В молчании мы дожевываем приготовленные мной сэндвичи, и когда я приступаю к уборке стола, за окнами раздается звук заведенного двигателя. Как только во дворе воцаряется тишина, плечи Итана ощутимо расслабляются, и на лице появляется намек на улыбку.
— Сегодня я поеду в офис. Чем планируешься заняться?
— Садовник, уборщица, чистильщик бассейна. — пожимаю плечами. — Намерена сдержать свое обещание и превратить это место в райский уголок.
— Я вовсе не собирался превращать тебя в раба лампы. Уборка может подождать. Ты планировала увидеться с Дженни, разве нет?
Дженни моя старшая сестра, которая живет в Нью-Йорке больше десяти лет. Она сбежала из оков родительского контроля, поступив в Колумбийский университет, а на четвертом курсе вышла замуж за своего однокурсника, чем вызвала огромное недовольство отца, лишенного своего права вета на неугодный по его материальным критериям брак. К счастью, или к сожалению, меньше чем через год Дженни подала на развод, и с тех пор ведет образ веселой нью-йоркской холостячки: крутит многочисленные романы с мужчинами всех возрастов, путешествует по миру и божится, что никогда больше не выйдет замуж. С сестрой мы не виделись больше года, и я клятвенно обещала ей по приезде оторваться как следует.
— Увижусь с ней завтра. Боюсь, если я хоть день протяну с уборкой, у меня выработается пожизненная аллергия на пыль.
— Ну хорошо. — согласно кивает Итан и, шагнув ближе, целует меня в губы. — Если тебе что-то понадобится — звони. Если мой…брат… — он еле заметно морщится, словно это слово выжигает ему язык, — если он появится, дай мне знать.
Приняв душ и переодевшись в строгий рабочий костюм, Итан уезжает из дома, а я плюхаюсь на диван и принимаюсь штудировать интернет в поисках выездных служб по уборке домов. Провисев на телефоне битый час и получив единогласный ответ, что все они готовы довести мое жилище до стерильности не раньше завтрашнего дня, падаю головой на диванные подушки и набираю номер сестры.
— Добро пожаловать в Нью- Йорк, толстушка! — слышу ее бодрый голос в трубке. Ее «толстушка» — насмешливая дань моей природной худобе, которой она дразнит меня с детства. — Готова вылезти из папочкиного крыла и познать, что такое настоящая жизнь?
— А есть предложения?
Ответом мне служит задорный смех, от которого во внутренностях моментально начинает пузыриться азарт. Дженни обладает удивительным свойством привносить атмосферу праздника везде, где бы она не появилась. Вот и сейчас мы обменялись лишь парой фраз, а я уже перебираю в голове весь привезенный гардероб, размышляя, чтобы одеть на предстоящую вылазку. Мне и правда не помешает немного оттянуться. В конце концов, это Нью-йорк — искрящий жизнью мегаполис, а я та, кто в течение года брала сверхурочные смены в больнице, чтобы доказать себе и окружающим, что я больше, чем избалованная дочь своего влиятельного отца.
— Сегодня. Только ты и я. — загадочно произносит Дженни. — У меня есть билеты.
— Обожаю билеты. — с усмешкой цитирую фразу из любимого кинофильма. Жду, что сестра расскажет от конечном пункте назначения, но она лишь сгущает ауру таинственности:
— Будь готова к десяти. Каблуки повыше, платье посексуальнее. Где вы остановились?
Продиктовав Дженни адрес, слышу короткое «Я за тобой заеду», за которым следуют гудки.
Мысленно попросив Господа, чтобы сестре не пришло в голову повести меня на концерт какого-нибудь рэппера, по которым она так фанатела в детстве, поднимаюсь с дивана и плетусь в гардеробную. Если уж мне и суждено шагнуть в неизвестность, то я сделаю это, выглядя на миллион долларов.
3
— Хей, толстушка! — задорно восклицает Дженни, распахивая глянцевую дверь своей Тойоты. — Кажется, за год у тебя, наконец, появилось что положить в декольте.
Сестра выходит из машины и начинает вращаться по часовой стрелке словно пирожное на элитном кондитерском стенде, давая мне возможность насладиться ее эффектным образом.
Джен исключительная красавица: натуральная блондинка в пышными формами, к тому же, обладающая сокровенным знанием, как их правильно подать. Общие знакомые говаривают, что мы с сестрой очень похожи, вот только мои волосы темнее и ростом я выше.
Дженни старше меня на четыре года, однако, между нами никогда не было сестринской вражды или конкуренции. Я с уверенностью могу назвать ее своей лучшей подругой, и хочется верить, что она считает так же.
— Выглядишь на сногсшибательно, Джен, — резюмирую, сливаясь с ней в теплых сестринских объятиях.
— Ты тоже, малышка Рика. — На эту короткую фразу голос сестры теряет привычную смешливость, пропитываясь нотами теплоты, которые мгновенно переносят меня в наше детство, когда она заплетала мне причудливые косички и тайком от родителей разрешала смотреть любимый мультсериал.
— Дворец ничего себе так. — присвистывает сестра, разглядывая мое временное пристанище через ворота. — Это дом Итана?
— Его семьи. Правда, здесь никто не живет. Его отец давно умер, а матери, кажется, больше по душе обитать на Манхэттене. Есть еще брат.
— У Итана есть брат? — незаинтересованно переспрашивает сестра, грациозно приземляясь на водительское кресло. — Ты мне ничего о нем не говорила.
Обойдя машину, занимаю пассажирское кресло и пристегиваю ремень безопасности. Дженни никогда не была аккуратным водителем, и вряд что-то изменилось за время, что мы не виделись.
— Так что за сюрприз с билетами ты мне приготовила?
— Не хотела говорить до последнего момента, чтобы не повергать в шок твоего законопослушного избранника.
Сестра и Итан встречались пару раз на семейных ужинах, организованных мамой, и сразу поладили, однако, это не мешало ей время от времени подтрунивать над его правильностью и педантичностью.
— Ииии….? — вопросительно поднимаю брови.
— Бои без правил. — подмигивает сестра, и прежде чем я могу начать возмущаться, вдавливает педаль газа в пол, от чего флагман японского автомобильного концерна с визгом срывается с места.
— Худшим вариантом в моей голове были билеты на концерт Канье Уэста, — ворчу, когда она выруливаем на большую дорогу. — Когда ты, черт подери, успела увлечься боями без правил?
— Я там, где море тестостерона, детка. — беззаботно парирует сестра, опуская солнцезащитный козырек со встроенным зеркалом. Убедившись, что макияж в порядке, захлопывает его и переводит взгляд на меня. — А что плохого в боях без правил, Рика? Чем они отличаются от боксерских поединков, которыми так бредит отец?
— Ничем. Поэтому я их и не смотрю. Понятия не имею, кто вообще получает удовольствие, глядя на то, как два человека наносят друг другу увечья.
— Люди по натуре жестокие существа, толстушка. Звериные инстинкты у нас в крови. Бои гладиаторов, рыцарские турниры… историю не переписать. Мордобои всегда будут в почете у публики, и чем публика богаче, тем она кровожаднее.
— А для чего ты ходишь туда, Джен?
— Тусовка и азарт. — пожимает плечами. — И красивые парни, конечно. У меня есть свои любимчики.
Я не предпринимаю попытки смыть с лица скепсис и негатив, поэтому сестра использует запрещенный прием: посылает мне одну из своих улыбок, которыми в детстве успешно выторговывала у отца прощение за свои многочисленные шкодничества.
— Обещаю, если тебе не понравится, мы сразу же уйдем.
Со вздохом киваю, потому что не хочу портить вечер, и слышу, как сестра бормочет себе под нос:
— Но ты бы обязательно осталась, если бы знала, во что мне обошлись эти билеты.
Кажется, судьба этого вечера решена.
Мы оставляем машину на обнесенной забором парковке и, стуча каблуками, направляемся в сторону здания, возле входа в который кишит толпа.
— Что я говорила? — самодовольно хмыкает сестра, — Хищники, жаждущие крови.
Одергиваю подол вечернего платье, откровенно жалея, что не оделась скромнее. Не знаю, каков дресс-код на подобных мероприятиях, но сейчас мне искренне хочется, чтобы вместо тугого огрызка ткани, норовящего продемонстрировать окружающим мое нижнее белье, на мне были свободные брюки.
Когда мы подходим ближе, Дженни обхватывает мое запястье и тащит в противоположную от забитого входа сторону. Я не сопротивляюсь, потому что по опыту знаю, что ждать очереди с простыми смертными сестра не привыкла. Подходим к неприметной двери с глазком, и Джен уверенно барабанит по ней костяшками.
Через секунду на пороге появляется осклабившийся амбал с ярко-выраженной диастемой, хотя, возможно, я и ошибаюсь, и у него просто не хватает зуба.
— Скучал, старичок? — кокетливо усмехается Джен, протискиваясь мимо него.
Под изучающим взглядом парня я семеню следом, боясь хоть на секунду потерять сестру из вида.
— Привела подружку, куколка? Она такая же заводная как ты?
— Подбери слюни, Карсон. — сурово осекает его Дженни. — Рика моя младшая сестра, поэтому попридержи свои сальные шуточки.
Чувствую себя маленьким ребенком, который по случайности попал в мир больших игрушек. Вообще, я и сама могу за себя постоять, но что-то подсказывает мне, что сейчас мне лучше придержать язык за зубами.
Мы идем по длинному коридору, пока не упираемся еще в одну дверь, за которой, судя по отдающейся в стены вибрации, и происходит главное действо. Сестра дергает массивную ручку и в ту же секунду меня слепят огни бесчисленных софитов, а уши закладывает от грохочущей музыки.
— Билеты. — преграждает путь чернокожий громила, по размерам не уступающему тому типу с невыясненным зубным дефектом.
Закатив глаза, сестра лезет в сумочку и извлекает два цветных прямоугольника. Демонстративно помахав ими у него перед носом, небрежно пихает их обратно и, схватив меня за руку, тащит в сторону переполненных трибун.
— У нас лучшие места, — гордо объявляет Джен, когда мы в сопровождении заинтересованных взглядов мужчин протискиваемся к арене, по виду напоминающей боксерский ринг.
— А где же сидения? — начинаю оглядываться по сторонам.
Сестра обвивает рукой мою шею и заливисто хохочет:
— Сидения?! Да любой сидящий удавился бы за эти места. Расслабься и наслаждайся зрелищем.
Теперь когда я знаю, что мне, очевидно, придется провести несколько часов стоя на четырехдюймовых каблуках, к списку моих пожеланий к этому вечеру, помимо брюк, добавились еще и кроссовки.
Шоу боев без правил проходит по всем законам жанра, с которым я познакомилась, посмотрев «Малышку на миллион»: участники, одетые в шорты и накидки с капюшонами, выходящие на ринг в энергичном музыкальном сопровождении; голос конферансье, эффектно растягивающих гласные, показные потасовки перед боем в стиле известного задиры-ирландца и омерзительные звуки рассекаемой кожи. К концу второго боя мне становится настолько тоскливо и неинтересно, что я начинаю изучать трибуны, и судя по перекошенным от возбуждения лицам как мужчин, так и женщин, скучно и неприятно здесь лишь мне одной.
— Эй, сотри с лица это кислое выражение, — дергает меня за указательный палец сестра. — Сейчас будет драться мой любимчик.
Я нехотя поднимаю взгляд на ринг, и в ту же секунду переполненный зал оглашается звуком протяжного волчьего воя.
— Это он, это он! — возбужденно восклицает Джен, подпрыгивая на месте. — Мой фаворит, Волчонок.
Волчьи завывания, от которых кожа рук от чего-то покрывается мурашками, стихают, заменяясь рок композицией, по звучанию напоминающую раннюю Metallica.
Ведущий сыплет пафосными эпитетами, но я его почти не слышу, вглядываясь в парня, который уверенной походкой спускается на ринг на освещенному лестничному проему.
Его лицо скрыто под тканью наброшенного капюшона, и все что попадает в видимость это черные спортивные шорты с белым логотипом, резинка которых опоясывает будто выточенную из камня букву V и рельефный пресс с отметинами ссадин. Взгляд невольно спускается к его ногам: длинным и мускулистым, с характерными выступающими венами на икрах. Мужские ноги — это мой фетиш со со времен увлечения студенческим баскетболом, и сейчас я не могу перестать разглядывать ноги этого парня, завороженная тем, как перекатываются под загорелой кожей латеральные и медиальные мыщцы.
— У тебя что-то на подбородке, — усмехается сестра, смахивая с уголка моих губ воображаемую слюну.
— Мой интерес чисто анатомический. — смеясь, скидываю ее руку. — Мне интересно, сколько белка в день потребляет этот парень, чтобы поддерживать такую мышечную массу.
— Скоро ты увидишь его лицо, и вся это медицинская чушь вылетит у тебя из головы.
Парень выходит на ринг под оглушительное скандирование толпы и, несколько раз приподнявшись на носках, небрежным движением головы скидывает капюшон. Мое изумление тонет в восторженных женских визгах, протяжном улюлюканье сестры и завывании конферансье:
— Дамы и господа, встречайте Тайлера Ноортона, больше известного как Волчонок.
Ох, твою же мать.
4
— Правда, он красавчик? — голос сестры врывается в мой онемевший ступор. — Смотри, какие скулы… и этот взгляд. Есть в нем что-то… звериное.
Облизав пересохшие губы, наблюдаю, как Тайлер сбрасывает с себя накидку и делает несколько круговых взмахов плечами.
— А он не слишком молод для тебя? — переспрашиваю машинально.
Спохватившись, что могла обидеть сестру, отрываю взгляд от ринга и с опаской смотрю на Дженни, но, к счастью, ее самооценку подобными замечаниями не покоробить.
— Замуж я за него выходить все равно не планирую, а вот провести одну зажигательную ночь… — она многозначительно играет бровями, эффектно откидывая назад завитые локоны. — Держу пари, Волчонок и в постели просто зверь. Впрочем, тебе стоит увидеть, как он двигается, и ты сама все поймешь.
— Это брат Итана! — Эти слова мне приходится выкрикнуть, потому что динамики взрываются звуками лающей рэпчины, а ведущий начинает сыпать градом пафосных эпитетов, представляя соперника Тайлера.
Несколько секунд сестра непонимающе хлопает голубыми глазами, и, сложив губы буквой «О», с шумом выдувает свое удивление.
— Родной брат адвоката-зануды — звезда боев без правил?
— Мы познакомились этим утром. И, кажется, какое-то время будем жить под одной крышей.
С последней фразой лицо сестры расплывается в щедрой белозубой улыбке:
— Надеюсь, Итан не против гостей. Потому что теперь я точно планирую наведываться к своей сестренке как можно чаще.
Наш незамысловатый диалог прерывается возбужденным ревом зрителей, заставляя обеих повернуть головы в сторону ринга. Соперник Тайлера, огромный рыжеволосый бугай с торчащей во все стороны бородой, не обращая внимания на прыгающего рядом худощавого рефери, тычет пальцем в грудь парня и, судя по агрессивным движениям челюсти, рычит что-то нелицеприятное. Конечности мгновенно сковывает страх: хотя Тайлер и рыжий практически одного роста, последний гораздо крупнее, и больше похож на окорок, заросший жиром и мясом.
Толпа неистовствует, требуя кровавого зрелища: зрители жаждут, что противник потеряет самообладание и начнется потасовка. Сердце начинает биться в груди так сильно, что, кажется, его толчки заметны через ткань платья.
На лице Тайлера застыло то же выражение, что я видела этим утром: равнодушная холодность. Кажется, провокации рыжего никак его не задевают. Не сводя взгляда с брызжущей слюной физиономии, он достает их кармана шорт прозрачную капу и помещает ее в рот.
Раздается удар гонга, и вместе с ним по залу прокатывается изумленное аханье, потому что ровно в ту же секунду Тайлер делает короткое молниеносное движение головой, ударяя соперника в переносицу. Неуклюже взмахнув руками, гора мяса по инерции отлетает на несколько шагов назад и непонимающе трясет бородой, стремительно окрашивающейся кровью.
— Он очень быстрый. — возбужденно цокает языком сестра.
Я ее восторгов не разделяю. Опускаю взгляд на ладони и понимаю, что рассекла свежим маникюром кожу до алых полумесяцев.
Через несколько секунд рыжий приходит в себя и угрожающе надвигается на Тайлера. Отчего-то тот не предпринимает ни малейшей попытки увернуться, когда разъяренный соперник выбрасывает вперед кулак размером с мою голову и с глухим звуком вонзает ему под ребра.