— Сотрясение мозга, — после непродолжительного молчания сообщила бабушка. — Не сильное.
— А ей много нужно?
— Не накручивай. Врачи отпимистичны, и ты будь.
Энит уехала. Грейс сказала, что попросила ее позвонить мне на работу и договориться с Дастином об отгуле. Это будет мое первое воскресенье дома за долгое время.
Только после третьего стаканчика дрянного кофе из автомата я решился заговорить о произошедшем.
— Когда все случилось, я отвлекся на телефон.
— И?
— Бет звонила. Я игнорировал ее со вчерашнего дня. Мне, кажется это знак, что нам не стоит быть вместе. Я сбросил и отключился…
— Ты идиот?
Давно она меня не отсчитывала. Смотрю на ее суровое лицо, и не вижу женщину, которая еще недавно размалеванная и в колготках в сетку предлагала самогон в баре. Это словно в другой реальности было. Там, где мы поменялись ролями. Я был взрослым, а она чудной бабулей. Я вижу строгую сильную женщину, которая похоронила сына, взвалила на себя заботу о внучке-инвалиде.
— Какие к черту знаки, Эдвард? Ты, вроде, умный парень. Всегда был. Может, ты еще и в религию ударился? Ты только скажи, и я высеку тебя на глазах у всех! Я надеялась, что рациональным умом ты пошел в меня!
Не выдержал, заржал. Все-таки вспомнил колготки в сетку.
— Ну, слава богу. Ты улыбаешься, — он потрепала меня за щеку.
— Рациональная атеистка Грейс упоминает бога?
— Я и дьявола помяну, если он поможет мне вытащить тебя из всего этого дерьма, — она топнула ногой и крикнула куда-то вниз. — Вылезай ты, сукин сын!
— Грейс, потише. Там точно не преисподняя. На том этаже родильное отделение!
— И? Что я не так сказала? Вылезай, сукин сын! Этот мир ждет тебя!
Снова смеюсь. Ловлю на нас недовольные взгляды медперсонала. Благодарен Грейс. Именно она раскопала во мне что-то большее, чем машину для зубрежки. Научила простым вещам, о которых не писали в книгах, а я был слишком умен, чтобы их усвоить.
— Черт…
— Если он после того твоего призыв не явился, это точно не поможет.
— Я не об этом. Ты не помнишь, я выключила плиту?
— Даже если нет, то прошло уже три часа. У нас больше нет дома, расслабься. Пожарную сигнализацию мы не оплачивали уже лет пять, — зевнул и привалился к стене.
— Что значит, расслабься? Мы же к тебе в общагу жить переедем. Дай сюда телефон, я позвоню мистеру Коулману. Пусть проверит.
Аргумент с общагой оказался весомым. Достал мобилу и вручил бабуле. Если бы в тот день я мог более связно соображать, у меня появилось бы сразу три вопроса:
Зачем Грейс мой телефон, когда ее собственный торчит из заднего кармана джинс?
Почему она решила отойти от меня в другой конец коридора?
Зачем пользовалась плитой, если мы решили заказать пиццу на вечер?
Но эти вопросы появились уже позже, и слава богу, черту, или кому-то там еще, что я их не задал, иначе я бы надолго остался в этом черном дне без шанса на просвет.
— Тут останешься? — Грейс вернулась, и протянула мне телефон.
Кивнул.
— А ты?
— Пойду домой, вздремну. Может, приберусь. Смысл тут сидеть сейчас двоим. Руби спит, проснется уже к утру. Я возьму твою машину?
— Да, конечно.
— Если, что-то еще будет известно, или тебя пустят в палату, звони, — она похлопала себя по карману, и я снова не обратил внимание на такую мелочь.
Проводил ее до парковки, обнял напоследок. Некоторое время проворачивал в голове ее странное поведение и причину, по которой Грейс рванула в противоположную сторону от дома на моем Шеви.
Глава 30 Теперь я знаю, где ты живешь
Бет
Морнинг прислала селфи с концерта. Растрепанные волосы, бисеринки пота на коже, гитара, от которой разве что дым не шел. Звонил Курт, нервно посмеивался и нес какую-то чушь, на середине бессвязного монолога он по-моему разревелся, и Холи забрала у него трубку. Спросила, все ли у меня в порядке и не нужно ли за мной заехать и приютить. Сказала, что у меня все нормально, и я готовлюсь к понедельнику, по большей части морально, но это уточнять не стала. Зато спросила об истерике Нориса младшего, но Холи быстро отключилась.
Понятия не имею, сколько прошло времени. Буквы расплывались перед глазами, а пустота и боль отвоевывали все больше места в моем сердце. Думала, что проблемой будет убедить отца в серьезности своих чувств к Эду, но я совсем не была готова к соперничеству и постоянным побегам моего парня.
Вибровызов в пустом читальном показался мне оглушительным визгом дрели, сверлом налетевшей на арматуру. Схватила телефон, и за несколько секунд испытала все — от надежды и радости до панического ужаса. Что если сейчас он порвет со мной. Вот так: по телефону.
— Алло, — на выдохе произнесла в трубку.
— Ложечка? — ехидный женский голос прокатил меня на новых каруселях из сотен вопросов. Кто это? Почему у нее телефон Эдварда. Откуда она знает, что я Ложечка?
— Д-да. А кто спрашивает? — и тут же, не давая возможности незнакомке перевести дух. — Это из больницы? С Эдом что-то случилось?
— Ага, случилось. Мой внук глупый маленький мальчик. Но это не смертельно, — женщина рассмеялась. — Тебя Элизабет зовут?
— Да, он говорил обо мне?
— Это было необязательно, у него все на физиономии отпечаталось. Я просто в имени твоем была неуверена. С его тягой к конспирации ты могла оказаться не Бет, а Анной-Марией, или вообще парнем. Кто ж его знает-то?
Пустота начала медленно затягиваться.
— Вы Грейс?
— В точку. Та самая чокнутая бабуля.
— Он не говорил так!
— Еще скажет, когда ты сегодня приедешь к нему.
— Я?
— Ты нужна ему, Ложечка. Записывай как добраться. Я встречу тебя полпути на его Шевроле. Отзвонись, как сядешь на поезд.
Дрожащей от волнения рукой схватилась за карандаш и быстро набросала под диктовку название станции и нужное мне направление. А еще записала номер телефона Грейс.
— Порядок! Сейчас же вызову такси.
— Не суетись, Бет. Только на тебя надежда. Выдерни его из этого состояния.
— Сделаю! — прижимала плечом трубку и торопливо распихивала вещи в рюкзачке.
— И еще. Ты уж не обижайся на него, он тебе сказать кое-что очень хочет, но переживает сильно, как ты к этому отнесешься. Постарайся понять, почему он так поступил, не суди раньше времени…
— Я уже все знаю, — сердце болезненно сжалось, когда Грейс стала просить за внука.
— Что знаешь? — настороженно поинтересовалась женщина.
— О его работе знаю, миссис Хэндерсон, — надеюсь, для бабули это не было секретом, и у нее не случится инфаркт по моей вине.
— Никаких миссис Хэндерсон, для тебя я Грейс. Так стоп! Откуда ты знаешь?
— Просто знаю, он обмолвился в шутку, а я поверила и проверила. Даже посмотрела кое-что…
— Надеюсь, ты не забыла лайкнуть? — строго переспросила Грейс.
— Я даже хотела написать пару комментариев в поддержку, но побоялась, что они будут выглядеть подставными.
— Умница девочка. Можешь, обращаться ко мне как к бабуле, ты уже мне нравишься.
— Миссис… Гр… бабуля!
— Да?
— Что за девушка была с Эдвардом сегодня? Я видела фото в инстаграме у Руби.
* * *
Рюкзак приятельски похлопывал меня по спине, пока я бежала к кассам, а пакет с испорченной формой для игры в теннис взмывал в воздух следом за моей рукой, которой я размахивала, вторя шагам. Я лавировала между веселыми ряжеными, спешащими урвать от оставшегося вечера по максимуму. Мысленно желала им удачи и завидовала самой себе. Той Элизабет Бэйли, что через несколько часов увидит его.
Даже для Руби я успела купить дань. Спасибо Грейс она подсказала, что девочка собирает браслет с подвесками. Выбрала сразу пять украшений. Надо же мне дать выкуп за ее брата.
Уговаривала себя поспать в вагоне, но адреналин зашкаливал, и я ерзала в кресле, пока задница не нагрелась от трения, а пассажир через проход на грани вежливости попросил меня угомониться.
Бабулю я предупредила и называла ей время отправление своего поезда. Она должна была перехватить меня на станции, где-то на полпути. По времени мы ничего бы не выиграли. Я бы быстрее доехала сама, но Грейс четко дала понять, что хочет познакомиться со мной поближе. А я… А я почему-то совсем не волновалась. Просто умываться ходила раз десять, потому что лицо горело не меньше ягодиц. Совсем-совсем не волновалась. И совсем не бесила соседа по вагону. К его невысказанной радости, я вышла через полотора часа и поежилась от ночной прохлады.
Когда увидела знакомый Шевроле неподалеку от станции, то чуть в обморок не упала. Столько воспоминаний уже связано с этой тачкой: поцелуй, признание в любви, свидания…
— И правда, Ложечка, — улыбнулась мне вышедшая из машины высокая женщина, чертовски похожая на Эдварда взглядом, формой скул и каким-то лукавым огоньком в глазах.
— Почему? — я оглядела себя, пытаясь найти в своем облике признаки простушки Бет. Бирку не сняла с чего-то? Так на мне ничего нового нет.
— Доверчивая ты. Приехала не пойми куда ночью.
— Я к Эдварду приехала.
— Ага. Я с ним позже поговорю, чтобы за тобой путешественницей следил лучше, — пригрозила Грейс, а затем так крепко прижала меня к себе, что я издала какой-то сдавленный писк резиновой уточки. — Спасибо тебе, Бет, что понимаешь, что разглядела в нем чуть больше… Спасибо…
— Вы только не говорите Эду, что я все сама узнала.
— Почему же?
— Думаю, он захочет сказать мне сам. Ему важно оставаться честным передо мной.
— Напомни, сколько тебе лет, Элизабет?
— Почти девятнадцать.
Грейс смешно прищурилась:
— Точно? А то я уж подумала, что мы с тобой ровесницы. Слишком зрело мыслишь, но я тебя поняла, буду молчать. Я вообще отсвечивать не буду и оставлю вас двоих, ребятки. Восемнадцать точно есть?
Грейс оказалась совершенно бестактным человеком с отсутствием комплексом и тормозов, но это не обижало. Мне было приятно общаться с ней и отвечать на каверзные вопросы. Уже через десять минут езды мне показалось, что мы с ней были знакомы всю жизнь, и открой я наши с отцом семейные альбомы непременно увижу ее на фотках за скромным ужиным в День Благодарения, а не его многочисленных партнеров в дорогих ресторанах.
Грейс искренне похвалила меня за желание учиться, а потом за то, что не следую повальной моде и не выпрямляю свои непослушные волосы.
— Бесит, знаешь? Словно грязная голова или непросушенные крысиные хвосты. Бррр. А ты миленькая. Так кто ты, говоришь, по гороскопу?
— Стрелец.
— Ясно, ясно. Значит, где-то через месяц тебе девятнадцать уже?
Грейс почти не молчала. Трещала без остановки, и лучше бы Эду не знать, как много она мне выболтала.
— Его начальник регулярно просит о некотором воздержании. Чтобы на видео получилась смачная феерия! А так как Эдди с девушками никогда не был, ну в пределах студии, то сама понимаешь о каком воздержании речь.
— Не совсем понимаю.
— Ну-у-у, — Грейс оторвала одну руку от руля и изобразила весьма неприличный жест. — Не рукоблудит он у нас. Нежелательно. Не такой красочный финал получится. Но вот последние разы, когда он приезжал домой из Пало-Альто, то в ванной закрывался подозрительно долго. Смекаешь?
— Нет.
Разговор окончательно скатился в неловкую плоскость. Обсуждаем, как мой парень кончает…
— Заводишь ты его. Иначе с чего бы она там столько сидел?
Кажется, теперь я поняла, почему Эд не хотел знакомить меня со своей родней. Лучше ему не знать о таких подробностях.
— Лишнего наговорила, да? — после непродолжительного молчания виновато поинтересовалась Грейс.
— Самую малость, — заверила женщину, чтобы она сильно не расстраивалась.
— Не говори Эду про это самое, пожалуйста!
— Не стану, как вы себе представляете это? Эд, твоя бабуля подозревает тебя во всяких непотребствах.
Рассмеялись.
Через десяток километров Грейс все с той же виноватой улыбкой попросила денег на бензин. Я заправила ей полный бак, чувствуя себя неловко из-за пухлого кошелька и безлимитной кредитки, а ведь кому-то эти деньги нужнее. Например, тяжелобольной Руби Хэндерсон.
— Верну, как доедем, я просто торопилась очень и не взяла бумажник.
— Вы мне ничего не должны! А будете настаивать — сдам вас Эдварду! Он точно не оценит наши шушуканья.
— Спасибо, Бет.
Грейс высадила меня парковке у больницы, дала пару ценных наставлений по тому, как соблазнить ее внука и вручила свой пропуск.
Пропуск я взяла, а по поводу советов подумаю уже позже, сейчас я больше всего хочу просто обнять Эда и извиниться, что усомнилась в его признании и приревновала.
Последние метры оказались тяжелее оставленных позади миль. Нервно жала кнопку вызова лифта, переминалась с ноги на ногу, пока кабина ползла вверх. Когда двери открылись замешкалась на секунду, а потом и вовсе замерла, увидев Эдварда у кофейного автомата, он как-то безрадостно пересчитывал мелочь на ладони. Отточенным движением отправил несколько монет в прорезь. Распрямился в ожидании напитка и привычно сдвинул очки на макушку.
Снова стала маленькой сталкершой. Таращусь на него втихаря и дышать забываю. Он так рядом. Всего несколько шагов, а я робею. Боюсь, понятия не имею, как подбодрить его в такое тяжелое время.
Повернулся ко мне. Прищурился, пытаясь разглядеть меня. Смешно, тряхнул головой и потер глаза, прежде чем вернуть очки на место.
— Бет… — прочитала по его губам, и в тишине коридора раздался писк автомата с кофе, который быстро потонул в неистовом стуке в висках, быстрых шагах и шорохе одежды.
— Бет, — он повторил уже громче, уткнувшись мне в волосы.
От него пахло кофе. Горьким и без сахара. Впилась пальцами в его толстовку и прошептала не поднимая глаз:
— Больше не сбежишь от меня, Хэндерсон. Теперь я знаю, где ты живешь.
Глава 31 Злая мачеха или фея-крестная?
Эд
В моей голове, наконец, сложилась картинка. Странное поведение Грейс не было странным, бабуля меня уделала и притащила Ложечку в тот самый момент, когда я больше всего в ней нуждался, только себе признаться в этом не мог. Себя я старательно убеждал, что нам будет лучше порознь. Вернее, Бет будет лучше без меня. Для этого я сделаю очередное усилие, чтобы оттолкнуть ее от себя. Я ей признаюсь, прямо сейчас.
— Мне надо тебе кое-что сказать.
— Скажи, — она еще крепче прижалась ко мне.
— Так не пойдет, я хочу видеть твою реакцию, смотри мне в глаза.
Смеется. Я что-то смешное говорю сейчас?
— Хорошо. Так лучше? — она скрестил руки на груди и даже прищурилась, глядя на меня. — Мне нужно сесть?
В идеале. Черт, сердце поперек горла встало и теперь мешает даже звук из себя выдавить. Несколько секунду хватал ртом воздух, не в силах издать ни одного человеческого звука. Как же сложно.
— Помнишь наше свидание в прачечной.
— Угу, когда ты внезапно кинул меня и уехал к какому-то Дастину. Очень хорошо помню. Извиниться еще раз хочешь?
Она издевается надо мной?
— Нет. То есть… Да блин, Бет, сделай лицо попроще, я так не могу.
— Эд, это тебе надо успокоиться. Я все знаю, не парься и я еще здесь. Уже здесь.
— Погоди, — мозги у меня окончательно поплыли. — В каком смысле знаешь?
— В прямом. В таком, что земля круглая. Что после немецкого глагола lieben употребляется винительный падеж. Любить кого, что? Эдварда. Я люблю Эдварда Хэндерсона несмотря на его страшный секрет.
Сглотнул.
— Какой секрет?
— Да, ты прав. Это уже не секрет. Погоди секунду, — она достала телефон, а затем развернула его ко мне экраном.
— Платная подписка на год. Ты точно сумасшедшая. Могла бы промо попросить на двадцатипроцентную скидку… — теперь уже смеялся я. Нервно, на грани срыва. — Как давно?
— Вот как раз после прачечной. Ты же тогда еще признался. Связать имя Дастин с порноиндустрией оказалось не так сложно. Я быстро нашла сайт и тебя.