Все отчаянно пытались разрядить напряженность, но на деле происходило обратное: кошмарная эскалация кризиса, которого никто не хотел.
Во второй половине дня Бобби вернулся из Пентагона с телеграфным сообщением в руках.
— Что это значит? — обратился он к помощникам и начал читать: «Ожидается, что в ответ на ускоренное строительство ракетных пусковых установок на Кубе президент Кеннеди в ближайшее время предпримет новые действия». В Он поднял вверх указательный палец. — «Об этом сообщили источники, близкие к министру юстиции», — Бобби обвел глазами сидящих в комнате. — Кто наболтал?
— Черт возьми! — воскликнул Джордж.
Все посмотрели на него.
— У тебя есть, что сказать мне, Джордж? — спросил Бобби.
Джордж был готов провалиться сквозь землю.
— Извините, — произнес он. — Я всего лишь процитировал слова президента о том, что карантин — это только начало.
— Нельзя такие вещи говорить репортерам! Ты подсказал ему новый тематический сюжет.
— Черт возьми! Я только сейчас понял это.
— И ты спровоцировал обострение кризиса, в то время как мы пытаемся выйти из него. Теперь будут строить догадки, какие действия имеет в виду президент. Если никакие шаги не последуют, начнут говорить, что он в нерешительности.
— Да, сэр.
— Почему ты вообще разговаривал с ним?
— Мне его представили в Белом доме, и мы вместе шли по Пенсильвания-авеню.
Деннис Уилсон спросил у Бобби:
— Это сообщение агентства Рейтер?
— Да, а что?
— Вероятно, его написал Ли Монтгомери.
Джордж простонал про себя. Он догадывался, куда клонит Уилсон. Он намеренно нагнетал обстановку.
— Что заставляет тебя утверждать это, Деннис? — спросил Бобби.
Уилсон медлил, поэтому на вопрос ответил Джордж:
— То, что Монтгомери — негр.
— Поэтому ты и разговаривал с ним, Джордж? — продолжал допытываться Бобби.
— Полагаю, я не обязан был сказать ему, чтобы он убирался к черту.
— В следующий раз ты так и скажешь ему или любому другому репортеру, который попытается получить от тебя информацию, каким бы ни был цвет его кожи.
Джордж с облегчением вздохнул, услышав слова «в следующий раз». Это означало, что его не собираются увольнять.
— Спасибо, — сказал он. — Я буду об этом помнить.
— Так-то лучше, — буркнул Бобби и ушел в свой кабинет.
— Ты легко отделался, Джордж, — проговорил Уилсон. — Видать, в рубашке родился.
— Да уж, — согласился Джордж и саркастически добавил: — Благодаря тебе, Деннис.
Все вернулись к своей работе. Джорджу не верилось, что он сделал. Он тоже по неосмотрительности подлил масла в огонь.
Он все еще находился в подавленном состоянии, когда на коммутатор поступил междугородный телефонный звонок из Атланты.
— Привет, Джордж. Говорит Верина Маркванд, — донеслось из трубки.
Ее голос обрадовал его:
— Как поживаешь?
Вся в тревоге.
— Как и весь мир.
— Доктор Кинг просил меня позвонить тебе и узнать, что происходит.
— Вы, наверное, знаете столько же, сколько и мы, — ответил Джордж. Он все еще находился под впечатлением от выговора, устроенного Бобби, и на всякий случай проявлял осторожность в своих высказываниях. — В газетах чего только не пишут.
— Мы действительно собираемся вторгнуться на Кубу?
— Это знает только президент.
— Будет ядерная война?
— Даже президент не знает этого.
— Я скучаю по тебе, Джордж. Хочется посидеть и поболтать с тобой.
Это удивило его. По Гарварду он не очень хорошо знал ее и не виделся с ней уже полгода. Ему в голову не приходило, что она может питать к нему такие чувства, что скучает по нему. Он не знал, что ответить.
— Что мне сказать доктору Кингу?
— Скажи ему… — Джордж замолчал. Он подумал о людях, окружавших президента Кеннеди: об опрометчивых генералах, рвавшихся в бой; о сотрудниках ЦРУ, пытавшихся быть джеймсами бондами; о репортерах, упрекавших президента в бездействии, когда он проявлял осторожность. — Скажи ему, что делами ведает самый разумный человек в Соединенных Штатах и нам незачем уповать на что-то лучшее.
— Хорошо, — отозвалась Верина и повесила трубку.
Но верил ли Джордж сам в то, что сказал? Он хотел ненавидеть Джона Кеннеди за то, как тот обошелся с Марией. Но мог ли кто-нибудь еще лучше, чем Кеннеди, пытаться найти выход из кризиса? Нет. Джордж не мог назвать никого, кто обладал бы правильным сочетанием смелости, мудрости, сдержанности и спокойствия.
Ближе к концу дня Уилсону позвонили, и он сообщил всем сидящим в комнате:
— Через госдепартамент получено письмо Хрущева.
Кто-то спросил:
— Что в нем говорится?
— Пока немногое, — ответил Уилсон. Он заглянул в свой блокнот. — Полный текст еще не получен. «Вы грозите нам войной, но вы хорошо знаете, что в ответ вы получите по меньшей мере такие же последствия…». Оно было доставлено в наше посольство в Москве около десяти часов утра по нашему времени.
— Около десяти часов! Сейчас шесть вечера. Почему такая задержка? — спросил Джордж.
Уилсон снисходительно ответил, словно устав объяснять новичку элементарные вещи:
— Наши люди в Москве должны перевести письмо на английский язык, потом зашифровать и передать. После получения послания в Вашингтоне сотрудники госдепартамента должны расшифровать и отпечатать его. И каждое слово должно быть проверено и перепроверено, прежде чем президент отреагирует на него. Это длительный процесс.
— Спасибо, — сказал Джордж. Этот самодовольный тип все-таки многое знал.
Хотя была пятница и наступил вечер, никто не уходил домой.
Послание Хрущева поступало частями. Как и следовало ожидать, самое важное содержалось в конце. Если США пообещают не вторгаться на Кубу, писал Хрущев, «потребность в присутствии наших военных специалистов отпадет».
Это было компромиссное предложение — и хорошая новость. Но что конкретно это означало?
Вероятно, Советы уберут ядерное оружие с Кубы. И ничто другое уже не имело значения.
Но могли ли США обещать, что никогда не вторгнутся на Кубу? И вообще, допустит ли президент Кеннеди мысли, что будет повязанным по рукам? Джордж сомневался, что он оставит надежду избавиться от Кастро.
И как среагируют в мире на такую сделку? Не воспримут ли ее как удачу Хрущева во внешней политике? Или сочтут, что Кеннеди вынудил Советы отступить?
Джордж никак не мог решить, хорошая ли это новость.
В дверь просунулась голова Ларри Мохинни, стриженная ежиком.
— У Кубы теперь ядерные ракеты ближнего действия, — сообщил он.
— Знаем, — отозвался Джордж. — ЦРУ вчера обнаружило их.
— Это значит, мы также должны иметь их, — не унимался Ларри.
— Что ты имеешь в виду?
— На вооружении у сил вторжения на Кубу должно быть тактическое ядерное оружие.
— Ты так считаешь?
— Конечно! Комитет начальников штабов собирается потребовать его. Станешь ли ты посылать в бой наших солдат, которые вооружены хуже, чем противник?
Тут он прав, заметил про себя Джордж, но последствия будут ужасные.
— Выходит, что война с Кубой с самого начала обязательно будет ядерной.
— Все верно, — проговорил Ларри и вышел.
* * *
Напоследок Джордж навестил мать в ее доме. Она сварила кофе и поставила перед ним тарелку с пирожными. Он не взял ни одного.
— Вчера я виделся с Грегом, — сказал он.
— Как он?
— Такой же, как всегда. Только… Только он сказал, что я лучшее из того, что у него было в жизни.
— Хм, — произнесла она пренебрежительным тоном. С чего это вдруг?
— Он хотел, чтобы я знал, как он гордится мной.
— Ну-ну. В нем еще что-то осталось от хорошего человека.
— Как давно ты виделась со Львом и Маргой последний раз?
Джеки подозрительно прищурилась.
— Почему ты спрашиваешь?
— Ты ведь хорошо ладишь с бабушкой Маргой.
— Это потому, что она любит тебя. Какая отрада, когда кто-то любит твое дитя. Ты поймешь это, когда у тебя будут свои дети.
— Ты не виделась с ней с того дня, как в Гарварде вручались дипломы, уже больше года.
— Правильно.
— Ты по выходным не работаешь.
— По субботам и воскресеньям клуб закрыт. Когда ты был маленьким, в уик-энды я на работу не выходила. Мне нужно было ухаживать за тобой, до того как ты начал учиться в школе.
— Первая леди уехала в Глен-Ора с Кэролайн и Джоном-младшим.
— Не хочешь ли ты, чтобы я поехала в мой загородный дом в Виргинии и провела там пару дней, катаясь на своих лошадях?
— Ты могла бы навестить Маргу и Льва в Буффало.
— Поехать в Буффало на уик-энд? — недоверчиво переспросила она. — Умоляю тебя, мой мальчик! Всю субботу! Ехать на поезде туда, а потом все воскресенье на поезде обратно.
— Ты могла бы полететь на самолете.
— Я не могу себе этого позволить.
— Я куплю тебе билет.
— Господи! — воскликнула она. — Ты думаешь, русские начнут нас бомбить в этот уик-энд?
— Мы как никогда близки к этому. Поезжай в Буффало. Она выпила кофе, встала и пошла к мойке со своей чашкой.
Через минуту она спросила:
— А как же ты?
— Я должен остаться здесь и сделать все возможное, чтобы этого не случилось.
Джеки решительно покачала головой:
— Я не поеду в Буффало.
— Пойми, мама, мне на сердце будет гораздо спокойнее, если я буду знать, что ты там.
— Если ты хочешь успокоить сердце, молись Господу. Знаешь, что говорят арабы? «Верь в Аллаха, но прежде привяжи своего верблюда». Я буду молиться, если ты поедешь в Буффало.
— Откуда ты знаешь, что русские не будут бомбить Буффало?
— Я не знаю наверняка, но, на мой взгляд, это второстепенная цель. И недосягаемая для тех ракет, что на Кубе.
— Для юриста твои доводы неубедительны.
— Я говорю серьезно, мама.
— Я тоже. Ты хороший сын, заботишься о своей матери. Но послушай меня. С шестнадцати лет я отдала свою жизнь только одному: заботе о тебе. Если все, что я делала, будет сметено ядерным взрывом, я не хочу оставаться в живых, чтобы знать это. Я останусь там, где будешь ты. Либо мы вместе выживем, либо вместе умрем. — Бог дал. Бог взял, — процитировала она Писание. — Да будет благословенно имя Господне.
* * *
По утверждению Димкиного дяди, служившего в разведывательном управлении Советской армии, Соединенные Штаты имели более двухсот ядерных ракет, которые могли достичь Советского Союза. Американцы считали, что у СССР примерно вполовину меньше межконтинентальных ракет. На самом деле их было 42.
И некоторые из них уже устарели.
Когда Соединенные Штаты не ответили сразу на советское компромиссное предложение, Хрущев приказал привести в боевую готовность даже самые старые и ненадежные ракеты.
Ранним утром в субботу Димка позвонил на ракетный испытательный полигон в Байконуре, в Казахстане. Там на военной базе находились две «семерки», устаревшие ракеты Р-7 с пятью двигателями, такие же, как та, которая вывела на орбиту первый спутник. Их готовили к полету на Марс.
Димка отменил марсианскую экспедицию. «Семерки» были включены в число межконтинентальных ракет Советского Союза. Они стали нужны для третьей мировой войны.
Он приказал ученым снарядить обе ракеты ядерными боеголовками и заправить их горючим.
Подготовка к пуску займет 24 часа. В «семерках» использовалось неустойчивое жидкое топливо, и в состоянии боевой готовности они могли находиться не больше одного дня. Они могут быть пущены в действие либо в этот уик-энд, либо уже никогда.
«Семерки» часто взрывались при запуске. Но если они не взорвутся, они могут достичь Чикаго.
Каждая могла нести заряд мощностью 2,8 мегатонны.
Если одна из них могла бы попасть в цель, по карте Димки она уничтожила бы все в радиусе почти 20 километров от центра Чикаго, от берега озера до Оук-Парка.
Убедившись, что командир части понял приказ, Димка лег спать.
Глава девятнадцатая
Димку разбудил телефон. Сердце его колотилось. Неужели война? Сколько минут ему осталось жить? Он схватил трубку. Звонила Наталья. Как всегда, она начала с новости:
— Срочное сообщение от Плиева.
Генерал Плиев командовал советскими войсками на Кубе.
— Что? Что там? — спросил Димка.
— Они предполагают, что американцы собираются напасть сегодня, когда у них начнется рассвет.
В Москве еще было темно. Димка включил ночник и посмотрел на часы. Восемь утра, пора собираться в Кремль. На Кубе до рассвета оставалось еще пять с половиной часов. Сердце его немного успокоилось.
— Как они узнали?
— Это не важно, — нетерпеливо ответила она.
— А что важно?
— Я прочитаю последнее предложение. «Мы приняли решение, что в случае нанесения удара американцами по нашим установкам мы воспользуемся всеми имеющимися средствами ПВО». Они применят ядерное оружие.
— Они не могут делать это без нашего разрешения!
— Они как раз об этом просят.
— Малиновский не разрешит им.
— Только не давай голову на отсечение.
Димка негромко выругался. Иногда казалось, что военным хочется ядерного уничтожения.
— Буду ждать тебя в буфете.
— Дай мне полчаса.
Димка быстро принял душ. Мать предложила ему позавтракать, но он отказался, тогда она дала ему с собой кусок черного хлеба.
— Не забудь, сегодня мы идем к деду, — сказала Аня. У Григория был день рождения, ему исполнялось семьдесят четыре года. На их квартире должен состояться большой обед. Димка обещал прийти с Ниной. Они собирались преподнести всем сюрприз, объявив о своей помолвке.
Но ничего такого не будет, если американцы нападут на Кубу. Аня остановила Димку у выхода.
— Скажи мне правду. Что будет?
Он обнял ее.
— Извини, мама. Я не знаю.
— Твоя сестра там, на Кубе.
— Я знаю.
— Она как раз на линии огня.
— У американцев есть межконтинентальные ракеты, мама. Мы все на линии огня.
Она пожала плечами и отвернулась.
Димка поехал в Кремль на своем мотоцикле. Когда он пришел в здание Президиума, Наталья ждала его в буфете. Как и Димка, она собиралась впопыхах и выглядела немного растрепанной. Ее наспех причесанные волосы ниспадали на лицо, что, как казалось Димке, придавало ей еще больше очарования. Мне нужно выбросить все это из головы, подумал он; я должен вести правильный образ жизни: жениться на Нине и растить ребенка. Как среагирует Наталья, когда я скажу ей об этом? Но для таких откровений момент сейчас совсем неподходящий.
Димка достал из кармана кусок черного хлеба.
— Я выпил бы чая, — проговорил он. Буфет уже был открыт, но еще не обслуживали.
— Я слышала, что в Штатах рестораны открываются, когда люди хотят поесть и что-нибудь выпить, а не когда они хотят работать, — заметила Наталья. — Как ты считаешь, это правда?
— Может быть, это просто пропаганда, — ответил он и сел за стол.
— Давай набросаем ответ Плиеву, — предложила она и открыла блокнот.
Жуя хлеб, Димка сосредоточился на деле.
— Президиум должен запретить Плиеву запускать ядерные ракеты без особого приказа из Москвы.
— Я запретила бы ему даже оснащать ракеты боеголовками, во избежание случайного пуска.
— Хорошая мысль.
В буфет вошел Евгений Филиппов. Под серым пиджаком на нем был коричневый пуловер.
— Доброе утро, Филиппов, — обратился к нему Димка. — Ты пришел, чтобы извиниться передо мной?
— За что?
— Ты обвинил меня в том, что из-за меня произошла утечка о кубинских ракетах. Ты даже сказал, что меня нужно арестовать. Сейчас мы знаем, что ракеты сфотографировал американский самолет-шпион. Так что сейчас ты обязан пасть ниц передо мной и извиниться.
— Не смеши людей, — огрызнулся Филиппов. — Нам в голову не приходило, что их высотный самолет сфотографирует такой малоразмерный объект, как ракета. А что вы тут замышляете?