Мне должно быть достаточно на данном этапе, что он пытается решить мою проблему с учетом всех возможных вариантов развития событий — вместо того, чтобы просто плюнуть на меня со своей высочайшей колокольни. Из общежития, опять же таки забрал, уложив спать у себя — в той самой спальне, за кабинетом.
Я вздохнула, перестала хандрить и следующие полчаса занималась тем, что упрямо разглядывала комнату, не допуская в голову ни одной крамольной мысли.
Спальня — а точнее, спальня, совмещенная с маленьким кабинетом и каминной — была комнаткой секретной, с дверью, замаскированной снаружи под книжную полку. Окно у нее было и даже с небольшим, витым балкончиком, но как я успела еще раньше заметить, выходила вся эта красота не в сад, как окна других преподавателей, а в крохотный внутренний дворик, похожий на колодец. Единственной достопримечательностью дворика были аккуратная поленница дров и колода, на которой, собственно, эти дрова и рубили.
В самой же спальне обстановка была по-мужски аскетичная, однако довольно уютная, если брать все вкупе — тихо потрескивающий камин, обклеенные серо-бежевыми обоями стены, темный ковер на полу и… я приподнялась над подушкой, чтобы получше рассмотреть — одинокий раскидистый фикус в кадке на полу. И тут же заволновалась — мужчины не умеют ухаживать за цветами, а женщины наоборот — имеют привычку притаскивать свои растения в их жилища. Пометить территорию, так сказать…
— Нет, Арвин здесь никогда не была, — даже не повернув головы, ответил Габриэль на мой не заданный вопрос.
Я снова покраснела, однако кивнула, не стала спорить, хоть и чувствовала, что он слегка… кривит душой. Боялась я, ох как боялась, проверять свои подозрения — а что если копну как следует у него в голове и случайно не только узнаю правду, но и… увижу ее. Увижу этих двоих на этой же самой кровати, занимающихся тем, чем я до чертиков хотела заняться сама…
Правда не в данный момент — от одной лишь мысли, что уже этим летом, если не вмешается чудо, мне придется лечь в постель с омерзительным семидесятипятилетним стариком, у меня «упало» так, что никакому Даамору до меня было не достучаться.
Успев порадоваться, что хоть какая-то от всего этого польза, я в конце концов уговорила себя забыться тревожным, беспокойным сном.
* * *
Проснулась все там же, не выспавшаяся и с головной болью, проворочавшись полночи на необычайно твердом матрасе. И все так же одна. Подскочила, оглянулась и, не найдя в комнате Габриэля, вылезла из кровати и побежала к выходу.
«Я в саду», — остановил он меня в то же самое мгновение, как я и сама увидела краем глаза движение в окне над диваном, на котором господин ректор, по всей видимости, и провел ночь.
Замерла и медленно повернула голову, боясь вздохнуть, только бы не спугнуть сладкое и восхитительное зрелище…
Скинув рубашку и опустив подтяжки на брюки, Габриэль, этот потомственный эстет и аристократ, этот интеллектуал в неизвестно каком поколении, мощными и просчитанными движениями… колол дрова.
Мерно и точно он опускал огромный, заточенный топор, с передышкой лишь на то, чтобы взять новое полено и примериться. Толстые березовые поленья с одного удара рассыпались на две почти одинаковые части, каждую из которых он разрубал еще на две — так же мощно и так же с одного точного удара.
Сказать, что я была ошеломлена, значило ничего не сказать. Как?! Откуда человек, который богат настолько, что вполне мог покупать каждую неделю машину заготовленных дров, да и вообще отапливаться куда более современными методами, так виртуозно умел колоть дрова?!
Вот отчего он такой загорелый… ошеломленно подумала я, переводя взгляд на высокую поленницу, достаточную, чтобы обогревать всю нашу Академию в течение зимы. И мускулистый… В самом деле, с таким топором никакого спорта не надо…
«Слюни пускаешь?»
Я быстро отвернулась и с нарочитым равнодушием пожала плечами.
«Просто посмотрела. А слюни не так давно пускал ты, когда еще не знал, что я читаю твои мысли…»
«Не припомню… И вообще, не отвлекай меня. Пальцы мне еще нужны».
Не поворачиваясь ко мне, он расколол следующее бревно. Я не послушалась.
«Зачем ты это делаешь?»
«Что?»
«Вот это… колешь… дрова. Ведь если тебя увидят, пойдут слухи… Тебе по статусу не положена крестьянская работа».
«Плевать. «Крестьянская» работа помогает мне думать».
Думал он полдня — за завтраком, за обедом и даже во время очередной сессии орального секса, вернувшись с какого-то нудного совещания с попечителями и затребовав меня к себе «на ковер»…
И в конце концов придумал.
«Многоуважаемый мейр Калахан», — гласило официальное письмо от ректора Рутгардской Академии. — «Довожу до вашего сведения, что в следующие выходные, 18–19 мая сего года, ваша дочь Элайза будет задействована в составе студенческой команды, которая будет встречать императорскую комиссию, соизволившую почтить нас своим высочайшим вниманием. Пять студентов из всех сословий было избрано сопровождать комиссию, в честь которой будет устроен бал, ужин, светский раут и охота с гончими. Академию посетят следующие особы…»
Далее шел список из пятнадцати аристократических фамилий, известных каждому человеку в государстве.
— Гениально… — прошептала я, пробегаясь по письму глазами. — Отец не позволит мне упустить такой шанс… завязать связи на будущее… а может и найти кого-то получше лорда Грааса. Это точно покажется ему стоящим того, чтобы отсрочить помолвку… Но что если… — я нахмурилась. — Что если он узнает из новостей, что никакой комиссии не было? Он ведь будет в ярости, и вообще может заподозрить, что это я сама подделала…
Габриэль усмехнулся, забрал из моих рук письмо и притянул меня к себе на колени.
— А вот тут, моя дорогая Элайза, входит в игру мое… условие.
Сердце пропустило удар, и я сжала руку на его плече в странном, волнительно-тревожном предвкушении.
— Какое же?
— Переспи со мной, — ответил он — неожиданно жестким, напряженным голосом. — Ничего больше от меня не требуя — просто переспи. И я устрою все, как в этом письме… вплоть до общей фотографии в местную газету. И еще… Сидеть! — он задержал меня, как только я, разозлившись, попыталась слезть с его колен. — И еще, Элайза… если ты отдашь мне свою девственность, я обещаю тебе… ОБЕЩАЮ, что не позволю твоему отцу выдать тебя за того, за кого ты не желаешь. Даже если у нас получится разорвать это чертово заклятье, и мы оба станем свободны друг от друга.
Это правда, с изумлением поняла я. Он говорит правду.
* * *
Остаток выходных прошел в размышлениях над простой и довольно пошловатой дилеммой — дать или не дать?
С одной стороны, на кону стояла моя репутация — ведь если я лишусь девственности, а после окажется, что Габриэль просто-напросто игрался со мной, то замуж нормально я уже не выйду, даже если мы найдем способ избавиться от связавшего нас заклятья.
С другой стороны, надо мной тяготело самое заклятье — настоящего, горячего секса с господином ректором хотелось так, что от одной мысли о нем приходилось кусать костяшки пальцев, чтобы не застонать.
Ну и с третьей, невероятно соблазняло его обещание помочь мне избежать печальной участи жены семидесятипятилетнего старика — опять же, даже в том случае, если в дальнейших отношениях он сам не заинтересован.
Ах да, еще ведь маячила вероятность того, что, если мы все же успокоим наши изголодавшиеся тела, иномирная книга покажет нам выход из ситуации. Если он есть, конечно, этот выход.
В общем, к утру понедельника, когда начались занятия и в мою жизнь вернулось некое подобие обыденности, голова моя пухла так, что Хлоину веселую болтовню о том, как замечательно она покаталась на яхте с одним из претендентов на ее руку, я уже не воспринимала.
А впереди был еще целый день учебы и пересдача проваленного экзамена, которую Габриэль мне все же позволил — в качестве аванса, так сказать.
— Ты слышала про это?.. Эль? Да что с тобой сегодня? Переучилась, что ли? — в очередной раз одернула меня подруга, когда я, вместо того, чтобы изумиться какой-то потрясшей ее новости, уставилась в одну точку перед собой.
Хорошо, что на Аналитической Теологии в принципе слушать не обязательно — вместо чтения лекций, мэтр Марисиус предпочитал дремать в своем кресле у доски, поощряя свободное обсуждение статей и отрывков.
С трудом выдернув себя из очередной сексуальной фантазии, я вопросительно уставилась на Хлою.
— Что, прости?
— А то! — Хлоя возмущенно захлопала ресницами. — Пока ты спишь наяву, делегацию выберут без нас.
— Какую еще делегацию?
— Боже, да ты реально спала… Вся Академия только про это и говорит… — и она показала мне красивый, в благородных голубых тонах проспект. Такое чувство, что еще теплый — только что из печати.
«Конкурс на участие в студенческой делегации, встречающей и сопровождающей императорскую комиссию…» — прочитала я с всевозрастающим изумлением.
Однако. Когда он успел уже и проспект напечатать? Явно не обошлось без магии.
Дальше читать было необязательно, и я положила бумажку на стол, объяснив Хлое, что вот тут-то я как раз в курсе.
И задумалась. Что ж, господин ректор сделал свой ход — показал мне, что он не шутит и что действительно готов пригласить сюда императорскую комиссию, если я согласна на его условия — раздвинуть перед ним ноги без каких-либо обязательств и обещаний.
На мгновение мне стало страшно — заклятье явно тяготело над ним сильнее, чем надо мной… Интересно, готов ли он будет изнасиловать меня, если я так и не сдамся?
Вдруг прилетела неизвестно откуда картинка — я верхом на напряженном мужском теле, две руки впиваются пальцами мне в ягодицы и насаживают столь же напряженный стоящий член…
Слабо ахнув, я выгнула спину и подалась бедрами вперед, невольно повторяя движения воображаемой себя… и тут же заскрипела зубами, заметив, что обратила на себя внимание… и кого! говнюка Грейвора, сидящего сразу передо мной. Мгновенно обернувшись на странный звук, он расплылся в мерзкой ухмылочке.
«Отомщу!» — послала я в пространство, надеясь, что меня услышит тот, кто затеял эту каверзу и так по-идиотски подставил меня.
Очень не вовремя прозвенел звонок, и лорд Грейвор поспешил прокомментировать мое странное поведение, сопоставив его с проспектом, лежащим передо мной на столе.
— Что, Калахан? Спишь и видишь, как будешь вихлять задницей перед каким-нибудь герцогом из свиты Его Величества? Можешь закатать губу, тебя все равно не выберут…
А вот это он зря. Потому что уж что-что, а за словом в карман мне с детства не нужно было лезть.
— Куда уж мне до тебя Грейвор, — вставая из-за парты, я специально повысила голос. — По части вихляний задницей ты непобедим.
С передних рядов прыснули со смеху — видать, не только меня допек этот высокомерный мудак.
Грейвор побагровел.
— Да как ты смеешь… Ты… ты… Торговка базарная!
Я заливисто хохотнула и встала, руки в боки — вполне в духе его обвинения.
— Я, может, и торговка, Грейвор, но шлюхой-то будешь ты… Говорят, при дворе нагибателей молоденьких лордов ох как много… Так что тренируйся, пока есть возможность… — под уже откровенный громогласный гогот со всех сторон, я дернула Хлою за рукав. — Пошли, дорогая, нас все равно «не выберут».
Уже в коридоре, не обращая внимание на злобное шипение мне в спину, я услышала одобрительное «Браво!» — уже хорошо знакомым мысленным голосом.
«Интересно, это ты близко или я слышу тебя на все более далеком расстоянии?»
«Действительно, интересно».
«И насчет этой комиссии — спасибо…»
«Не благодари. Я еще не включил тебя в список».
«Оуу… Неужели тебе не все равно, перед кем я буду «вихлять задницей»?
«Просто хочу, чтобы ты выполнила свою часть уговора — прежде, чем зачислить в список твою очаровательную задницу».
И снова эта картинка — я на нем, двигаюсь в такт его толчкам, в упоении вскрикиваю, запрокидывая голову назад…
— Ай! — засмотревшись, я больно налетела коленом на деревянную скамью вдоль стены.
— Ты в порядке? — всполошилась Хлоя.
Я кивнула и плюхнулась на скамью, потирая это самое колено и сжимая другую руку в кулак.
«Еще раз так сделаешь, приду и… устрою тебе!»
«Жду. Во всеоружии».
— Ну что, пойдем? — поторопила меня Хлоя. — Надо успеть сдать резюме до обеда, если мы хотим, чтобы зачислили наши кандидатуры…
Я взяла себя в руки, выдохнула и встала. Мне лично торопиться было некуда, потому что мое участие — и, соответственно, возможность не ехать домой на помолвку с лордом Граасом — зависело исключительно от одного — дам я господину ректору или не дам.
«Правильно мыслишь…»
«Хватит!» — окончательно разозлилась я. — «Просто хватит! Я сказала, что подумаю…»
«Ради бога — думай, сколько влезет. И… Элайза?»
Я устало закатила глаза.
«Что?»
«Мне не все равно».
Глава 14
«Я согласна».
Широкая спина через три метра от меня дернулась и заметно напряглась.
«Не самый подходящий момент об этом сообщить».
Я пожала в полумраке плечами. Сама не знаю, почему решение созрело именно сейчас, на репетиции концерта талантов, который готовили для выступления перед высочайшей комиссией «из дворца».
«И тем ни менее. Ты сказал, сообщить тебе, как только я приму решение. Я приняла».
Он замолчал, переваривая информацию. Хотя, надо признаться, для всех остальных — в частности, для мэтрессы Лойд, которая пристроилась с его правого бока, бесстыдно прижимаясь и заглядывая ему в рот — он и так молчал все время, делая вид, что внимательно слушает очередную домашнюю заготовку «юных дарований».
«И что послужило причиной твоего согласия?»
Я снова пожала плечами.
«Разве это имеет значение?»
«Считай, что мне любопытно».
«Ты сам прекрасно все понимаешь. Над нами тяготеет заклятье, и нам обоим плохо… К тому же, я верю твоему обещанию не отдавать меня замуж за Грааса».
«Не отдавать тебя… Черт, Элайза, теперь я чувствую себя твоим отцом. Это как минимум… не возбуждает».
«А ты бы хотел возбудиться? Я могу это устроить…»
Внезапно стало понятно, что в моим положении есть не только минусы.
«Не вздумай!» — мысленный голос господина ректора зазвенел угрожающими нотками. — «Не смей даже подумать о том, чтобы возбудить меня, когда я сижу напротив акапеллы из шести благородных девиц, одетых наядами».
Да. Определенно, в моем положении есть солидные, жирные плюсы. В то время, как все остальные заложники заунывных песнопений «наяд» подыхают со скуки, я имею возможность общаться незаметным для окружающих образом.
Однако, пока я размышляла, чем бы, кроме сексуальных картинок развлечь себя и господина ректора, услышала нечто совершенно невыносимое.
«Тридцать второй год от Начала Нашей Эпохи — образование графства Келль… Тридцать третий год — начало Мелиорской Войны с Тиранами Заморья, графство Келль получает особые привилегии за предоставление рабочей силы, тридцать девятый год — Его Величестсво Леонелла Первая выходит замуж за сына графа Келльского, превращая графство в герцогство…»
«О нет! Нет-нет-нет! Это почти так же скучно, как и то, что мы слушаем. Еще две-три подобные даты, и я усну».
«Твои предложения? Если я прекращу перечислять события родного графства — усну гораздо раньше тебя. Еще и храпеть начну».
«Я могу подумать… кое о чем».
«Я предупредил тебя — даже не начинай. Я и так от твоей новости… кхм…»
«Во «всеоружии»?»
Спина ответила мне выразительным передергиванием плеч.
«На полпути».
«Хм… Можешь закрыться той большущей папкой, что у тебя в руках».
«Какая ты внимательная. Прям сижу и чувствую, как ты жжешь мне спину голодными взглядами».
Я увидела, как он двигает руками, и в самом деле устраивая папку со списком претендентов у себя на коленях.