно-чёрную сумку от Hermès на стоящий между нами пустой стул. Словно шёлковая пряжа, тёмные волны лежали на плечиках её твидового жакета от Chanel и стекали по спине, и я тихо завидовала тому факту, что в дождь, снег или ясную погоду она всегда выглядела на миллион долларов. Конечно, это было всего лишь частью её работы как ведущей утренних новостей в выходные в самой рейтинговой новостной сети страны. Она всегда на виду и должна выглядеть на все сто.
Ресторан был переполнен. Коко всегда выбирала самые популярные места.
— Мисс Биссетт, прошу прощения за беспокойство, — к нашему столику подошла женщина средних лет. — Можно сфотографироваться с вами?
Коко с радостью пошла ей навстречу и встала, когда женщина протянула мне свой телефон. Мне всегда доставалась роль фотографа, но я к этому привыкла. И чертовски гордилась своей старшей сестрой. Мы обе поднялись практически с нуля. Кто бы мог предположить, что две девушки из трейлерного парка в Дарлингтоне штат Кентукки, смогут переехать на Манхэттен и чего-то добиться?
Женщина убежала, уставившись на экран телефона, довольная как слон, и Коко снова села.
— Ты такая любезная, Ко, — сказала я, качая головой.
Почти десять лет назад Коко Биссетт была никому не известной начинающей радиожурналисткой по имени Дакота Эндрюс. В двадцать с небольшим лет она вышла замуж за известного жителя Манхэттена Харрисона Биссетта, который был лет на десять её старше. Харрисон также был продюсером новостного шоу на MBC, а это означало, что у него была целая куча нужных связей. Очень быстро она избавилась от своего кентуккийского акцента и стала заниматься с персональным репетитором. Вскоре после этого она уже участвовала в кастингах и прослушиваниях, и ей начали поступать предложения.
Когда сестра добилась приглашения на утреннее шоу, Харрисон настоял, что Коко Биссетт звучит более коммерчески, и это имя внушает больше доверия, чем Дакота Эндрюс. И уже было странно думать о ней не как о Коко Биссетт. А Дакоты Эндрюс будто вообще никогда не существовало.
Мы прошли долгий путь от шаркания по грязным полам до щёлканья каблучками Manolo по мрамору самых дорогих апартаментов мира. «Это часть работы, Эддисон», – говорила она всякий раз, когда я что-нибудь спрашивала.
У каждого из нас были собственные формы признания. Мои приходили в виде подписанных контрактов и чеков на шестизначные суммы комиссионных. Её проявлялись в любви и обожании совершенно незнакомыми людьми.
— Слышала последние новости? — спросила Коко, сделав глоток своего Перрье. Её большие голубые глаза, которые были так похожи на мои, вплоть до ледяных серых вкраплений в радужках, мерцали в колеблющемся огне свечей.
— Нет?
— Мама выходит замуж.
— Опять? Который уже раз, шестой?
— Пятый. По-моему. Если не считать Дейла.
— О, боже, давай не будем считать Дейла, — я содрогнулась при воспоминании о волосатом мужчине, который с маниакальной частотой лгал нашей матери и вытянул из неё всё, что осталось от её жалкого 401к9. Однажды нам с Коко придётся заботиться о маме, мы это понимали, но, по крайней мере, мы всегда это планировали. Хуже всего было то, что Дейл настоял, чтобы они жили в гражданском браке, потому что он был связан долгим, продолжительным разводом с женщиной из Айовы. Мы обнаружили, что такой женщины никогда не существовало, и всё это было обыкновенным мошенничеством. Он был одним из таких мужчин.
— Как его зовут?
— А это имеет значение? — закатила глаза Коко, а затем, как только к нам подошёл официант, нацепила свою лучшую «для-телевизора» улыбку. Она контролировала свои эмоции словно с помощью переключателя. — Да, привет, мне, пожалуйста, бокал пино-нуар. Спасибо.
— Джин с тоником, спасибо, — сказала я. — Так, когда мама собирается мне об этом рассказать?
— Понятия не имею. Скоро, — предположила Коко. — Она мне сказала только сегодня. Они с будущим мужем приезжают в город. Кажется, у него есть сын, который живёт здесь. Она хочет, чтобы мы все вместе поужинали.
— Одной большой счастливой семьёй.
— Именно, — Коко сделала глоток только что принесённого вина. — Эта женщина весьма настойчива. Ей пятьдесят восемь лет, и она всё никак не может отказаться от мысли, что нам нужна идеальная семья.
— Этот корабль уже давно уплыл.
— Это ты мне говоришь, — сыронизировала Коко, и в её голосе прозвучал намёк на кентуккийский акцент, который мы оба похоронили много лет назад. Когда мы только переехали в Нью-Йорк, то месяцами практиковались, чтобы его искоренить, а Коко ещё узнала несколько приёмов в колледже, где обучалась радио и тележурналистике. Больше никто не мог сказать, что мы из Кентукки, хотя иногда, когда одна из нас злилась, акцент проявлялся в полную силу.
Телефон Коко завибрировал, она подняла палец и пробормотала извинения, отвечая на звонок. По-видимому, это был Харрисон. Её бывший муж. Никогда не понимала их отношений, а Коко никогда не вдавалась в подробности того, почему они два года назад развелись, но всё ещё жили вместе.
«Ты просто хочешь, чтобы я переехала, и тогда ты сможешь продать мне квартиру», – обычно поддразнивала она меня, пытаясь сменить тему.
Коко отошла от стола, чтобы ответить на звонок, и, судя по тому, как она махала рукой, они с Харрисоном снова сцепились. Моя сестра была отчаянно независима, но любила так же неистово, как и проживала свою жизнь, и нежное сердце Коко было её ахиллесовой пятой.
Именно поэтому мы никогда не позволяли себе поднимать разговор о её школьной любви – парне, который теперь был известным кантри-певцом. И неважно, что каждый раз, когда выходил очередной альбом, его лицо красовалось на всех рекламных щитах на Таймс-Сквер. Казалось, она жила своей жизнью, как будто его никогда не существовало, но я сразу чувствовала её гнев, если только осмеливалась упомянуть при ней его имя или его музыку.
Пока ждала, я сделала глоток коктейля и стала перекладывать столовые приборы, осматривая помещение в поисках знакомого лица. За последние несколько лет я продала и сдала в аренду тысячи квартир, кондоминиумов и особняков, и мне казалось, что, каждый раз выходя из дома, я всегда сталкиваюсь со знакомыми людьми. Для меня это стало чем-то вроде игры.