— Так нам оформлять документы? — нахмурился пожилой травматолог.
— Да! Никакого больничного! Придумают же…
Врач кивнул. Бросил на Ольгу вопросительный взгляд, видимо, узрев в ней единственного здесь вменяемого человека. Но та, к его сожалению, лишь пожала плечами. Кто она такая, чтобы осуждать Гдальского, если не так давно совершила побег при аналогичных обстоятельствах?
— Для передвижения вам понадобятся костыли!
— Где их можно приобрести? — деловито поинтересовалась Ольга, разглядывая странную конструкцию на медвежьей лапе любимого. Наверное, ее представления о современной медицине совсем устарели. Потому что, вместо огромной гипсовой бандуры, на ноге Тихона красовался симпатичненький такой… эээ… корсет? Приятного темно-синего цвета.
— А вот прямо внизу, в аптеке.
Тихон похлопал себя по карманам в поисках кошелька или телефона, к которому была привязана карта, но не обнаружил ни того, ни другого.
— Я схожу, куплю, — вызвалась Ольга.
— Совсем сдурела?! Они тяжелые!
В палату заглянул Смирнов.
— Вот, пусть он купит. Я потом долг верну.
Кто она такая, чтобы спорить с самим Тихоном Гдальским? Правильно… К тому же спорить совершенно необязательно. Можно просто поступить по-своему.
На пару с Юркой Ольга спустилась в аптеку. За костыли расплатилась сама. Из общего, так сказать, семейного бюджета. А вот их «доставку» на третий этаж с чистой совестью перепоручила Смирнову. Тише не объяснишь, что те совсем не тяжелые, а заставлять его лишний раз психовать и нервничать, зачем?
Ходить на костылях Гдальский научился довольно быстро. Было удивительно наблюдать, как ловко, почти изящно у него получается это дело. На первый этаж спустились лифтом, по ступенькам крыльца — с божьей помощью.
— Давай, сначала садись в машину, а после я костыли заберу…
Тихон помедлил. С одинаковым интересом обвел взглядом стоянку и Ольгу. Недобро сощурил глаза:
— Теперь можешь сказать, как ты здесь очутилась?
— Так ведь Юра привез! Хорошо, по делам заехал, а то я уже места себе не находила. Ты почему не позвонил?!
На какую-то секунду Гдалький стушевался. Прикусил щеку.
— Волновать тебя не хотел… — прогудел он куда-то в сторону.
— Ты больной? — подозрительно уточнила Ольга, несколько обалдевшая от такого расклада.
— Как видишь, не слишком здоровый! — огрызнулся Тихон.
— Ну, точно, больной… — присвистнула Ольга.
— А давайте вы в машине поговорите? — рассмеялся Смирнов, распахивая перед другом переднюю дверь.
— У меня руки не сломаны! — бурчал Гдальский, с трудом втискивая себя на переднее сиденье.
Ну, все. Тушите свет. «Мужчина болящий» — картина маслом. Ольга закатила глаза и, не дожидаясь, пока Юра обойдет машину, чтобы по-джентельменски открыть ей дверь, сама о себе позаботилась.
— Куда изволите, Тихон Сергеич?
Тихон поморщился.
— В неврологию. Тут всего квартал проехать.
— Тиш, подожди… В какую неврологию?
— К отцу, — плотно сжал челюсти Гдальский, всем своим видом демонстрируя, что его слова не обсуждаются. Ладно… Она и не будет. Мальчик взрослый — пусть сам решает. Ольга откинулась на спинку кресла, вскинула взгляд и… встретилась в зеркале заднего вида с изучающим взглядом Тихона.
— Что?
— Ничего.
Ну, ничего — так ничего. Не пытать же его!
Уже у самой неврологии, когда Смирнов, высадив их, уехал, Тихон пробормотал:
— Ты же сказала Юрке, что нам в вашем банке ничего не светит?
— Нет. Не сказала.
— Почему?
— Потому что рыночная стоимость твоих складов практически полностью покрывает предполагаемую сумму займа. Кажется, мы уже останавливались на этом.
— Вот именно! Кажется, тогда я и сказал, что мне не нужны твои подачки!
— Ты сейчас мыслишь и ведешь себя, как узколобый недалекий шовинист. Почему каждый раз так, Тиша?! Ну, ты ведь умный мужик! Успешный здравомыслящий бизнесмен?! Если я могу помочь, если это оправдано… так какого черта ты мне не разрешаешь сделать это?!
— Да потому, что мне уже одна помогла!
Ольга отшатнулась. Слова Тихона, как камни, упали на пол, сложились в какую-то нелепую, разделяющую их баррикаду.
— Понятно, — облизала губы Ольга и растерянно растерла лицо, — понятно…
Они, должно быть, выглядели, как два идиота. Он — на костылях, она — падающая от усталости и какой-то вселенской тоски.
— Ничего тебе непонятно, — сбавил обороты Гдальский. И Ольга почему-то так разозлилась! Откуда только силы взялись на эти эмоции.
— А ты объяснить не пробовал? Или я только на то и гожусь, чтобы ты моим мозгом закусывал свою сраную жизнь?!
Тихон отвернулся. Заиграл желваками. Ну, вот, что… что здесь объяснять?! Ведь и дураку понятно, что она — совсем не такая, как его бывшая. Но если он этого до сих пор не понял, то, что ж теперь? Падать в ноги и что-то доказывать? Разбежалась! Она не для того столько лет искала мужика по душе. Это в молодости легко идти на компромиссы. Да что там… На компромиссы и сейчас можно идти. Когда они оправданы и разумны. В общем, не в этом случае.
— Дома поговорим, — сказал он и, тяжело опираясь на костыли, двинулся вверх по ступенькам.
Сергей Осипович выглядел плохо. После перенесенного удара у него нарушилась чувствительность левой стороны тела. Он не был парализован, мог пошевелить рукой и ногой, но его пальцы были будто деревянными, а речь нарушена.
Тихон оказался совсем не готовым к тому, что увидел. Он подбадривал отца, шутил над своей неуклюжестью, пытал лечащего врача и как коршун следил за медсестрой, пришедшей поставить капельницу. И с виду все было хорошо. Ольга и сама бы купилась на эту показную невозмутимость. Если бы не успела прочувствовать Гдальского так глубоко. Но ведь она успела проникнуться этим мужчиной. И от нее не укрылся бушующий на дне его глаз ураган.
— Тиша, давай домой. Он уснул, и тебе тоже не мешало бы отдохнуть.
Гдальский моргнул. Уставился на Ольгу так, как будто совершенно не ожидал ее здесь увидеть. Растерянно кивнул головой.
— Я вызову такси…
Всю дорогу домой Тихон провисел на телефоне. Было похоже, что он проводит какое-то важное совещание. Он говорил отрывисто, четко, по делу. Потом кого-то отчитывал, рычал хищно в трубку, назначал и переносил встречи… А она просто сидела рядом и держала его за руку. И знаете, этого более чем достаточно. Им двоим…
Дом встречал их собачьим лаем.
Тихон удивлённо уставился на подпрыгивающую Сару, кажется, даже не сразу ее узнав.
— Я ее у магазина нашла…
— Черт. Твою мать… Я совсем не подумал! Он ведь с ней гулял, когда все произошло!
— Не вини себя. Ты просто был очень расстроен.
На звук их голосов из детской высунулась лохматая голова Ника:
— Ух, ничего себе! Это где вас так угораздило?
— Бандитская пуля, — скривил губы в невесёлой улыбке Тихон.
— Садись. Я помогу тебе снять обувку, — устало улыбнулась Ольга.
— Еще чего не хватало!
Вытянув ногу, Тихон осторожно опустился на банкетку и, кряхтя, потянулся к туфле. Стоя Гдальский разуться не мог, а сидя — не позволяла гибкость.
— Давая я… — вызвалась помочь вышедшая из комнаты вслед за парнем Катя.
— Еще чего не хватало, — повторил за Гдальским, как попугай, Никуша и резво стащил с ноги будущего тестя башмак. Так резво, что тот даже не успел воспротивиться.
Ольга с Катей переглянулись и прыснули со смеху.
— Пройдемте, господа родители, в кухню. Мы тут ужин сообразили.
— Да неужели?
— Угу…
На ужин у них были макароны с сосиской. Ничего особенного, но им, целый день не жравшим, было и не до изысков.
— А вы?
— А мы уже ели.
— Как хоть тестирование прошло? — вдруг опомнилась Ольга.
— О, вспомнила, наконец? Я думал, ты нам еще с обеда начнешь наяривать…
— Закрутилась, — промямлила Ольга, удивляясь сама себе. Так странно… Она действительно забыла о том, что еще совсем недавно казалось ей событием великой важности. Подумать только, каких-то пару месяцев назад вся ее жизнь вращалась вокруг детей, их проблем, их экзаменов, выпускных… — Ну, так, как, Ник?
— Да нормально. Петька затупил маленько с одной задачей, я ему помог.
— Ох, уж мне эта круговая порука…
— Ты сама нас учила во всем помогать друг другу.
— С этим не поспоришь.
— Мам…
— Ммм?
— А ты что это… Ну, правда беременная?
Ольга проглотила застрявшую в горле сосиску и спряталась за стаканом с водой. Ситуация была довольно абсурдной. Залететь в тридцать пять — это еще умудриться надо. А если вспомнить, как они «наехали» по аналогичному поводу на своих детей… Как Тихон на её сына наехал — так и вовсе смех смехом. Особенно учитывая тот факт, что их детям не залететь ума хватило. В отличие от них самих. Смешно… Ужасно смешно. И страшно.
— Угу. Оказывается, это случается даже с лучшими из нас, — пробормотала Ольга несколько истерично.
— Ты так и не рассказала, как оказалась в офисе… — напомнил Тихон, сосредоточив все свое внимание на невесте. — Предполагалось, что тебя положили в больницу на сохранение.
— Угу. Ты эту больницу видел? Я уж лучше сама… как-нибудь.
Пальцы Тихона с силой сжались на приборах.
— Что значит «сама»?
— То и значит. До тебя я не дозвонилась… — Ольга поймала взгляд Гдальского. — А оставаться там не было ни сил, ни желания.
— Так, мы, пожалуй, пойдем… химией позанимаемся, — проявил чудеса такта Никуша. Не глядя на сына, Ольга кивнула. Минуту спустя они с Тихоном остались в кухне одни.
— Я бы хотел, чтобы принимая решения, касающиеся нашей семьи, ты не сбрасывала меня со счетов.
— Окей! Ладно… Так какого же черта ты сбрасываешь со счетов меня? Просто вычеркиваешь неглупую, самодостаточную женщину, которая вполне могла тебе сказать, куда ты можешь сунуть свое мнение… и сделать по-своему?! Но нет же… Нет! Иду на компромиссы, подстраиваюсь, а что в это время делаешь ты?! Правильно! Даже не берешь трубку!
— Я не хотел тебя волновать, когда все это дерьмо случилось! — Тихон выставил вперед загипсованную ногу и уставился на Ольгу не менее яростно.
— Прекрасно! А то, что ты исчез на целый день — так это нормально. Никаких поводов для волнения! Да?!
— Эй… Ну, чего ты разошлась? Оль… Тебе вредно, — пошел на попятный Тихон.
— Знаешь, что, Тиша? Иди-ка ты отдыхать…
Глава 23
— Ладно, — насупился Тихон, — тогда я пойду. Завтра поговорим, на свежую голову.
— Куда пойдешь? — моргнула Ольга.
— К себе, — как-то неуверенно пояснил Тихон и вопросительно изогнул бровь.
Ольга зажмурилась. Сил не осталось. Будто кто-то шнур из розетки выдернул. Ей больше ничего не хотелось. Ни доказывать что-то, ни спорить. В душ — и спать. Вот и все на сегодня.
— Что-то не так? — будто почувствовав ее настроение, забеспокоился Гдальский.
— Нет, если ты так хочешь — иди.
— А что, у меня есть другие варианты?
— Ты, как и всякий порядочный шовинист, мог бы ударить кулаком по столу и сказать, что с места никуда не двинешься от своей беременной самки. Я уже промолчу, что одному с поломанной ногой не так сладко в быту, как это может показаться на первый взгляд, так что… — Ольга развела руками и стушевалась. Взгляд Тихона давил и испытывал. Женщина опустила голову, наклонилась к Саре, которая выбралась из своего лежбища, на котором лежала еще недавно, внимательно наблюдая за их перебранкой грустными шоколадного цвета глазами, и теперь заискивающе тыкалась лбом в коленку Гдальского.
— Оль… — с силой опираясь на костыли и полностью игнорируя псину, Тихон приблизился к ней вплотную. В его мятежных глазах плескалось столько невысказанных чувств! Смятение, страх, раскаяние, надежда… Ольга готова была разделить их все, но он не давал. И от этого у нее внутри образовалась странная мешанина из всяких разных ощущений. Но больше всего ей было обидно! Глупое сердце Ольги рваными толчками распространяло обиду по венам, и она отравляла собой все другое, что было в ней. Рядом с этим огромным, властным мужчиной Ольга как будто снова превращалась в маленькую испуганную девочку, которой давно уже не была. Ей не нравились эти чувства. Она совершенно не к ним стремилась, когда это все началось. Ей хотелось кричать: сделай же что-нибудь! Во мне тоже полным-полно страхов! Руки горели — вот как ей хотелось встряхнуть Гдальского. Или ударить… Чтобы в его глупой голове навсегда уложилось — рядом с ней не нужно быть сильным, каждую секунду сильным… не надо! Чтобы он понял, что в бушующем океане жизни она — его тихая гавань. В которой он может найти пристанище, чтобы ни случилось. Ведь она примет его любым… Только нужно ли это было самому Тихону? Сейчас Ольга в этом сомневалась.
— Я останусь.
Стараясь не показать своего облегчения, Ольга выдохнула. Кивнула головой.
— Тогда пойдем, я попрошу кого-нибудь из мальчишек помочь тебе забраться в душ.
Она даже не обернулась, опасаясь в который раз натолкнуться на его упрямый взгляд. Так что не знала, какой была первая реакция Тихона на ее предложение. К счастью, потом споров не последовало.
— Ник, Петь… Помогите, пожалуйста, Тихону с душем.
Посоветовавшись, ее мужчины решили, что Тихону будет проще вымыться в их ванной. Там была установлена душевая кабина, и поддон был не слишком высок. Пока Тихон мылся, Катя сбегала к нему в квартиру и собрала отцу вещи «на первое время». Судя по баулу, который приперла девочка — она очень надеялась, что это «первое время» затянется едва ли не навсегда.
Ольга устало улыбнулась. Протянула руку, погладила невестку по длинным красивым волосам.
— А ты сама-то как? У нас останешься?
— А что, можно? — оживился выскочивший из спальни Ник. Катя вспыхнула. Ольга хмыкнула.
— Можно. В гостиной отличный диван.
— Ну, ма…
— Без «ну», Ник. Ты, Катюш, маму предупредила, что сегодня у отца останешься?
— Угу.
— Это главное. Чтобы тебя не потеряли. Ник, выдай Кате постельное, и давайте уже по койкам.
— Так рано еще! — возмутился парень.
Ольга перевела взгляд на часы. Ровно девять.
— Ну, вы тогда, как хотите, а я спать. Устала жутко.
— Ты хоть о завтрашнем собрании не забыла?
— Нет, буду. В шесть, так?
— В семь! — тяжело вздохнул Ник.
— Значит, буду в семь…
Если бы не дурацкое стремление все успеть, доказать всем и вся, как отлично она справляется — Ольга бы на это собрание просто забила. Там уже ничего толкового не обсуждали. Так… очередной виток дискуссии, куда ехать детям на выпускном, после ресторана. И ехать ли вообще. Кто-то предлагал на дискотеку, которую местная радиостанция устроит для выпускников на центральной площади, кто-то настаивал на встрече рассвета. Отстаивая свои идеи в родительской группе в Ватсапе, некоторые заходили так далеко, что дело скатывалось в банальную ругань. Слабо верилось, что очередная личная встреча хоть что-то решит.
За закрытой дверью ванной загрохотало. Ольга сунула голову, чтобы посмотреть, что случилось. Не дожидаясь помощи, ее упрямец пытался выбраться из душа.
— Коль, ну-ка, помоги…
Пока Тихон, ругаясь под нос, одевался (зачем — не спрашивайте — она не понимала!), Ольга улеглась в кровать и отвернулась к окну. В стекла билась жаркая июньская ночь, нагнетая в душе тревогу. Ольга щелкнула пультом от кондиционера. Закрыла глаза и не открыла их даже, когда за спиной послышался приглушенный ковром звук костылей. Сделала вид, что спит. Заставила себя отключиться от ситуации. От всего того бреда, что между ними происходил, от никому не нужных споров и глупого недопонимания. Одна рука под щекой, вторая — на животе. Во всем происходящем имелся один жирный плюс — у нее не осталось сил даже на страх. А ведь в ней рос ребенок…
Тихон за спиной долго не мог найти себе места. И так он ложился, и эдак. Вздыхал тяжело, крутился с боку на бок, тихонько ругался себе под нос. Пока Ольга не выдержала:
— Ну, что такое? Болит сильно?
— Нет, — вскинулся он. — А ты сама, почему не спишь?
— Уснешь тут, — пробурчала Ольга.