Пусть до гробовой доски заблуждается, что его бывший начальник — самый прекрасный человек на свете.
И с этим я вынужден был согласиться. Если уж начистоту, то и сам не мог объяснить, почему вдруг отец начал таким цинизмом извергаться. Может, это от сидения дома и отсутствия забот? Раньше, когда вся злость на конкурентов и новые законы уходила, он настолько отъявленным негодяем в бытовом общении не выглядел.
— Эй! — голос Тани изменился. — Ты побольше, побольше накладывай! Куда тебе одному столько?
Усмехнулся и переложил на ее тарелку еще кусок мяса. Но принял недовольный вид и грохнул блюдом перед ней:
— Приятного аппетита, наглая. Завтра на ужин придешь?
— А приду, — она будто сама своему ответу удивилась. — Не хотела до последнего признаваться, но от некоторых твоих талантов у меня слюни текут.
— Это ты меня еще голым не видела. Хотя подожди-ка, видела же! Теперь признание звучит полно.
— Кулинарных талантов! — спешно объяснила, чтобы я более приятных выводов сделать не успел. — Вот и думаю, а почему бы и не воспользоваться, раз ты теперь мой сосед, и мы с тобой против твоего отца дружим! Корми, корми меня полностью, господин начальник, я тогда в офисе еще усерднее работать буду!
деланно вздохнул. Хотя все же жаль, что эта бестия только одну мою сторону разглядела и впечатлилась. Я вот уже все ее стороны разглядеть успел. Это потому, что я более сообразительный.
Гостья задерживаться не стала, но у меня и повода не было ее останавливать.
Однако после того как дверь за ней закрыл, задумался. Все же неприятно с отцом выходит — делает он, а стыдно мне. Быстро переоделся и решил навестить родителей.
Мама, как всегда, летела навстречу первой и не скрывала беспокойства:
— Андрюша? Что-то случилось, раз ты так поздно?
обнял ее и шепнул на ухо:
— Ругаться пришел. И мне нужна твоя поддержка как никогда.
— Ругаться про Таню? — сразу сообразила она. Дождалась моего кивка и скисла:
— Андрей, я давно чувствую, что ты к ней очень серьезен. Но вряд ли в моих силах переубедить твоего отца... Впервые в жизни мы настолько сильно расходимся во мнениях! Так что ты давай сам, сам, — и развернула от себя, услышав шаги мужа.
Церемониться настроения не нашлось, потому я сразу зашагал в кабинет. Мама тоже последовала за нами и прикрыла дверь. Села в дальнее кресло, дрожащие пальцы на коленях сложила. Ей сейчас совсем непросто: между двумя самыми любимыми людьми намечается раскол, какого еще не было. Никакие наши предыдущие споры с этой катастрофой не сравнятся. Но и молчать я больше не мог, даже расстраивая ее. Мы с отцом остались стоять друг напротив друга. Я старался говорить спокойно:
— Ты знал, что Таня была со мной, когда говорил те гадости.
— Знал, — он не стал отрицать. — И потому очень правильно выбирал каждое слово! О, я бы и больше сказал, да пожалел бедняжку.
Меня от нервов начало колотить.
— Какое право ты имеешь лезть в мои отношения? Фирму ты организовал, она твоя — так забирай! Я никогда на эту должность не рвался!
Отец отступил и выглядел немного растерянным. Тоже, наверное, злился, но у него опыта в трудных разговорах побольше моего, вот он и держится за равнодушную уверенность:
— Не могу, сам знаешь. И не надо мне тут ультиматумов, Андрей! Ваши с Таней отношения меня не касаются, пока они ограничиваются рамками офисных. Я всего лишь вмешался, когда вы сами границу нарушили. А к твоей работе у меня претензий все меньше. Так что не пори этот бред, ты справляешься лучше, чем справлялся в твои годы я.
— Да что ты говоришь! Это тебе твои шпионы доложили? — я той же невозмутимостью похвастаться не мог — Шпионы... — он заколебался. — Не шпионы, а посредники, дающие мне возможность вовремя тебя подстраховать.
— Подстраховать?! — я захлебнулся воздухом.
Отец слабо улыбнулся:
— Конечно. Тебе кажется, что я тебя контролирую, а на самом деле — подстраховываю. Очень большая разница, Андрей! Помнишь сорванные переговоры год назад? Как думаешь, почему поставщики потом перезвонили и предложили просто пересмотреть договор? Спокойно предложили, хотя косяк был за тобой. И ты об этом даже не узнал! Я вышвырнул тебя в воду, когда ты еще не умел плавать, но это не значит, что я бы просто бросил тебя. И рад, что ты интуитивно хорошо разбираешься в людях: Колька этот твой наверняка вывезет работу за весь отдел, если прижмет. И программистов новых ты интересных нашел, я бы в жизни таких не заметил. Теперь я вижу, ты в подстраховке больше не нуждаешься. Я, наконец, могу уйти на пенсию совсем, но если бы я сразу тебя оставил, то тебя бы сожрали за пару месяцев.
У меня мозг в лепешку сжался. А прямо сказать об этом нельзя было? «Андрюха, ты конкретно с договором накосячил, так что не ори, а исправляй пункт в контракте и побегай за поставщиком», например. Хотя в самом начале я бы сопротивлялся такому давлению, да косячил бы еще сильнее. Опыт приходит не сразу. Как же неприятно узнать, что за тобой серьезные ошибки подчищали втихомолку. В любом случае, конкретно этот вопрос надо обдумать, а потом дрова ломать. Есть и более очевидные претензии:
— Допустим. Я даже пока остановлюсь на мысли, что это проявление отеческой любви. И раз уж ты там в чем-то убедился, то отзывай шпионов, дай мне уже самому плыть!
— Договорились, — как-то слишком легко согласился отец. — Вообще-то, я и сам уже такое решение принял.
Я надавил:
— Прекрасно! Хоть с этим разобрались. Теперь о Тане. Ничего у тебя не выйдет, понимаешь? Знаешь, к чему твое представление в загородном доме привело? К тому, что мы с ней окончательно объединились! Если раньше между нами были противоречия, то именно ты их стер. Даже спасибо тебе — ты буквально своими руками создал для меня самого верного помощника!
— Так и прекрасно, — отец развел руками. — В вашу работу я и не лез! Ты сам знаешь, что меня беспокоит!
— Знаю! — рявкнул я. — И вот сюда тебе вмешиваться не позволю! Мы с ней будем спать, встречаться, жениться или что угодно — и ты даже слова по этому поводу не скажешь!
Наконец-то самообладание отцу отказало. Он заорал, уже не сдерживаясь:
— Дурак! Что ты мепешь?! Романтику себе какую-то придумал, влюбился? Так очнись! Добро пожаловать в реальный мир! Пусть эта выскочка безродная знает свое место! Не на того замахнулась наша Танечка, пусть попроще себе паренька найдет, из рабочего класса. А то понасмотрятся бразильских сериалов, да каждой по миллионеру выдавай!
прозвучавшее было настолько вопиющим, что меня как водой окатило. Я сжимал и разжимал кулаки в бессильной ярости. Даже энергия из голоса пропала, теперь мне хотелось нервно смеяться:
— Выскочка безродная? Замахнулась? Да все наоборот совсем! Это я за ней как щенок бегаю. Я со всеми своими квартирами и машинами не нужен ей. Я уже на голове стоять готов, лишь бы она меня заметила. Но не нужен! Не замечает!
Недостаточно статусный для нее, видать! Но если заметит, то я уже ее не отпущу — и твоим мнением на этот счет поинтересуюсь в последнюю очередь! Ты все услышал?
— Придурок! — взревел отец. — Влюбленный придурок! Людмила, это твои гены!
Я на маму не оборачивался — знал, что сразу станет ее жаль. Потом извинюсь за все сказанные в ее присутствии грубости, а пока нельзя — нужно этот вопрос окончательно закрыть. Отец схватил свой сотовый и набрал какой-то номер.
— Таня? Да, я! — он и не думал сбавлять тон. — Чтобы сегодня же тебя и твоих вещей в моей квартире не было! Слыхала, да? Утром я туда с полицией явлюсь, за шкирку вышвырну, если ты настолько дура, что еще там окажешься!
Не представляю, что она ответила. И успела ли ответить хоть что-то. Это уже было за гранью моего восприятия. Но одновременно успокоило. В голове — хрустальная ясность, вся нервозность исчезла. Я сделал шаг вперед и взял из руки отца мобильник. Он отдал скорее от неожиданности. Нажал на последний вызов:
— Таня, это Андрей.
— Что происходит? — воскликнула она.
— Ничего такого, чего ты не предполагала. Пока сиди и спокойно жди. Я подъеду в течение часа.
Она еще что-то спросила, но я в гробовой тишине отключил вызов и перелистнул на список контактов. Нужный нашел за несколько секунд. Мужчина ответил после третьего гудка, а отец ошарашенно смотрел на меня — наверное, просто не знал что делать. Не бросаться же в драку.
— Владимир Александрович?
— Нет, Георгий Константинович, это Андрей. Просто у меня не было вашего номера, звоню с отцовского. Вечер добрый.
— Добрый, — тот явно растерялся.
— Я по очень важному вопросу к вам, — я продолжал, глядя прямо в глаза одеревеневшего от такой наглости отца. — Я люблю вашу дочь. Она, правда, еще не в курсе, но зная об уважении между нашими семьями, решил поступить правильно — я хочу жениться на Тане. И сначала получить ваше одобрение.
—Жениться? — его бы там удар не хватил только. — Да я... я даже и не знал, что вы встречаетесь...
— Не встречаемся, — поправил я. — Сегодня начнем. Если вы не против, конечно.
Мужчина собрался:
—Андрей, послушай, это так неожиданно. Если любите друг друга, то я разве стал бы препятствовать? И уж тем более тебе — сыну человека, которого бесконечно уважаю?
— Спасибо, — теперь я и улыбался. — Вы пока с ней это не обсуждайте, потому что я пока не обсуждал.
— Э-э... Ничего не понял, ну да ладно, — ответил он. — На ужин тогда, что ли, приходите, там и объясните все.
— Обязательно.
Я медленно отложил телефон на стол и повернулся к отцу. Странно, я думал, что его на части разорвет от гнева — но нет, стоит, смотрит на меня, чего-то ждет.
Пришлось объяснить окончательно:
— Все, дорогие мои родители. Я собираюсь обложить Таню по всем фронтам. И если она будет иметь неосторожность ответить мне взаимностью, то со свадьбой тоже тянуть не будем. Ты, пап, можешь как угодно относиться к бывшему секретарю, но я теперь просто постесняюсь выглядеть в его глазах подлецом.
Мама подошла к нам. Обнимет, наверное, и расплачется — она у меня такая.
Однако же...
Однако же следующие пять минут моей жизни прошли в коматозном тумане. Мама протянула отцу ладонь, по которой он хлопнул. И отец заявил, вдруг начав улыбаться:
— Ты была права, Людмил! Ты страшная женщина, я сам тебя боюсь! Умоляю, никогда не воюй против меня!
— А то, — самодовольно ответила мама, удобно умещаясь в его объятиях. — А ты еще сомневался, что мы его когда-нибудь женим. Это просто за дело профессионал не брался!
— Да что там твой профессионализм, если бы не его чувство протеста! — хохотал отец. — Андрей весь в меня!
— Он весь в меня! — не согласилась мама. — Ты слышал, какие признания?
Поэтом бы стал, если бы ты его не сделал бизнесменом!
Под это воркование я упал на ближайший стул и зажал голову руками. А ведь мои родители вообще всегда были заодно, как я мог не догадаться? Развели, как пацана! Да я сосунок перед этими двумя манипуляторами! А сейчас веселятся, обсуждают, что мама своим седьмым чувством сразу правду в моих эмоциях уловила. И что если бы они, герои такие, не вмешались, то я еще бы десять лет делал вид, что Таня мне безразлична.
Поднял лицо, с трудом сфокусировал взгляд. Сказал тихо, самому себе — хотелось, чтобы это прозвучало в воздухе:
— Кажется, я женюсь. Только Таня не в курсе. Она вообще ко мне равнодушна...
— Еще чего! — звонко возмутилась мама. — Иди и устрой ей Варфоломеевскую ночку. А если она ерепениться начнет, то мы с Володей ей организуем бои без правил!
Я вскочил на ноги и вскинул руки.
— Не надо! Ни за что! Ее я таким монстрам на растерзание не отдам!
И поспешил скрыться из отчего дома. Не, все-таки они прикольные. И понятно, в кого я таким классным уродился.
Глава 24. Таня
Еще до приезда Андрея я примерно представляла, что произошло: он отправился к родителям и там в порыве протеста упомянул мое имя. Возможно, заявил отцу, что мы с ним союзники похлеще, чем он был со своим секретарем. И что вдвоем мы непобедимы, так что пусть уже отстанет. Или как-то так. Владимир Александрович вряд ли станет вредить собственному же бизнесу, потому он позволил себе единственный доступный выпад — прогнать из квартиры меня. Так себе укол, честно говоря, я даже ухом не моргнула. Не настолько уж мне важна эта роскошь, чтобы какие-то усилия над собой делать и с совестью договариваться. И сразу стало проще — пусть не я этому негодяю высказалась, но мне теперь даже притворяться нет нужды. После такого я имею полное моральное право при следующей встрече не бросаться ему в ножки от благодарности.
Хотя нельзя было сказать, что теперь забот не прибавилось. Зарплата у меня достаточная, вполне могу арендовать и другую квартирку. Мне много не надо, я и на трамвае до офиса прекрасно поезжу — не цаца, как эти избалованные богачи. Но ведь гад будто специально позвонил так поздно! В такое время я даже по объявлениям в интернете ничего узнать не смогу. И уж тем более не стану беспокоить посреди ночи отца, да и объяснения подходящего для него нет. Но почему-то была спокойна — Андрей обязательно предложит мне остановиться у него, хотя бы до завтра. Ведь мы с ним по одну сторону баррикад, а русские на войне своих не бросают.
Андрей выглядел спокойным. Зашел, осмотрелся, тихо спросил:
— Вещи собрала?
Я угукнула в ответ, ожидая немедленного приглашения срочно перебраться к нему.
Ну, еще можно и аванс выдать — чтобы я точно побыстрее квартирку отыскала. Но он принялся рассказывать о том, как разругался с отцом, даже извиняться принялся за то, что и я оказалась впутанной в их разборки. Я угукала еще несколько раз, проформы ради и чтобы в самый ответственный момент не пропустить решения всех своих проблем и вовремя ответить «ла-а-адно». Однако Андрей излил душу и развернулся к двери:
— Ну, раз ты на меня не злишься, то завтра жду в офисе, Тань. Спасибо, что остаешься на моей стороне.
И открыл дверь... Я стояла, распахнув рот, и кое-как смогла обстоятельно выразить собственное мнение:
— Э-э? — он будто не расслышал, потому я повторила настойчивее: — Э-э?
— Что? — он обернулся. Вроде бы хмурился, но возникало странное ощущение — вот-вот улыбнется. — Тань, что-то не так?
От такой наглости я дар речи ненадолго потеряла. Но потом смогла вдохнуть и начала высказывать, на каждой следующей фразе повышая голос:
— Все не так! Я из-за твоей семейки осталась ночью на улице! А ты даже не спросишь, где я собираюсь ночевать? Вот уж я, вроде бы, со всех сторон тебя узнать успела, но такого эгоизма не ожидала! Неужели — да просто, чисто по-товарищески — тебе не пришло в голову предложить мне помощь? У тебя квартира на двести квадратов, но даже мысли не мелькнуло? И какие же мы после этого союзники?! Да как я вообще могла забыть, каков...
Он перебил, а улыбка все же вырвалась, словно он ее сдерживал-сдерживал, но силы закончились:
— Пойдем. Я же не знал, что ты так сильно ко мне хочешь.
— И пойду! — по инерции возмущалась я. — Не стану ни друзьям звонить, ни папу пугать, а тебя пойду стеснять!
— Идем уже. Не надо так кричать. Я согласен.
— Согласен он, ишь! Сумку хоть одну возьми, согласный! Тебя перевоспитывать и перевоспитывать, Андрей! Никаких понятий о взаимовыручке в голову не вбили!
— Не кричи же, — он с совершенно наглой мордой посмеивался. — Я все понял, уже перевоспитываюсь.
В подъезде я немного успокоилась. Вообще-то, вариант временный и не самый лучший. Потому добавила тише:
— Надеюсь, только до завтра. Не хотелось бы, чтобы твой отец об этом узнал.
Тогда уж точно ни тебе, ни мне не поздоровится. В обеденный перерыв обзвоню все объявления с местного сайта недвижимости, что-нибудь должно найтись.
Он вдруг серьезно заглянул мне в глаза и прошептал с демонстративным ужасом:
— То есть ты струсила? Отца моего испугалась до такой степени, что завтра ухватишься за первый попавшийся вариант?