— Я так и знал, что ты притворяешься и все слышишь… Надо было давно стащить с тебя штаны… Все время гадаю, бреются ли такие, как ты…
Откатившись в сторону, он сел спиной и принялся раздеваться, стягивая через голову галстук — спокойно и обыденно, будто ко сну готовился…
— И никому ты ничего не скажешь… — хмыкнул Лестер, залезая рядом на кровать и ведя рукой вдоль по моему боку. — Потому как — себе дороже в таком признаваться…
Я резко выгнулась, пытаясь скинуть его руку, и на мгновение у меня это получилось, но она тут же вернулась, эта рука… и еще одна, тиская бедро… А снизу на кровать, ровно между моих ног, уже вкарабкивался третий насильник — жирный, тяжело пыхтящий ди Барес, на ходу расстегивая форменные брюки с явственной эрекцией на месте ширинки…
«Элайза… Где ты? Что случилось?!» — донеслось, как из-под земли, и стало моим спасением, увлекло меня прочь от первого, безжалостно грубого рывка лифчика наверх…
«Я… я не знаю! В подвале! Габриэль…» — я всхлипнула вслух, ощущая чужую потную руку на груди. — «Меня сейчас… сейчас изнасилуют… их трое…»
«Погоди… что? Что ты… ЧТО?!?!»
— Куда прешь, я первый! — рявкнул на Амадея Грейвор, повернувшись. Того мгновенно сдуло, но легче мне не стало — повернулся Грейвор уже совершенно голый — с торчащей из светлых, курчавых волос вполне себе готовой эрекцией.
Не выдержав, я заплакала, понимая, что сейчас это случится, сейчас он стащит с меня панталоны, а эти двое придавят мои ноги, раздвинув их широко в стороны, и я ничего, совершенно ничего не смогу с этим сделать — только терпеть и кусать губы, глотая собственные слезы…
А Габриэль… Габриэль увидит, как меня имеют, как последнюю шлюху, трахают по очереди, оприходуя мое девственное отверстие — то, что предназначалось только для него! Еще и сосать наверняка заставят, напугав выбитыми зубами…
Страшный, почти нечеловеческий рев оглушил мое мысленное пространство, а за ним и грохот, будто разбили что-то тяжелое.
«Убью!!! Убью мерзавцев! Эль, успокойся… я же убью их к чертям… всех нахрен… собакам скормлю… Так, сам успокойся… иначе не найдешь… Детка, не реви… в каком месте тебя похитили? Ты не можешь быть далеко…»
Чьи-то руки снова сжали груди — я уже не видела из-за слез чьи, тела навалились, прижимая меня к кровати, не давая брыкнуться, и еще одна, знакомо потная рука полезла вниз, к панталонам, пытаясь развязать тесемки…
«Прямо у панели… электрической… зажали лицо тряпкой… от нее жасмином пахло…»
«Кто там с тобой? Кто эти сволочи?!»
Извиваясь как уж на сковородке, пытаясь попасть коленом кому-нибудь в пах, я показала ему то, что вижу…
«Так я и думал… Сучий потрох, так я и подозревал! Элайза… Я уже в подвалах, но здесь слишком воняет… я не чувствую тебя… И… каменные стены! Наверняка они глушат запах… В комнате каменная кладка?»
Я кивнула, и вокруг заржали — я явно ответила согласием на какой-то пошлый вопрос…
— Говорил вам, они там у себя в деревнях в попу чпокаются, чтоб целку сохранить… — услышала, но мне было все равно, я пыталась как можно точнее определить и показать ему, что вижу вокруг себя…
«Черт… черт… это один из старых подвалов… гаденыши нашли к ним доступ и используют для своих мерзостей… О, господи… У меня нет при себе ключей…»
Снова послышался грохот, и я увидела то, что видит он — ржавая, но все еще прочная цепь с огромным замком переплетает решетку куда-то в темноту…
* * *
— Мы приняли каждый по таблеточке… — прошептал Грейовр и сначала лизнул, а после больно укусил меня за правый сосок, — и будем драть тебя часа три… или четыре… без остановки, по очереди, и по двое сразу… пока ты сама не попросишь, чтобы мы переключились на твою задницу, потому что вместо влагалища у тебя будет одна сплошная, кровавая дырка… А знаешь почему?
«Габриэль…»
«Эль…»
Понимание накатило, ослепило нас обоих пониманием страшного. Он не успеет. Просто не успеет.
Снова отчаянный грохот…
«Эль… чтоб им сдохнуть… чтоб им…»
— О нет! Даже не думай закрывать глаза! Знаешь почему это происходит с тобой? — Грейвор схватил меня за лицо, заставляя смотреть на него. — Потому что я не гребанный педик! Поняла, сучка!
Реальность смешалась с фантазией — с моего тела сдергивали последние ошметки одежды, и одновременно я сидела у камина, укутанная в теплый плед… Мой мужчина обнимал меня, прижимаясь губами ко лбу, сжимая меня так крепко, что трещали ребра, и говорил что-то приятное, но неразборчивое… до одури неразборчивое — что-то, что я хотела бы услышать больше всего на свете… но до сих пор так и не услышала…
Вместо этого услышала хриплое, чужое:
— Ты смотри-ка, бреется… а я думал, они дикие……
— Дай-ка я ее понюхаю там…
Он больше не сделает мне этого — внезапно поняла я. Габриэль больше не захочет поцеловать меня там, где побывали эти грязные ублюдки! То есть, может, и захочет… но не сможет. Я навсегда стану для него грязной — даже если он будет утверждать обратное, даже если мы оба будем знать, что я ни в чем не виновата!
«Чушь! Не мели чуши! Эль, потерпи немного — я сбегал за топором… сейчас разрублю эту чертову цепь на мелкие…»
«Слишком поздно…» — в отчаяние донесла я, отрешенно, будто со стороны наблюдая за тем, как торопливыми, дрожащими руками Лестер стягивал со своего тела подтяжки и расстегивал брюки…
Стоп.
Что-то шевельнулось в моем воспаленном, запутанном мозгу — какая-то еще одна фантазия… или не фантазия…
Нет, я слабо помотала головой — не может быть… мне, наверняка, приснилось.
«Нет! Не приснилось! Ты левитировала, Эль! Подняла в воздух мои подтяжки, когда была в Живом Сне! И связала меня ими! Ты можешь сделать это еще раз! Попробуй, детка, у тебя получится!»
Я попробовала — изо всех сил сосредоточилась и попыталась поднять в воздух чью-то рубашку, брошенную на пол. Нет, не вышло — она так и осталась лежать, где лежала…
«Я не сумею наяву, Габриэль… Не знаю, как это работает… Это ведь не моя родовая магия…»
«Сумеешь! Ты сможешь! Эль…» — его голос вдруг зазвучал холодной, до боли жестокой сталью. — «Ты права — я не захочу тебя, если ты позволишь им дотронуться до тебя *там*! Чихал я на заклятье, пусть мы оба сдохнем, но я не возьму тебя после этих ублюдков! Не нужна мне чья-то подстилка, так и знай!..»
— Шлюха! — застонал Грейвор, наваливаясь и прижимаясь ко мне всем своим омерзительно возбужденным телом.
«Шлюха!» — завопили в голове тысячи голосов — от отцовского до хохочущих в своем иномирном раю ведьм Анклава.
— НЕТ! — закричала я им всем в ответ — громко закричала, пугая даже насильников…
Я не шлюха, не шлюха, НЕ ШЛЮХА!
Пространство вокруг меня вдруг странно скукожилось… и будто бы попыталось вогнуться, еще сильнее вдавливая в мой живот внезапно захрипевшего мудака Грейвора…
А потом спружинило и выгнулось — взорвалось широкой, мощной, оглушительно-слепящей волной, отбрасывая все, что я не хотела видеть вблизи себя — все, что делало меня «грязной»…
* * *
…Слизывая с губ пот и вздрагивая, я медленно открыла глаза. Габриэля было больше не слышно, голосов тоже.
И этих… Грейвор и его приспешники тоже странно затихли, убрав от меня свои потные ручонки…
Но как же так? Ведь только что… секунду назад… каждый их этих подонков уже пристраивал куда-нибудь свой член. Не то, чтобы я жалела о том, что все это прекратилось, но не могли же они просто… испариться?
Поморгав, я сфокусировала свой взгляд… и задохнулась воздухом.
Три окровавленных, изломанных тела медленно съезжали по трем стенам комнаты вниз, оставляя на камне длинные, кривые, ярко-алые следы… Три пары глаз, подернутых пеленой ужаса и страданий, смотрели на меня, и я видела в них четкое осознание того, что немедленно поняла и сама — жить их хозяевам оставалось считанные минуты…
Одним ударом деревянная дверь подземной комнаты вдруг раскололась, разлетелась рваными, острыми щепами во все стороны, и в образовавшемся проеме застыл Габриель — запыхавшийся, с топором наперевес.
— Тьма вас раздери и выпотроши… — выругался он, вторя моим мыслям.
И, в ошеломлении крутя головой, со звонким грохотом уронил на пол топор.
Глава 16
— Закопать в лесу? Нет, не пойдет — гончие могут обнаружить… — Габриэль еще раз прошелся мимо трех уложенных в рядок и накрытых одним большим одеялом тела. — Спустить в высохший колодец и уже потом закопать? Как вариант… Но где ж найти столько земли, чтоб завалить ею целый колодец…
Обняв себя за колени, я сидела на той самой кровати, где меня уже вовсю должны были насиловать, и наблюдала за ним, не отрывая взгляда.
Вниз, ему под ноги, я старалась не смотреть, хоть убитые мной ублюдки уже давно перестали дергаться и хрипеть.
— Надо еще подумать, как обеспечить тебе алиби, если тела всё же обнаружат, — Габриэль остановился, повернувшись ко мне. — Многие ведь видели, как ты вышла из зала… То есть фактически, ты будешь единственным подозреваемым. А учитывая то, каких опытных и дорогостоящих ищеек наймут родители наших «золотых» мальчиков, выйти на тебя не составит никакого труда. И проблема будет не столько в том, что ты убила — в принципе, это ведь была самооборона в чистом виде… а в том, КАК ты их убила. Ни один человек, даже я, мужчина, не смог бы разметать троих здоровых парней по стенам да еще и на такой высоте… Особенно ди Бареса, с его весом. А если узнают, что ты ведьма… — с нажимом в голосе он подытожил. — Нам просто необходимо придумать тебе алиби, Элайза.
Я кивнула, продолжая следить за ним взглядом — молча, почти не моргая, до странности спокойная.
«У тебя состояние шока», — сообщил мне Габриэль, жадно осмотрев меня и убедившись, что я цела и невредима.
Но я знала, что это не так. Знала, что причиной моего спокойствия был вовсе не шок, а завладевшее мной ощущение безжалостной справедливости того, что только что произошло. Безжалостной и ко мне — потому что я невольно стала убийцей. Но я ни на минуту не жалела о содеянном и, предложи мне выбор, постаралась бы повторить тот яростный выброс Охранной Магии, что спас мою честь и размазал насильников по стенке.
Нет, объективно, по-женски, мне было жаль трех молодых парней, которых я только что лишила жизни. Возможно, кто-то из них перевоспитался бы, стал бы в будущем порядочным человеком, завел бы детей.
Но как быть с тем, что их преступления так и остались бы не наказаны? Жертвы никогда не были бы отомщены?
Не говоря уже о другом, более правдоподобном варианте, при котором бы эти трое так и продолжили издеваться над женщинами — всегда молчащими, всегда предпочитающими порыдать в подушку, нежели наказать преступника через собственный позор и глумление публики… Сколько еще студенток и безымянных служанок вот так же, как и я сегодня, очнулись бы в этой самой подвальной спальне, распятые и раздетые донага?
Нет, однозначно, эта троица достаточно покоптила небо.
Но ведь ты не Создатель — шепнул внутри кто-то совестливый — чтобы вершить судьбы и наказывать преступников…
Пусть! Я стиснула зубы. Пусть я взяла сегодня грех на душу. Но уж лучше я стану убийцей, чем эти трое ублюдков еще кого-нибудь тронут…
Передернулась, я вспомнила, как они лапали меня… как Грейвор коснулся своим премерзким языком моей груди. Мое состояние передалось Габриэлю, и он машинально шагнул ко мне, усаживаясь рядом…
— Никогда не прощу себе, что допустил такого…
Я мотнула головой.
— Глупости… Это ведь ты спас меня. Если бы не заорал, что не захочешь меня опороченную, во мне не проснулась бы такая силища… в самый последний момент.
Он поднял бровь.
— Намекаешь на то, что я соучастник?
Но я смотрела на него без тени улыбки на лице.
— Нет. Намекаю на то, насколько мне важно твое мнение обо мне. Мы вляпались по полной с этим заклятьем, Габриэль — если я готова убить, но не отдать себя другим…
— «Мое мнение»? Ты серьезно? — он нахмурился. — Я рад что помог тебе справиться с этими ублюдками, но полагал, что ты уже догадалась, что все, что я хотел, это спровоцировать тебя на подобную «силищу». А не в самом деле… отвернулся бы, если бы трагедия уже успела случиться.
Я все так же смотрела на него, пытаясь прощупать его ауру, понять говорит ли он правду… И не смогла ничего от него добиться. То ли потому, что он закрывался. То ли потому, что и сам не знал. Никто больше не знал и никогда не узнает, как повел бы себя его сиятельство мэтр Вельфор, если бы увидел, как меня пялят со всех сторон трое посторонних мужчин…
— Так и будем сидеть здесь рядом с трупами и выяснять отношения? — не давая не додумать, он резко встал и потянул меня за руку. — Возвращайся к себе и будь, пожалуйста, в комнате, пока я разбираюсь… со всем этим. Если можешь, убеди подругу в том, что лежишь в кровати с головной болью с тех пор, как вышла из актового зала. А вечером, когда она уснет… придешь ко мне. Сегодня я точно не усну без тебя вместо одеяла.
* * *
Вернулся он поздно — когда я давно уже сидела в маленькой комнатке с окном во внутренний двор-колодец.
Попасть туда не составило труда — в отличие от кучи сложностей, с которыми пришлось столкнуться, чтобы слинять из общежития. Для начала надо было дождаться, пока разбредутся по своим комнатам девчонки, взволнованные скорым визитом Императорской комиссии, потом пока не уснет взбудораженная поездкой на яхте Хлоя. А после еще и задержаться, вспоминая и применяя к подруге заклинание от бессонницы, благодаря которому та будет спать беспробудным сном до самого утра и не заметит моего отсутствия.
На цыпочках миновав клюющую носом дежурную по этажу, я завернула за угол и вздохнула с облегчением — теперь путь был свободен. Беззвучной тенью пронеслась по пустынным коридорам, свернула в знакомую уже высокую и торжественно оформленную арку и позволила зеленому лучу просканировать меня. Я все еще не могла поверить, что Габриэль, как и обещал, добавил меня в список персон, которым позволено заходить в ректорскую — эту святую святых всей Академии. Однако, он не солгал, и через минуту я уже стояла перед полкой, забитой учеными и старинными книгами, выискивая ту, что открывала тайный ход в спальню господина ректора.
А еще через минуту уже сидела в его кровати, укутанная в одеяло и милые сердцу запахи.
Ждать пришлось долго, но я не жаловалась — самой нужны были эти несколько часов для рефлексии и «переваривания» случившегося. Или, если уж совсем честно, для попытки вызвать в себе хоть малую толику раскаяния. Меня несказанно пугало то, как спокойно я реагирую на случившееся, но как я не старалась, как не заставляла себя думать о родителей убитых мной парней, о Марлене, потерявшей сегодня брата — мое отношение оставалось неизменным — да, парней и их родителей жалко. Да, поступила бы так еще раз.
Поразмыслила, глядя в камин, над неожиданно обнаружившейся во мне Защитной Магии.
Наверняка, я стала бы могущественной ведьмой, живи я во времена, когда природная магия не преследовалась законом. Теперь же моя сила навсегда останется проклятьем — ведь я могу ненароком продемонстрировать ее при свидетелях… А всех не раскидаешь, как этих троих…
И что же мне делать? Никаких магических школ больше не осталось — правительство во главе с Императором твердо убеждено, что природного мага легче уничтожить, чем научить его контролировать энергию, только и ждущую подходящего момента, чтобы выплеснуться.
Как же удивительно абсурдно наше общество…
Книжная полка отъехала в сторону, и в комнату буквально ввалился Габриэль — сразу заполнив собой небольшое пространство и напрочь выместив мои меланхоличные рассуждения о судьбах людей и магов…
Но боже, в каком он был виде! Руки по локоть в земле, рубашка порвалась в нескольких местах и висит клочьями, насквозь пропитанная потом и другими субстанциями, о которых не хотелось даже думать… Слипшиеся волосы повязаны шейным платком, который явно когда-то был светло-серым…
— Полей на меня… — скомандовал он, пытаясь отдышаться. Скривившись в гримасе омерзения, стащил с себя рубашку через голову и вместе с платком бросил в камин.