– Как? – спросила я.
– Я продал свой Мустанг. Даже торговаться не пришлось.
– Продал Мустанг? – я звучала ошеломленно. Папа любил машину, даже спал в ней пару раз. Некоторые люди спасли бы фотоальбомы или питомца из огня, а папа – Мустанг. Я не думала, что он продаст ее. Я думала, что его похоронят в ней.
– Еще даже чернила не высохли на документах, – он говорил, будто это были пустяки, но я знала лучше. Это было серьезно. Он продал самую ценную вещь, чтобы его сын смог учиться в хорошей школе несколько лет.
– Спасибо, – я вздохнула. Гарри будет в порядке. Школа будет другой, но того же типа. Летом он был общительным, так что найдет друзей и там.
– Не за что, – папа смотрел на меня минуту, словно ждал чего–то. Но он мог многого ждать.
– Что? – спросила я.
– Тебя больше ничего не беспокоит? – спросил он. – Никто не тревожит?
Я посмотрела на домик. Мы с мамой не помирились, но хотя бы говорили. Не сразу, но я поняла, что не могу злиться на нее, потому что она рассказала мне правду, когда я так долго от нее этого ждала. Она не была виновата, что правда оказалась горькой.
– Думаю, мама будет в порядке, да? Переезд будет сложным, как и для всех нас, но она сильная. Она будет в порядке.
На лице папы появилось изумление.
– Согласен, но я говорил о тебе.
Я переминалась.
– Ох.
– Вот–вот, – сказал он.
– Да, я переживаю из–за того, что будет, – я кашлянула и смотрела на домик. – Это выпускной год, и все меняется. Нужно многое решить.
– Это выпускной год, и я знаю, как ты много трудилась, – папа потирал подбородок, словно отращивал бороду. – Не справедливо будет менять школу и команды в последний год перед колледжем.
Я прикусила щеку изнутри, а не кивнула. Не справедливо, но в планах на жизнь справедливости было мало.
– Потому, если хочешь, семья Эмерсон готова принять тебя на год, чтобы ты закончила школу, – папа вскинул руки, словно сообщил, что я выиграла в лотерее, но я видела, что его радость была наигранной. Он не хотел, чтобы я покинула семью на год раньше, чем мы планировали.
Я минуту обдумывала это. Я могла провести год в той же школе, со своими друзьями, со своей командой. Я могла закончить одну из лучших школ штата, как и планировала. Я могла сохранить это… но покинуть при этом семью.
Они будут близко, но как можно не ужинать после школы с Гарри? Не ощущать запах кофе мамы по утрам, не засыпать от звука новостей из спальни родителей? Я буду скучать по этому? Их стоило бросить, чтобы остаться в той школе?
В начале лета я бы не сомневалась ответить. Я сказала бы да. С Гарри попрощаться было бы сложнее всего, но до остального мне не было бы дела.
Одно лето все изменило. Или изменило меня.
– Ты уже говорил с семьей Эмерсон об этом? – слеза покатилась по моей щеке. Столько всего свалилось, а еще даже солнце не встало.
– Я не могу тут ничего говорить, – папа кивнул на домик. – Это была идея твоей мамы.
– Мамы?
– Хорошая идея, да?
Ком в горле стал вдвое больше. Я кивнула, не могла выдавить ни слова.
– Это да? – папа ждал.
Я хотела сказать да. Потом хотела сказать нет. Решение было важным, и я не знала, что смогу выбирать, пять секунд назад.
– Я могу подумать?
Папа вздохнул, словно обрадовавшись.
– Конечно. Не спеши. Но постарайся решить до первого дня школы.
Я улыбнулась.
– Это я могу.
Он обнял меня. Это казалось таким естественным, словно так всегда было. Я обвила его рукой.
– Что насчет пробежки? Становится все светлее, – он посмотрел на горизонт, где уже подумывало проснуться солнце.
– Повезло, что день простой, – я вытянула руку над головой, потянулась, повторила с другой рукой.
– Не думай, что легко обгонишь меня, – он указал на свои кроссовки, которые были в моде лет десять назад. – Я был быстрее всех в школьной команде. Мой рекорд в забеге на милю так и не побили.
Я закатила глаза.
– Потому что ты закончил школу в классе из пятнадцати детей, и только ты был в команде по бегу в тот год.
Он рассмеялся, как бывало утром Рождества и на днях рождения.
– Мелочи.
Я сглотнула ком в горле. Он не пропал.
– Готов? – я указала на дорожку впереди.
Папа стал бежать на месте.
– Всегда готов.
Хоть я все еще печалилась из–за Кэллама, я рассмеялась. Папа снова шутил, вел себя так, словно его семья существовала.
Я побежала, папа двигался рядом со мной. Мы не пробежали далеко, а он уже задыхался. Мы даже не быстро бежали.
– Мы же всего на милю или две? – он тяжело дышал. – День ведь простой.
Я старалась не улыбаться.
– Одиннадцать или двенадцать. Простой по темпу, а не расстоянию.
Папа застонал так громко, что белка с воплями убежала от дерева у дорожки.
– Это все? – он пожал плечами, словно это были пустяки, но уже вспотел.
Я уже не скрывала улыбку. Я не бежала одна.
– Эй, пап? – я притихла на миг. – Спасибо за все.
Он посмотрел на меня и улыбнулся. Он улыбался всю пробежку.
– Спасибо за второй шанс.
ДВАДЦАТЬ СЕМЬ
Последний день роли вожатой в лагере. Я пришла сюда с ненавистью ко всему, а теперь собиралась уезжать, зная, что кусочек этого меня останется со мной на всю жизнь. Как и тут останется кусочек меня.
Для последней пробежки я встала пораньше, и папа присоединился ко мне, хоть я и говорила, что, если он не мог идти, не хромая, то и бежать не стоило. Но он настоял. Говорил, что нужно было прогнать боль, но это помогало бы от растяжения мышц. Но я была рада обществу. Я скучала по папе, с которым я ощущала, что могла сделать все, и даже если не справлюсь, это поправимо.
Было почти восемь, когда я пришла к шкафчику и достала предметы для поделок. Придумывать. Творить. Больше поделок. Они мне уже снились.
Не хотелось видеть акриловую краску когда–нибудь еще.
Сегодня тема была простой, даже я не могла все испортить. Мы украшали палки для церемонии ночью. Это была давняя традиция лагеря – в последнюю ночь отдыхающие и персонал собирались у костра, каждый вставал и говорил, чему научился за лето, и бросал палку в огонь.
Звучало не очень, но все говорили так, словно это было священным делом. Я не собралась делать палку или говорить, но должна была помочь отдыхающим.
Я схватила пару бутылок клея, фольгу и краски, а потом, хоть мне и не хотелось, несколько бутылок блесток. Я поставила сверху коробку с лентами и пошла к столовой, где было почти пусто после завтрака.
Кэллама не было на его обычном месте за столом. Может, он вел поездку рано утром, может, решил поспать на полчаса больше. Я не знала, увижу ли его. Должна была, да? Мы не могли уехать, не попрощавшись. После всего. От этой мысли мне было плохо.
Он избегал меня, игнорировал эти две недели, и я не мешала. Первую неделю я делала с ним так же. Но мне было все равно, как далеко он ушел с пути, чтобы не пересекаться со мной, этой ночью я с ним встречусь. Чтобы хотя бы попрощаться.
– Ты как шумная племянница Марты Стюарт, – кто–то сел за стол, который я убирала для занятия творчеством. – Поделки еще никогда так не привлекали.
Я заворчала под нос.
– Ты еще не вымер?
– Мир ведь еще кружится? – Этан улыбнулся, и это работало бы на всех девушках, но не на мне.
– Чего надо, Этан? Я занята.
– Кто сказал, что мне что–то надо? Почему я не могу нормально поговорить с тобой безо всяких желаний.
– Как ты и сказал, мир кружится…
Этан рассмеялся, глядя, как я тру стол антибактериальной салфеткой. Я вытащила еще одну и бросила ему.
– Будь полезен.
Он пару раз обвил пальцем лицо, улыбнулся.
– Я уже такой.
Я застонала и стала вымещать раздражение на столе. Он никогда еще не был таким чистым.
– Ты по какой–то причине тут? Или просто побесить пришел?
Этан тер стол со мной.
– Мне нужна другая причина?
– Когда ты уезжаешь? Надеюсь, скоро? – я села напротив него и перестала чистить. Все равно тут будет грязно через десять минут.
– Как только Эван подъедет на грузовике.
– Не останетесь на церемонию палочек?
– А зачем? Есть шанс закрутить с тобой? Тогда меня можно убедить, – Этан скрестил руки и постарался выглядеть серьезно. Получилось плохо.
– Счастливого пути, – я помахала ему.
Он рассмеялся и выглянул в окно. Он был рад уехать. Я бы тоже была, но что–то держало меня тут. Я не хотела уезжать, но должна была.
– Так вы с великим кахуной расстались? – Этан пошевелил бровями. – Это к лучшему. Для тебя.
Мы с Кэлламом не сообщали о разрыве, как и не сообщали, что встречались, но все поняли.
– Что такого безумного в моем желании быть с ним? – я пыталась убедить себя, что говорила о плюсах и минусах ополаскивателя для белья, а не про парня, который испортил для меня шансы на отношения.
– Не знаю. Ты кажешься амбициозной, – Этан сделал коробочку пальцами и посмотрел на меня сквозь нее. – Тебе суждено великое.
– А Кэлламу – нет?
Он поднял руки, словно я его в чем–то обвинила.
– Эй, мне нравится Кэллам. Я бы первым взял его в свою команду во время нападения зомби, но… это реальный мир.
Я решила защищаться.
– Ты говоришь, что в реальном мире такого рядом не хочешь?
Этан не отвернулся, хоть я и смотрела на него со злостью.
– Я не выбрал бы его первым.
Я собрала грязные салфетки и бросила в сторону урны. Попала – цель стала лучше.
– Вторым?
– Предпоследним.
– Жестоко.
Он пожал плечами, может, и стыдился, что сказал так, но он не врал.
– Я встречался с девушкой из школы Кэллама, – я буркнула «Не удивил», и Этан подмигнул мне. – Она знала все о Кэлламе О’Конноре.
– И она сказала, что он – катастрофа? – почему я захотела найти ту девушку и вырвать клок ее волос?
– Нет, она сказала, что он – хулиган в прошлом. Таких вся школа любит. Он там как здесь, но выделяется больше, – Этан выглянул в окно. Эван ждал в грузовике. Он повернулся на скамье и встал. – Милый. Хороший. Он рулит на улице, но в классе за партой… не его.
– Не его? – я сжала кулаки.
– Скажем так, лучшего ученика у них называют лучшим выпускником, знаешь? Хочешь знать, как они зовут ученика с низшими оценками?
– Нет, – я качала головой, но он все равно собирался мне сказать.
– Кэллам О’Коннор, – он не улыбался, не шутил, а говорил прямо.
Чтобы не ударить его кулаком в глаз, я стала открывать баночки для поделок и расставлять на столе.
Этан опустил ладонь на мою остановив меня. Он повернул мою ладонь и пожал ее. Все лето он пытался вывести меня, а теперь пожимал руку, словно так и планировал.
Почему парня в этом мире пытались серьезно сбить меня с толку?
– Рад был узнать тебя, новенькая. Удачи там, – он рассмеялся и убрал руку.
– Ты провел со мной лето, постоянно приглашал пойти с тобой, стоило посмотреть на тебя… – крикнула я, пока он шел к двери. – И я все еще новенькая?
– Не знаю, прилипло. Подходит, да? Ты пытаешься все понять. Будто вчера родилась. Новенькая.
– Я знала достаточно, чтобы не ходить с тобой!
Он рассмеялся и открыл дверь.
– Это точно, – Этан кивнул мне. – Увидимся в другой жизни, Финикс.
Я прислонилась к столу.
– Ты знаешь мое имя.
Эван загудел, когда Этан не вышел из столовой. Этан показал брату средний палец. Раздался еще гудок.
– Я знал еще до разговора с тобой, – Этан помахал и улыбнулся по–настоящему.
Я смотрела в окно, как уезжал грузовик Эвана. Я все еще смотрела в окно несколько минут спустя, а потом кто–то появился передо мной. Я подумала, что это первый из отдыхающих, пришедших украшать палки, но нет.
– Я, конечно, поощряю инициативу вожатых, но что ты делаешь тут, готовая к поделкам? – Бен махнул на стул и на меня в смятении.
– Жду отдыхающих, – сказала я, скрывая смятение. – Как было каждый день весь месяц.
– Ты думаешь, что сегодня занимаешься поделками, – сказал Бен, словно говорил с собой.
– Да?
– Ты не проверила расписание.
Я нахмурилась.
– Нет.
Бен вздохнул, полистал страницы, прикрепленные к планшету в его руке, и показал мне. Я посмотрела на колонку поделок.
– Наоми сегодня ведет поделки? Так у меня выходной? – спросила я.
Бен вздохнул и указал на другую колонку в расписании. Там было мое имя. Рядом с надписью «Последний поход сезона». Маршрут по Маттерхорну.
Я сглотнула. Я отбывала срок наказания в столовой с поделками и выходила в последний день. Я поведу последний поход лета. Из низшего места на высшее. Как это произошло?
– Спасибо, Бен, – ком поселился в моем горле. Я часто его ощущала в последнее время. – Большое спасибо. Вы не знаете, как это важно для меня. Ваше доверие после… моих неудач, – я опустила баночку с бисером. Больше никаких поделок.
– Я рад, что это так важно для тебя, но ты забыла? – Бен постучал по расписанию костяшками. – Не я составляю расписание.
Я не дышала. Как я могла забыть? Хоть на миг.
– То есть… он назначил меня на поход?
– Да.
Я повернулась и села на скамью. Колени не слушались.
– Где он?
Бен молчал.
– Бен? – я обернулась, чтобы видеть его. – Где Кэллам?
Он молчал еще миг, а потом переступил с ноги на ногу.
– Уехал. Прошлой ночью, составив расписание.
– Уехал? – я не понимала слово.
– Мне жаль, Финикс.
Я уткнулась лицом в ладони. Кэллам избегал меня две недели. Он позволил мне возглавить последний поход сезона. И уехал, не сказав ни слова? Не объяснив, почему?
– Уехал, – сказала я под нос, надеясь, что скорее смирюсь и пойду дальше. – Почему? – пальцы впились в кожу головы.
– Почему он уехал? – Бен подошел ближе, но явно не знал, что делать: похлопать меня по плечу или предложить взять себя в руки.
Я покачала головой.
– Почему он назначил меня на последний поход по горе?
Я заметила краем глаза, как Бен пожал плечами.
– Потому что ты заслужила его доверие.
Я не знала, что сказать. Что думать. Что делать.
– Ты будешь в порядке? Через несколько минут отдыхающие соберутся для похода.
Я моргнула пару раз и встала. Улыбка была на месте, когда я повернулась к Бену.
– Я буду в полном порядке.
Он просиял, указал на лужайку.
– Тогда вперед.
Я почти выбежала из столовой, вдохнула свежий воздух, словно годами была заперта в затхлом влажном подземелье.
Благодаря прохладному утру, я была в ботинках, а не сандалиях, так что нужно было только взять рюкзак в амбаре и наполнить пару бутылок.
Несколько туристов уже ждали на лужайке, когда я пришла с рюкзаком. Я проверила его дважды, чтобы там было все, что нужно на всякий случай… а потом проверила еще раз.
Пришли все четырнадцать ребят. Я заставила всех проверить воду, ботинки, лямки сумок, обошла их, пожимая руки и давая им пять. Я не просто научилась у Кэллама вести группу в поход, я узнала, как сделать так, чтобы им понравилось.
Я присела и проверила свои шнурки перед отправлением. Три мили вверх, три – вниз. Я должна была нервничать. Это было первое занятие не в столовой за недели. Последний поход лета. Катастрофа была в прошлый раз, когда я была в ответе за группу туристов.
Я не нервничала. Это было что–то еще. Что–то другое, новое, и я не могла его назвать. Уверенность? Смелость? Не совсем так. Близко, но нет.
Я знала путь. Знала, что нужно идти по нему. Знала, что все будет в порядке. Знала, что справлюсь, если что–то будет не так. Я знала, что мы дойдем до конца.
– Готовы? – я встала перед отдыхающими и ждала, пока привлеку их внимание. – Мы будем держаться вместе и работать вместе. Есть вопросы?
Один из старших в группе поднял руку. Он улыбался.
– Насчет вместе…
Все рассмеялись.
– Вместе. Это наш ритм сегодня.
Я сосчитала их еще раз, посмотрела в сторону тропы. Я проверяла темп, ребят за собой каждую минуту. Я проверяла, чтобы на тропе не было камней и корней. И так продолжала. Я знала, что делала. Меня учил лучший.