Две роты сапёров, приставленных к «Восточной экспедиции» приказом императора, начали строить лодки, для перемещения по дальневосточным рекам. Тут выдвинулся Невельской, упросивший цесаревича пустить его на разведку. Брат не возражал и, заранее обговорив способы связи, в каких приметных местах на берегах искать донесения от моряков, отправил капитан-лейтенанта Невельского навстречу открытиям и приключениям. Китайцам было указано — если три передовых дощаника «вдруг» пропадут без вести, это послужит поводом для введения на земли восточного соседа крупных воинских сил, для истребления разбойничьих шаек. Китаёзы прониклись. А что им оставалось делать. С братом на Дальний Восток ушёл цвет российской воинской аристократии. Самое лучшее оружие, кони как на подбор. К тому же император, опасаясь гвардейских пьянок обязал «александровцев» всё время похода «учиться военному делу настоящим образом». Утрирую, конечно, но учителя по конной выездке и фехтованию с братом поехали те, что надо. И вот представьте картину — чтоб дойти до шатра цесаревича, послы проходили мимо множества пар офицеров, увлечёно рубящихся на саблях и шпагах. Здоровые, разгорячённые, жаждущие большой драки, чёрту рога готовы свернуть и на узкоглазых «соседей» смотрят с вызовом, с нехорошим прищуром. И цинцы «потекли». Ну а как иначе объяснить предложение «разграничения по Амуру»? Брат выдал в ответ заготовленную реплику, — пограничные споры решать не уполномочен, прибыл исключительно для восстановления справедливости, для защиты подданных Российской империи на Дальнем Востоке. Потому всех разбойников с оружием и без, попавшихся на пути, его солдаты безжалостно уничтожат. Если же границы между державами очерчены нечётко, русская сторона исходит из простого принципа — где находится наследник российского престола, там и есть Россия матушка, и действуют исключительно российские законы.
Оживились англичане, которые восприняли «Особую восточную экспедицию» как попытку завоевания северных китайских провинций. В принципе, так оно и было, разве что существовала вероятность и немалая, обойтись без большой драки, просто-напросто выдавить азиатов с Приморья, Уссурийского края и подальше от Амура. Его императорское величество, что бы о нём не говорили недоброжелатели, блистательно провёл переговоры с «просвещенными мореплавателями», заявив, что Россия считает своим всё Приморье, вплоть до границы с Кореей, но понимает желание островитян утвердиться в Поднебесной и настроена к сему весьма благожелательно. Ну, так — сколько раз «проигрывались» все варианты российской дальневосточной экспансии с адмиралом Литке, который засим шёл к родителю с докладом. Два или три «разбора полётов» прошли с участием государя, которому весьма понравился мой замысел — втянуть англичанишек поглубже в китайские проблемы. У нас с цинцами есть общая граница, к тому же их северные окраины весьма слабо заселены. А вот бритты с юга пускай попробуют отворить дверь в Поднебесную, — пообломают зубы! Ладно, я то знал, что не пообломают, напротив, поставят азиатов в неудобную и неприличную позу. Но батя с Литке про это не знали! Как и сами англичане, о своей грядущей и убедительной победе. Похоже, только подданные китайского императора понимали, чего стоят их полчища в реальном бою и важно раздувая щёки, старались не нарываться. Во всяком случае, из Сашиных посланий я составил такое мнение…
Знали бы вы, как чертовски хочется попрогрессорствовать, дать вольную паре десятков тысяч крестьян и повести их в светлое амурское будущее. Вот только по дороге перемрёт две трети. Это не нажратыс от пуза спутники брата Саши, на племенных жеребцах рванувшие на увеселительную прогулку за наследником.
Да и накладно, ой как накладно переселение людей в первой половине века девятнадцатого. Тут даже благодатные земли так называемых «губерний Новороссии» осваиваются со скрипом, а кто ж по доброй воле в Сибирь и дальше пойдёт? Каторжане и те откажутся.
Конечно, можно поставить себе в заслугу «Особую восточную экспедицию» возглавляемую цесаревичем. Но, если посчитать, сколько денег из «чрезвычайных сумм» затрачено на Сашин «променад», по каким направлениям и статьям «недодано», то начинаешь где-то понимать скупердяя Нессельроде.
К чёрту самокопание! Есть и позитив — на полтора десятка лет раньше началось освоение Амура. Думаю, что Невельской и в этой реальности станет отцом основателем Николаевска на Амуре. Разве что поселение поименуется как Александровск на Амуре, но это уже детали.
Пока же буду неспешно развивать свой «железоделательный завод», тем более предложили инициативные «сотрудники» заготавливать ещё и черенки, чтоб сразу, значит и вилы и лопаты были готовы к работе, и топорища к топорам заранее ладить. И процесс пошёл! Продажи выросли и весьма. Оказывается, в Петербурге много денежных людей, в том числе и подрядчиков, закупающихся мелкооптовыми партиями, которым ну никак не хочется возиться, доводя до ума топоры да лопаты — время дорого. И два почтенных ветерана были срочно отряжены на «столярку». Да, и о погоде, пардон, о литературе — Михаил Лермонтов после почти годичной отсидки в Петропавловской крепости предстал пред грозным императором, был прежестоко раскритикован, разжалован и отправлен на Кавказ. Рядовым. Не хочет история меняться, ой не хочет…
Глава 5
Второго июня 1841 года император «выдернул» меня с бросившей якорь в Кронштадте флагманской «Авроры» в Санкт-Петербург. Пришло время принять участие в подготовке торжественной встречи наследника престола, собирателя земель русских, дальневосточных. Чертовски не хотелось облачаться в парадную форму и вливаться в ряды ликующих, но, кто же если не я, встретит старшего брата у столичной заставы и сопроводит цесаревича к родителям и невесте?
Да, невеста уже здесь, в Питере, обращена в православие и наречена Марией Александровной. Насколько я помню в МОЕЙ реальности Сашка с ней познакомился путешествуя по Европе, а тут жених отбыл в Азию, но наши замечательные папа и мама (больше папа) решили за отсутствующего Александра, — именно эту девочку сделать в будущем русской императрицей. Ну не хочет история меняться! Брат, морально терзаемый смертью Пушкина, получив портрет тринадцатилетней девчонки с родительскими пожеланиями, мгновенно «влюбился», написал принцессе невероятно проникновенное письмо, получил ответное признание, затем покаялся в своих любовных похождениях, правда сей пассаж, усилиями сотрудников графа Бенкендорфа, не дошёл до адресата…
И вот теперь заочно пылко влюбленные, должны встретиться и бракосочетаться. Невеста подросла, жених возмужал, самое время. Батя, учитывая возможные взбрыки непредсказуемого старшего сына, решил подстраховаться и несмотря на стенания маменьки о неприличной спешке при подготовке брачной церемонии, что называется, «гнал процесс». Приедет наследник в начале июня, а в начале августа — свадьба, веселье и прочие радости жизни. Придворная тусовка невероятно оживилась и шила платья, мундиры, и прочие лапсердаки. Меня сия суматоха по счастью не коснулась — за отличие в учёбе и радение на службе флотской, недавно «выслужил» чин капитана первого ранга, «парадка» ненадёванная висит в шкафу. В ней и буду щеголять на радость морякам. Увы, но присутствовать на балах, обедах и прочих протокольно-развлекательных церемониях придётся. Об этом меня помимо родителей, вечно ворчащих на строптивого и нелюдимого Костика, упрашивал в письмах брат и его милая невеста при встречах. Да, с Вильгельминой Августой Софьей Марией мы подружились, я непринуждённо, по родственному звал её Мари, рассказывал об особенностях национального придворного подхалимажа, и по мере сил и возможностей, ограждал от сплетен и подколок сановной камарильи. Девчонке, всего-то на три года старше меня нынешнего, было не по себе от льстивых и мерзких рож маменькиных фрейлин и прочей аристократической сволочи, имевшей виды на братца Сашу. А тут ишь, прилетела, муха Гессенская…
Ну да ладно. С такими заступниками как государь император и великий князь Константин, ничего страшного с Сашиной невестой не случится.
Наверное, половина фельдъегерской службы Российской империи занималась доставкой депеш от императора к цесаревичу и обратно. Попутно, Александр получал письма от наречённой, активно ей отвечал. Судя по довольной физиономии родителя, стопудово цензурящего переписку, у молодых все шло замечательно. Вот и славно, на меня внимания меньше будут обращать. А то достала матушка, не по нраву ей, видите ли, раннее взросление сына и наклонности торгашеские. «Лавка скобяных изделий Константина Кузнецова» оказалась невероятно доходным предприятием, после того как стала практически монополистом в поставке скобяных и прочих кованых изделий в столичные «хозмаги». Конкуренты неожиданно «слились» после эпической «разборки» с купцом второй гильдии Семенякиным, имевшим неосторожность громогласно раскритиковать изделия «царской мануфактуры». Мол, зачем платить больше, вот у него, у Семенякина и дешевше и качеством кабы даже не лучше.
Врал, скотина, мы то изначально на долговечность лопат, кос и вил нацеливались, потому и цена была повыше. Топоры, после двухгодичных экспериментов, вообще получались вечные и неубивасмые. А эта сволочь мало того, что демпинговала, так еще и хаяла нашу продукцию. Пришлось принимать меры.
В лавку к купчику зашёл в сопровождении двух верзил из подшефного лейб-гвардии Финляндского. Вместо ружей держали солдатики один лопату, второй — топор.
— Кто тут государственный преступник Андрейка Семенякин?
— А, это, вашество, как это, господи, высочество, — конкурент то ли знал Костю, то ли догадался…
— Ты, мерзавец, хаял принародно царскую фамилию, говорил, что император и дети его, ничего хорошего не могут произвесть и не должны потому Россией править?
Впечатлительный торговец грохнулся в глубокий обморок, а после молол чушь и ересь, временно повредившись умом. Пришлось обратиться к забившемуся в угол приказчику, судя по физиономии — родственнику купца, возможно сыну-племяннику.
— Эй, как тебя, передашь хозяину лопату. Одной хватит на всех чад и домочадцев, чтоб в Сибирь бежать и там землянку отрыть. А вот топор, дом поставить, да язык срезать, чтоб не болтал лишнего. Так и скажи — мой подарок, на всю его жизнь гнусную хватит лопаты с топором, внуки-правнуки нахваливать будут великокняжеский инструмент. И чтоб духу вашего в столице в три дня не было. В Енисейск езжайте, Сибирь подымайте, живите честно. Там не трону!
Уже на следующий день на «Завод железных изделий Константина Кузнецова» толпой повалили заказчики. Немалые складские запасы были сметены за неделю, если начинать постройку магистрали Петербург-Москва сейчас, то шанцевым инструментом стройку обеспечит кто-то иной. Но, благо год в запасе есть, начнутся работы в 1842 году, к весне поднакопим «железок». Расширять производство, так расширять!
Удивительно, но грозный родитель никак на использование «административного ресурса» в борьбе с конкурентами не отреагировал, обошлось беседой с Александром Христофоровичем Бенкендорфом. Граф мягко пожурил Костика — купец Семенякин и в самом деле рванул в Сибирь, на ПМЖ в Енисейск, а ведь мог и помереть от ужаса. И что бы тогда о царских детках говорили, какие гадости писали в европейских газетах? Один сын понудил к самоубийству поэта Пушкина, второй — негоцианта заживо в землю закопал?
Покаялся, куда деваться, почтительно попросил графа и начальника политической полиции и впредь указывать на ошибки, не щадя юношеского самолюбия. Расстались с Христофорычем довольные друг дружкой.
Три с половиной года странствий цесаревича вылились в прочное и окончательное утверждение России на левом берегу Амура. В 1839 году, по моей «подводке», на Амур ушли дополнительно три с половиной тысячи молодых донцов и кубанцев, переписавшихся в Амурское казачье войско. Царь-батюшка покряхтел, утверждая смету переселения, но подмахнул документ. Казак ведь и должен охранять границы империи, а что на Дону делать такому количеству бойцов? Получив от царских щедрот по второму коню (а кое у кого это был и третий-четвёртый) казачья молодёжь, тронулась на восток. Многие предварительно оженились, жёны и родственники уходили следом за сотнями, донские и кубанские станицы скидывались, помогая переселенцам чем можно. Столичное общество также внесло немалую лепту, устраивая благотворительные вечера и лотереи.
В общем, за этих переселенцев можно не волноваться, — не голытьба какая от голода бежит, снаряжены основательно в дорогу, а на Амуре уже валят лес, строят жильё сотни, ушедшие с цесаревичем в 1837 году. Разведанные места под станицы оказались весьма и весьма привлекательными с точки зрения жизни вольных казаков. Тут и рыба в реке и птицы, зверя — бей не хочу Леса, луга-раздолье! Это гонцы-агитаторы, казаки уже в годах, спешно вернувшиеся с Амура, рассказывали как оно там, в краях дальних.
Как себя не похвалить? Ведь по моей подсказке, Саша распорядился, дабы станицы учреждались не по начальственной указке, а где казаки сами выберут удобное место. Я же в письмах к брату горячо обосновывал такой «штатский» подход тем, что правый берег Амура у китайцев мне забирать придётся, как будущему главе Тихоокеанского наместничества. А в стратегически важных, но не удобных для жизни точках проще потом, чуть позже устроить заставы, нежели чем селить людей в плохой или там нездоровой местности. Мало ли — болота, лихорадка… Интересно, что именная станица — Константиновская, встала аккурат где в нашей реальности находился славный город Хабаровск. Невельской и здесь основал Николаевск на Амуре в том же месте, но на двенадцать лет ранее. А вот крепость в Александровском заливе (Анива у нас) была предсказуемо поименована как Алсксандровск-Сахалинский (Корсаков, уж прости). Флот, кстати весьма существенно помог, — от Амурского лимана до юга Сахалина уставшие путешественники прошли на встречавших их военных транспортах. Всего брат довёл до Александровска-Сахалинского полторы тысячи штыков (сабли, то есть казаки, остались почти все на Амуре).
Крепость на Сахалине и разведка острова офицерами, кое-что понимающими в геодезии, прочно утвердили Российскую империю на Тихом океане. Так писали петербургские газеты, подробно освещая, по большей части придумывая разные подвиги, свершённые как самим цесаревичем, так и его доблестными спутниками. Письма «покорителей Востока» зачитывались в салонах, некоторые, особо художественные публиковались в газетах. Молодёжь заболела романтикой дальних странствий.
И прекрасно, меньше вредоносных книжек прочтут, а на окраинах державы, трудами тяжкими во славу Отечества повыбьют дурь из голов буйных. Примерно так я ответил в январе 1841 года папеньке, в который раз порадовав родителя основательностью суждений. А разговор затеял император не простой, не знал даже грозный самодержец как начать. Хвала Бенкендорфу, мудрый Александр Христофорович решил на всякий случай «подготовить почву» и поинтересовался — не обидится ли великий князь Константин, что вернувшийся цесаревич Александр возглавит строительство железной дороги связывающей две столицы.
И батя и главжандарм почему то считали, что «железка» для меня любимая игрушка и оттёртый в сторону Сашкой, могу затаить злобу на старшего брата. Да, пожалуй я действительно увлёкся, даже флотские дела подзабросил. С казаками конвоя гонял на шустрой но смирной кобыле Ласточке по будущей трассе, обсуждал с инженерами как максимально спрямить путь, доказывал, что «привязать» к магистрали Великий Новгород нецелесообразно. Нельзя на тридцать вёрст увеличивать протяженность пути. Именно на этой, самой главной дороге империи — никак нельзя! Кстати, раз уж про Новгород речь зашла — обратились нижегородские купцы, солидные люди, не нищеброды какие, за свой счёт обязались протянуть рельсы от Москвы в город на Волге, страстно желают пузатые и степенные миллионщики присоединиться к зарождающейся сети железнодорожной! Но хоть и строим «чугунку» интересы взяткодателей-конезаводчиков, защищать приходится, а как же. Так, дабы сбить цену на паровозы, заявил, что на первое время, пока не станем строить машины в России, вполне обойдёмся подвижным конным составом. Уж на главной то магистрали, сможем себе такое позволить, вместо закупки «золотых» паровозов. Сказанул просто так, «на публику», но, как ни странно, цену на локомотивы удалось существенно снизить, а широко обсуждаемый производственный вопрос, благодаря болтливости чиновников быстро дошёл до «лошадиной мафии». К тому же именно им доставалась денежка, собранная на благотворительных вечерах в помощь «Восточной экспедиции цесаревича Александра». Я, состоя в переписке с братом, внаглую, от его имени решал, куда направить средства, постоянно пополнявшие «кубышку». Выступить против узурпации финансовых потоков великим князем никто не дерзнул. Тем более и никакого разбазаривания средств не было — всем известные уважаемые ремонтёры покупали лошадей там, где я указывал, но торговались то они по настоящему, сражались за каждый общественный рубль. Изработавшихся коников барышники отдавали почти задаром, но мои спецы заверяли — подкормятся одры у новых хозяев, отдохнут и послужат ещё годика два-три и дольше. А там и жеребята подоспеют. Вот так великий князь Константин Николаевич даже коррупцию сумел поставить на пользу обществу. И две с половиной сотни семей крестьян и разночинцев, решивших переселиться на Амур и на Сахалин, не хуже казаков были обеспечены как лошадьми так и телегами-одеждой-провиантом и набором инструментов (пил, кос, топоров, лопат, вил) подаренных от имени «Константина Кузнецова». Такой маркетинговый ход порождал очередные легенды о светлом разуме и добром сердце молодого царевича и полностью выметал с полок уже пяти моих лавок все «железяки». Сначала модно было закупаться у царского сына, а потом поняли питерцы и окрестные жители — качество то отменное! Да, деньги водились, — заказал в Европе два пресса, с поставщиками железа общался лично, поддерживал так сказать, отечественную металлургию.