И сбежал по лесенке вниз.
***
Когда-то у Светы уже был опыт шитья — в детстве она пыталась смастерить платьице для куклы. Тот давний опыт не удался, и кукла осталась в прежней потрепанной одежке.
Но сейчас выбора не было. Джинсы на женщине в этом мире смотрелись бы странно и вызывающе, в этом оборотень был прав.
Неужели я не смогу сшить какую-то рубаху, думала Света, берясь за дело и раскладывая одно из полотен по постели. Тем более что никаких изысков тут не требовалось. Рубахи местных дам напоминали мешок с рукавами…
Четыре прямоугольника — два на основную часть, ещё два на рукава. Швы по бокам. Главное, не промахнуться с размерами.
Кое-как управившись с непривычно большими ножницами, Света принялась орудовать иглой, примостившись на постели. Стежки сначала выходили кривые и косые, но понемногу выправлялись.
Она даже начала ощущать мрачное воодушевление. В конце концов, составлять годовой отчет не легче, там баланс тоже собираешь по циферке, словно по стежку выкладываешь. Тыкать иглой в ткань, в любом случае, не труднее.
Потом появился Ульф — влетел, как всегда, даже не постучавшись. И Света замерла с шитьем в руках.
Подумала — может, встать? Но тут же осадила себя. Немножко гордости не повредит, незачем вскакивать при каждом его появлении. Ещё начнет считать себя хозяином положения, а её послушной мышкой…
Поэтому Света только подобрала ноги, поскольку сидела, сложив их калачиком. А широко раздвинутые коленки в этом мире, надо полагать, не комильфо.
***
Крутившиеся в голове Ульфа мысли о том, что же творится в Нордмарке, отступили и поблекли при виде Свейтлан. Может, потому, что при его появлении она торопливо сдвинула колени. И подняла к нему лицо, заправив за ухо пушистые пряди с одной стороны — мягкого оттенка опавшей листвы.
Ульф сделал ещё пару шагов к постели. Спросил, глядя на неё:
— Зашьешь мне рубаху, Свейтлан? Вообще-то это женское дело, не мужское…
У неё расширились глаза. Ульф покосился на тряпку, над которой она трудилась. Бросил, обнажая клыки в ухмылке:
— Тебе, я смотрю, прежде шить не доводилось?
Света, помедлив, кивнула. И он добавил:
— Имела прислугу?
Она мотнула головой.
Странно, но не врет, изумился Ульф.
Однако он видел кривые стежки на том куске ткани, что прикрывал ей колени. А на одежде, в которой девушка появилась в его мире, швы были на удивление ровные. Не всякая мастерица так сумеет…
Наверно, шила её мать, решил он наконец. А дочку баловала.
Он вдруг скривился, внезапно осознав, что балованная девица из другого мира — это не то, что ему нужно. Женщина, которая не умеет даже шить…
Кажется, норны все-таки подшутили над ним.
По крайней мере, она умеет молчать, решил наконец Ульф. И не испытывает ненависти к его породе. А остальное… что ж, остальному можно научиться.
Он положил руки на пряжку пояса — и позабавился, увидев, как высоко взлетели брови на чистом лице Свейтлан. Пояснил:
— Мне придется раздеться. Чтобы зашить рубаху. Не ходить же с разодранным воротом?
Сейчас или никогда, подумала Света. Если она позволит этому Ульфу вот так запросто заходить к ней и раздеваться…
Света вскочила и размашистым жестом указала ему на дверь.
— Это хорошо, — вдруг серьезно сказал оборотень. — Девушка, которая позволяет одному чужому мужику раздеваться при ней, завтра позволит это и другому. А я тебе не родич… и пока что не муж. Значит, чужой. Однако рубаху все равно надо зашить. Ярл может ходить в дранном только во время боя и после него, но не на отдыхе. Зашьешь рубаху прямо на мне, Свейтлан?
— На себе не зашивают, — растеряно сообщила Света на русском.
— Я сяду на сундук, — объявил в ответ Ульф на своем наречии. И кивнул на шитье, валявшееся на постели. — Игла у тебя есть, нитки тоже.
А потом, пока Света стояла, растерянно глядя на него, оборотень направился к сундуку. Прошел мимо неё, как мимо столба, уселся на крышку, небрежно сдвинув в сторону поднос с остатками еды — а вместе с ним и одежду Светы, уложенную стопкой. Подхватил кусок вяленого мяса с подноса, отправил его в рот…
Затем нагло поманил её пальцем. Заявил:
— Я жду. Мое тело прикрыто, и не оскорбляет твоей гордости голым брюхом.
Света смотрела на него, стиснув зубы и сжав кулаки. Подумала сердито — раз у Ульфа на боку висит меч, стало быть, тут дерутся холодным оружием. И после каждой его драки наверняка остаются прорехи на одежде.
Даже если тело в бою прикрывает кольчуга, а раны заживают сразу, как вроде бы положено оборотню — все равно дыр на рукавах и штанах не избежать.
Выходит, этот Ульф после каждого боя или ходит в лохмотьях, или зашивает себе одежду сам. И тогда у него немалый опыт в шитье. Вон, только взглянул на её стежки — и сразу же начал спрашивать, не было ли у неё прислуги!
Похоже, он так заигрывает, недовольно решила Света. Приучает понемногу к себе — впрочем, какое понемногу? За один день и украл, и чуть ли не разделся перед ней…
Оборотень, уставший ждать, негромко бросил:
— Я поступаю как должно. Забочусь обо всем, что тебе нужно — еда, одежда, кров. И прошу лишь зашить мою рубаху. Тебе ничего не угрожает — вспомни, я даже к твоей руке прикоснулся только после твоего разрешения.
Света, тяжело вздохнув, шагнула к постели. Взяла иглу с ниткой, подошла к оборотню. Тот рассматривал её в упор, лицо было спокойным, но Свете казалось, что он сейчас над ней потешается. Молча, про себя.
Она встала у торца сундука, со стороны его левой руки. Ульф тут же повернулся, подставляя ей грудь.
А Света, уже нацелившись иглой, подумала — и ведь не боится, что уколю. Потом подхватила одной рукой края разодранного шва, воткнула острие иглы.
Из ткани свисали порванные нитки. Чуть выше, в прорехе, поблескивала гривна…
У неё вдруг мелькнула одна нехорошая мысль. Она оставила иглу торчать в складке, взялась за серебряный жгут двумя пальцами, вытащила его из-под рубахи. Уложила обратно на грудь, но уже поверх коричневато-серого полотна. Дернула за края ворота, расправляя его под гривной.
А потом вскинула брови, уставившись Ульфу в глаза.
Оборотень обнажил клыки в скупой усмешке, пробормотал:
— Умная Свейтлан. В Ульфхольме, когда выучишь язык, могут прозвать и мудрой Свейтлан.
— Не увиливай, — грозно сказала Света по-русски.
И, поскольку смысла сказанного он понять не мог, погрозила ему пальцем.
Мутно-молочные брови оборотня поползли вверх, клыки разошлись. Она затаила дыхание, но тут же поняла, что он широко улыбается.
Это просто я слишком близко стою, с дрожью подумала Света. Поэтому клыки этого Ульфа кажутся ненормально большими. Такого нужно рассматривать на расстоянии…
И чем больше расстояние, тем лучше!
— Да, гривну можно выложить поверх рубахи, — продолжая улыбаться, согласился оборотень. — И так ходить. И взять себе жену, не думая о том, хочет ли она тебя. Как это делают люди. Но с этим нельзя играться, Свейтлан. Волк во мне будет просыпаться все чаще. Под конец я могу и не вернуться в человечью шкуру. Верни гривну на место. Я достаю её только перед боем. Пусть так будет и дальше.
Света, почему-то старательно пряча глаза, запихала ему гривну под рубаху.
Подумала с невольным уважением — ну и самообладание у мужика. Носить эту цацку, невзирая на боль…
И только для того, чтобы жить в человечьей шкуре, как это назвал оборотень.
Она торопливо взялась за иглу. Начала выкладывать стежки, кое-как удерживая одной рукой края разодранного шва, стараясь делать их помельче и поровней…
Пальцы то и дело касались его груди, густо поросшей жестким светлым волосом.
Дышал Ульф тихо, мерно, и только это её успокаивало. Головы Света не поднимала. Знала, что оборотень сейчас уставился на неё — и не хотела встречаться с ним взглядом.
Потом она спохватилась, что оставила торчать порванные нитки. Торопливо повытаскивала то, что могла, затем наткнулась на нить, уходящую дальше, в шов.
Пришлось вернуться к постели за ножницами. И благовоспитанно присесть, чтобы взять их, не оттопыривая пятую точку.
А когда Света шагнула обратно, Ульф вдруг сказал с усмешкой:
— У тебя красивые руки, Свейтлан. И спина.
Она поморщилась. Взялась за конец нитки — а в голове вдруг мелькнула одна мысль.
Оборотень с самого начала закармливал её комплиментами. И бесстрашная-то она, и смелая, и стала бы хорошей женой. И гордая, и мудрая. Теперь вот — руки красивые. Даже спина.
Банальный развод, вот что это, решила Света. Полагает, что нашел девочку, которую можно охмурить лестью? Вот и старается.
Но с другой стороны, это тоже хорошо. Раз Ульф вешает на уши лапшу о её прелестях и достоинствах, надеясь, что возьмет этим — значит, все то, что он сказал, правда. И рук он не распускает. Она в безопасности, пока…
Пока Ульф не выложил свою гривну поверх рубахи. Однако он заявил, что делает это только в бою.
Света с облегчением выдохнула и посмотрела Ульфу в лицо.
Глаза оборотня насмешливо жмурились — и сияли янтарем. Губы изогнулись в ухмылке, но клыки на этот раз оборотень на обозрение не выставил.
Она торопливо затянула узелок, поспешно щелкнула ножницами у его груди. И отступила. Кинула ножницы на постель, воткнула иглу в моточек ниток, швырнула следом…
— Ты шьешь все лучше, Свейтлан, — бросил Ульф, не вставая с сундука. — Красивый шов. Я не хотел тебе этого говорить, пока ты занималась делом — чтобы ты от смущения не воткнула иглу мне в кожу. Благодарю за заботу.
Света кивнула. И тут же решила, что пора поговорить о другом. Подошла к двери, развернулась к оборотню.
Ухмылка с его лица сползла, теперь Ульф глядел серьезно.
Вот и хорошо, решила Света. Затем три раза стукнула в створку. Громко объявила по-русски:
— Войдите!
И сама же распахнула дверь. Снова закрыла, посмотрела на оборотня.
У того губы снова растянулись то ли в улыбке, то ли в усмешке.
— Значит, ты запрещаешь мне входить в мою же каюту, Свейтлан? А вдруг тебе станет плохо? Или ты испугаешься чего-нибудь? Мне так и стоять у двери, дожидаясь, пока ты скажешь это слово — вейдейте?
Хитрец, подумала Света. И погрозила ему пальцем.
Оборотень издал короткое «ха!», уронил:
— Хорошо, в следующий раз постучусь. Теперь, когда ты сказала, чего желаешь, могу ли я рассказать тебе последние новости? Но прости, мудрая Свейтлан, если я вдруг начну заикаться — ты так угрожающе махала на меня рукой!
Он фыркнул, янтарные глаза прижмурились в щелочки.
Первая мысль Светы была о том, что оборотень над нею издевается — но вторая о новостях. По крайней мере, он не смотрит на неё, как на существо второго сорта, как это было на Земле в Средние века. И сам желает что-то рассказать…
Она кивнула, внимательно глядя на Ульфа.
— Я не буду кричать на всю каюту о серьезных вещах, — понизив голос, заявил тот. — Подойди ко мне, Свейтлан. Я не трону тебя. И не укушу — если ты этого боишься.
Подойти ко мне поближе, сказал волк Красной Шапочке, мелькнуло в уме у Светы…
Но оборотень молчал, не сводя с неё взгляда — и она подошла. Встала в двух шагах от него.
— Колдунья Ауг, открывшая путь, по которому ты попала в наш мир, умерла, — негромко сообщил Ульф. — Сегодня днем, где-то в обед, её убили.
Света вздрогнула.
Первой мыслью было — бедная бабулька. Убили. Как, за что?
А потом она подумала о том, что с надеждой вернуться в свой мир теперь можно распрощаться. Разве что здесь найдется ещё одна колдунья, знающая, как сделать то, что сделала Ауг.
Следом пришла третья мысль. И Света, посмотрев оборотню в глаза, ткнула себя пальцем в грудь. Развела ладони, вскинула брови, наморщила лоб…
Ульф пару мгновений её рассматривал, затем качнул головой.
— Нет, смерть Ауг с тобой не связана. Скорее уж с исчезновением конунга Олафа. Я рассказываю тебе об этом, чтобы ты поняла — в Нордмарке сейчас опасно. И чем дальше ты будешь от этого города, тем лучше для тебя. Кроме того, мне поручено одно дело. Мой корабль уйдет из Нордмарка этим же вечером. Через два дня мы будем у Хрёланда, большого острова на западе. Там я выполню то, что должен — а затем поплыву в Ульфхольм. Ты отправишься вместе со мной в город оборотней. Вот и все новости.
А в Ульфхольме, подумала Света, оборотень наверняка предложит ей остановиться в его доме.
Впрочем, ей все равно некуда идти. И сейчас она в его каюте, так что разница небольшая. Просто сменит каюту Ульфа на дом Ульфа…
Оборотень все не уходил. Сидел на сундуке, не сводя с неё взгляда.
А указать на дверь Свете почему-то казалось невежливым. Все-таки Ульф разговаривал с ней по-человечески. И с приставаниями не лез, обходясь одними комплиментами.
Так что она молча отошла к окну. Встала так, чтобы видеть крыши домов, поднимавшиеся вдали над причалами.
— Тебя настолько опечалила смерть колдуньи? — спросил вдруг Ульф.
Голос прозвучал так, словно он уже стоял у неё за спиной. Света обернулась.
Оборотень и впрямь успел подойти. Замер в полушаге от неё…
И ведь ни одна доска не скрипнула под его ногой, подосадовала Света.
— Думаю, ты опечалилась потому, что надеялась с помощью Ауг вернуться домой, — заявил Ульф. — Я сам на твоем месте хотел бы того же. Но перед тем, как ты попала сюда, я всю ночь держал в руке руну, думая о той, что станет моей женой. Когда в моем мире уже наступил рассвет, ты в своем мире наконец коснулась той же руны. И попала сюда. Я не великий знаток колдовства. Но мне хватает ума сообразить — ты вернешься, если в твоем мире кто-нибудь сожмет в кулаке руну, думая о тебе. И если ты коснешься той же руны… у тебя есть такой человек в твоем мире, Свейтлан?
Она почему-то вспомнила об Антоне — и отвернулась к окну.
— Это я ещё не сказал о том, что он должен найти колдунью, подобную Ауг, — негромко заметил у неё за спиной Ульф. — Узнать, что с тобой случилось. Узнать о том, что руны открывают путь в наш мир. Прости, если мои слова тебя опечалили.
Света молчала. Он вдруг выдохнул с неожиданной горячностью:
— Прими мой мир, Свейтлан. Он не так уж плох. А Ульфхольм неприступен, и ты будешь там в безопасности. Тебе понравится мой дом, вот увидишь. Сейчас он пуст и заперт, но я найму прислугу, когда привезу тебя.
Света почти равнодушно пожала плечами. Подумала — выбора-то все равно нет.
Выходит, ни к чему искать колдунью здесь, в этом мире. Она должна найтись там, на Земле. И сделать это должен тот, кто хочет её вернуть.
Причем не только хочет, но и знает, что для этого нужно.
Все. Она тут навсегда. Целый мир, в котором остался брат — и вся её жизнь — теперь потерян для неё.
Ульф молча стоял за спиной. Не уходил, но и не лез с вопросами. Секунда текла за секундой…
За окном плескалась полоса морской воды. Солнечные блики играли на волнах.
Странно, но от известия о том, что сюда она попала насовсем, Света оправилась гораздо быстрей, чем от зрелища пустого шкафа — и от записки Антона. Может, потому, что в попадании куда-то не было унизительного привкуса собственной неполноценности? Страшно было, это да. Но и только.
А может, ещё и потому, что за спиной ровно дышал оборотень. Все-таки когда ты не одна, и есть кому помочь — это уже кое-что…
Света нахмурилась, отгоняя ненужные мысли. Напомнила себе — если бы не этот помощник, она сюда и не попала бы. Жила бы сейчас в своем мире, работала, не нуждаясь в его помощи…
И все же она жива, это главное. Теперь нужно как-то выживать дальше.
Изобразить, что ли, безмерные страдания, быстро подумала Света. Исключительно для оборотня. Немного чувства вины ему не повредит…
И уж кто-кто, но Ульф его заслужил. Она, может, и желала чего-то утешительного и романтического, когда вечером побежала к гадалке. Но уж точно не попадания в другой мир. И, берясь за руну, ничего опасного в этом не видела. Так, что-то вроде святочного гадания, только под Новый год.