Но одна вещь, которую сказала женщина, засела у нее в голове, и по какой-то причине Оливия не могла ее прогнать.
- Хочешь знать мой маленький трюк, когда ты уже закончила, а он все еще хочет продолжения? - сказала женщина, хотя Оливия и не хотела этого знать. - Скотч и минет, дорогая. Напои его, а потом дай ему по-настоящему хороший оргазм. Это более эффективно, чем чертово снотворное, честно, - затем она подмигнула ей. - Потом поблагодаришь.
Было уже поздно, и Оливия не была уверена, стоит ли благодарить женщину за эту мысль. Потому что у нее была ужасная мысль, что, хотя она и могла справиться с пьяным Вульфом, она совсем не была уверена в части оргазма.
У нее перехватило дыхание, сердце забилось быстрее.
Правильно, даже если Вульф Тейт и был лживым сукиным сыном, который в одиночку разрушил их дружбу в течение нескольких минут, ее тело, очевидно, не заботилось об этом.
Ты сможешь дать ему оргазм.
Горло сжалось еще сильнее, и она обнаружила, что смотрит на закрытые двери спальни.
Она не хотела приближаться к нему, не тогда, когда была уверена, что он на самом деле не хочет ее - и она была права, он не хотел.
Но... он не был ни с кем в течение шести месяцев, если то, что он сказал, было правдой. Так, может быть, он ответит ей?
А как же твое сердце? Твоя гордость?
Слишком поздно для ее сердца, а что касается ее гордости, она пожертвует этим без раздумий, если это означает выбраться отсюда.
Кроме того, сейчас не было места тайным надеждам и мечтам. Не то чтобы они вообще были, но все же. Он сказал ей правду, сжег их дружбу дотла, и теперь даже это больше не имело значения.
Она точно знала, где находится. Он не заботиться о ней и никогда не заботился ранее.
Боль пронзила ее, но она снова оттолкнула эмоции, пытаясь взглянуть на проблему объективно. Ее неопытность была серьезным камнем преткновения. Она никогда раньше не соблазняла парня, но, очевидно, знала технику. Знала, что для минета ты в основном открываешь рот... отсасывая?
Логически, это был выход. Ей не придется раздеваться, не придется беспокоиться о своей девственности. Все, что ей нужно было сделать, это взять его в рот и заставить кончить, а потом, если повезет, он заснет.
А что, если он не заснет?
Оливия глубоко вздохнула, потом снова судорожно вздохнула. Если он не заснет, ей придется думать о чем-то другом, но этот план был хорош.
Вопрос был только в том, как затронуть эту тему, не вызывая у него подозрений. Потому что после того, как она так яростно оттолкнула его, он догадается, что она что-то задумала, что заставило ее передумать.
Оливия долго смотрела на дверь спальни.
С колотящимся сердцем она подошла к мини-бару, открыла его, достала бутылку бурбона и заставила себя подойти к двери спальни.
Она подняла руку и тихонько постучала.
- Вульф? Можно войти?
Глава Шестая
Услышав стук в дверь, Вульф нахмурился и задумался, не сказать ли ей просто уйти. Потому что меньше всего на свете он хотел сейчас видеть ее.
Особенно учитывая, как эффектно он взорвал всю эту гребаную ситуацию. Господи, если ему когда-нибудь и нужны были доказательства, что он не может устроить пьянку на пивоварне, так это сейчас. Его план - каким бы он ни был - был плохо продуман и плохо исполнен, и когда дела пошли плохо, он не приложил никаких усилий, чтобы исправить все, а вместо этого нажал кнопку и взорвал все вокруг.
Если его командир узнает об этом, то заставит его отдать трезубец - и он отдаст, не задумываясь.
Он не был уверен, возможно ли испортить все еще больше, чем он уже испортил, но, видимо, так оно и было.
Вся правда выплыла наружу, хотел он того или нет, и он не смог заткнуться, сказав, что вся их дружба была ложью. Что он сблизился с ней только потому, что так велел его отец.
Ему не следовало этого говорить, но он чертовски разозлился. История его гребаной жизни. Именно по этой причине его тренировки были тяжелыми, потому что он изо всех сил старался держать свои чувства взаперти и всегда делал это, независимо от того, как сильно отец давил на него. Но в конце концов он преуспел, похоронив их всех под улыбкой «пошел ты» и отношением «плевать я хотел».
И все же рассказав всю правду Оливии, что-то в нем перевернулось, и он не смог справиться с яростью, которая охватила его. Ярость на отца за то, что он умер до того, как Вульф получил шанс на признание, которого хотел. Ярость на Чезаре де Сантиса за то, что он лишил его шанса на семью, о которой он всегда мечтал, представляя собой угрозу матери Вульфа, удерживая ее вдали от семьи.
Ярость на Оливию за то, что она поверила в реальность происходящего, когда это было не так.
Ярость на себя за то, что позволил появиться чувствам и не смог запереть их, когда должен был.
Столько проклятой ярости.
И он все еще не получил от нее того, чего хотел, и не знал, каким будет его следующий шаг.
- Какого хрена тебе надо? - спросил он, глядя на закрытые двери.
- Ты голоден? - ее голос был слегка приглушен. - Здесь столько еды.
Почему она спрашивает его об этом? Почему она вообще с ним разговаривает? После всего, что он сказал?
Не обращая на нее внимания, он посмотрел на свой телефон, просматривая список контактов. Возможно, стоит позвонить Лукасу. Поговорите с ним о доказательствах, которые он собрал в ходе операции де Сантиса, узнать, есть ли у него какие-либо выходы на Мэя. А может, и нет. Он не хотел, чтобы Лукас знал, что он планирует, и этот мудак определенно попытается вытянуть всю информацию из него.
Тогда возьми себя в руки и перестань дуться, как чертов ребенок.
Да, он должен именно так и поступить. Он действительно должен. Его командиру не нужно было требовать свой трезубец; он отдал бы его сам за то, что был такой киской.
Раздался тихий щелчок.
Он поднял глаза.
Оливия все равно вошла в комнату и стояла в дверях. В этой дурацкой ночной рубашке, с блестящими темно-каштановыми волосами и без макияжа, она выглядела свежей, как маленькая девочка. За исключением того, что у маленьких девочек обычно не было мини-бутылок бурбона в руках.
- Что? - он даже не пытался скрыть свое плохое настроение. В конце концов, не было причины для этого, не сейчас. - Я не голоден.
- Нет, но может ты хочешь выпить? - она подняла бутылку и подошла к кровати, на которой он сидел.
Бурбон. Виски он выпил раньше. С другой стороны, почему бы и нет? Конечно, он должен присматривать за Оливией, но она не собиралась уходить отсюда в ближайшее время, по крайней мере, одна.
Черт побери, ему больше нечего было делать, кроме как пить, по крайней мере, пока он не придумает план получше, так почему бы и нет?
Он положил телефон на тумбочку и взял бутылку, которую она протягивала. Открутив крышку, он сделал большой глоток. Бурбон вызывал теплое ощущение внизу живота.
Откинувшись на подушки, он посмотрел на нее.
Она стояла у кровати, скрестив руки на груди. Между темными бровями появилась знакомая морщинка, и то, как они взлетели вверх, придавало ей немного озорной вид.
- Ну, - он сделал еще глоток бурбона, глядя на нее, - Ты хочешь мне что-то сказать?
Она смотрела прямо, и он не мог понять, о чем она думает.
- Я хочу заключить с тобой сделку.
- Договорились? Что за сделка?
- Я сделаю кое-что для тебя, если... ты сделаешь кое-что для меня.
Он сделал еще глоток бурбона.
- Да, да, обычно так и бывает. Господи, давай поподробнее, Лив.
Ее тонкие пальцы сжались, как будто она нервничала, и все же решительный наклон подбородка говорил ему, что она сделает это, несмотря ни на что.
- Я дам тебе нужную информацию, если..., - она замолчала и отвернулась. Ее скулы порозовели.
Что, черт возьми, происходит? Он не знал, чего он ожидал, когда правда о его статусе двойного агента вышла наружу, но он думал, что она будет в гневе.
Когда он рассказал ей обо всем, она побледнела и выглядела потрясенной, и он убежал, потому что ему нужно было уйти от нее и боли в ее глазах, боли, которая была как нож в его сердце.
Он был готов к ее гневу, но сейчас в ее глазах не было гнева. Это определенно была нервозность, которую он не понимал. Что за сделку она пытается с ним заключить?
- Если что? - он подсказал, когда она ничего не сказала.
Оливия смотрела на стену за его головой, и молчала так долго, что он подумал, что она не ответит. Затем она вздохнула, и ее темно-синие глаза встретились с его.
- Пока мы честны друг с другом, есть кое-что, что ты должен знать. Я соврала, когда сказала, что не хочу тебя. Правда в том... что очень хочу.
Это не было сюрпризом. Он понял это в тот момент, когда она не могла оторвать взгляд от его груди, и поцелуй, который он подарил ей, то, как она застыла под его губами, только подтвердил это.
- И что? - он сделал еще один глоток из бутылки, бурбон тепло грел его изнутри, заставляя все казаться чертовски лучше, чем пять минут назад.
Ее голубые глаза потемнели.
- Я хотела тебя с пятнадцати лет, Вульф. С того момента, как я увидела тебя.
Потребовалось некоторое время, чтобы шок от услышанного прошел, но, когда это произошло, все, что он мог сделать, это смотреть на нее.
- Серьезно? Но, ты никогда не говорила…
- Я ничего не говорила, потому что ты Тейт. Ты был врагом. А потом, когда ты больше не был врагом, я стеснялась что-либо сказать. Я не привыкла много разговаривать с людьми, особенно с теми, кто был интересен мне, и я..., - она снова замолчала, отвела взгляд и сглотнула. - Я не хотела делать ничего такого, что помешало бы тебе приходить в библиотеку.
Что-то скрутилось в его груди, нож повернулся, задевая ребра.
Господи, почему так больно? В этом не было никакого смысла. Их дружба вообще не была настоящей, так что потеря ее не должна была ранить его. Конечно, слышать, как она говорит ему, как она хотела его, не должно было причинять ему столько боли.
Хотя, видимо, так оно и было.
Он не мог придумать, что ответить на это, но, к счастью, она продолжила, не дожидаясь, пока он заговорит.
- Так или иначе, я хотела тебя. И я думаю, что я все еще хочу. И поскольку наша дружба больше не имеет значения, а те разговоры, которые мы вели в библиотеке, давно прошли, я подумала, что теперь у меня есть шанс получить то, что я хочу, - она снова взглянула на него, слегка вздернула подбородок и выпрямила спину. Готовясь к тому, что ей придется сказать.
Ты уже знаешь, что она скажет.
Да, у него была идея. По какой-то причине это заставило его пульс ускориться, его сердцебиение звучало странно громко в его ушах.
На этот раз она выдержала его взгляд, скрестив руки на груди.
- Я хочу дать тебе оргазм… Ну… сделать тебе минет…
Чёрт возьми! Это было не то, что он ожидал услышать от нее. Может быть, еще один поцелуй или, может быть, она хотела прикоснуться к нему снова, но минет?
- Ты шутишь? - сказал он недоверчиво. – Прямо сейчас?
Румянец вспыхнул на ее щеках, голубое пламя гнева осветило ее глаза, явно недовольная его реакцией.
- Да, сейчас, - отрезала она. - И не смотри на меня так. Это ты сказал мне, что не был ни с кем шесть месяцев, - одна бровь изогнулась. - Или это была очередная ложь?
Черт возьми. Это безумие.
Шок медленно просачивался сквозь него. Он поцеловал ее, и она оттолкнула его, давая понять, что не хочет идти дальше. А теперь она пришла сюда и говорит, что хочет отсосать ему? Какого хрена происходит?
- Серьезно? - спросил он, игнорируя вопрос. - После того, как ты оттолкнула меня раньше, теперь ты вдруг хочешь сосать мой член?
Ее подбородок поднялся еще выше, выражение лица стало надменным, несмотря на пылающие щеки.
- Я оттолкнула тебя, потому что ты не хотел меня, тебе нужна была только информация, которой я располагала, и, очевидно, ты не возражал соблазнить меня за это. Так что теперь я решила, что раз тебе наплевать на меня и нашу дружбу, я возьму кое-что для себя. У тебя будет оргазм и информация, которую ты хочешь, а у меня... У меня будет одна из моих фантазий, а потом ты меня отпустишь.
Господи, этого он ожидал меньше всего. И сказать «Нет, я не хочу минет» было бы относительно просто, потому что на самом деле он не мог позволить ей сделать это. Не после того, что он ей наговорил. Не после того, как он причинил ей боль.
И все же…
Он не мог перестать смотреть в ее серьезные голубые глаза, потому что они были всегда серьезные. Это была Оливия. Серьезное маленькое существо, чье лицо светилось всякий раз, когда она видела его, и которого он тоже всегда был рад видеть. Было неправильно позволять себе симпатизировать ей, зная, что в конце концов он предаст ее, но он ничего не мог с собой поделать.
Даже сейчас, даже в этой дурацкой ситуации, которую он создал, он чувствовал к ней уважение. Он был полным придурком с ней, и все же она была здесь, несмотря на все, что он сделал. Нашла свой собственный выход из ситуации и, честно говоря, сделала это намного лучше, чем он.
Или, может быть, это говорил бурбон. Черт, он не мог сказать точно.
Он откинул голову на подушки.
- Так, давай разберемся. Ты дашь мне информацию, а взамен я позволю тебе отсосать мне.
- Да, - она слегка кивнула. - Совершенно верно.
- Ладно, во-первых, девушке никогда не нужно спрашивать, может ли она отсосать мне, потому что ответ всегда будет «да». И во-вторых, это звучит как чертовски односторонняя сделка для меня.
- Почему? Мы оба получаем то, что хотим.
- Конечно, но я получу больше, тебе так не кажется?
- Неужели? - взгляд ее внезапно стал острым. - Ты не хочешь меня, Вульф. Ты никогда не хотел. Поэтому я не могу представить, что еще ты получишь от этого, за исключением оргазма, конечно.
Он не хотел ее, нет. И он видел, как ей больно от этого. Но сейчас... Ну, это было не совсем так. Мысль о том, как ее прекрасный розовый ротик сомкнется вокруг его члена... Горячая волна возбуждения прокатилась по нему, вся кровь в его теле устремилась на юг.
Но это потому, что у него не было секса в течение шести месяцев, не так ли? Желать ее особенно, после всей той лжи, которой он ее кормил, казалось неправильным. С другой стороны, может ли он позволить себе отказать ей, если это даст ему необходимую информацию о Мэе? Если она даст ему доступ к расписанию ее отца?
Да, говори себе, что все дело в разведданных.
Он проигнорировал эту мысль, повернув голову на подушке.
- Ты действительно хочешь это сделать?
Она не отвела взгляд и не колебалась.
- Да.
- После всего, что я тебе сказал?
- Да.
Он изучал ее, отмечая румянец на ее щеках. Она не выглядела испуганной. Она выглядела... решительной.
Сексуальной. Нет.
- Ты когда-нибудь делала это раньше? - спросил он, уже зная, каким будет ответ.
- Нет, - сказала она, подтверждая его подозрения. Потом фыркнула. - Но я уверена, что это не будет проблемой.
Иисус. Он начал чувствовать легкое головокружение. Обычно он хорошо переносил алкоголь, но во время командировки сократил дозу, и стало очевидно, что мало спать прошлой ночью и много спиртного - плохая идея.
Он медленно моргнул, сосредоточившись на ее губах. Это действительно будет прекрасно. Полная нижняя губа, мягкая верхняя губа, и, как он понял из того поцелуя, такая чертовски мягкая.
Давно у него не было такого рта. Очень, очень долго.
Она неопытна. Она твоя подруга. А теперь ты позволишь ей сделать тебе минет. Какого хрена ты делаешь?
Он не знал. Но то, что она больше не его друг и все это было ее идеей, он начал думать, что может позволить ей делать с ним все, что она захочет. В конце концов, у него не было лучшего плана, как получить эту информацию.
Он заставил себя посмотреть на нее и не зацикливаться на ее губах.
- Хочешь, я скажу тебе, что нужно делать?