Терри был её отцом во многих смыслах, а Джейсон не был... отказывался им быть.
И этим утром, когда Сидней отбросила одеяла, то отвратительные и невероятные обвинения Лукаса были движущей силой, поднявшей её с постели, первой мыслью было бежать к Терри, а не к Джейсону. Даже если претензии Лукаса касались её отца.
Мошеннические финансовые отчёты. Отправка ложных рапортов в налоговую службу. И, если она не согласится выйти замуж за Лукаса, он уничтожит отца. И причина для осуществления этого плана шантажа? Он всего лишь сказал, что ненавидит отца Сидней. Очень просто, однако она не сомневалась, что это было очень сложно. Джейсон не сумел бы вырасти в могущественную фигуру, каким он был сейчас, не заработав изрядного количества врагов. И, принимая во внимание его слабость к женскому полу, кроме своей жены, то их количество могло быть намного больше.
— Чем же я заслужил такое удовольствие? — Терри крепко обнял девушку, прежде чем придержал её за плечи, отклоняясь назад. И снова она сделала попытку улыбнуться, чтобы укрепить, как стало ясно, слабые оборонительные «сооружения», но, подобно Шерил, внешняя видимость ничего от него не скрыла. Его улыбка угасла, затем снова появилась, густые седые брови нахмурились. — Сидней? Что случилось?
Она сжала пальцами свою переносицу, опустив подбородок. Как ей об этом спросить? Как ей заставить себя произнести вслух этот вопрос, что крутился на языке? Звание «Отца года» Джейсон получил с большой натяжкой. Но он всё же оставался её отцом.
А ведь было время, когда он был нежным и любящим. До того, как Джей... до того, как они потеряли Джея, он был отцом, о котором любая маленькая девочка мечтала и хвасталась. Смерть её маленького брата — и её причастность к этому — превратила его в отстранённого, надменного любителя критики, коим являлся сейчас. Она сделала это. Её невнимательность и импульсивность сделали это. И как она осмелилась сомневаться в его честности? Как она осмелилась сомневаться... в чём-либо?
— Сидней? — шепнул Терри, ведя её к коричневому кожаному дивану, расположенному в зоне отдыха. Он осторожно устроил девушку на подушке, присаживаясь рядом и вкладывая её ладони в свои. — Расскажи мне. Поделись тем, что тебя беспокоит.
Сидней судорожно вдохнула, медленно выдохнув.
— Терри, — она подняла голову и увидела беспокойство в его серых глазах. — Правда, что папа... — она колебалась, ненавидя себя. — Правда, что у па... неприятности?
Взгляд крёстного стал более хмурым.
— Что ты имеешь в виду?
— Правда, что он... компания... испытывает финансовые трудности? Правда ли, что он лгал... — это слово жгло кислотой её язык, и Сидней едва справилась с удушьем, — …банкам и инвесторам, чтобы сохранить бизнес на плаву? — Лукас использовал выражение «липовые отчёты». Возможно, она специализировалась на психологии, не на бизнесе, но поняла мерзкий смысл этого обвинения.
Как будто невидимая штора опустилась в глазах Терри, стирая на лице все эмоции и оставляя пустую бесстрастную маску.
— Кто это тебе сказал, Сидней?
Никакого возмущённого «Нет, конечно, нет» или хотя бы пренебрежительное «Не верь всему, что люди говорят». Её сердце колотилось в груди отбойным молотком, грохоча в ушах.
— Что это значит? — отстраненно спросила она. — Это правда? И прошу тебя, не лги мне, — я не могу… па не может... позволить тебе солгать мне.
Несколько долгих секунд Терри хранил молчание, изучающе смотря на Сидней, повисшая тяжёлая тишина наполнилась напряжением, от которого мурашки поползли по коже.
— Мне надо знать, где ты это услышала, — наконец, заявил он, и вместо её любимого крёстного она сейчас видела вице-президента «Блэйк Корпорейшн» по финансам.
— Я не могу этого сделать, — едва он попытался заговорить, девушка повторила тот жест, только твёрже, обозначив свой твёрдый отказ. — Поверь мне, если я говорю, что не могу. Но мне надо знать, Пожалуйста, — тихо молила она его. Её пальцы выскользнули из его ладоней и теперь, обнимая их, легли сверху. — Прошу тебя, Терри…
Его пронизывающий взгляд немного смягчился.
— Сидней, как финансовый директор...
— Ты не имеешь права рассказывать, я знаю. Но я не стала бы спрашивать, если бы это не было важно. И я не могу идти с этим к па. Я не могу... — она сжала его ладони. — Прошу тебя.
Прошло ещё несколько долгих минут, прежде чем его ресницы опустились, и он резко встал с дивана. Он пропустил свои густые серебристые пряди через пальцы, и внутри у Сидней всё опустилось. Паника когтями вцепилась в горло, тогда как нехарактерный взволнованный жест подтвердил её страхи. Обвинения Лукаса.
— Бог мой, Терри, — выдохнула Сидней.
Он развернулся, пригвоздив её к дивану сощуренным взглядом.
— Расскажи мне, что ты слышала.
Девушка вскинула голову, неуверенно кивнув.
— «Блэйк Корпорейшн» испытывает финансовые затруднения в течение последних пяти лет. А последние три года па завышал прибыль и активы, затем использовал дутую отчётность для динамики котировок акций, чтобы мошенническим путём получить новые кредиты и инвесторов с помощью этой ложной информации, — Сидней открыла сумочку и вынула тонкую папку с детализированной банковской отчётностью, по утверждениям Лукаса. Эту информацию она получила от него прошлой ночью, при выходе из лимузина, с инструкцией прочитать. Большинство столбцов с цифрами, датами и именами не поддавались расшифровке, но типовой отчёт был ясным и конкретным. Дрожащими пальцами она протянула документ Терри.
Он взял его и вернулся за свой стол. Немного спустя, он поднялся, по-прежнему держа обвинительную папку в руке, вместо того, чтобы вернуть её Сидней, повернулся к стеклянной стене позади него с великолепным видом на реку Чарльз. Но, судя по напряжённой линии его челюсти и окаменевшим плечам, было сомнительно, что он любовался красотой океана из стали, стекла и камня, расстилавшегося внизу.
— Похоже, тот, с кем ты разговаривала, в курсе нашей конфиденциальной информации.
Оставив своё место на диване, Сидней пересекла комнату и остановилась рядом с ним.
— Значит, это всё правда, — прошептала она.
— Да, — отозвался Терри.
Единственное слово-подтверждение прогремело, как похоронный колокол. Узел, размером с кулак, стягивал её лёгкие, пока скудные обрывки воздуха не сорвались с губ.
— Почему? — вопрос прошелестел дуновением ветра, но Терри услышал его. Он качнул головой, по-прежнему не отрывая взгляда от окна.
— Были основания — основания, казавшиеся весомыми и логичными в самом начале. Но важны ли они в данный момент? Независимо от первоначальных намерений — репутации, рабочих мест, традиции, прибыли — результат не изменился. Мы слишком увязли во всём этом. Некоторое время. Джейсон надеется, что ваш брак с Тайлером... — он прервался и нервно вздрогнул, осознавая, что он готов был выдать. Его красивые черты на мгновение исказились болью, внезапно став усталыми. Сидней шагнула ближе, схватив Терри за руку, игнорируя боль в груди. Конечно, она сразу поняла, почему отец поощрял их отношения с Тайлером. Две главенствующие финансовые структуры объединялись посредством брака. Но теперь энтузиазм отца представал в совсем новом свете — свете отчаяния. — В любом случае, с поддержкой и безупречностью репутации «Рейнолд Корпорейшн», он надеялся влить новый капитал в компанию, покрывая расхождения в отчетности прежде, чем их обнаружат.
Сидней сглотнула, пытаясь смочить свой внезапно пересохший рот.
— А если нет? — проскрипела она.
— Если же нет, тогда со временем компания попадёт под расследование Федеральной комиссии, и твой отец, вместе со мной и прочими сотрудниками пойдут под суд, — его пристальный взгляд стал жёстче. — Почему? Между тобой и Тайлером что-то произошло?
Он качнула головой. Ней и Тайлером? Нет.
— Всё замечательно. Я просто хотела знать всё обстоятельства.
— Сидней, — он повернулся, подтянул её к себе и обнял. — Это наша проблема. Наша. Мы осознавали возможные последствия, когда стали работать в этом направлении. Независимо от ожиданий или желаний твоего отца, было бы нечестно ожидать, чтобы твоё замужество спасло нас от последствий нашей ошибки. Я имею в виду, если ты не… — он замешкался, перед тем, как продолжить, — …любишь Тайлера так, как надлежит любить женщине, посвящающей свою жизнь и сердце мужчине, то ты не должна это делать. Я знаю, что отец может давить на тебя, и это нечестно. Но если у тебя есть хоть какие-то сомнения…
Девушка не ответила — просто не могла это сделать. Любовь, отчаяние и смирение задушили слова. Слова, которые, в любом случае, были лживыми. Я люблю Тайлера, Тайлер любит меня. Учитывая то, как Терри заботился о ней, старался защитить и дать ей любовь, ту любовь, которую она должна была получать от своих родителей, Сидней просто не могла постичь тот путь спасения, что он предлагал.
Преданность.
Долг.
Пожертвование.
Три эти добродетели вдалбливались в её голову с рождения. Её желания и нужды были второстепенными после семейных. Особенно для Сидней, эгоизм которой стоил семье так дорого.
Её брат, Джейсон Реймонд Блейк II, кратко Джей, родился, когда Сидней было шесть лет. Как долгожданный сын, он был обожаем родителями с момента появления на свет. И одна ошибка, один факт непослушания и преступной небрежности со стороны десятилетней Сидней стал причиной того, что он утонул в их бассейне. В четыре года. Он ушёл из жизни в золотом четырёхлетнем возрасте.
И это произошло по её вине — в его смерти была виновата она. Если бы она не ослушалась родителей, оставив для него заднюю дверь приоткрытой, Джей бы не прыгнул в бассейн, возле которого никого не было, и не утонул бы. Именно так сказал папа.
Несмотря на то, что с того трагичного дня прошло пятнадцать лет, её семья до сих пор переживала его гибель. Они никогда не говорили о Джее, как будто он и не существовал вовсе. Никто из членов семьи не украшал его рисунками стену или каминную полку в гостиной. И, несмотря на то, что Джейсон сухо извинился перед Сидней за то, что он, убитый горем, обвинил её в случившейся трагедии, правда и чувство вины лежали на сердце тяжелейшим бременем.
Её эгоистичное неповиновение забрало его сына, и сейчас, спустя годы, она не могла позволить, чтобы её собственные желания стоили ему компании, которой он посвятил половину своей жизни.
Нет. Она выйдет замуж и спасёт отца. Но только не за Тайлера.
Это было самое меньшее, что она могла сделать.
— Терри, спасибо, что рассказал мне, — пробормотала девушка, поднимаясь на цыпочки, чтобы чмокнуть его в щёку. — Я должна встретить маму на позднем завтраке, поэтому мне пора идти.
— Хорошо, — стиснув её в последний раз, он ослабил объятия, позволяя Сидней отступить назад. — Передай Шарлин привет от меня.
— Хорошо, — но она не станет этого делать. Потому что тогда мать первым делом спросит, почему она встречалась с Терри. Будет лучше избежать этого расследования. — Позже позвоню.
Спустя несколько минут она стояла на тротуаре рядом с офисным зданием, без конца прокручивая в голове разговор с крёстным. Невидяще глядя перед собой, не замечая большого потока машин, не слыша какофонии звуков отбойного молотка и громких голосов со стройки через дорогу.
Она медленно выдохнула.
У неё не было выбора.
Доставая свой сотовый из сумочки, она крепко зажала его в руке, высвобождая плотную, кремового цвета визитную карточку с ярко-синим тиснением. Перевернув её, девушка заучила наизусть десять цифр с кодом Чикаго, затем, прежде чем утратить остатки мужества, набрала номер.
На другом конце провода прошёл один гудок. Два.
Затем глубокий, чувственный голос, причина её мучительных сновидений прошлой ночью, пророкотал ей в ухо.
— Мистер Оливер, — произнесла девушка. — Это Сидней Блэйк. Нам надо поговорить. Я буду в вашем офисе в течение получаса.
Глава 6
— Мистер Оливер, к вам мисс Блэйк, — доложила секретарь-референт.
Лукас нажал кнопку громкой связи многоканальной настольной панели.
— Пожалуйста, пропустите её, — приказал он, поднимаясь со своего офисного кресла. Мрачное удовлетворение и нечто большее, чем просто ожидание, ощущалось внутри сильнее, чем самый крепкий алкоголь. Он не отводил глаз от закрытой двери, чувствуя, как внутри начинает разливаться горячая тяжесть. Он мог бы убеждать себя, что смотрит на дверь как орёл, высматривающий добычу, потому что он желал ухватить этот момент триумфа. Чтобы им наслаждаться. Но привычки лгать себе Лукас не имел.
А его пульсирующий член плевать хотел на месть.
— Мисс Блэйк? Сидней Блэйк? — спросил Эйден, вставая со своего места, рядом с углом стола Лукаса.
Лукас коротко взглянул в направлении своего лучшего друга, перед тем, как вновь обратить внимание на входную дверь.
— Да, Сидней Блэйк.
— Чёртов ты... — Эйден сердито посмотрел на него с неодобрением. — Я думал, что она послала тебя куда подальше.
Лукас пожал плечами.
— Да, послала. Но слово «нет» не прозвучало.
Эйден пробурчал, пропустив прядь волос сквозь пальцы.
— Да ты надо мной издеваешься. Люк, ты не можешь этого делать, — в его глазах промелькнуло разочарование, которое поранило Лукаса подобно осколку стекла. — Это сумасшествие. Да, я был свидетелем нескольких твоих неразумных решений, после которых ты сумел выкрутиться. Но это был бизнес. Но сейчас... — он простёр руки ладонями вверх, как бы взывая к совести, которая отсутствовала у Лукаса, когда дело касалось Джейсона Блэйка. — Это ведь её жизнь. И это твоя жизнь. Пересмотри это. Прошу тебя.
Входная дверь отворилась, пропуская его помощницу. Но Лукас её не видел. Он позабыл про Эйдена и его мольбы, поскольку всё его внимание было приковано к высокой, царственной женщине, скользнувшей в комнату. Он пожирал взглядом каждую мелочь её внешности — от длинного «конского хвоста», доходящего до середины прямой спины, который качнулся, в то время, когда она благодарила его секретаршу, до высокой, пышной груди, стремившейся на свободу в вырезе элегантного платья с запахом.
Немного цинично он прошёлся взглядом по чувственной пышности её бедер. Скорее всего, она ненавидела их округлость, как и большинство женщин, которых он знал, жаждали иметь тело подростка, а не взрослой, настоящей женщины. Его дядя, человек, вырастивший Лукаса после смерти родителей, имел поговорку: «Кости нужны только собакам. И они их закапывают в землю». Они с дядей Дунканом расходились во мнениях по множеству вопросов, но единственная вещь — красота женских форм — в их число не входила. Пристально глядя на тонкую талию Сидней, полные бёдра и крепкую задницу, жира он не видел.
Он видел свои пальцы, зарывающиеся в её плоть, крепко держа её во время безудержного жёсткого совокупления, которое бы оставило их потными, саднящими и выжатыми, как лимон. Он видел великолепное, сексуальное тело, которое могло принять свирепость, грубость, дикую похоть, которые он часто должен был сдерживать со своими партнёршами в постели. С такими нежными бёдрами, как у неё, обёрнутыми вокруг его, она могла бы принять весь его член целиком, каждый жёсткий удар.
Возможно, он даже разрешил ей оставить эти чертовски сексуальные чёрные, до колена, сапоги.
— О! — она быстро остановилась, завидев Эйдена. — Прошу прощения, я не знала, что вы заняты.
— Нет, — резко ответил Лукас. — Он уходит.
Эйден хмуро взглянул на Лукаса, что-то тихо бормоча. Он расслышал «безмозглый» и «дурак» перед тем, как друг повернулся, и протянул руку Сидней, тепло улыбаясь.
— Пожалуйста, простите его за манеры. Они ушли на завтрак несколько лет назад, и, к несчастью, мы до сих пор их ищем, — растягивая слова, произнёс он. — Я Эйден Кент, главный исполнительный директор «Бэй Бридж» и его… — он дёрнул головой в сторону Лукаса, — …лучший друг. И моя канонизация ожидается со дня на день.
Она фыркнула.
— Сидней Блэйк.
— Нет ли у тебя собрания, на котором тебе надо быть? — огрызнулся Лукас, раздражённый не столько сарказмом Эйдена, сколько улыбкой Сидней на шутку друга.
Театрально вздохнув, Эйден выпустил руку девушки.
— Я полагаю, что да. Было приятно с вами познакомиться, мисс Блэйк, — он с важным видом прошествовал по комнате, и, прежде чем закрыть за собой дверь, метнул на Лукаса взгляд, пригвоздившего того к месту.
Сидней встретила взгляд Лукаса, все следы веселья исчезли с её прекрасного лица, где осталась лишь маска вежливости.