Красавица и Холостяк (ЛП) - Саймон Нэйма 13 стр.


Она не доверяла ему. Не любила его. В сущности, не знала его. Но в этот момент она не могла представить никого другого на этом конце ковровой дорожки.

Ах. Ужас в ней все-таки присутствовал.

Короткая церемония пронеслась со скоростью света. Вскоре священник велел им повторять за ним. Она не запнулась, произнося свою клятву, и для своих ушей она звучала вполне убедительно.

Почти конец. Мы почти закончили.

— Лукас подготовил особую клятву для своей невесты, — объявил пастор, кивая.

Сидней едва не подпрыгнула от удивления. Он что? Зачем? Это не была типичная церемония для любящих друг друга людей. С чего бы ему?..

— Сидней, — начал он. Его глубокий голос был одновременно громким и интимным, как будто звуча только для ее ушей. — Я знаю, наши отношения не совсем... обычные. Я знаю, что принять меня и нас стало для тебя жертвой и прыжком в неизвестность. Сегодня я обещаю, в присутствии твоей семьи и друзей, что этот прыжок ты совершишь не одна. Начиная с этого дня, все время, что мы будем вместе, я клянусь, ты никогда не будешь одна опять. Я обещаю защищать тебя, обеспечивать тебя, давать тебе приют и посвятить каждый день нашего брака тому, чтобы доказать тебе, какая ты прекрасная и особенная. Какая ты желанная.

Слезы, незванные и горячие, обожгли ей глаза. Их гостям она, скорее всего, показалась переполненной эмоциями невестой, тронутой обетом любви своего жениха. Но они не понимали скрытого смысла. Это... это сообщение, обернутое в красивые слова, действительно что-то значило для нее — в отличие от традиционных клятв — потому что оно было искренним. Не было обещаний любви или слов про «только смерть разлучит нас». Лишь его обещание почитать ее. Уважать ее.

Будучи мужем и женой только на год, этого было достаточно.

— Лукас, — она замолчала, но вспышка удивления и, возможно, удовольствия в его глазах придали ей смелости продолжить. — Ты появился... так неожиданно в моей жизни, — она не могла сдержать маленькую улыбку, упоминая нечто, имевшее особый смысл только для них. — Сегодня я обещаю, что стану женой, которая тебе нужна, и не предам тебя. Пока мы будем вместе, ты не тоже не будешь один.

Она протянула кольцо, зажатое в ее руке.

— Этим кольцом я закрепляю наш брак.

***

Он стал женатым мужчиной.

Даже принимая поздравления от очередного гостя, приглашенного на их церемонию для узкого круга, он искал женщину, ответственную за простое, но изящное превращение первого этажа его особняка в свадебный зал.

Сидней Блэйк. Уже Сидней Оливер.

Его жена.

Дрожащие красные, оранжевые и золотые листья за окном, занимающим всю стену, создавали потрясающий фон для его невесты, разговаривающей с Терри Хенли, финансовым директором «Корпорации Блэйк», и ее крестным отцом. Плечи, которые Лукас обнажил и целовал всего неделю назад, сияли как мед. Шелковое с кружевом платье без бретелек обхватывало ее грудь и талию, а ниже струилось по ее бедрам, заканчиваясь шлейфом. Ее густые пряди карамельного цвета, переплетаясь, были собраны в свободный хвост и казались такими мягкими... романтичными.

Чертовски хороша.

Жестокая решимость наполнила его грудь, как огромный камень темный, бездонный колодец. Он строил интриги, угрожал и шантажировал, чтобы добровольно заковать себя в долг, который ненавидел.

Но Лукас не был ослеплен любовью или самоотречением. У этого союза была одна единственная цель. И хоть он и хотел — страстно вожделел — свою жену с нуждой, граничащей с безумием, ровно через год он отпустит ее. До разработки своего плана он не собирался жениться. Опыт научил его, что любовь, честность и верность были лишь недостижимыми мечтами в мире, где власть принадлежала деньгам, силе и брачным договорам. Раз уж Сидней стала его женой не из-за его личности или состояния, то и шантаж не был крепким фундаментом для брака.

— Для человека, который только-только обрел супружеское счастье, ты выглядишь не очень-то счастливым.

Лукас метнул быстрый взгляд на Эйдана, появившегося сбоку.

— Закройся.

Его друг пожал плечами и сделал глоток из бокала с шампанским.

— Сидней отлично постаралась. Особенно, учитывая, с чем ей пришлось работать. Ну, ты знаешь, недостаток времени, дела, которые решаются в последнюю минуту... шантаж.

— Эйдан, — прорычал Лукас.

— Ладно, ладно, — протянул тот, поднимая свободную руку, капитулируя. — Твоя клятва была по-настоящему прекрасна.

Эйдан выгнул бровь, будто ожидая от него ответа или реакции. Лукас уставился на друга, сохраняя молчание. Эйдану придется ждать очень долго, чтобы чего-то добиться. Даже себе Лукас не мог объяснить, почему он написал эти слова прошлой ночью. Черт, он и не хотел анализировать свои мотивы.

Еще он не хотел зацикливаться на том, как его потрясло ответное заявление Сидней.

— Хорошо, я не буду приставать, раз уж это день твоей свадьбы, — Эйдан изучил зал, и его темно-русые брови сошлись в хмурой гримасе. — Мне казалось, ты сказал, что отец Сидней отрекся от нее, — заметил он. — Но он здесь.

Да, Джейсон и Шарлен пришли на их свадьбу. Они даже приклеили фальшивые улыбки и казались абсолютно счастливыми за выбор своей дочери.

— Хотелось бы верить, что их намерения исключительно альтруистичны, но почему-то я не могу себя в этом убедить, — протянул Лукас.

— Хммм, — Эйдан замолчал, переключив свое внимание на Сидней. — По крайней мере, кажется, она рада их появлению. Думаю, это единственное, что имеет значение. Ни одна невеста не должна грустить в день своей свадьбы.

И правда, в глазах Сидней блестело удовольствие, когда она заметила их, спускаясь по лестнице и заходя в гостиную. В тот момент ее лицо осветилось восхитительной, искренней улыбкой — не той отвратительной, равнодушной, холодной карикатурой, которую она обычно натягивала — это стоило знания, что ее родители вероятнее всего пришли, чтобы спасти незапятнанный образ идеальной семьи, но не ради нее самой.

— Вспомни солнце... Кажется, твой новоиспеченный тесть хочет тебе что-то сказать, — напряжение охватило фигуру Эйдана и ожесточило его черты. Большинству людей он представал как приветливый, беззаботный плейбой, но лишь некоторые могли видеть мужчину, которого жестокие и безжалостные улицы Чикаго заточили до остроты бритвы. — Хочешь, чтобы я остался? — спросил он, пока Джейсон шел к ним, здороваясь с гостями, будто бы он был хозяином мероприятия и гордым родителем невесты.

Ярость и ненависть, все время кипевшие в глубине, поднялись и нахлынули на Лукаса горячими, свирепыми волнами. Вот какое действие производил на него Джейсон.

— Нет, я в порядке, — ответил он ровным голосом. — Но спасибо, — он хлопнул Эйдана по плечу.

— Хорошо, — тот поднял свой бокал для очередного глотка, но его глаза, суженные и сверкающие, остались на Джейсоне. — Я пойду очаровывать твою жену.

Лукас фыркнул, прежде чем вдохнуть и встретиться лицом к лицу с мужчиной, подарившем ему цель жизни — возмездие.

Отец его новоиспеченной жены.

— Лукас, — громкое, веселое приветствие Джейсона отозвалось скрежетом в его ушах. Особенно, когда лишь один взгляд в ледяные карие глаза выявил ненависть, по силе соперничающую с его собственной. — Мои поздравления и добро пожаловать в семью, сынок.

Он схватил Лукаса за руку, притягивая его ближе для быстрого, жесткого объятия, в то время как желудок Лукаса протестовал против слова «сынок». Он до смерти надеялся, что на кухне можно найти какой-нибудь щелочной раствор. Обычное мыло и вода не смогут отскрести толстый, грязный слой лживости Джейсона.

— Я рад, что вы и ваша жена смогли прийти сегодня, мистер Блэйк, — вежливо ответил он.

— Мы бы ни за что не пропустили такое большое событие в жизни Сидней. Если она счастлива, то и мы счастливы. И не надо таких глупостей, как мистер Блэйк. Теперь мы семья. Пожалуйста, зови меня Джейсон.

Господи Иисусе, со всей этой ерундой, извергающейся из него, этому человеку стоит баллотироваться в президенты. Джейсон склонил голову.

— Не возражаешь, если я оторву тебя от вечеринки на минутку? Я хотел бы с тобой кое о чем поговорить. Наедине.

— Конечно, — согласился Лукас.

Ощущая кожей вес интереса к ним двоим, он вывел Джейсона из гостиной и привел на садовый уровень особняка, который он превратил в кабинет, домашний офис и библиотеку. Он направился к забитому под завязку бару.

— Могу я предложить вам напиток, Джейсон?

— Хватит нести чушь, Оливер, — рявкнул тот.

Вздохнув, Лукас плеснул немного бурбона в бокал и вернул пробку в графин.

— Полагаю, время любезностей закончилось? — издевательски спросил он.

— Я был очень занят с тех пор, как вы с Сидней появились в моем офисе с вашим маленьким объявлением, — он выплюнул последнее слово с перекошенным от отвращения лицом. — Вырос в Южной части Чикаго у Дункана Оливера, твоего дяди-строителя. Попал в Университет Чикаго, благодаря заработкам на стройке вместе с дядей. Через три года окончил университет с дипломом с отличием и степенью бакалавра по финансам, а еще через два года получил степень магистра бизнес-администрирования. Основал свое дело в двадцать один. Купил свое первую компанию под эгидой «Бэй Бридж Индастриз» в двадцать четыре. Заработал свой первый миллион в двадцать пять. Блестящий и грозный бизнесмен. Реальная, прекрасная, вдохновляющая история «из грязи в князи».

Лукас молчал, пока Джейсон перечислял факты его личной и профессиональной жизни, которые можно было найти в любой брошюре их компании или газетной статье. Более темные детали его истории были надежно спрятаны под множеством слоев лжи, документов и взяток, Джейсону пришлось нанять Шерлока Холмса, чтобы раскопать правду о личности Лукаса. И все же... тревога шевельнулась в нем. Этот человек способен на все, что угодно.

— Не это ли делает нашу страну такой замечательной? — Лукас изучал Джейсона поверх своего бокала. — Усердно работая со всей своей четностью и решимостью, человек может осуществить все свои мечты.

Как и отец Лукаса, Джейсон получил свое состояние в наследство. Но, в отличие от Роберта Эллисона, Джейсону этого было мало, пока он не украл репутацию, деньги и жену лучшего друга, чтобы приумножить свое богатство. Честность? Знания, которыми Джейсон обладал об этом качестве, можно было бы засунуть в задницу комара, и там все равно осталось бы много место.

— Мне следует стыдиться своего прошлого?

— Мальчик, родившийся ни с чем, всегда будет желать большего. Особенность такого мальчика в том, что, в конце концов, он становится мужчиной с такой же ненасытной жаждой лучшего, быть лучше. А там, где не сможет помочь его происхождение, он будет использовать деньги или людей.

Лукас отхлебнул янтарного напитка и почувствовал жжение на языке и в горле. Она отвлекла его от боли, питаемой его яростью, пустившей корни во все его органы и циркулирующей в его крови, бегущей по его артериям, исходившей из него с каждым вздохом.

— А Сидней является тем человеком, кого я использую, чтобы проникнуть в те утонченные слои общества, куда мне путь был заказан, потому что моя кровь красная, а не голубая, так что ли?

Ужасная ирония.

— Не пойми меня превратно, Оливер, — рыкнул Джейсон, подходя ближе, сжимая руки в кулаки. — Неважно, как долго моя семья жила в Бейкон-Хилл... неважно, что «Корпорация Блэйк» существовала на протяжении многих десятилетий, а ее дочерние компании обеспечивали трудоустройство не только этому городу, но и всей стране... неважно, как много нулей в моей финансовой отчетности... для некоторых людей я так и останусь чернокожим, единственно достойный начищать их ботинки, а не быть их гостем. Так что мне нечего сказать о твоем прошлом. Но это не значит, что тебе не о чем молчать, — он ткнул в Лукаса пальцем. — Груз на твоих плечах слишком велик, может сломать человеку спину. И даже если моя дочь думает, что влюблена, я не хочу, чтобы для нее все закончилось катастрофой из-за твоих амбиций. Ей уже причинили достаточно боли, — мимолетное темное чувство промелькнуло в его глазах. — Достаточно страданий. Я не позволю тебе использовать ее.

Шок слегка пригасил огонь, горящий в нем.

«Не хочу тебя разочаровывать, но если думаешь, что женитьба на мне ранит моего отца, то ты жестоко ошибаешься... В конечном счете, один богатый зять со связями или другой — особой разницы не будет».

Предупреждение Сидней, высказанное пару недель назад, настигло его. Очевидно, она ошибалась. Для ее отца разница существовала. Или же он заслужил какую-нибудь дурацкую награду за свое представление в качестве заботливого отца. Когда дело касалось Джейсона Блэйка, он не мог знать наверняка.

— Значит, отречение от собственной дочери было вашим способом не причинить ей еще больше боли? — Лукас поставил бокал на стойку и скрестил руки на груди, изогнув бровь. — Лишить единственной семьи - это то, как вы представляете себе не причинять ей страдания?

Губы Джейсона обнажили его зубы в рычании.

— Не указывай мне, что лучше для Сидней. Если бы это был единственный способ удержать ее от ошибки, я бы сделал это снова. Но я сегодня здесь, не так ли? И еще ничего не закончено, — он подошел еще ближе так, что Лукас мог разглядеть тонкие линии, окружающие глаза Джейсона, и более глубокие вокруг его рта. — Я тебе не доверяю. Все эти люди там — твои партнеры по бизнесу, друзья, моя дочь — возможно и были одурачены тобой, но тебе что-то нужно, и это не рука и сердце моей дочери. Если бы ты действительно заботился о ней, ты бы оставил ее, позволил выйти за Тайлера. Прожить хорошую жизнь.

Медленно Лукас опустил свои руки и вытянул их вдоль стойки бара.

— А Рейнхолд сделал бы ее счастливой? Он бы прожила хорошую жизнь по чьим стандартам? Вашим? Вы не знаете свою дочь, Джейсон, — его злость, яркая и жгучая, вернулась. — Хотела ли она этот брак? Или это были вы?

Тот не ответил, но его рот сжался в угрюмую линию. Лукас кивнул.

— Я не предам Сидней. Я не буду игнорировать ее, пренебрегать ею. Я женился на ней не для того, чтобы причинять боль.

Он не будет наряжать ее в стильные одежды, выставлять ее на всеобщее обозрение, как выставочную лошадь, а потом оставлять ее в стойле, пока она ему снова не понадобится. На такую жизнь ее собирался обречь Джейсон — жизнь, на которую Сидней была согласна. Нет, Лукас не любил ее; он не женился бы на ней, не будь у него ненависти и планов на Джейсона. И все же, она была активной, прекрасной, чувственной женщиной, заслуживающей признания ее личности, а не семейного имени или крови. С Тайлером она бы рано или поздно превратилась в бледное подобие женщины, схватившей Лукаса за шею и требовавшей от него верности. Женщины, которая терпеливо и охотно посвящала свое время и любовь девочкам-подросткам. Женщины, которая извивалась от страсти в его руках.

Мысль о Тайлере, обладающим и растрачивающем впустую весь этот огонь, заставила его сжимать кулаки, пока боль не запульсировала в костяшках. Нет, еще больше, чем сделать следующий вдох, он хотел попробовать это желание, быть поглощенным ее огнем.

— Извини, но я тебе не верю, — возразил Джейсон и, кинув на него последний пылающий взгляд, развернулся и вышел из комнаты.

Лукас допил свой напиток и последовал за ним спустя мгновение, его клятва «не причинять боли Сидней» вертелась у него в голове.

Плохо, что он не мог заткнуть тонкий голосок, предупреждающий его, что сокрушение ее отца причинит самый большой ущерб.

Глава 12

Сидней Оливер.

Ее новое имя. По крайней мере, на ближайший год.

Присев на диван в гостиной, она сняла одну туфлю, затем другую. Застонав, растерла подошвы большим пальцем, массажем изгоняя тупую боль от многочасового пребывания на ногах. И, пока она занималась больными ногами, можно было со страхом подумать о новоиспеченном супруге.

Паника смешалась с возбуждением, и она приостановила массаж, склонила голову. Паника, потому что сегодня он, возможно, захочет разделить с ней постель. А возбуждение, потому что он, возможно, захочет разделить с ней постель.

Назад Дальше