— Знаешь, что?! — взрываюсь я. — Так тебе и надо! Понятия не имею, кто разослал письмо, но если выясню, подарю ему шоколадку! А если узнаю, что это был ты, то поверь, мало не покажется, я теперь знаю, где секс-шоп находится!
— Вот и вали нахуй! — орет мне вслед Макс.
А слово написано и с другой стороны машины.
Нет, все же его немного жалко. И себя. Что ж за жизнь-то такая!
Аппетита нет, есть желание свернуться клубочком и пореветь, но от этого я давно себя отучила. Покупаю в торговом центре неподалеку большой молочный коктейль. Раньше они меня радовали, а теперь это кажется таким глупым.
Я, наверное, неправильная. Ведь есть в жизни справедливость: Макс говорил в мой адрес столько гадкого, а теперь его самого все обсуждают. Он изрисовал плакаты с моими фотками, а теперь и на его машине написано все, о чем думают его коллеги.
Но все равно это жестоко. Они-то не знают, что Макс делал мне. Неужели это просто потому что ему нравятся парни? Или наверх помощник шефа поднимался теми же методами, которыми отваживал секретаршу?
Я не знаю, есть ли смысл мне возвращаться в офис. Равнодушный взгляд Влада резанул, как острое лезвие. Поверил? Посмотрит камеры? Или просто даст пинка под зад проблемной секретарше? Я бы дала. По моей вине он лишился кучи денег, поимел проблем с заказчицей, потерял помощника и даже секса толком не получил.
Не Леся, а беда какая-то.
Но делать нечего, надо вернуться. Вдруг еще все образуется? Порой мне кажется, что хуже быть не может, что выхода из безнадеги просто нет. А потом лучик солнца освещает все вокруг и оказывается, что жизнь не заканчивается на побеге парня, обокравшего тебя до нитки. И на должности любовницы отцовского партнера все только начинается.
Вдруг история с Максом тоже начало чего-то интересного и необязательно ужасного?
Архипова нет, так что я просто сижу в кресле, пью кофе и просматриваю новости. Изредка кто-то звонит, получает ответ, что шефа нет на месте, и просит передать записку. Так я сижу вплоть до момента, когда в приемную входит коренастый мужчина с форме охранника.
— Шеф у себя? — спрашивает он.
— Вышел. Куда — не сказал, когда вернется — тоже.
— Понял. Он записи просил с камер, я принес. Передашь, сестренка?
При этих словах мое сердце начинает биться чаще. Я стараюсь выглядеть равнодушной и спокойной, но рука дрожит, когда я беру флешку.
— Пахнет у вас тут вкусно. Кофейком хорошим.
Да иди уже отсюда!
— Давайте я вам отсыплю? Попьете у себя в тишине и спокойствии, — предлагаю я прежде, чем он решается попросить сварить и ему.
Я просто не выдержу, если буду ждать, пока он свалит!
К счастью, охранник удовлетворяется половиной банки с кофе и уходит. Я тут же кидаюсь к столу, но вставив флешку в разъем, замираю. И совесть здесь совершенно не причем. Быстро нахожу номер Макса, который остался еще со времен разговора о собеседовании и, не давая себе передумать, звоню.
— Слушаю.
Ну и голос у помощничка противный. Недовольный еще.
— Слушай, голубой вагон, хватит уныло качаться и трусливо бежать. Предлагаю вычислить крокодила и надрать ему уши до состояния чебурашки.
— Ты бухая? — мрачно интересуется Макс.
— Я остроумная. Наверное. Мне принесли запись с камеры наблюдения в приемной. На то время, в которое было разослано письмо. Можешь и дальше на всех дуться и играть в автомойку, а можешь подняться и выяснить, я это была или нет.
— И нахрена мне это?
— Значит, это ты меня подставил?
— Ты поехала? И "пидор" на машине тоже я написал, да?
— Ну а вдруг ты настолько же самокритичен, насколько и я — остроумна? В общем, как хочешь, я тебе сказала, что ничего не посылала. И могу это доказать. Запись с камер у меня, шефа на месте нет. Не будь трусихой, Макс.
С этими словами я кладу трубку и жду. Не верю, что Макс придет, он давно для себя все решил. И даже не попытается бороться с течением. А уж мне не поверит и тем более не доверится это сто процентов. Да и зачем мне оно надо? Посмотреть видео, получить подтверждение, что я ничего не делала, сунуть доказательства под нос Архипову — и обидеться. За то, что поверил, будто я могла так поступить, за то, что не поверил мне. Показательно так обидеться на денек-другой, чтобы знал, а потом простить.
Потому что мне кажется, я не способна на него злиться и даже когда рассержена, все равно скучаю по перепалкам.
Десять минут, что я отвожу Максу, истекают. Он не пришел, а значит, я смотрю видео сама. Но едва я запускаю проигрыватель, дверь приемной открывается, впуская помощника. Видок у него что надо. Нечто среднее между злобной тварью из старого ужастика и промокшим пушистым зайчиком, забытым хозяйкой на скамейке.
Нависая прямо над душой, Макс пялится в экран, где на видео пустая приемная. Значок времени показывает, что сообщение будет разослано через десять минут. Дверь в кабинет закрыта.
— Я там сплю, — зачем-то сообщаю Максу.
— Да мне похуй.
Пока придумываю достойный ответ, картинка вдруг меняется. Медленно открывается дверь приемной. Я затаиваю дыхание: входящего пока не видно. Макс склоняется ниже, и я чувствую, как он дышит мне в ухо. Уху щекотно. Это отвлекает.
— Швабра! — вырывается у меня, когда посетитель показывает себя.
Виляя филе, как в рекламе колготок, швабра сначала заглядывает в кабинет, очевидно, видит уснувшую меня и задумчиво оглядывается. О существовании камеры она, похоже, не подозревает.
— Фу, какой ужас, она смотрела на меня, пока я спала. Придется брать с собой молоток.
— Не спать на работе не пробовала?
— Козел ты, Максимка.
— То, что ты не рассылала скрин не значит, что я резко стану тебя боготворить.
— Да мне плевать. Но что делать со шваброй?
Меж тем Лариса на экране садится за комп и минут пять там копается. Вот она что-то ищет на столе, выдвигает верхний ящик и обнаруживает там гору шоколадок.
— Вот стерва, киндер сперла! И мармелад!
Швабра уходит, перед этим тщательно проверив, что не оставила никаких следов. Буквально через десять минут заходит Влад. Архипов быстро пишет мне записку, оставляет флешку и…
— Нет, это не офис, а какой-то клуб любителей вранья! — возмущаюсь я, наблюдая, как из ящика пропадает еще одна шоколадка.
Если от швабры я ожидала нечто подобное, то Влад с самым честным видом клялся, что не брал шоколад! Хотя стоп… Напрягаю память и понимаю, что он клялся исключительно в неприкосновенности киндера. Про шоколад речи не шло.
Вот жук!
— Что ты сделал швабре? И как она вообще узнала? — спрашиваю я.
— Понятия не имею. Я закрыл все профили, когда получил здесь работу. Но теоретически все, что когда-либо было в сети, там и остается. Так что при желании найти можно.
— А счеты у нее к тебе откуда? Ты что, и ее пытался отвадить от Архипова?
И Макс краснеет! Натуральным образом заливается краской, будто его не я спросила о вражде с Ларисой, а Влад на свидание пригласил!
— Потрясающий офис, — вздыхаю я и погружаюсь в раздумья.
Швабре надо мстить. Только как? Нажаловаться на нее Владу слишком просто, а мне (да и Максу, судя по лицу) хочется большего. И за шоколадки, и за попытку меня подставить, и просто за то, что раздражает!
— Что ты делаешь? — спрашиваю Макса, когда вижу, как он копается в телефоне.
— Пишу сообщение шефу.
— С ума сошел?! Он же ее просто уволит! Или даже не уволит…
— Ты плохо знаешь Архипова. Он ее выебет за такое.
— А по-моему ты плохо знаешь швабру. Ей того и надо!
— Ладно, и что ты предлагаешь?
— Пока не знаю. Но скоро придумаю. Вот поем и придумаю, на голодный желудок не идет.
— Да, перекусить не мешало бы.
— Придумала! Идем есть и рожать план мести.
— А шеф?
— А пусть думает, что я обиделась. Во-первых, он меня в буллинге обвинил, а во-вторых шоколадки мои тайком трескал. Кстати…
Я выгребаю из ящика оставшиеся шоколадки в сумку. Не то чтобы мне жалко, на самом деле мысль о том, что я готова отдать Владу куда больше, чем пара шоколадок, пугает меня с самых выходных на даче.
Но нефиг тырить у меня сладкое и с честным видом отмазываться. Вместо шоколадок и конфет я кладу в ящик флешку. А потом, боясь, что Архипов вернется раньше, чем мы смоемся, быстро спускаемся к лифту.
Одна проблема: на машине Макса ехать нельзя, а у меня своей нет. В барах и ресторанчиках неподалеку есть риск встретить швабру или кого-то из сотрудников, а сейчас такая встреча на пользу не пойдет. Поэтому мы вызываем такси и Макс сам называет адрес. Мне остается только надеяться, что это не коварный план злобного маньяка, потому что еще каких-то пару часов назад мы люто друг друга ненавидели. И я не уверена, что ситуация изменилась. Общий враг сближает, но рано или поздно он оказывается повержен.
Мы приезжаем к симпатичному гастропабу, в котором я ни разу не была. Пока выходим из машины и поднимаемся по ступенькам, мелькает мысль, что с Макса станется привести меня в заведение для гостей с нетрадиционной ориентацией (одна моя подружка в универе совершенно искренне утверждала, что именно в баре для лгбт подают самые вкусные стейки, правда проверить мне ни разу не довелось). Но нет, бар оказывается самый обычный, а вот меню очень завлекательное и сытное.
А вот сейчас я должна заявить: именно этот момент становится роковым мигом, когда я попадаю под тлетворное влияние Максима… э-э-э… не знаю, как его по фамилии.
— Стейк хочу, — решает он. — И текилы. Надо выпить.
— Ой, и я! — вырывается у меня прежде, чем мозг успевает сообразить, встрепенуться и выдать паническую мысль "Леська, ты чего-о-о? Какой выпить? Месть — блюдо, которое подают холодным, а не которое запивают текилой!".
Но мясо буквально тает во рту, сок хочется прямо слизывать с дощечки, на которой лежит блюдо. Я все же отказываюсь от текилы, меняю ее на бокал сухого вина.
— Кто она? — спрашиваю я. — Как устроилась в "АрхиГрупп", какие отношения с Владом?
— Понятия не имею, когда я пришел, Лариса уже работала. Думаю, ее нанимал отец шефа. И, думаю, у Ларисы и Влада был короткий роман, на продолжение которого она и надеется.
На словах про отца я вспоминаю встречу в супермаркете и не могу сдержать любопытство.
— А где родители Влада? Он говорил, его отец — совладелец банка. И фирма семейная.
Макс кивает. Текила мгновенно превращает его из нелюдимого раздражительного парня в болтливую подружку.
— Они уже давно не занимаются делами. Часть имущества перешла Владу, когда он решил жениться, а частью занимается управляющий. Отец Архипова давно хотел пожить вдали от города и, едва Влад закончил учебу, передал ему компанию. Они живут за городом, в коттеджном поселке.
— Но Влад с ними не общается.
— А ты откуда знаешь?
— Мы встретили его мать в магазине. Он на нее даже не посмотрел.
— А ты бы посмотрела после того, что случилось?
Я непонимающе смотрю на Макса, и тот со вздохом поясняет:
— В институте Архипов встречался с девушкой, Леной. Она не нравилась его родителям, потому что была из неблагополучной семьи и видела кучу дерьма. Алкоголь, наркотики, притон вместо квартиры. Сбежала в интернат в тринадцать, потом поступила в шарагу, а оттуда прыгнула на курс какой-то экономической хуеты. Где и познакомилась со старшекурсником. Влад стал оплачивать ей учебу, поселил у себя. Родители пытались запретить, но разве ж запретишь взрослому ребенку что-то? Они ее прямо ненавидели. Считали, что девка тянет из него деньги.
— И что случилось? — спрашиваю я.
Когда Архипов с отцом еще работали вместе, мне казалось, Влад женат. Я точно видела на его руке кольцо, а еще он пару раз приходил в гости с миловидной светловолосой девушкой. Молчаливой и улыбчивой. Они расстались?
— А дальше Лена погибла в автокатастрофе.
Я ежусь: в зале будто становится холоднее.
— И он поэтому перестал общаться с родителями?
Макс замахивает еще одну рюмку и качает головой.
— Не, там как было. Архипов с Леной решили пожениться. Поехали в гости к родителям с ночевкой. Атмосфера напряженная, но ничего особенного. Выпили, шашлычок, все дела. И под алкашкой предков понесло. Зацепились за какую-то хуйню и высказали Лене все, что думали. Что она приживалка, что деньги из их семьи тянет, что родит от какого-нибудь алкоголика, что у таких здоровые не рождаются. Лена в слезы и истерику. Пришлось Владу везти ее домой.
Я вдруг понимаю, что даже не дышу, а бокал сжимаю с такой силой, что больно пальцам.
— И все. Он был бухой, несильно, но достаточно, чтобы вылететь с трассы и грохнуться в какой-то кювет. Лена, говорят, умирала долго. С тех пор он с родителями не общается. И секретарш меняет раз в пару месяцев. Швабра, думаю, из той же оперы. Сначала перетрахал всех девок на работе, потом решил, что так не дело, и стал разграничивать должностные инструкции.
Мне кажется, что я только что залпом выпила половину бутылки коньяка: внутри одновременно больно и горячо. Не могу сказать, что не догадывалась о скрытой в прошлом Архипова боли, но такого я себе точно не представляла. Развод, измена, тяжелая болезнь — да, но такое?
— Мне тоже надо выпить, — бормочу я и отбираю у Макса текилу.
Через три рюмки легчает. Хотя не знаю, как теперь смогу смотреть Владу в глаза и скрывать, что я знаю его историю. Он поймет мгновенно, ни разу еще мне не удавалось скрыть от него настоящие чувства.
— Что ж вокруг такое дерьмо-то со всеми происходит, — говорю я.
А, была ни была! Еще текилы не повредит. От нее голове легко и спокойно, насколько вообще может быть легко сегодня.
— Как думаешь, кто написал на твоей машине? Тоже Лариса?
— Да хрен знает. — Макс пожимает плечами. — Кто угодно. Ты не видела офисный чат.
— А я думала, у нас всем пофиг, кто с кем спит.
— Да. — Макс невесело смеется. — Почитаешь, так всем плевать на геев, пока они парады не проводят. А под каждой новостью "пидор" — самое ласковое из того, что пишут. Официально никому не разрешат, конечно, ставить вопрос о моем увольнении только потому что я гей. Но какой смысл переть против большинства?
— Так нельзя. Это ведь работа, а не кружок по интересам. На работе не сексом занимаются, а…
Я осекаюсь и снова берусь за рюмку. Теперь мне еще тоскливее. Хочется напиться, свернуться клубочком под одеялом и снова очутиться во времени, когда самая страшная моя проблема: кто стащил из стола шоколадки?
Мы с Максом проявляем в вопросах ужина удивительное единение: заказываем пивную тарелку и разливаем новую порцию текилы. Я чувствую себя такой расслабленной, почти не злюсь на прошлые гадости Макса и даже нахожу его вполне приятным собеседником.
Последнее, что я помню: как мы спорим из-за последнего сырного шарика и под чутким надзором официанта делим его напополам.
А потом темнота намекает, что я впервые в своей жизни напилась в дрова.
Глава двенадцатая
Я знаю саундтрек ада: он чем-то похож на дефолтный звук входящего вызова на андроиде. Он бьет прямо в голову, как сигнал из космоса и почему-то вызывает тошноту. Возможно, правы адепты шапочек из фольги. Сейчас я готова нацепить что угодно, лишь бы прятаться от противного звука.
Я сейчас умру. Хотя нет, умру — не то слово. Я сейчас сдохну. Адски хочется пить. И спать. И тошнит. Понятия не имею, что из этого самое сильное. Но я бы отдала все, чтобы звук прекратился!
И он прекращается, но я не успеваю поблагодарить высшие силы, как слышу голос:
— Я бы вас придушил из ревности, но даже слепому идиоту не придет в голову, что у вас что-то было.
Это голос Влада. Он тоже отдается в голове тупой болью, но я все же приоткрываю один глаз. Еще мне почему-то жарко, возле головы будто скомкано одеяло.
Архипов стоит у края постели, засунув руки в карманы. Мрачный и злой. Одетый, как всегда, с иголочки, но вот что интересно — с другой иголочки. Вчера на нем была совершенно другая рубашка.
— Когда я не дозвонился Максу, я не удивился. Когда я не дозвонился тебе — тоже. Когда на мой телефон пришла смс о списании средств в супермаркете, я ничего не заподозрил. Когда она же пришла из магазина "ООО "Охотничий дом" я слегка заинтересовался. Итак, ты купила в магазине охотничьих трофеев рога с доставкой. Зачем?