Все дома вокруг были жилыми, ни один не выглядел заброшенным, как в первом переулке. Ворота гаража подняты почти на всю высоту.
Слева стоял «наш» пикап. Он!
Нашёлся, сука!
В руке я держал пистолет Токарева, будучи неуверен в надежности халявного ППШ, из которого не успел произвести ни единого выстрела. После того, как Морда сообщил примерные координаты местонахождения пикапа, стрелять в тылу, да ещё и поблизости от объекта я не хотел. Перекинул автомат за спину так, чтобы его можно было быстро перевести вперёд. Ну?
Никого. И ни звука.
Вторым в гараже стоял аспидно-чёрный четырёхдверный «Паджеро» — внедорожник с нехорошими номерами, надёжно отпеченными в памяти, как маркер вражеского транспорта. Это был бандитский джип криминальных конкурентов, параллельных охотников за Геннадием Ложкиным.
Мне сложно предположить причиной их соседства что-то иное, чем захват учёного бандитами. В гараже стояла и третья машина, полуубитый невзрачный японский седан грязно-белого цвета — овощевозка «Калдина», любимица базарных торговцев. Чужеродно она смотрится в таком гараже. Не, в «Калдине» англичанка из спецслужбы за триста вёрст не поедет, западло.
Что делать? У меня не было времени на радиообмен, как и не было возможности экстренно организовать общий сбор с судорожным военным советом. Действовать нужно быстро и решительно. Я крадучись пошёл так, чтобы меня не было видно из окон особняка, и с дальнего угла попал внутрь гаража. Какой-то нечеловеческий гараж. Ни тебе ворованных мешков с цементом, ни разбитого дивана, ни старого велосипеда. Стерильный, словно идеально прилизанный для киносъёмок.
Первым делом я проверил капоты. Холодные. Капот тёмно-вишнёвого пикапа, поцарапанный и побитый, был чуть приподнят, словно кто-то ковырялся в моторном отсеке и забыл захлопнуть. И водительская дверь приоткрыта. Машина неисправна? Ключей в «Патруле» не оказалось. Рассмотреть, что находится внутри «Паджеро» не получилось, бандитский джип, согласно статусу, тонирован по кругу начерно.
По левую сторону от гаража находилось невысокое крыльцо центрального входа в уже привычном кованом обрамлении. Постояв и послушав, я решился и зашёл внутрь. И здесь ни звука. Ни разговора, ни музыки. На первом этаже — две двери, обе закрыты. Подошел к ближней, и звуки появились!
Сердце дрогнуло.
Вместе с недовольным бурчанием послышались неторопливые шаги, кто-то двигался к двери. Ходу! Ступеньки на старинной деревянной лестнице делал настоящий мастер, ни одна доска не скрипнула под моим немалым весом, я в четыре прыжка огромной кошкой взлетел на второй этаж... На площадке я заметил возле лестницы две кадушки с цветами и бронзовую полуметровую статую купца Гадалова.
Здесь дверь была одна. Открытая настежь.
Три раза глубоко вздохнув, я бочком вплыл в прихожую, сразу спрятавшись за вешалкой с верхней одеждой и зонтами-тростями. Большую часть второго этажа, судя по всему, занимал просторный холл, к которому примыкали две спальни, небольшой буфет и расположенные рядом туалет и ванная комната с соответствующими латунными табличками на дверках. Два больших окна и плотные портьеры насыщенно-фиолетового цвета с густой золотой бахромой и тяжёлыми кистями свисали от потолка до пола. Ткань на полу аккуратно собралась длинной складкой. Необычное сочетание цветов смотрелось немного диковато и парадоксальным образом богато.
Похоже, тут никого нет.
За портьерой я и спрятался, уже оттуда контролируя вход и оценивая обстановку этого удивительного жилища.
Интерьер выглядел живописно.
Вся обстановка явно свидетельствовала о стремлении хозяев придать своей обители «приключенческий», отчасти и колониальный стиль. Кругом светильники с большими тканевыми абажурами. Потолок с массивными поперечными балками тёмно-коричневого цвета был декорирован рыболовной сетью. Её словно умело подбросили к потолку, а она там зацепилась и красиво повисла в нужных местах.
В дальнем углу на небольшом подиуме тикового дерева на рулевой колонке хвастался дорогим палисандром растрескавшийся штурвал с точёными ручками и латунным обручем, рядом с ним — огромный раритетный сундучище с висячим замком, достойный экспозиции в Енисейском краеведческом музее. У стены под большим гобеленом, изображающим охоту на медведя с рогатиной, ожидал дорогих гостей коричневый кожаный диван, с торца располагался гигантский книжный шкаф во всю стену с дизайнерски подобранными многотомниками. Тут же стоял письменный стол с толстенной столешницей и полукруглое деревянное кресло, закругленная спинка которого переходила в высокие подлокотники.
Сбоку от совсем небольшого обеденного стола — пара высоких стульев. Кроме дорогих книг, полки книжного шкафа украшали искусно выполненные чучела рыб и окаменелости, коллекция металлических курительных трубок, длинных, скорее всего, эвенкийских, и невесть откуда взявшийся высушенный панцирь черепахи, которых на Енисее сроду не водилось. Может, в этой реальности завелись?
На зелёном сукне письменного стола лежал весьма дорогой и престижный для 2008 года японский ноутбук с большим экраном. Справа от него — чёрная коробочка проводного городского телефона, слева — висящая над зелёной лампой небольшая судовая рында, надраенная до слепящего блеска...
В этом домине живёт какой-то олигарх местного разлива.
Каким образом старый потрёпанный «Нисан» беглого неудачника Геннадия Ложкина оказался в этом богатом дворе? По идее, он должен был искать в городе «главного китайца», но здесь китайцы точно не обретаются. Ни черта тут китайского нет.
Здесь всё нашенское.
Глава двадцать первая
Отход
Я терпеливо ждал и немного нервничал.
Никто не поднимался по лестнице. Время шло, боевые действия тоже. Здесь нельзя оставаться до того момента, когда пули начнут втыкаться в стены.
Тем не менее, мерцающий синей заставкой экран открытого ноутбука сигнализировал, что его беззаботный пользователь вышел недавно и ненадолго. Остаётся только ждать, а там видно будет. Познакомлюсь или прослежу, оглушу кулаком перед тем, как надеть тонкие пластиковые наручники, которые я всегда ношу с собой, или быстренько и жёстко допрошу. Последнее есть наиболее продуктивный способ получения оперативной информации, но для реализации такого варианта нужно сначала оценить ситуацию в целом. Пока что ничего не понятно.
Скорее всего, Ложкин захвачен отслеживающими его бандитами, так что по этажам и комнатам особняка не прогуляешься со словами «Здравствуйте, приятно познакомиться!». Что они будут делать с ним дальше, предугадать трудно. Вывезут в Красноярск для использования в каких-либо своих целях, или же они готовы передать ценного специалиста британской разведке? Это самый тяжёлый вариант, в таком случае с данным объектом интереса «Экстры» придётся попрощаться.
Конечно же, в случае успеха я начну рассказывать ошарашенному, уставшему от беготни, страха и неопределённости Геннадию всякие страсти о том, что коварные британцы за три дня вытянут из него всё ценное, после чего хитро погубят выпотрошенного Ложкина в автомобильной аварии либо же примитивно придушат в укромном месте.
На самом же деле многоопытные англичане традиционно предложат секретному технологу из разваливающейся России отличные условия работы в закрытом «ящике», высокую зарплату, престижную автомашину, при надобности — необходимую охрану и адресно приобретённый уютненький домик на окраине очаровательного городка. Например, в Уинфрите, ядерно-исследовательском центре, расположенном при АЭС в графстве Дорсет. Неподалёку от приснопамятного Солсбери... Вот там его и поселят. И будет «уже не наш Ложкин» жить там с геранью и наглым котом-шотландцем, да добра наживать.
Убедят его очень просто: либо соглашайся на столь заманчивое предложение — виза и документы будут изготовлены в течение суток, — и спокойно трудись себе по профилю на благо Британщины до глубокой старости, либо отдадим тебя красноярским бандитам, и тогда уж точно концы в воду.
И они действительно могут всё это предоставить. Нас же такой расклад категорически не устраивает.
Поэтому я ждал. Что ж не ждать в такой комфортной засаде! Тепло, сухо, сбоку есть приоткрытое для живительного сквознячка окно, через которое можно уйти огородами. Однако в неподвижном стоянии за портьерой имеются свои нюансы, особенно с моим ростом и весом. Даже не очень шумным дыханием, непродуманным движением, тенью можно легко выдать своё местоположение. Ждать, готовиться к действию и наблюдать нужно внимательно, не упуская никаких мелочей. Все, что может оказаться подозрительным в выбранном секторе, должно быть тщательно осмотрено и проверено. Однако делать это следует крайне осторожно, ничем не выдавая своего местонахождения. Как писал в своих записках знаменитый снайпер Зайцев: «Снайпер, не умеющий наблюдать замаскированно, уже не снайпер, а просто мишень для врага... Если в процессе наблюдения ты проявил себя каким-то неосторожным движением головы, открылся противнику и не успел вовремя скрыться, помни, ты допустил оплошность, за свой промах получишь пулю только в свою голову. Такова жизнь снайпера».
Наш организм не любит неподвижности, он всячески противится такому состоянию. Нужно правильно, с максимальной устойчивостью распределить нагрузку на стопу и слегка напрягать мышцы попеременно, чтобы сигнальная система не заснула. Иначе в нужный момент реакция разочарует, с самыми печальными последствиями.
Очень хорошо, когда размер стопы естественным образом соответствует массо-габаритным характеристикам. Мне бы, к примеру, идеально подошёл сорок пятый размер лапы, но я имею детский сорок третий. Дельту нужно компенсировать правильно подобранной обувью. Зная, что оперировать придётся в благоприятной городской черте, я предпочёл армейским берцам отличные, высокотехнологичные и весьма недешёвые адидасовские кроссовки, в которых можно точно и сильно отталкиваться, а приземляться мягко и тихо.
Шли минуты, интерьер просторного холла был изучен мной до мелочей. Я отодвинулся вглубь так, чтобы в узкую щель между портьерами был виден лишь край ноутбука на столе и фрагмент настенного зеркала, в котором, соответственно, отражалась лишь часть дверного проема. Этого достаточно, остальное доберём слухом.
«Кстати о ноутбуке! Надо бы это компьютер реквизировать и доставить Кромвелю, — мелькнула в голове светлая мысль. — На носителях может оказаться информация, полезная для дальнейшей работы группы «Сибирь» в регионе. Персоны во власти и в преступных группировках, их связи, деловая переписка и общие расклады по району... Нечасто выпадает возможность выкрасть бандитский ноутбук. Глядишь, в «Экстре» ещё и похвалят, поощрение выпи...».
Мечтания прервал шум, на лестнице послышались шаги. И звуки голоса.
На второй этаж поднимались двое. Я замер.
— Входи в хату, как в родную! И не ссы, наука, там медведей нет! — со специфическими интонациями блатной музыки грубо бросил сильный молодой голос.
Первым в помещение вошёл Ложкин, его я узнал сразу — невысокого роста мужичок средних лет с залысинами и белесыми ресницами, широко расставленными серыми глазами и сильно потрескавшимися, словно нездоровыми губами. Геннадий был одет в недавно купленную джинсовую пару и клетчатую фланелевую рубаху. Под видимым мне левым глазом — небольшой синяк. Нос припухший. Учёного били не сильно — ошеломить, напугать и подавить волю.
— Падай в кресло и затихни. Ну, чего корячишься? Дав-вай! — Ложкина сильно толкнули в безвольно опущенное плечо, разворачивая в нужном направлении, и он послушно опустился на сиденье.
Оба смотрели в сторону от меня, лица бандита я не видел.
Это был молодой человек весьма впечатляющего вида. Выше меня сантиметров на семь, не меньше, с очень крепким, старательно сформированным в тренажёрных залах телом, мышцы спины бугрились под длинной чёрной футболкой. С таким противником я дел в схватке ещё не имел. Ох, и здоров, кабан... Не припомню я этого бугая в числе наблюдателей, отирающихся во дворе Ложкина-старшего. Опасный тип.
Пистолет был под рукой, но я не хотел открывать огонь и греметь на весь дом, не зная, сколько в бандитской группе бойцов, и где именно они находятся. Ложкин нужен в виде живого спеца, а не случайного трупа.
— Чё в экран пялишься, чушкан, может, тебе ещё тетрис включить? Сиди жмуром, мне позвонить нужно, — парняга привычно командовал, разговаривая сам с собой. Геннадий не отвечал.
Не факт, что удастся быстро забить его руками-ногами, щит перекачанных мышц хорошо закрывает болевые точки и внутренние органы, а до башки попробуй, достань... С другой стороны, качки обычно плохо приспособлены к скоростному бою, у них другая специфика «физухи». Но передо мной был бандит, наверняка имеющий немалый опыт уличных драк. Какую-то ответку обязательно выхватишь. Останутся ли после этого самоходные свойства? Не зашибёт ли, часом?
Я медленно вытянул из ножен купленный в Москве FallKniven NL1, тяжёлый нож легко лёг в руку. Ручка этого боуи изготовлена из специально подобранной воловьей кожи коричневого цвета, что обеспечивает надежный и прочный хват. Такая кожа невосприимчива к влаге, маслам и, что очень важно в таёжной зоне, к репеллентам, способным растворять пластики. Для того чтобы уверенно и с большой силой работать этим массивным и длинным клинком толщиной в семь миллиметров, нужно иметь развитые кисти рук и широкие запястья. С этим у меня проблем нет.
Модель NL1 имеет у скандинавов обозначение «Thor». А Тор — это один из асов скандинавской мифологии, бог грома в Асгарде, сын верховного бога Одина, защитник людей от чудовищ.
Вот оно, чудовище.
Бандит сделал шаг к столу, где стоял городской телефон с дисковым номеронабирателем. Ну да, сотовую связь власти в районе отключили, чтобы снизить противнику возможности информационного обмена.
Настало время очень быстрых решений.
Удобней момента не будет.
Дать ему позвонить или нет?
В этой ситуации любой телефонный звонок может оказаться крайне нежелательным для меня триггером. Кто-то уедет или приедет, насторожится, начнёт какие-либо активные действия или прекратит какую-то операцию. И всё это может помешать извлечению Ложкина.
Чёрт с ним, пусть звонит! Узнаю что-то новое.
— Алё, Прохор! Ты на площадке? Да не ору я, просто тут нервяк реальный загулял по дворам. Ещё и красноярские задрали, уже четыре раза семафорили. Да не знаю, ничего не объясняют! Надо быстрей скинуть Камазу этого фраера, своих дел по горло.
На другом конце ему что-то ответили, тоже громко, но я разобрал лишь кликуху позвонившего — Шрек.
Бандит выслушал и подтвердил:
— Ага. Лезут через щели, защитники Родины. Какой-то ботанический дед с двустволкой объявился из добровольцев... Чо? Да ничо! Сломал ему мушкет, а заодно и руку. Короче, Прохор... Значит так, нужно клиента на вертушке вывозить. Если мы его потеряем, босс отправит в Шарыпово или в Уяр, за нами и так косяк висит. Я минут через сорок подвезу его на площадку, и пусть Камаз с ним валит по вольному воздуху. А мы на его «падже» уйдём, потом переправим джип в столицу. Ты брякни там своему кадру, чтобы нас на южном блоке не тормозили.
Бандит протянул трубку к аппарату.
Вот и всё, хватит болтать, Шрек, наболтал уже.
Я мягко отодвинул портьеру плечом и тут же тихо прыгнул вперёд, удерживая нож прямым хватом.
И всё-таки он услышал.
Из-за портьеры я не мог видеть Ложкина, кто знает, что там отразилось на его лице, когда он увидел вылетающего на сцену человека в маске. Или же сам Шрек всколыхнулся от команды своей чуйки, взращённой на трудном криминальном поприще.
Удар под лопатку не проходил, бугай разворачивался с блоком левой рукой на уровне лица. Грудь оказалось открытой.
Без всяких киношных «Хрясь!» нож вошёл меж ребер, только честный «Тук!». Чему там рваться, одна футболка... Я почувствовал, как острие с лёгким срывом задело ребро, однако это не помешало погрузить клинок глубоко.
Иногда бывает так, что человек, получив смертельное ранение в сердце, какое-то время ещё сохраняет способность двигаться. Не знаю, почему именно, я не криминалист. Может быть, всё дело в том, что сигнальная система не приносит в мозг послание смерти, и жертва воспринимает фатальное ранение, как простой удар, тычок, и мозг продолжает руководить телом.