Сторож пропустил оскорбления мимо ушей, и живо поинтересовался:
— Так ты его видел? В зеркале?
— Да, видел! — Андрюха часто-часто закивал головой. — Борода всклочена, глаза горят… Что мне делать, Сергей Филимонович?! — Кучерявый подскочил к сторожу и вцепился мертвой хваткой в рукав его застиранной «энцефалитки».
— Ну, попытаться можно, — почесав заросший подбородок, произнес сторож. — На какое-то время я его дух связать смогу… Не так, конечно, как раньше было — там спецы не мне чета работали.
— Что для этого нужно? — «Схватился за соломинку» Андрюха.
— Перво-наперво, нужно вернуть череп обратно…
— Это опять в Колываново тащиться, что ли? — испуганно ахнул Кучерявый. — Не поеду!
— Поедешь! Как миленький поедешь! — зловеще пообещал старик. — Иначе за содеянное отвечать придется… Я, конечно, понимаю, что вам атеистам, законы Божие не указ. Но вот только за осквернение могил и в уголовном кодексе соответствующая статейка имеется…
— Мы сделаем все, что нужно, — мрачно произнес Алик, — только пусть это останется между нами.
— Договорились, — легко согласился старик. — А что делать дальше, я на месте покажу.
— А что с книгой делать будем? И с кольцом? — спросил Андрей. — Тоже закопаем?
— С какой книгой? — подобрался старик.
— С этой, Сергей Филимоныч. — Леньчик подобрал лежащий в кустах мешок и подал его старику.
Сторож распахнул горловину, заглянул в мешок, затем смачно и витиевато выругался. От услышанных ругательств у мальчишек запылали кончики ушей.
— Книга тоже в могиле была? — слегка успокоившись, спросил старик.
— Угу! — потупив глаза, ответил Леньчик.
— Ох, ребятки, ну и устроили же вы мне веселуху! — покачал головой сторож. — Книгу открывали?
— Так она же заперта, — буркнул Алик. — Я этот замочек ножовкой по металлу пробовал, да только зубья обломал.
— Не простой это замочек, — проворчал старик. — А ключа в могиле не было?
— Не-а, ключа мы не нашли, — вновь ответил Леньчик. — Колечко вот только… — Леньчик вытащил из кармана кольцо и протянул его старику.
— Ох ты ж… — едва увидев медный ободок кольца, сверкнувши в руки мальчишки начищенным металлом, задохнулся сторож. — Перстень Жнеца!
— Чей? — переспросил Леньчик. — Какого еще жнеца?
— Жнец — это вестник Смерти, Костекрылый Ангел, собирающий души умерших…
— Вот, я же говорил! — возбужденно воскликнул Кучерявый. — И про колдуна, и про Ангела Смерти!
— Все это бабкины сказки! — отрезал Алик. — И меня в обратном никто не убедит.
— Но мы же видели его, собственными глазами! — возразил Леньчик. — И покойную Лукьяниху тоже…
— Вы видели Костекрылого Ангела? — не поверил старик.
— Видели, — ответил Леньчик, — только никаких костяных крыльев у него не было — обычный лысый дед в соломенной шляпе и пиджаке в полоску. Он, похоже, за душой покойной Лукьянихи пришел… Да вы сами можете посмотреть — он, наверное, до сих пор у дома Лукьянихи стоит! Только колечко на палец наденьте… До третин-то душа на земле…
— Про третины тебе тоже тебе бабка рассказала? — усмехнулся сторож, убирая кольцо в кармашек на поясе.
— Да.
— Твоя бабка, Ленька, мудрая женщина, — произнес старик. — А насчет посмотреть… Негоже простому смертному за работой Жнеца поглядывать. Значит так, безбожники, — старик, не прикасаясь к черепу руками, закатил его ногой в мешок, — весь ваш «скарб» я реквизирую. Жду вас через три часа на колывановском погосте, — распорядился сторож.
— Но… — попытался возразить Андрей.
— Никаких «но»! — жестко перебил его старик. — Иначе будете объясняться в милиции!
* * *
Ослушаться сторожа мальчишки не решились, и через оговоренных три часа они стояли возле раскопанной могилы колдуна.
— Смотри-ка, — воскликнул Леньчик, — а на могилке кто-то еще рылся. Смотрите, как гроб раскурочили!
— Это, наверное, те мужики на мотоцикле, которых мы из лесу видели, — предположил Алик. — Больше некому — следы на дороге только наши и этих мотоциклистов.
— Что же мы наделали-то? — запоздало «схватился за голову» Кучерявый. — Пацаны, ну мы же не такие? Не варвары?
— Правильно старик Филимоныч сказал — дурни мы! — произнес Леньчик.
— Да еще какие! — согласился с друзьями Алик.
— Хорошо, что хоть осознаете это! — Со стороны заросшего лесом склона появился старик, ведущий в поводу соловую кобылу, нагруженную какими-то тюками. В тишине заброшенного кладбища громкая мальчишеская перепалка была слышна издали. Старик привязал лошадь у ближайшего к могиле дерева и подошел к мальчишкам. — И повезло, что на меня наткнулись — а то бы высушил аспид…
— Сергей Филимоныч, а после нас здесь еще кто-то был, — предупредил старика Леньчик.
— Час от часу не легче! — произнес дед. — С чего взял?
— Ну, это… Мы аккуратно… А сейчас… вон как все перевернуто. Доски раскрошены, кости разбросаны… Мы бы и сложили, и закопали бы все… Но…
— Ага, — догадался сторож, — вас кто-то спугнул.
— Да, двое, на мотоцикле, — подтвердил Пухлик. — Мы, как услышали — сразу в кусты…
— Интересно, — задумался старик, — что же они искали, раз так домовину расшерудили? Ладно, наверное любители легкой наживы. В то, что специально кто-то кроме вас сюда полез, мне как-то не верится.
— Что мы должны делать? — спросил Алик.
— Не терпится поработать? — ехидно уточнил старик.
— Не терпится все исправить, — парировал Алик.
— Тогда за работу! Держите! — Старик раздал мальчишкам толстые холщовые рукавицы. — Собирайте чертову ведьмовскую требуху и сбрасывайте все в могилу.
— Может, сначала ключик от книги поискать? — спросил Леньчик. — Интресно, что там внутри…
— Лучше бы этого никому не знать! — прокашлял сторож. — Жаль, что её нельзя уничтожить… Может, это и к лучшему, что ключ потерян. За работу, лодыри!
Старик заставил мальчишек собрать с земли сложить в могилу разбросанные по округе человеческие кости, куски гробовых досок и ошметки сгнившего савана. Затем он тщательно проверил очищенную территорию, подобрал несколько мелких щепок и сбросил их в общую кучу. Затем он сбросил в могилу и череп, который привез с собой в одном из мешков.
— Закапывать, Сергей Филимоныч? — поинтересовался вооружившийся лопатой Леньчик.
— Подожди, — остановил мальчишку старик.
Он подошел к лошади и отвязал от седла очередной мешок. В мешке обнаружилась обычная алюминиевая канистра емкостью в двадцать литров. Старик подтащил канистру к яме, «отжал» пробку, и опорожнил емкость в могилу. Из ямы пахнуло сладковато-приторным запахом бензина.
— Мы что, будем жечь кости? — догадался Алик.
— Да, — подтвердил старик. — Нам нужно сжечь их дотла.
— Но ведь от бензина кости не сгорят, — возразил Алик.
— Это не простой бензин — я кое-что в него подмешал, — произнес старик. — Отойдите-ка в сторонку… — Старик выудил из опустевшего мешка коробку туристических спичек, зажег её и сбросил в могилу.
Полыхнуло жаром — огонь прожорливо накинулся на останки колдуна. На глазах изумленных мальчишек человеческие кости ярко вспыхивали, словно спички, а после рассыпались сероватым пеплом.
Минут через десять, когда пламя опало, Леньчик опять схватился за лопату:
— Ну, теперь точно закапывать…
— Что же тебе неймется-то, а, Ленька? — Старик забрал у мальчишки лопату и перемешал металлическим «штыком» дымящиеся потрескивающие угли. — Спешишь все куда-то, спешишь… Лучше принесите оставшиеся два куля с лошади, — распорядился сторож.
Алик с Леньчиком, взвалив на плечи по мешку, вернулись к чадившей и постреливающей искрами могиле.
— Так, стоять! — Сергей Филимонович вытащил из чехла, висевшего на поясе, охотничий нож и одним движением разрезал мешковину куля, лежащего на плече Алика. Из мешка на землю посыпалась белая крупа. — Не стой столбом! — крикнул сторож. — В могилу сыпь! Да равномернее!
Стоявший налегке Андрей подставил руку под белую струю:
— Это что? Соль?
— Соль, — утвердительно проскрипел старик, — первое дело против всякой нечисти! Ежели круг себя соляную дорожку насыпать — никакая адская тварь не доберется!
— Помните, пацаны, как в прошлом году мы в киноху на Вия ходили? — не к месту спросил Кучерявый. — Там тоже этот… Ну, как его? О! Хома! — наконец вспомнил Андрюха. — Так он от ведьмы тоже кругом защищался, только он его не солью, а мелом на полу рисовал.
— Можно и мелом, — согласился старик. — Только для такого круга хоть крупица веры должна быть, иначе не сработает. А вот соль работает всегда и везде! — с видом заправского знатока, пояснил Сергей Филимонович. — Так, Ленька, давай тоже подходи!
Когда вся соль была израсходована, старик с сожалением произнес:
— Эх, соли бы побольше, да и без того лошадку перегрузил — старенькая она у меня…
— А поможет? — испугался Кучерявый.
— Должно помочь, — обнадежил перепуганного школьника Сергей Филимонович. — Но, если что-то странное заметишь — сразу ко мне!
— Хорошо, Сергей Филимонович, — пообещал мальчишка.
— Ленька! — крикнул сторож. — Во теперь можешь смело закапывать!
Обрадованные мальчишки принялись споро забрасывать чадившую яму землей.
— Еще бы плитой тяжелой привалить, да зацементировать на совесть, — утрамбовывая выросший могильный холмик, сокрушался сторож. — Только кто же мне кран выделит? Ладно, больше сотни лет спокойно пролежал, дай Бог еще сотню таких дурней не сыщется!
— Сергей Филимоныч, мы же пообещали… — заикнулся Алик.
— И я от своего обещания тоже не отказываюсь — рот буду держать на замке! А вам всем советую забыть это все как дурной сон.
— Забыли уже, Сергей Филимонович! Правда, пацаны? — сказал Леньчик.
Мальчишки понуро кивнули.
— Ну, тогда брысь с глаз моих! — распорядился сторож, собирая опустевшие мешки.
Второй раз мальчишкам повторять не пришлось — их словно ветром сдуло с заброшенного кладбища. Старик покачал им вслед головой, а затем, достав кисет с махоркой и свернув «козью ногу», с удовольствием закурил. С неупокоенным духом чернокнижника на какое-то время было покончено. А вот что делать с книгой и кольцом старик еще не решил. Если о кольцах «Вестников Смерти» он знал лишь понаслышке, то возможности подобной колдовской книги он некогда «имел счастье» наблюдать воочию. Старик поглубже затянулся крепким табаком — события тех далеких дней разбудили не самые лучшие воспоминания…
Глава 4
Москва 1939 г.
Возле распростертого на грязном, заплеванном паркете истерзанного тела стояли двое.
— Забавно, — простуженным голосом произнес один из них — худой нескладный старик, поправляя желтовато-мутный мениск монокля, поблескивающий в его правом глазу. — Весьма и весьма забавно, — вновь повторил он, теребя длинными узловатыми пальцами седую бородку-эспаньолку. — Даже не знаю, что вам сказать по этому поводу, драгоценный вы мой. — На вытянутом костистом лице старика, обтянутом пергаментно-желтой кожей с проступающими то тут, то там «печеночными» пигментными пятнами, лежала «печать» крайней степени изумления. Таким озадаченным престарелого профессора медицины уже давно никто не видел.
— Лазарь Евстафьевич, неужели совсем никаких предположений? — Собеседник профессора — тучный коренастый мужчина лет пятидесяти, тяжело отдуваясь, сдвинул на затылок форменную фуражку с бирюзовым околышем и промокнул скомканным носовым платком абсолютно лысую и круглую, словно бильярдный шар голову, покрытую крупными бисеринками пота.
— Представьте себе, Дорофей Петрович, ни-ка-ких! — Виновато развел руками старик.
— Я не могу в это поверить, Лазарь Евстафьевич! Ведь вы же светило мирового уровня! — Милиционер оттянул жесткий воротничок кителя с тремя металлическими синими «шпалами» на бирюзовых петлицах и потер широкой ладонью побагровевшую шею. — Если не вы, то кто же?
— Я тоже, знаете ли, нахожусь в полном смятении чувств, товарищ лейтенант…
— Вообще-то капитан милиции, что равно армейскому подполковнику [2], — без «задней мысли» поправил профессора Дорофей Петрович, но старик отчего-то обиделся.
— Мне без разницы! — вспылил он, нервно дернув щекой. Монокль выпал из его глаза, и закачался на тонкой золотой цепочке, пристегнутой к лацкану старомодного пиджака. — Я не разбираюсь в ваших этих… чинах. — Тонкие бескровные губы профессора презрительно скривились. — Так же, как и вы ни черта не смыслите в ученых степенях и званиях…
— Лазарь Евстафьевич, дорогой! Извините великодушно — ни в коей мере не хотел вам досадить! — виновато расшаркался Дорофей Петрович.
Старик порывисто схватил качающийся монокль и вернул его на прежнее место. Взглянув на простоватую рабоче-крестьянскую физиономию капитана сквозь выпуклую стеклянную линзу монокля, профессор решил сменить гнев на милость.
— Вижу-вижу, что раскаиваетесь, — беззлобно проворчал старик. — Только впредь себе этого не позволяйте, молодой человек!
— Как скажете, Лазарь Ефстафьевич, как скажете, — поспешно произнес милиционер. — Так что делать-то будем, профессор? — вернулся к волнующей его теме Дорофей Петрович. — Ведь покойник, не просто человек — правая рука самого наркома…
— Я узнал его, — степенно кивнул профессор, — мы встречались несколько раз. Вот только с утверждением, что это человек, я категорически не согласен. Это существо лишь внешне похоже на человека, но на самом деле таковым не является.
— Что вы сказали, профессор? Не человек? — переспросил капитан, подумав, что ослышался.
— Совершенно верно — не человек, — подтвердил старик, взглянув на милиционера своими мудрыми, выцветшими от старости глазами.
— Вы шутите? — не поверил капитан.
— Отнюдь, драгоценный вы мой, отнюдь!
— А кто же он? — оторопел Дорофей Петрович, «переварив» заявление профессора.
— Не-зна-ю! Увы, мне… — В очередной раз развел руками пожилой медик. — С чем я только не сталкивался за свою, довольно-таки насыщенную, практику… Но с таким явлением — первый раз.
— А с чего вы взяли, что он того… Ну, не человек? — не сдавался Дорофей Петрович, продолжая засыпать престарелого профессора вопросами.
— Так это же видно невооруженным взглядом, батенька! — Старик, кряхтя, нагнулся и сдернул с трупа простыню не первой свежести, пропитавшуюся ядовито-зеленовато-желтой маслянистой жидкостью. — Начнем с того, мон шер, у какого же человека вы видели кровь такого отвратительного гнойного цвета?
— И воняет она отвратно, — вставил капитан. — Неужели и вправду гной?
— Молодой человек, я вас умоляю, не говорите чепуху! — попросил профессор. — Это не гнойный экссудат! Это не продукты распада тканей, а именно кровь, то есть — внутренняя среда организма.
— А почему она такая…
— Ну, по всей видимости, оттого, что наш с вами клиент — не человек, — не дослушав, вынес вердикт Лазарь Евстафьевич.
— Да не-е-е, — потряс головой капитан, — не может быть — я его не первый год знаю! Обычный… Как все… Ничего особенного, ну разве что в наркомате большим человеком был. Может яд, какой? Происки агентов мирового империализма?
— Не знаю как вы, мой друг, а я таких ядов не видывал. — Старик достал из нагрудного кармана пиджака аккуратно сложенный белоснежный платочек и вынул из глаза монокль. Подышав на линзу, профессор аккуратно протер её и вернул увеличительное стеклышко на место. — К тому же, если он и был когда-то обычным человеком, изменения коснулись не только крови, но и всех внутренних органов…
— А может он того — морфинист, какой? — выдал очередную версию Дорофей Петрович. — Я слышал, что от этого тоже внутренние органы изменяются…
— От водки, положим, тоже печень увеличивается, — сварливо отозвался старик. — Только печень так и остается печенью! А что у нашего приятеля творится внутри, даже мне вот так сразу и не разобрать: где тут печень, сердце, или желудок? — Профессор подвинул стул, на котором стоял его потертый кожаный саквояж, поближе к бездыханному телу. Щелкнув вычурным металлическим замком, Лазарь Евстафьевич распахнул сумку и достал из нее пару хирургических перчаток. Ловко нацепив их на руки, профессор вернулся к трупу. — Лучше бы, конечно, посмотреть на прозекторском столе, но бегло взглянуть можно и так… Вы, Дорофей Петрович, как только закончите осмотр и съемку, не забудьте распорядиться, чтобы это тело без промедления отправили ко мне в лабораторию, — попросил медик, «со скрипом» присаживаясь на корточки. — Стар я для таких фокусов! — пробормотал он, опираясь руками на вскрытую грудную клетку. Ребра слегка раздались в стороны, встопорщившись рассеченными синеватыми хрящами с изумрудными прожилками.