Небо нас ненавидит
Часть I. Мятеж
Часть I. Мятеж
Глава 1. Ночь перед восстанием
1. Бастард Квендульф
В ночь Большого Мятежа Квендульфу исполнилось семнадцать лет. Надо ли говорить, что в этом возрасте невозможно пропустить такое событие?
Квендульф был из Меларна, — одного из новых северных королевств, что остались после краха Старой Империи. Когда наступает годовщина рождения, житель Меларнского королевства должен отнести в ближайший храм Бога и Богини тыквенный пирог — разумеется, если он поклоняется новым богам и у него достаточно средств, чтобы этот пирог купить. В храме пирог благословляют именем небесного покровителя от лица новых богов и отрезают седьмую часть. А оставшиеся шесть седьмых пирога съедают с семьей и запивают самой обычной, никем не благословлённой брагой.
Но Квендульф не поклонялся новым богам и не ходил в их храмы. К тому же, сегодня ночью ему было не до пирогов и церемоний. Предстояла битва. Поражение означало смерть, липкую землю и безымянную могилу. Что означала победа — он не мог себе даже представить. Это было слишком невероятным.
Юноша сидел, опираясь на рапиру в малом штабе повстанцев — и смотрел, как отсветы пламени ползают по камням огромного очага. Иногда он переводил взгляд на соратников или смотрел в окно. Он словно хотел убедиться, что город на месте, его братья тоже на месте — а значит, восстание ему не приснилось.
Квендульф выглядел примечательно. Необычно высокий, широкоплечий, сильный, с молочно-бледной кожей, голубыми глазами и хвостом невероятно длинных, до пояса чёрных волос. Он казался старше своих семнадцати лет. Будь он поменьше, его бы не взяли сражаться.
Юноша был слишком взволнован, чтобы спать. И слишком усталым, чтобы хоть что-то соображать. Его нервы были словно перетянутые струны, и даже горло сдавило от напряжения. Столичный Меларн был для него чужим городом, и смерть казалась сегодня непривычно близкой.
Это было то самое томительное ожидание перед боем, когда сначала хочешь поскорее победить, а потом, уже измотанный ожиданием, — поскорее погибнуть.
К счастью, Квендульфа окружали соратники. Так что юноша мог кое-как дышать и даже изображать невозмутимость.
Малый штаб должен быть принять командование в том случае, если королевская гвардия заблокирует главный. У малого штаба были свои отряды, свой пароль и даже свой командир — пастырь Регинмод, из Гамарника.
Пастырь служил Новым Богам, но Квендульфа это не смущало. Напротив, почему-то казалось, что именно поэтому шансы на победу особенно высоки. И старые, и новые боги, и те, кто к богам иронично равнодушен — в больших городах встречаются и такие, это тебе не благочестивая деревня — набились в столичные комнаты и переулки, чтобы свергнуть Ламбкара, короля-узурпатора. А это значит, что небо его больше не хранит.
Именно пастырь Регинмод нашёл место дял малого штаба. Заговорщики собрались в Койванском Замке — древнем, дряхлом и почти незаметным среди городской застройки на набережной.
В древние времена, ещё до Старой Династии, замок служил родовым гнездом для местных баронов Койванов. Койваны были одним из самых могучих родов тогдашнего королевства. Он не раз ставил город Меларн на колени и присоединял тогда ещё немногие кварталы к своим ленным владениям.
Но Старая Династия покончила с баронами. А город, ставший столицей, невероятно разросся и довершил покорение. Новые горожане обжили старый замок — облепили его домишками, пробили окна в стенах и башнях. А тыловую стену, главную и две меньшие башни растащили на камни.
Уцелела лишь одна башня, дозорная, что выходила к реке. Она возвышалась на пять этажей. Пастырь Регинмод выкупил верхние два. И теперь все пять комнат и лестничная клетка заполнились бойцами в чёрных плащах с капюшонами и удивительно разными кафтанами, куртками и туниками под этим плащом. Были дворяне с оружием, что поблёскивало даже в лунном свете.
Были крестьяне с дубинами и цепами в железе. Интересно, с чего они решили бунтовать?
Было несколько человек, которым вообще не подходило никакое оружие. С их лицами и движениями лучше ходить по дорогам и пророчить о конце времён и погружении континентов в кипящее море. Толку от таких в бою не будет, но стражу они на себя отвлекут…
Были и девушки, одетые в мужской манере, с хмурыми, бульдожьими лицами. Те, что покрепче, были готовы сражаться и умирать наравне с мужчинами. Низкие и тонкорукие — а таких всегда большинство — были готовы утешать перевязывать раны.
Слишком много незнакомых лиц, чтобы их различать. И не верилось, что в королевстве нашлось столько людей, достаточно обиженных и достаточно безрассудных.
Наверное, здесь, под тяжёлыми древними сводами, собрались все повстанцы, кто был из умеренных. Самые ярые затаились в другом месте — вокруг Старой Площади и лабиринтам Болотного городка. Главный штаб скрывался там же, в каком-то невинном на вид домике с двумя яблонями и огородиком.
Ещё говорили, что дворяне из Уккара тоже идут на помощь. Где-то возле города был барон Томирский с отрядом верных людей. Сам Квендульф не очень в это верил, но иногда задумывался — почему нет? В такую ночь любая помощь пригодится.
Квендульф сидел на верхнем этаже, вместе с другом Лейдольфом, пастырем Регинмодом и прочей компанией. Ночь была невероятно тихая. Было слышно, как рядом, за рекой стрекочут сверчки в чёрной траве дворцового парка.
Пастырь сидел тут же, у окна, в кресле. Он не отрываясь смотрел на тяжёлые песочные часы. Кажется, часы были храмовые, они нужны для некоторых ритуалов. Но что это за ритуалы, Квендульф не интересовался. А сейчас часы отсчитывали последние мгновения перед атакой. Когда жёлто-алый, словно подкрашенный кровью песок закончится — мятежники выступают. И в тот же момент закончится песок в других часах, что стоят в главном штабе, и ополченцы из радикалов двинутся через соборную площадь
Юноша пытался представить себе столицу, великий город Меларн, что дал название всему королевству. Незнакомая столица казалась ему огромным котлом, где смешалось древнее, прежнее и новое, — словно вода, мясо и овощи в клокочущей похлёбке.
Красный Дворец располагался буквально в сотне шагов отсюда. Окно комнаты выходило как раз на северо-восток, и Квендульф даже не поднимаясь мог разглядеть, как этот багровый куб, похожий на исполинскую игральную кость, поднимается между деревьями. Где-то там, в кирпичных недрах, укрылся Ламбкар, король-узурпатор.
А если Красный Дворец снести — что и будет сделано, когда мятежники одержат победу — то даже отсюда увидишь приземистую башню старого Поющего Замка. Когда-то он принадлежал баронам Лезенгранам, что соперничали с Койванами, горожанами и друг другом по любому, самому смешному поводу. Теперь, конечно, всё поменялось. Последний из Лезегранов, уже совсем седой, служит при конюшне в северных городах.
Во времена Старой Империи в реквизированном Поющем Замке пытались разместить резиденцию вице-короля. Замок оказался слишком хорошо обустроенным для обороны — а поэтому тесным и неуютным. Поэтому наместник переехал в Красный Дворец, — а Поющий Замок стал тюрьмой для тех, кому это не понравилось.
Там, в новом городском центре — канцелярии, арсенал, гвардейские казармы, мастерские, обсерватория придворных астрологов и лаборатории магов. Всё, что нужно, чтобы управлять королевством. Там же — длинные сараи порта. Между портом, канцеляриями и ипподромом, что похож на круглую миску — огромный купол храма Прежних Богов, сложенного из тяжёлых каменных блоков. Странное соединение героической, варварской древности с нынешней респектабельностью огромного города.
Была в городе и священная рощица — южнее, у ипподрома, где река делает кульбит, крутые берега изрыты норами чаек и всегда немного смердит навозом. Квендульф побывал там — без оружия, разумеется. Он приволок барана и попросил у ведуна принять его целиком, чтобы напоить богов настоящей кровью и они исполнили то, о чём он просит. Квендульф, конечно, не сказал, с чем именно он просит помочь. Богам и так ясно, зачем он приехал в столицу. И посторонним это знать не положено.
Ведун был правильный, старый, напрочь заросший бородой, как пень мхом. Ему могло быть и восемьдесят, и сорок, и сто, и тысяча лет.
Старик, конечно, догадался, что готовят эти молодые ребята. И в тот момент, когда алая кровь животного хлынула из-под серпа, его морщинистые губы едва заметно улыбнулись…
Рядом, на молодой Королевской Площади, небольшой храм Новых Богов впился в небо двумя тонкими алыми шпилями.
Квендульф не возражал против того, чтобы люди поклонялись разным богам. А городской собор был даже ему по душе. Но почему-то юноше всё равно очень хотелось, чтобы по ходу мятежа этот красный храм загорелся.
Собор — ладно, пусть стоит. Он неплох. Но эти красные шпили надо сбить.
Неясно почему, но эти два шпиля раздражали юношу с того мгновения, когда они с Лейдольвом спрыгнули с баркаса на влажные доски меларнского причала и зашагали в город, навстречу приключениям.
Чтобы не отвлекаться перед боем, Квендульф задумался о Соборе. Отсюда, их комнаты, Собора не видно. Но Квендульф чувствовал его затылком.
Собор стоял севернее, на холме, под защитой древней городской цитадели. Перед собором — квадрат Древней площади. Он вымощен древним бурым камнем, который больше нигде не увидишь — каменоломни Сухих Гор истощились ещё на заре Старой Империи. Оттуда и ударят отчаянные — через чёрный дворцовый парк, отрезая казармы гвардии от багрового оплота узурпатора. А умеренные ударят отсюда — через Мост Пылающих Чаш.
Скоро будет сигнал. И всё решится. Они ударят по королю Ламбкару с двух сторон — и ни спешно набранные, зелёные гвардейцы, ни впавшие в маразм чародеи не смогут спасти узурпатора. Квендульф видел эту битву так ясно, словно она уже произошла. Казалось, достаточно приглядеться получше — и он сможет разглядеть и пылающий Красный Дворец, где уже падают перекрытия, и собственную судьбу, какой она будет наутро.
Но думать об этом было слишком страшно. Поэтому Квендульф не присматривался.
Жар из очага ласкал щёки. Квендульф чувствовал, что в его груди тоже разгорается пламя. И это пламя жаждало прорваться наружу.
Шаги!
Кто-то поднимается по лестнице.
Сами шаги было тихими. Но на лестнице тоже сидели люди. Юноша расслышал, как они поднимаются, шелестят и позвякивают оружием, пропуская гостя.
Значит, друг. Врагов бы так просто не пропустили.
Полог подался в сторону и в комнату вошёл Ингилев.
Квендольф слышал, что он тоже в деле. И предполагал, что Ингилев из умеренных. Но визит всё равно было неожиданным.
В двадцатипятилетнем Ингилеве было немало степной куманской кровь. Он этого особо не стеснялся. Друзья часто называли его Полукуманом.
И сейчас, в зыбком ночном освещении, Ингилев казался чистокровным степняком — соломенные волосы, раскосые глаза, высокие скулы. В соединении с обычным именем настолько экзотическое лицо казалось скорее жутким. Светлые волосы смазаны сверкающим жиром и зализаны за уши, а глаза, как принято у степняков, были подведены чёрными полосками чуть ли не до висков.
Под чёрным плащом — такая же чёрная куртка. Казалось, Ингелев укрыт не одеждой, а самим ночным мраком.
На поясе — рапира, такая же, как у Квендульфа. Отсветы пламени из очага ползали по узкому лезвию и казалось, что между степняком и стеной натянута стальная проволока. Рука в настолько же чёрной перчатке лежала на рукояти рапиры.
Пастырь Регинмод вздрогнул, словно пробудился, и повернул к вошедшему бритую голову с орлиным носом.
— Кони готовы? — спросил он.
— Кони готовы, — словно эхо, отозвался Ингилев. — Но у меня есть вопрос. Один, последний.
— Спрашивайте.
— Я слышал, что наш союзник, монах Сибби, связан с некромантией и другими злыми науками. Я шёл к вам сюда и видел, как трое колдуют в часовне, что у вас под окнами. Одеты, как монахи, но сейчас это ничего не значит. Жгут чёрные свечи и птичьи перья. Я в вопросах веры слаб, магии избегаю. Поэтому хочу знать от вас — насколько опасен такой союзник и не лучше ли порвать с ним, — тут он покосился на часы, — пока у нас ещё есть время?
Пастор поморщился.
— Уважаемый монах Сибби никак не опасней, чем гвардия узурпатора. И — к счастью — он на нашей стороне.
— Я хочу слышать точный ответ. Кто ещё на нашей стороне? Чёрные колдуны? Зелёные дети? Адепты ЗаБога? Кто ещё?
В комнате послышался шорох. Все переглядывались друг с другом.
— Чего он выступает? — пробормотал Леодольф. — Нашёл время! У нас тут последние минуты, а он допрос устроил.
— Испугался, наверное, — сказал сзади кто-то незнакомый. Его лицо было в тени, было только видно, что у него есть усы.
— Вот точно! Трусит, как куман… Драконов боится. Да наш любезный король-узурпатор просто не осмелился бы их выпускать… даже если бы они у него были. Так ведь нет никаких драконов давно. Какие были при Старой Династии — всех в Уккар вы
Но большая часть из тех, кто был в комнате, смотрели и слушали напряжённо. Тревога порхала по комнате.
До ночного боя осталось немного, всего несколько ложек песка. И внезапно — такие вопросы.
Хорошо, если Ингилев испугался и просто пытается так тянуть время. Испугаться и делать глупости — это естественно. И так приятно, когда не ты испуган и глупишь.
А если он и правда не согласен с союзом? И сейчас, в последний момент, уйдёт и своих уведёт. А то и попытается напасть на доброго пастыря… сразу станет не до мятежа.
— Вы почитаете богов, Ингилев? — спросил вдруг пастор.
— Бога и Богиню. Да.
— Это великое достоинство. Но согласитесь — кроме этого достоинства, у вас есть и пороки.
Левая щека Ингилев непроизвольно дёрнулась.
— Они есть у всех, — произнёс он.
— Хотите, — пастор огляделся, — Мы поговорим о ваших. Я получил посвящение и могу принять исповедь у кого угодно.
— Сейчас не время обсуждать мои пороки.
— Видите. А пороки наших соратников обсуждать готовы. Не лучше ли подождать до утра? Кто знает, может быть утром нам будет не до вопросов.
— Одно дело — я, — настаивал Ингилев, — другое — наше дело. Кто на самом деле победит этой ночью? Мы? Монах Сибби? Или те, кому он служит НА САМОМ ДЕЛЕ?
Никто не рискнул шептаться и обсуждать. Но даже Квендульф, хоть и был совсем новичком в этом кругу, понимал, в чём дело.
Монах Сибби был вождём неукротимых. И считал себя вождём всего мятежа. Впрочем, он мог считать себя кем угодно — после победы мы и с ним разберёмся.
В часах оставалась последняя щепотка.
И тут поднялся Лейдольф, сверкая голубыми глазами из-под копны волос белых, как платина. Он был ровесник Ингилева-полукумана, но шире в плечах и на голову выше.
А Квендульф ещё не успел привыкнуть к тому, что ему уже семнадцать. Так что и его друг, и даже тщедушный Ингелев казались ему очень взрослыми.
Лейдольф с лёгкой насмешкой оглядел Ингелева, а потом произнёс:
— В книгах добро обычно побеждает зло, Ингелев. Почти во всех книгах — в духовных, в рыцарских, и в галантных романах, добро побеждает зло. Но есть книги, в которых это не так, — Лейдольф перевёл дух и закончил, — Это исторические хроники. Мы творим историю. Какая разница, какие силы за нас?
— Ты хочешь сказать, что собираешься служить злу? — прямо спросил полукуман.
— Мы собираемся одержать победу! А зло — в Красном Дворце. Осязаемое зло. Которое может сгноить тебя в тюрьме или порвать пополам, как это было принято в Старой Империи!
Полукуман кивнул и повернулся к выходу. Больше вопросов у него не было.
И именно в этот момент в часах пастыря упала последняя песчинка.
— Выступаем, — провозгласил пастырь Регинмод и первым поднялся с кресла. Другие тоже поднимались и готовились к выходу. Длинные чёрные тени замельтешили по стенам. Неожиданный порыв ветра дохнул в открытое окно ароматом горелых перьев.
Запах доносился из той самой часовни.
Глава 2. Книгохранилище
2. Ур-Шубул, сторож священной библиотеки