Долгое молчание; затем знакомый спокойный голос:
— И тебе, привет.
— Сергей Иванович?
— Я понимаю, что звонить с работы в выходной день это свинство, но чтобы так реагировать! У тебя же даже семьи нет.
— Я… это не вам.
— Я понял, Володя. Извини, но нам действительно нужна твоя помощь.
— В смысле?
— Сегодня в отделении никого нет, хоть шаром покати, а на Норвежской улице — разбой. Это же рядом с твоим домом, да?
— Да, — обреченно сказал я.
— Подходи туда, будь другом.
— Хорошо.
В который раз, оставив щенка одного, я вышел на улицу.
* * *
Митько не сказал ни номера дома, ни квартиры. Может, понадеялся на мои дедуктивные способности, может, просто забыл. Во всяком случае, перезванивать в отделение мне не пришлось, потому что найти место преступления было проще простого: где зеваки, там и убийство.
Сейчас толпа людей собралась не у двух домов небоскребов, и не у мелкого магазина, а у скромного склада, которого я раньше, честно говоря, и не замечал.
Подойдя к двери, я невольно отвернулся: там опять лежали трупы. Сейчас их вид уже не вызывал сильной рвоты, но все-таки привыкнуть к ним я не мог.
Митько я нашел сразу: он писал протокол, сидя на перевернутом столе.
— Привет, Володя, — сказал он, не отрываясь от дела. — Свидетелей поищи.
Я кивнул и снова, как тогда на вокзале, вышел к людям. Правда, теперь я не стал читать лекцию о важности свидетельских показаний, а просто пропел, как казачью песню:
— Свидетели есть?
Толпа замолчала, однако голоса никто не подал.
— Не хотите, как хотите, — сказал я и вернулся в помещение.
— Научился, — пробормотал Митько.
— Есть у кого учиться, — заметил Крылов, накрывая труп старика простыней.
— Что это делается! Не толкайтесь, — послышались голоса сзади. Я обернулся и увидел, как сквозь толпу в окружении мордоворотов к нам приближается невысокий, состоятельный мужчина.
Он остановился, осмотрел нас всех и подошел к Митько. Тот оторвался от бумаги и с пренебрежением сказал:
— Здравствуйте, Семен Михайлыч. Давно не виделись.
— Да, давно, — согласился мужчина. — Ты все еще лейтенант? — с этими словами он засмеялся и проговорил громко, чтобы услышал не только Митько, но и все остальные. — Я же тебе говорил, сделать все по-моему. А ты, дурак, не согласился.
— Ты, дурак, все еще думаешь, что доживешь до конца своих дней на свободе?
После этих слов Митько, лицо Семена Михайловича перестало сиять, мордовороты двинулись в сторону Сергея Ивановича, а я нащупал в кармане свой пистолет.
— Спокойно, — остановил своих телохранителей знакомый Митько. — Ты бы молчал в тряпочку, лейтенант, а то ведь одно мое слово и ты вылетишь из ментовки, как пробка из бутылки шампанского.
— Пугаешь, как дитя малое, — сказал Митько и продолжил: — Твой сарай?
— Мой.
— Поздравляю.
— Спасибо. Что, будем сотрудничать?
— Нет. Мы, уж как-нибудь без твоей помощи справимся.
— Ты то может, справишься, а остальные как, — он повернулся ко мне: — А?
— «Б», — машинально сказал я.
Теперь мордовороты двинулись в мою сторону.
— Ты себе помощников по интеллекту выбираешь, а? — засмеялся Семен Михайлович.
В это время из внутренней части склада появился такой же молодой, как я опер и возбужденно протараторил:
— Сергей Иванович, Сергей Иванович.
— Что, Денис?
— Смотрите, что я нашел, — он показал на мешок с порошком, который держал.
— Что это?
— Не знаю, но там этих мешков куча. Они прямо из дыры в стене вываливаются.
Наркотики! Лицо нового русского стало мрачнее тучи.
— Интересно, — улыбнулся Митько, посмотрел на Семена Михайловича и издевательски продолжил: — Отчего, ты, браток, известку в стене держишь?
Хозяин склада зло нахмурился. Победа Митько была бы полной, если бы Денис не сказал:
— Сергей Иванович, а может это не известка, а наркотик?
Смеяться никто не стал — все ждали, что ответит Семен Михайлович.
— Лучше забудь об этом. Не то, быть тебе участковым до конца жизни.
— Я то, может, забуду. А остальные? — он с улыбкой посмотрел на меня. — А?
Я улыбнулся; хозяин склада пробормотал что-то неприличное и вместе с телохранителями скрылся в двери.
— Не уйдет, а, Серега? — спросил Крылов, вытирая перчатки о тряпку.
— Куда он денется?
Митько встал и потянулся.
— Надо позвонить в наркоотдел, пусть дальше сами разбираются. Пошли, Белов.
Я несколько удивился, что Митько позвал меня, но спросить об этом решился только на улице.
— Хочу прочитать тебе небольшую лекцию, — ответил Сергей Иванович.
— Об этикете при разговоре со старшими?
— Нет. Хочу познакомить тебя с нашим криминальным миром. Человека, которого ты видел, зовут Царев Семен Михайлович, он правая рука авторитета Барона, который правит этим городом.
Стыдно сказать, но до этого дня я думал, что городом правит только мэр и его подчиненные.
— Вы с ним знакомы.
— Да мы виделись часто… раньше.
И тут до меня дошло, почему Царев так смеялся: именно его или его сына, Митько так долго не хотел отпускать и поплатился за это.
— Он… — начал я, но осекся.
Митько помолчал, потом быстро, но отчетливо проговорил:
— Да, да! Это из-за него я до конца своих дней буду лейтенантом, и через пару лет буду обращаться к тебе на «вы».
Я раньше думал, что его это не заботит, но сейчас понял, что ему больно видеть, как его догоняют и обгоняют менее опытные опера. Я замолчал и до дома не сказал ни слова.
* * *
Отдохнуть мне сегодня, так и не удалось. Когда я начал обучать Сержанта команде «апорт», зазвучал дверной звонок. Это снова был Митько.
— Извини, Володя, мне опять твоя помощь. У нас убийство на проспекте Октября, а ехать некому.
Я нарочито громко вздохнул и пошел одеваться. Странно все это. Неужто он один бы не справился? Я, конечно, незаменимый работник, но не на столько же…
Митько был на машине: красном жигуленке пятой модели. Устроившись на переднем кресле, я скрестил руки, и спросил:
— Сергей Иванович, вы что-нибудь узнали тогда, в Кулинске?
Митько промолчал, как будто я и не задавал никакого вопроса. Он вел машину, напряженно вцепившись в руль двумя руками. Смотрел он только на дорогу, и за всю дорогу не проронил ни слова. Может, он недавно права получил? Или боится врезаться? Во всяком случае в машине он не был, как рыба в воде.
Повторять вопрос я не стал, так как был уверен, что Митько его прекрасно слышал, но не хотел отвечать.
Когда мы подъехали к большому, элитному дому, я невольно вытаращил глаза: у подъезда стояли около двадцати машин. На одной из них большими буквами было написано: «СТВ» — Сахаровское телевидение! Телевизионщики, то тут зачем? Неужто какую-нибудь шишку замочили? Кроме этого здесь было с десяток машин из милиции и несколько дорогих иномарок. А Митько говорил, что некому поехать! Здесь, наверное, половина персонала внутренних органов собралась! Митько был удивлен не меньше меня.
Мы поднимались по лестнице, все время нарываясь на людей: некоторые спускались, оживленно разговаривая по мобильному телефону, некоторые стояли кучками и обсуждали события. Я хотел остановиться и послушать, но Митько тут же толкнул меня в спину.
У раскрытой двери стоял сам… прокурор города! Может, мэра пристрелили? Или депутата городской Думы? Зайдя в квартиру я увидел труп. Расстрелянный примерно так же, как и сторож склада, на дорогом паркете лежал мужчина в белой рубашке и черных штанах. На мэра или губернатора он не походил, однако его лицо было мне небезызвестно. Вокруг него суетились эксперты, фотограф и оператор с камерой. При виде трупа Митько стало плохо: его лицо побледнело, взгляд затуманился. Он прошел в другую комнату и поздоровался за руку с мужчиной в черном костюме. Тот презрительно улыбнулся и произнес:
— Чего здесь потерял, Сергей Иванович? Думаешь дело поручат тебе?
— Почему бы и нет?
— Не мечтай, лейтенант. Этим делом будем заниматься мы, следователи прокуратуры. Ну, или, может быть, фээсбэшники.
— Да, понял я. Просто мимо проходил и решил заглянуть к старому знакомому.
Знакомый? Значит, убили еще одного друга Митько?
— Ну и как? — лукаво спросил следователь.
— Даже не знаю, расстраиваться мне или нет, — ответил Митько.
— Я тоже. Ладно, мне работать надо.
Он вышел, а я осмотрел комнату. Она была перевернута верх дном: мебель переломана, люстра висит на одном проводе, ковер скомкан, обои отодраны. Как говорится, «приходил ко мне Сережка, поиграли мы немножко».
— Здорово поработали, — проговорил Митько, подошел к косо висящей копией Моно Лизы и аккуратно снял ее с гвоздя. Затем он начал тщательно осматривать стену за ней.
Что он ищет? Тайник, что ли? Митько тем временем уже закончил и повесил «Джоконду» на место. Затем он достал сигарету и закурил. Я молчал, хотя вопросов у меня накопилось — целая сотня. Он курил и думал, думал и курил целых пять минут. Затем, пожалев меня произнес два слова, которые стали ответом на большинство моих вопросов.
— Это Барон.
Я был страшно зол на Митько. Согнал меня из дома только из-за того, чтобы посмотреть на труп крупного криминального авторитета! Расследовать это убийство все равно будут спецслужбы, а мы будем лишь помогать. И из-за этого я потерял целый день драгоценного отдыха!
Однако не только Сергей Иванович привлекали меня к этому происшествию. Вечером, все телеканалы нашего города говорили об одном: убили известного вора в законе по кличке Барон. Мне же на это было наплевать. Одним преступником меньше, одним больше, какая разница?
Однако телевидение было со мной не согласно: 90 % всего эфира новостей были заняты только этим. Одна компания даже не показала концовку детектива, который я смотрел из-за экстренного выпуска. Разозлившись, я выключил телевизор и откинул голову на подушку.
Почему Митько не хочет рассказать о том, что он раскопал в Кулинске. Может, считает, что это его личное дело, или то, что я ничего не пойму? А может, не хочет признавать, что он ничего не смог узнать? Во всяком случае, я имел право знать, что есть нового по моему бывшему делу об убийстве на вокзале. А чем объяснить его странные действия в квартире Барона? Что он скрывает?
Сержант громко тявкнул, призывая к себе внимание. Затем, он подбежал к входной двери и начал лапами царапать его угол.
Гулять хочет. Ладно, ничего не поделаешь, мы в ответе за тех, кого мы избили… то есть приручили.
На улице было тепло. Желтые и красные листья ветром «поднимались» и медленно «кружили над распятьем». Деревья «полыхали» яркими цветами своих одеяний и «медленно гасли», осыпаясь на блеклый асфальт.
На скамейке под развесистой ольхой сидела старушенция в дореволюционном платье, с огромными волосами. На ее коленях в корзинке сидела роскошная пушистая кошка и облизывала лапы. Взяв щенка на руки, я быстрым шагом хотел пройти мимо. Не тут то было! Сержант, учуяв вечного врага своих сородичей, кинулся из рук так неожиданно, что я не успел ничего предпринять. Старушка тоже была не готова к атаке, и завидев щенка заголосила:
— Крыса! Крыса!
Кошка была поумнее хозяйки и сразу догадалась кто перед ней. Выгнув спину, она громко зашипела. Сержант в ответ тявкнул.
Старушка, решив, что крысы не лают, заголосила еще громче:
— Псина, псина! Застрелите ее, она съест мою кошку!
Так как кошка была в два раза больше моего щенка, то уж скорее она могла его загрызть. Я решил прийти на помощь.
— Погодите, я его уберу.
— Отойди! — заверещала старушка и, вскинув руки, нечаянно задела свою прическу и та слетела с ее головы, обнажив абсолютно лысую голову. Видимо, во время, свободное от прогулок, бабуся посещала собрания неонацистов.
Сержант тем временем попытался подойти к кошке, однако та не раздумывая, залепила щенку такую пощечину, что он, заскулив, бросился в мои ноги. Схватив его, я побыстрее скрылся из двора. Боясь, что за мной сейчас помчится банда скинхедов во главе со старушкой, я прошел не глядя мимо нескольких домов, пока не оказался у… склада Царева. Рядом с ним был небольшой пустырь, идеальный для собачьих прогулок. Какой-то собачатник даже барьер здесь поставил. Я выпустил Сержанта на землю, и он тут же побежал к тоненькому деревцу. Вдруг, откуда не возьмись, появилась огромная собака и, подбежав к щенку, наклонила голову и… начала обнюхивать. Сержант сжался, я тоже, пожалев, что не взял с собой пистолет.
— Успокойтесь, — раздался сзади величественный голос. — Джек — добрый, он детей любит.
Я обернулся. Собеседнику было лет тридцать пять, одет он был в спортивный костюм.
— Вы — новый? — спросил он. — Я вас раньше здесь не видел.
— Да. Я случайно забрел.
— Хорошее место, не правда ли?
— Да.
Он сел на скамейку и продолжил расспросы:
— Как зовут?
— Меня?
— Щенка.
— Сержантом.
— Почему «Сержантом»? — засмеялся он.
— Потому что, я младший лейтенант.
— В милиции, что ли работаете?
Я кивнул. И тут же у меня возник вопрос, связанный с работой.
— А вы часто здесь гуляете?
— Каждый день.
— И вчера тоже?
— Ну, конечно, как без этого?
— А у этого склада ничего подозрительного не видели?
— Да вроде нет. Здесь всегда спокойно.
— И машин никаких не видели?
— Бывает здесь, через день желтая «шестерка». На ней, вроде сторож приезжает. Ну и иногда, иномарки, разные подъезжали.
— А вчера?
— Вчера тоже «шестерка» была. И еще ГАЗель белая была. На ней, наверное, товар завозили.
— ГАЗель, говорите. А номер не запомнили случайно?
— Какой номер? — он снова засмеялся. — Конечно, нет. Помню, правда, что код региона был не нашим, а Кировским.
— Откуда вы знаете, что Кировским?
— Я туда часто заезжаю. А что, кстати, случилось?
— Убили в этом складе двоих.
— Вчера, что ли?
— Как раз, вчера. Господин э…
— Путилин Владимир Владимирович.
Я прикусил язык. Ни фига себе, имя! Путилин засмеялся, заметив мою реакцию.
— Господин Путилин, вам придется завтра заехать к нам в отделение, и мы там все оформим.
— Нет, — продолжая улыбаться, он закачал головой, — Я очень занятой человек. Единственно свободное время я посвящаю жене и Джеку.
Я заговорил медленно и отчетливо.
— А вы, Владимир Владимирович, скажите это родственникам тех убитых. Они ведь надеются, что мы тех гадов найдем. Следствие зашло в тупик, вы — единственная зацепка, и не хотите нам помочь. Вы думаете, эту ГАЗель будут искать без ваших показаний? Если так трудно помочь милиции, тогда, пожалуйста, не кричите на каждом углу о том, какая она ужасная.
Путилин был ошарашен.
— Ладно, — сказал он. — Говорите адрес.
* * *
Известие о том, что я раздобыл нового свидетеля, было принято коллегами с радостью. Оказывается, я не врал, когда говорил, что следствие зашло в тупик. Сообщение о приказе задержать белую ГАЗель с кодом кировской области разослали всем постам ГИБДД. Совков поручил это дело Митько, хотя тот не хотел этого.
— Я ему говорю, что у меня уже есть дело, — жаловался он мне. — А он отвечает, что давно нужно с тем делом кончать. Бери, мол, пример с Фонаренко. А этот Фонаренко с делом Зубова уже целый месяц крутится и ничего не может сделать.
Видеть, как Сергей Иванович жалуется, было большой редкостью. Я то понимал, что ему не хотелось заниматься этим делом, потому что он не хочет помогать Цареву. Вид у Сергея Ивановича был настолько несчастным, что я решил отвлечь его.
— А что там с делом Зубова?
— А тебе зачем это?
— Просто…
— Видишь ли, если преступников, которых я ловлю, отпускают довольно редко, то с Зубовым это случалось почти всегда. Характером он не вышел, любой мог на него надавить. Я несколько его протоколов посмотрел, вроде бы все основания на арест есть, а в итоге всех отпускают. Видимо, пытались взятку всучить, он отказался и его…, — он остановился. — Слушай, Володя, пока у нас с тобой дел нет, давай сгоняем к одному моему знакомому. Здесь недалеко.