— Ясно, — все еще подозрительно ответил человек.
Он открыл дверь настежь. Позади него находилась скрытая в сумраке главная палуба, радикально отличавшаяся от отсека Банника, механизм мегаболтера доминировал над ней столь сильно, что постам экипажа доводилось тесниться вокруг него. Прочих деталей Банник не разглядел из-за контраста света снаружи и царившей внутри тьмой.
Банник посмотрел на оружие в руке человека, направленное прямо в него.
— Ты открыл дверь, чтобы нам было легче говорить или чтобы лучше прицелиться? — спросил он.
Мужчина уперся в Банника спокойным взглядом:
— «Везучие Восьмерки» заслужили свое название не за беспечность. Мы на «Праведном возмездии» не слишком жалуем всяких чужаков.
— Прошу прощения. А ты, собственно, кто?
— Младший лейтенант Гулинар, заместитель заслуженного капитана.
Банник протянул руку:
— Рад знакомству.
Гулинар неохотно пожал ее.
— Парригара здесь нет. Он внутри с капитаном Долисто из Четыреста семьдесят седьмого.
— Где? — спросил Банник, заглядывая ему за плечо внутрь танка.
— Внутри, — произнес Гулинар, указав вверх, куда-то в сторону бреши в форте. — Вы найдете его там.
Он скрылся в танке и захлопнул за собой дверь.
— Как мило, — только и сказал Банник.
Он взобрался по лесенке у двери и спустился по танку к бреши. Пройти внутрь форта оказалось сложнее, чем это выглядело у пехотинцев, узкий проход сквозь дыру таил опасность в виде острых краев и прутьев арматуры.
Внутри творилось полнейшее разрушение. Узловая точка представляла собой длинную галерею с амбразурами по обе стороны. Мертвецы валялись там же, где их настигла смерь. Некоторых из них посекло осколками, в особенности тех, кто оказался возле бреши. Большинство из тех, что стояли немного поодаль, погибли, по всей видимости, от громадного избыточного давления. У них из носов, ушей и ртов текли струйки крови. Глаза покраснели от разорванных кровеносных сосудов. С упавшим в пятки сердцем Банник пробирался между их переплетенными конечностями. Эти люди ничем не отличались от парагонцев. Может, чуть смуглее, с частой преждевременной сединой, но любой из них без труда слился бы с населением его родного мира.
Еще дальше на трупах виднелись ожоги от лазеров, чаще на спинах. Среди них Банник заметил также и нескольких покойников-парагонцев. Однако подавляющее большинство все же были гератомранцами.
Он направился к центру форта. Часть главного зала уже расчистили от трупов, и группа медиков занималась ранеными, как парагонцами, так и гератомранцами. Банник приблизился к одному из них.
— Я ищу заслуженного капитана Парригара и капитана Долисто, — сказал он.
— В центральном зале управления, сэр, — не поднимая глаз, ответил медик.
Банник двинулся вдоль строя раненых, ожидающих осмотра, как внезапно чья-то рука схватила его за лодыжку. Он посмотрел вниз и увидел молодого солдата-гератомранца, прислоненного к стене, с раскинутыми ногами, один его глаз заплыл, на предплечье зияла страшная рана.
— Воды, — прохрипел он.
Банник опустился рядом с ним. Ему следовало ненавидеть этого человека за измену, но он почему-то не мог. Он испытывал к нему только жалость. Решение отколоться принимали вовсе не обычные солдаты. Банник снял с пояса флягу, отвинтил крышечку и протянул ему.
— Прости, вода теплая.
— Ты из тех танков? — спросил парень.
Банник вдруг понял, что тому было не больше девятнадцати или двадцати стандартных терранских лет.
Банник кивнул.
— Всегда хотел увидеть «Гибельный клинок» в бою.
— Почему вы восстали? — спросил Банник.
— Потому что мне так приказали, — честно ответил парень. — Разве Астра Милитарум работает иначе?
— Все так. Но почему ваш губернатор пошел на предательство?
— Десятина.
— Значит это вопрос экономики?
Солдат покачал головой:
— Не экзакта, а другая, Десятина Муниторума. Все мои братья, кузены, отец, дяди. Все ушли. Рекрутированы в Астра Милитарум. На планете не осталось мужчин. За несколько лет Муниторум пришел уже за девятой десятиной. Наш планетарный командующий сказала им, что они могут сделать с реквизиционными бумагами. А что ей оставалось делать? На фермах никого нет, в мануфакториях некому работать. Они сказали, пускай работают женщины. Но наши женщины и так работали. Теперь трудятся и наши дети, молодежь, которой следовало учиться в схолах. Планета умирает, и высушил ее досуха Император. Если хочешь узнать, с радостью ли я последовал приказу, то нет. Я — предатель. Знаешь, каково это? Но знаешь, что? Я не думаю, что у нас оставался выбор, поэтому за губернаторшу.
Он в ироничном тосте поднял флягу, а затем жадно прильнул к ней.
Банник резко поднялся на ноги.
— Спасибо за воду, — сказал юноша.
— Оставь себе, — холодно ответил Банник. Его до глубины души потрясло то, что кто-то мог обратиться против Императора и так спокойно говорить об этом.
Он пошел дальше через узел форта по округлому коридору. Тот заканчивался дверью, и, миновав ее, Банник оказался в центре управления. В углу собралась группа офицеров-гератомранцев со сложенными за головами руками под охраной отряда потрепанных парагонских солдат с незнакомыми ему полковыми эмблемами. У стен стояли выжженные пульты, их гелевидные экраны искрились и истекали жидкостью. Заслуженный капитан, который, как предположил Банник, и был Парригаром, вполголоса беседовал с другим офицером в форме парагонского капитана, по всей видимости, Долисто.
Часовые у двери отдали честь, когда Банник прошел внутрь. Парригар поднял глаза, и Банник, в свою очередь, отдал честь ему.
— Заслуженный лейтенант Коларон Артем Ло Банник, сэр, — сказал он. — Командир «Гибельного клинка» «Честь Кортейна», Седьмая Парагонская рота сверхтяжелых танков — Затем он отсалютовал Долисто.
— Вольно. Рад встрече. — Они пожали руки по парагонскому обычаю, ладонь к ладони. — Это капитан Долисто.
Парригар был старым аристократом-парагонцем, старше Банника по меньшей мере на двадцать лет, высокий, с худым лицом и длинными пальцами. Патриций, это Банник понял с первого взгляда. Долисто был моложе Банника, но манерами он походил на Парригара. Люди разных поколений, но с одинаковым мировоззрением, чувствами и предрассудками.
— Чем мы можем помочь? — спросил Долисто.
— Я прибыл лично ознакомиться с ситуацией, подышать свежим воздухом и передать поздравления с успешным окончанием боя.
— Подышать свежим воздухом, — повторил Долисто. — Должно быть, в ваших танках задохнуться можно. Но хотя бы безопасно, — сказал он, постаравшись подать свои слова не как оскорбление, но товарищескую шутку. — Спасибо за поздравление. Они не оказали того сопротивления, которого мы ждали. Полагаю, мы потеряли семерых. — Долисто взглянул на пленных офицеров.
Все, кроме одного, смотревшего на них яростным взором, пристыжено глядели в пол.
— А они? — осторожно поинтересовался Банник.
— Всего? Около двухсот, — ответил Долисто. — Большинство погибло благодаря вам. Вы не оставили им шанса.
— Местное оборонительное ополчение. Не слишком опасное, — согласился Парригар.
— И все же они додумались взорвать когитаторы, прежде чем мы попали сюда, так что об одном успехе нам доложить не удастся, — сказал Долисто. — Но главная цель операции — захват космического порта — была достигнута. Без помощи вашей роты нам пришлось бы куда сложнее. Прошу, передайте мою благодарность вашему командиру.
— Мы выполняли приказы, отданные лучшими людьми, чем я, сэр, — сказал Банник. Он хотел, чтобы его слова прозвучали непринужденно, но едва он выговорил их, воспоминание о парне из коридора вернулось к нему. Каким-то образом оно переплелось у него в мыслях с лицом Тупариллио, и его улыбка окаменела.
— И все равно спасибо вам, заслуженный лейтенант.
Банник поклонился в ответ и покинул зал.
По дороге к бреши он услышал панические вскрики и внезапный шквал выстрелов. Он побежал на звук, на ходу вынимая из кобуры собственный пистолет и переключая батарею в режим стрельбы. Он влетел внутрь и уткнулся дулом оружия в невероятно чистую униформу имперского комиссара. Рядом валялись мертвые гератомранцы, с дымящимися во лбах дырками от лазеров, которых ранее обрабатывали медики. Юноша, с которым он недавно говорил, лежал с открытым ртом, смотря в потолок безжизненными глазами, вода из фляги Банника ручейком стекала на пол. Вдоль ряда мертвецов шла пара торжественных дьяконов Адептус Министорум, нанося благоухающими маслами знак аквилы на окровавленные лица и читая молитвы над павшими.
— Здравствуйте, лейтенант. Кажется, вы в меня целитесь. — Лицо комиссара под сверкающим козырьком фуражки оказалось удивительно молодым, однако глаза были столь пронзительны, что их взгляд было невозможно выдержать.
Банник спрятал оружие в кобуру.
— Прошу… прощения, сэр. Я услышал крики и стрельбу. Я боялся, что сюда прокрался вражеский отряд.
— Тогда вас стоит похвалить за инициативу, если не за реакцию.
— Вы казнили их?
— Естественно, — ответил комиссар. — Разве не так следует поступать с предателями?
Он подошел слитком близко. Банник весь напрягся, но не отступил назад.
— Мы щадим мирных жителей. Это не их война. А вот вооруженным людям, которые сражаются против законной власти Империума, пощады не будет.
Комиссар принялся тереть платком капельку крови на белом участке шинели, чем лишь еще больше размазал ее.
Он уставился на платок. От него пахло цветами. Комиссар нахмурился и раздосадованно цыкнул на пятно.
— Им приказали. Они бы сражались за нас.
Банник сомневался в своих словах. Кто знает, возможно, все они были озлоблены, как тот парень, но резня едва ли могла служить выходом.
— Они могли бы так сказать, — произнес комиссар. — И возможно, многие из них сдержали бы слово. Но ответьте мне, как бы вы отсеивали настоящих изменников от кающихся солдат? Будь у вас решение, я бы с радостью его выслушал. Мне нравится проливать верную кровь не больше, чем любому другому человеку.
— Эй, Сулибан, что тут творится? — Мимо жрецов проскользнул уставший лейтенант в замызганной полевой униформе.
— Я только говорил заслуженному лейтенанту…
Комиссар Сулибан направил на Банника вопросительный взгляд.
— Заслуженный лейтенант Коларон Артем Ло Банн…
Он не успел договорить. Лицо подошедшего лейтенанта исказилось от ярости, и без предупреждения он врезал Баннику кулаком под дых.
Банник упал на пол, из легких вышибло весь воздух. Задыхаясь от боли, он потянулся к оружию. Сулибан кивнул кому-то над ним, и на руку Банника опустился ботинок, придавив ее. Сжав кулаки, лейтенант двинулся вперед, но Сулибан остановил его, прижав ладонь ему к груди.
— Не желаешь объяснить, в чем дело? — обратился он к напавшему на Банника. — За нападение на другого офицера я могу пристрелить тебя прямо на месте.
На лице лейтенанта промелькнул проблеск страха, но его заглушил гнев.
— Это он. Человек, разрушивший мою треклятую жизнь из-за своей гордыни и дуэли, и еще желания польстить себе! Он, — крикнул лейтенант, дрожа от ярости и указывая грязным пальцем на Банника, — мой Троном ненавидимый кузен.
Сулибан изумленно перевел взгляд с одного на другого. Банник открыл рот, скорее от шока, чем от боли. Теперь он сам узнал его. В последнюю их встречу тот был еще ребенком, сыном сестры его матери.
— И… Иона? — выдохнул он.
— Верно, Иона, ты, басдак! — Иона уперся в ладонь Сулибана.
Комиссар с тихой властностью покачал головой.
— Не заставляй арестовывать тебя. Не заставляй наказывать. Мы сражались вместе, но это не помешает исполнить мне свой долг. Я могу, и я застрелю тебя без капли сожаления и буду знать, что Император это одобрил. Тебе ясно?
Иона Артем Ло Банник напрягся. Сулибан оттолкнул его.
— Уходи, Иона. Так как это и есть кузен, о котором я наслышан, я закрою глаза на случившееся. Я не ревнитель строгой дисциплины. Но только на первый раз. Все понятно?
Иона уставился на Сулибана, но никто не мог долго выдержать его рептилий взор, поэтому лейтенант развернулся и стремительно покинул зал.
Сулибан нагнулся и помог Баннику подняться. Он отряхнул его, частично дружелюбно, частично снисходительно.
— Понимаю, вы считаете эти казни жестокими, заслуженный лейтенант, но правосудие в такой Галактике не может быть мягким. Жестокость — оружие слишком полезное, чтобы от него отказываться. Как и с любым ужасным оружием, с ним нужно обращаться с умом. — Он окинул Банника взглядом с головы до пят, расправил ему воротник и отступил назад. — Вот, так-то лучше. Я пригляжу за вашим кузеном. У него на вас большая обида.
Он дважды хлопнул его по плечу и вышел, охранники комиссара бросали на Банника насмешливые взгляды, пока тот потрясенно стоял среди казненных солдат, с бормотанием жрецов в ушах.
Глава 6
Танец на границе ночи и дня
Я дам выбор тебе, молвил Дьявол из леса,
Выбор между ночью и днем.
Я дам игру тебе, молвил Дьявол из леса,
Разгадай ее, не шути с огнем.
Выбери жизнь, любовь предпочти,
Выбери солнце, луну ль захоти,
Выбор сделать придет черед.
Реши стать царем,
Реши — мудрецом,
Только реши, иль смерть тебя ждет.
Пик Магора
Гератомро
082398.М41
— Это пустая трата времени. — Второй наследник Достейн остановился и уперся кулаками в бедра. — Я вспотел. Лорду Гератомро не к лицу так путешествовать. Почему мы не взяли катер? Мы бы долетели сюда за пару минут.
Поллейн склонила голову набок.
— Ш-ш-ш! Ты не слышишь?
— Что, рокот орудий? Я постоянно его слышу.
— А видишь это? — Она указала на юг, где темное небо прочерчивали пересекающиеся инверсионные следы.
— Это истребители Имперского Флота. Зачем ты задаешь глупые вопросы? Я не идиот.
— В самом деле? Это же тебе приснилось, что нужно посоветовать Адептус Администратум проваливать отсюда, вот только они не захотели, верно?
Достейн прищурился.
— Тетя Миссрин никогда раньше меня не слушала!
— Но она послушала, и теперь у нас тут пушки и корабли с пушками.
— Вот почему мы идем пешком, а не летим?
— Надеюсь, для тебя это уважительная причина отправиться своим ходом. Я иду пешком потому, что мне это нравится. А ты уверен, что ты не идиот, дражайший племянник?
— Тебе не следует так со мной разговаривать! — огрызнулся он, люто ненавидя себя за раздражительность. Поллейн всегда умела вывести его из себя. Она заставляла его выглядеть несостоятельным. — Я старше тебя. Ты только третья в очереди. Я — первый наследник.
— А вот тут ты заблуждаешься! Уже не первый, после того как моя сестрица заплатила ту возмутительную сумму, чтобы ей в чане сварили Миссрин Вторую.
— Ладно, второй! — отрезал он. — Но я все равно стою выше тебя.
— Второй, третий, какая разница? — Поллейн лишь пожала плечами. — Я — твоя тетя, нравится тебе это или нет. — В отличие от своей сестры, Поллейн была худой и загоревшей. Ее кожа не блестела так же ярко в свете двух небольших лун Гератомро, как у Достейна. Она улыбнулась, сверкнув ровными жемчужными зубами. Она была красивой и недосягаемой и из-за этого неимоверно мучила Достейна. — Только подумай, что сказала бы сестрица на то, что мы здесь двое, совсем одни! — Она хихикнула. — Это так захватывающе! Раньше у меня не было компании, Достейн.
Он смущенно поежился под ее взглядом. Иногда, когда она смотрела на него, Достейн как будто чувствовал ее пальцы у себя в голове, добирающиеся до его мозга, словно тот был топленым маслом.
— Ты очень часто бываешь под солнцем. Это неподобающе для человека твоего ранга.
— Но не настолько неподобающе, как потеть, будто хряк, бегущий за сладкобобами! — насмешливо бросила она.
Безответная влюбленность Достейна вновь обратилась в гнев:
— Что ты хотела мне показать?!
— Танец! Танец на границе ночи и дня. Что еще?
Поллейн обернулась и кинулась вверх по склону, разбрызгивая росу с широколистного подлеска.
— Нонсенс. Мифы. Глупая девчонка, — ответил он, но предательский голос зашептал у него в голове: — Если это так, то почему ты идешь за ней?
Он сосредоточился на раздражении, чтобы прогнать тревогу, и поспешил следом.