Из-за стола встал молодой мужчина, одетый в чёрный костюм, и подошёл к Стилету.
— Слушай, Стилет, у тебя два варианта. Первый — ты можешь умереть без мук и второй — тоже умрёшь, но в страшных муках, — произнёс мужчина.
— Что Вы говорите? Я не хочу умирать! — закричал тот.
Лобов, а это был он, махнул рукой, и Гаранин открыл одну из дверей подвала. Он включил свет, и Стилет увидел истекающего кровью своего старого знакомого Галкина, который был пристёгнут за руку к металлической скобе.
— Как тебе подобная перспектива? — спросил его Лобов. — Могу организовать ещё одно место, около него.
Стилет побелел от ужаса и стал пятиться назад, пока не упёрся спиной в стенку.
— Не убивайте меня, пожалуйста, — умолял он. — Это Галкин попросил меня, чтобы я убил Вас. Когда я промахнулся в Вас, Галкин заставил меня убить Вашего друга. Простите меня, пожалуйста!
Стилет заплакал и упал на колени.
— Простите меня! Пожалейте, у меня старая мама, она не переживёт этого, — стонал он.
— А ты, сука, думал о том, что у того, которого ты должен был убить, тоже могла быть старая мать? Думаю, что не думал. Встань с колен, умри хоть мужчиной.
— Кончай их всех, Гаранин, — приказал Лобов и направился к выходу. — Всех в воду!
Гаранин понимающе мотнул головой.
Через десять минут всё было кончено. Ребята выкатили из подвала две металлические бочки, залитые цементом. Погрузив бочки в машину, они поехали в сторону Камы.
* * *
Лобов пришёл домой поздно. Пройдя на кухню, он включил свет и поставил на газовую плиту неполный чайник. Пока он резал хлеб, в кухню, неслышно ступая, вошла его жена.
— Ты что так поздно? — поинтересовалась она у Лобова. — Я уже стала волноваться.
— Работы много, вот и приходится задерживаться на работе.
— Мне Ирка недавно звонила, плачет, мужа уже два дня нет дома. Ты его случайно не видел в городе?
— Нет, не видел. Пьёт, наверное, с ребятами где-нибудь. Что, впервые, когда он не ночует дома? Сама мне рассказывала, как он зависал с ребятами на неделю.
— Я тоже Ирке об этом напомнила, но она почему-то не верит в это. Семён, говорит, в последние дни сильно изменился, стал много пить, не спать ночами, словно боялся чего-то.
— Похоже, допился до ручки. Это признаки белой горячки. При этой болезни людям чудятся всякие черти и чудовища, вот они и не спят, боятся закрыть глаза.
— Толя, она завтра собирается пойти в милицию, хочет подать заявление на его розыск.
— Пусть идёт. Только я не верю милиции, вряд ли кто там будет по-настоящему заниматься его розыском. Так, создадут видимость, что ищут, а сами палец о палец не ударят.
— Слушай, Толя, я днём в доме прибирала и случайно наткнулась на зажигалку Семёна. Откуда она у тебя?
Лобов вздрогнул и удивлённо посмотрел на жену. Он хорошо помнил, когда и при каких обстоятельствах он нашёл эту зажигалку, и, чтобы каким-то образом сгладить возникшую неловкость, улыбнулся и произнёс:
— Я даже и не знал, что эта зажигалка принадлежит Галкину. Я ещё летом нашёл её на берегу Камы. А ты откуда знаешь, что это его зажигалка?
— Эту зажигалку ему подарил какой-то тюремщик. Он любил хвалиться этим подарком и часто показывал её ребятам. Я хорошо запомнила её.
— Вот оно что… Если бы я знал, что эта зажигалка принадлежит ему, то я бы давно отдал её ему. Она мне не нужна, я ведь не курю.
Они ещё поговорили минут пять, и отправились в спальню.
Лобов лежал в постели и никак не мог заснуть. В голове его, словно в компьютере, прокручивался всего один и тот же сюжет. Перед глазами Лобова зелёной стеной стояли кусты. Он осторожно раздвигает их руками. Метрах в пяти от него лежит обнажённая женщина без признаков жизни. Лицо женщины в запёкшейся крови, на её теле множественные гематомы и ссадины. Метрах в десяти — труп мужчины с разбитой головой. Его светлые, редкие волосы тоже в крови. В метре от трупа мужчины в траве блестит зажигалка причудливой формы.
— Вот, значит, кто убил этих немцев, — подумал Лобов. — Немцы отдыхали на берегу и не думали, что на них наткнутся ребята Галкина. Пьяные и обкуренные, они просто не оставили этим немцам никаких шансов на жизнь.
— Толя, ты что, не спишь? — поинтересовалась жена. — Тебе не плохо?
— Спи, — произнёс он и крепко обнял жену. — Спи, у меня всё нормально.
Он повернулся на бок и начал считать до тысячи. Досчитав до шестисот двадцати, он заснул.
* * *
Утром Лобов приехал в администрацию города. Поздоровавшись с секретаршей, он прошёл в кабинет Шигапова.
— С добрым утром, — поздоровался Лобов и протянул Шигапову свою руку.
Шигапов ответил на приветствие вялым пожатием.
— Садись, — предложил он и показал на стул.
Лобов присел на стул и посмотрел на Шигапова.
— Я что тебя пригласил, Анатолий Фомич, — произнёс Шигапов. — Ты, наверное, в курсе, что скоро выборы в Государственный Совет Республики, так вот я подумал и решил выставить свою кандидатуру на этих выборах. Ты представляешь, Анатолий Фомич, какие перспективы откроются перед нами, если я выиграю эти выборы? Тогда не только район, а вся республика будет в наших руках. Мы с тобой, думаю, не один завод отожмём у государства. Ты представляешь, Анатолий Фомич Лобов, владелец заводов, банков, пароходов? Ты только подумай, дай волю своей фантазии.
Шигапов замолчал и посмотрел на Лобова, стараясь угадать, о чём думает тот в эти минуты.
— Анатолий Фомич, однако, для того чтобы это всё случилось, нужно мне выиграть эти выборы. У меня два противника — это местный демократ Шерстнёв, ты его должен знать, он вместе с тобой работал на одном заводе, а другой — Мингазов, представитель националов. Его поддерживают ТОЦ Казани и Набережных Челнов. Нужно сделать так, чтобы я выиграл эти выборы. Понимаешь, не они, а я. Собирай своих ребят и делай, что хочешь, но люди должны проголосовать за меня. Вот тебе на первое время деньги, нужно будет ещё, обращайся, не стесняйся. Сколько нужно, столько и дам. Если выиграем, отчёта не надо, проиграем — отчитаешься за каждую копейку.
Шигапов встал из-за стола и направился к сейфу. Открыв его, он достал из сейфа несколько пачек денег и передал их Лобову.
— Ну что, Анатолий Фомич, приступай к работе, готовь электорат к выборам.
Лобов рассовал пачки с деньгами по карманам и вышел из кабинета. Около администрации он столкнулся с начальником городского отдела милиции. Лобов поздоровался с ним и собрался идти дальше, однако тот остановил его.
— Послушай, Лобов, я давно хотел с тобой поговорить. Мне не нравится, что твои ребята начинают наглеть в городе. Вот и вчера ко мне заходил директор рынка, жаловался на твоих, говорит, что ребята трясут продавцов на рынке.
— Я разберусь, Геннадий Алексеевич, с ребятами, — ответил Лобов. — Вы сами знаете, люди всегда преувеличивают, делают из мухи слона.
— Вот-вот, Лобов, разберись, пока мы не стали с вами разбираться по полной программе. Ты что у нас, Чикаго хочешь устроить? Не выйдет. Мы вас всех повяжем, даю тебе слово.
— Да, я в этом и не сомневаюсь. Мне одно непонятно, почему вы ко мне обращаетесь, я ведь не Аль Капоне?
— Ты дурака не включай, я тебе не мальчик. Я хорошо знаю, кто ими управляет. О тебе уже давно весь город говорит. Да, кстати, ты давно не видел своего родственника — Галкина? Жена его приходила, просит объявить его в розыск.
— Какой он мне родственник? Это муж сестры моей жены.
— Слушай, Лобов, насколько я знаю, вы с ним конфликтовали в последнее время, как говорят люди. Это не ты его случаем?
— Если бы я убивал всех тех, с кем мне приходилось конфликтовать, то город бы давно опустел бы.
— Ладно, Лобов, иди. Не забудь поговорить с ребятами. Нам ЧП в городе не нужны.
— До свидания, Геннадий Алексеевич, — попрощался Лобов и пошёл дальше по коридору.
* * *
Лобов вошёл в офис в дурном настроении. Эта встреча с начальником милиции и его высказывание о том, что городе муссируются слухи о том, что он является организатором преступной группировки, явно расстроило его.
— Найдите срочно Гаранина, — попросил он секретаршу.
Секретарь вошла в его кабинет минуты через три. В её руках был поднос, на котором находилась чашка с чёрным чаем, а в небольшой вазочке его любимое вишнёвое варенье. Она молча поставила чашку с чаем на стол, рядом поставила вазочку и бесшумно исчезла за дверью.
Вскоре появился Гаранин. Он прошёл мимо секретарши и вошёл в кабинет.
— Анатолий Фомич, вызывали? — поинтересовался он.
— Да, вызывал. Что за дела, Гаранин? Меня останавливает сегодня начальник милиции и начинает качать права. Кто из твоих ребят работал с директором рынка? Ты знаешь, он, похоже, заявление написал в милицию, поэтому со мной в таком тоне и говорил начальник. Ты сейчас сходи к Пухову и возьми всю информацию на этого директора. После того как её изучишь, поедешь к нему сам. Поговори с ним жёстко, но корректно, чтобы забрал свою жалобу.
— Всё понял, Анатолий Фомич. Я думаю, что этот директор сам позвонит Вам и ещё извинится за причинённые им неприятности.
Гаранин быстро исчез из кабинета. Лишь запах дешёвых сигарет ещё долго висел в кабинете.
Лобов снял трубку и вызвал к себе секретаря.
— Вот что, Вера. Собери всех ребят ко мне в кабинет, — он посмотрел на настенные часы, словно что-то прикидывая, — к семи часам вечера.
— Хорошо, — ответила Вера и, забрав пустую посуду из-под чая, вышла из кабинета.
Лобов достал из кармана упругие пачки денег и положил их в сейф.
— Богато живёт, — подумал он о Шигапове. — Отвалил такие деньги и не взял с меня никакой расписки, а вдруг я возьму и кину его? Не боится, значит, верит, а это хорошо.
Лобов достал из стола карту района и расстелил её на столе. Он нагнулся над ней и, взяв со стола красный карандаш, начал делить район на десять равных секторов. Сделав это, он отложил в сторону карандаш и задумался.
— Что у меня получается? На каждую бригаду в среднем выпадает по двадцать — двадцать пять населённых пунктов. Это не так уж и много.
Он снова взял в руки карандаш и, открыв блокнот, записал несколько вопросов:
— Необходимо знать количество мужского и женского населения в каждом населённом пункте.
— Количество избирательных участков. Сколько руководителей — мужчин и женщин.
— Нужны фамилии, адреса проживания всех секретарей избирательных участков в городе. Желательны сведения о семейном положении.
Он закрыл блокнот и отложил его в сторону. Он приблизительно уже знал, что ему необходимо сделать, чтобы быть уверенным в результате выборов.
* * *
Гаранин перехватил автомашину директора городского рынка, недалеко от любимого его кафе, где тот любил проводить свободное время после обеда. Кафе находилось за городом, недалеко от проходящей на Челны трассы, и было небольшим, но достаточно уютным. Недорогая, но вкусная кухня манила сюда всех любителей поесть и хорошо отдохнуть.
Когда к кафе подъехала машина Гаранина, директор Колхозного рынка только что приступил к обеду. Он сидел один, в специально выделенном ему кабинете, и, налив себе сто граммов коньяка в фужер, готовился выпить. Внезапно дверь кабинета открылась, и на пороге появились два молодых человека. Один из них вытащил из-за пазухи обрез охотничьего ружья и направил его на директора. От неожиданности рука директора дрогнула, и коньяк выплеснулся из фужера ему на брюки. Он как заворожённый уставился на парня, который держал в руках обрез, нацеленный ему в лоб.
— Гиви Вахтангович? — обратился к нему другой молодой человек, весьма приятной наружности. — Вы, кажется, забыли, о чём с Вами разговаривал мой коллега. Если желаете, я могу Вам напомнить об этом разговоре. После его ухода Вы сразу же поехали в милицию, где написали заявление о том, что с Вас вымогают деньги. Что мы сейчас имеем? Вы здесь, заявление в милиции, мы рядом с Вами. Вы, Гиви Вахтангович, человек в годах. Сколько вам Бог в этой жизни отмерил, только ему одному известно. Сейчас время неспокойное, и всё может произойти не только с Вами, но и с Вашей женой и дочкой. Поверьте мне, они не виноваты в том, что Вы побежали в милицию и написали там какое-то заявление о рэкете. Вы же не один, и о них тоже нужно думать, хоть иногда.
Парень присел рядом с ним за стол. Он вытащил из кармана чистый лист бумаги и положил его перед директором рынка.
— Гиви Вахтангович, я советую Вам написать встречное заявление в милицию. Напишите, что никто Вам не угрожал, никаких денег у Вас не требовал. Что Вы раньше неправильно расценили сложившуюся ситуацию и теперь сожалеете об этом.
Директор рынка, обливаясь потом, стал писать заявление в милицию. Когда он подписался под своим заявлением и передал его молодому человеку, тот продолжил разговор.
— Теперь, Гиви Вахтангович, у вас два пути. Первый — это сотрудничать с нами, второй путь — уйти на пенсию и передать рынок нашему человеку. Решайте сами. Я не думаю, что после сегодняшней нашей встречи Вы побежите в милицию. Могу Вас заверить, они Вас там не ждут. Если Вы это сделаете, то мы Вас просто сожжём вместе со всей Вашей семьёй, для этого большого ума не надо. Сейчас мы уйдём, а Вы продолжайте обед. Завтра Вам позвонят наши люди, и Вы сообщите о своём решении. Приятного вам аппетита.
Спрятав обрез за пазуху, парень вышел из комнаты отдыха. Вслед за ним вышел и другой.
Гиви Вахтангович не мог сдвинуться с места. Страх за себя и своих близких сковал его волю.
— Нет, так работать невозможно, — решил он. — Нужно срочно выходить на пенсию.
Года и стаж позволяли ему это сделать свободно. Он вылил остатки коньяка из графинчика в фужер и выпил залпом до дна. Встав из-за стола, он стал одеваться. Оставив деньги на столе, он вышел из комнаты и направился на улицу. Там он глубоко вдохнул воздух, наполненный запахом ели.
— К чёрту! — решил он. — Надо бросать всё и уходить на отдых.
Он сел в ожидавшую его автомашину и поехал на работу.
* * *
В семь вечера в кабинете Лобова собрались все его бригадиры. Ребята сидели за большим столом и внимательно слушали.
— Пацаны, если кто не знает, ставлю вас в известность, что через месяц пройдут выборы в Государственный Совет Республики. Это серьёзное мероприятие, и мы не можем проигнорировать его. Сегодня я встречался с Шигаповым, и Анас Ильясович попросил нас помочь ему попасть в этот совет от нашего района. Он выделил на это неплохие деньги, которые мы должны правильно использовать в этих целях. Я уже с утра обозначил перед Пухом цель, и он вам сейчас поставит конкретные задачи. Хочу вас предупредить, что в отношении нас уже ходят довольно неприятные разговоры в городе. Нас многие считают бандитами, но я категорически против подобного наименования. Мы с вами не бандиты. Мы никого не убиваем и последнее у населения не отбираем. Почему мы не называем бандитами тех руководителей, которые присваивают народное добро? Вот и сейчас, в период выборов, все обливают друг друга помоями, стараясь на их фоне выглядеть чище, но это не так. Вы хорошо знаете лидера местных татарских националов. Кто не помнит, как он часто валялся пьяный под забором, а теперь вдруг стал правоверным и обвиняет других в спаивании электората? С сегодняшнего дня я создаю в своём офисе негласный штаб. Вы должны ежедневно отчитываться о проделанной работе. Все методы принуждения хороши, если на них не жалуется население.
Лобов сел и посмотрел на Пуха. Пух говорил недолго, каждый бригадир получил список населённых пунктов района, фамилии руководителей избирательных участков.
— Пацаны, вы все завтра получите деньги, на которые вам придётся купить водку и конфеты. Расчёт таков: каждому участвующему в выборах мужчине — бутылка водки, женщине — килограмм конфет. Сейчас подъедет «КАМАЗ» из Мензелинска с водкой, нужно помочь разгрузить её в офис.
Ребята зашумели, обсуждая поставленную им задачу.
Машина приехала минут через сорок. Её разгрузили быстро. Ящики с водкой затащили в подвал офиса. Пух закрыл подвал на ключ, и все разошлись по домам.