То же относилось и к прочим друзьям дома, мирным любителям игры в триктрак. У нее промелькнула мимолетная мысль и обо мне, но я определенно была слишком мала.
И все же необходимо было торопиться. Гардины посветлели в первых лучах рассвета. Она вытащила на середину комнаты небольшой саквояж и принялась бросать в него вещи. Я не уверена, что в тот миг у нее уже возникла идея тайно отправиться в столь долгое путешествие, тем более в утро свадьбы. Нет, Она была девушкой приличной, сдержанной и приверженной благопристойности. Но определенные поступки мы совершаем, не успевая взвесить их последствия, это уж точно.
Была, вероятно, половина пятого или пять часов утра. В коттедже все еще спали. Она проскользнула по коридору, неся в руке саквояж.
Грей-Джек [9], слуга и работник на все руки, спал в комнате на первом этаже, рядом с кладовой. Она тихо постучалась в дверь и сказала:
— Проснитесь, Джек, друг мой; мне нужно поговорить с вами о важных делах.
Добрый слуга тотчас вскочил с постели и, протирая глаза, открыл дверь.
— Что случилось, мисс? — спросил он. — С сегодняшнего дня мы начнем называть вас «мадам». Ах! прекрасный день! Почему, черт возьми, вы вскочили в такую рань, мисс?
— Одевайтесь, Джек, друг мой, вы мне нужны, — отвечала Она.
Он испугался, услышав ее слова. Когда загорелась лампа, он разглядел ее и испугался. Она была бледнее трупа. Он пробормотал:
— Неужто в доме беда?
— Да, — ответила Она, — произошло большое несчастье, но не в доме. Одевайтесь, Джек, ради Бога!
Старик задрожал, но стал поспешно надевать одежду. Пока он одевался, Она продолжала:
— Грей-Джек, вы помните своего друга Неда Бартона, который в детстве играл на ваших коленях, и малышку Корни, приезжавшую к нам из Голландии?
— Помню ли я мистера Эдварда и мисс Корнелию?! — воскликнул старый слуга. — Разве они не женятся сегодня утром по ту сторону моря?
— Вы ведь любили их обоих, не правда ли, Джек?
— Очень любил, клянусь Богом, мисс, и по-прежнему люблю.
— Хорошо! Джек, мы сейчас же должны запрячь Джонни в экипаж и отправиться в город.
— Как это? я? — ошеломленно воскликнул добрый слуга. — Как же я покину дом в день свадьбы? Как вы выйдете замуж без меня, мисс?
— Я не выйду замуж без вас, Джек, потому что поеду с вами.
Он хотел было возразить, но Она добавила:
— Это вопрос жизни и смерти!
Грей-Джек, донельзя растерявшись, побежал к конюшне, не требуя дальнейших объяснений.
Нехотя он исполнил ее приказание. От времени до времени он взглядывал на окна, проверяя, не проснулся ли кто-либо из обитателей коттеджа.
Но все легли поздно и еще спали.
Она заняла место в экипаже.
Грей-Джек взгромоздился на сиденье; Джонни взял рысью; в доме никто не проснулся. У нее сжалось сердце. Еще не написав ни одной из своих восхитительных книг, Она уже обладала тем блестящим и благородным стилем, который превознес до небес в ее биографии сэр Вальтер Скотт; оборотись назад, Она невольно воскликнула:
— Прощай, милое пристанище! Счастливый приют моей юности, прощай! О, зеленые поля, холмы и леса, полные теней и тайн, увижу ли я вас снова?
Грей-Джек пребывал в дурном настроении. Повернувшись к ней, он сказал:
— Вместо того, чтобы разговаривать сама с собой, мисс, вам бы лучше рассказать мне, для чего мы с утра пораньше едем в Стаффорд.
— Грей-Джек, — торжественно произнесла Она, — мы едем не в Стаффорд.
Грей-Джек от удивления раскрыл рот.
— Мисс, — проговорил он, сдвинув лохматые брови, — двадцать три года вы были невинней ягненка; но если теперь вы хотите, чтобы я помог вам бежать из дома, от отца и матери вашей — то, будь я проклят…
Она жестом прервала его и сказала:
— Прошу вас, не ругайтесь, Грей-Джек. В Лайтфилд!
Недаром говорят, что самая красивая девушка в мире не может дать больше того, что у нее есть. Я излагаю вам приключение Анны с ее собственных слов. Она обходила вниманием некоторые частности. Мало того, в ее повествовании отсутствовала регулярная смена дня и ночи; Она не упоминала о таких заурядных мелочах. Она уносилась на крыльях воспоминаний, мчавшихся, как тот крылатый конь, символ поэтического воображения — я имею в виду Пегаса.
Она не отказывала себе в еде, надо полагать, ибо ее желудок был столь же превосходного качества, что и все прочие части ее существа. Она также спала, и довольно крепко, но эти телесные отправления, как и в целом все то, что унижает нашу природу, мы будем в дальнейшем обходить молчанием.
Еще один момент, который наша Анна так и не соблаговолила прояснить — это вопрос денег. В этом отношении вы, миледи, и вы, джентльмен, вольны строить любые предположения, какие подскажет вам изобретательный ум. Путешествие было долгим и сопряженным с самыми невероятными трудностями. На каждом шагу ей приходилось раскрывать кошелек. Откуда взялись у нее эти средства? Я не знаю — и умываю руки. Знаю только, что Она платила за все и возвратилась под отчий кров, нигде не оставив по себе никаких долгов.
Между Стаффордом и Лайтфилдом Грей-Джек, сытно перекусив, сделался более разговорчивым.
— Я думаю, — сказал он, — что мисс Корни и этот проказник Нед ждут вас там с другим кавалером? Я его знаю? Уильям Радклиф ничего не подозревает, а? Не беспокойтесь, у нас в Англии предостаточно викариев, которые мигом окрутят двух молодых людей. Но кто бы мог ожидать такого от вас, мисс Анна? Только не я…
Вместо ответа Она спросила:
— Что вы думаете об Отто Гоэци, Грей-Джек?
Старик от удивления едва не сверзился на землю.
— Что? Мисс! — вскричал он. — И ради этого потрепанного беса вы бросили такого благородного человека? Мастер Уильям, конечно, странная птица, но…
— Прошу вас говорить о моем муже более уважительно, Джек.
— Вашем муже! тогда я ничего не понимаю!
— Я спросила вас, что вы думаете о господине Гоэци.
— Я думаю, — проворчал старик, — что хотел бы поскорее оказаться в Лайтфилде и наконец все выяснить. А что до мистера Гоэци, то это не первый мошенник, который выдает себя за воспитателя, а сам сытно кормится и богато одевается за счет добропорядочных семей.
Конь споткнулся. Грей-Джек сотворил крестное знамение.
— Вот видите, что происходит, стоит произнести его имя, — сказал он себе под нос. — Никто о нем ничего не знает, кроме того, что он вампир.
— Я не верю в вампиров, друг мой Джек, — презрительно промолвила Анна.
Она не опускалась до суеверий, распространенных в наших холмах, между графствами Стаффорд и Шроп.
— В самом деле? — отвечал старик. — В вампиров все верят. Они родом из турецких земель, откуда-то издалека, из-под Белграда. Только я не совсем понимаю, что они такое. Вы все знаете — не разъясните мне, мисс?
Как и все образованные люди, Она любила делиться своими познаниями.
— Если предположить, что вампиры существуют, — сказала Она, — то это чудовища в человеческом обличии, которые в действительности происходят из южной Венгрии, из местностей между Дунаем и Савой. Они питаются кровью молодых девушек…
— Так знайте, мисс, — порывисто воскликнул Грей-Джек, — я видел это своими глазами!
— Господин Гоэци пил кровь девушки?! — с ужасом переспросила Анна.
— За неимением лучшего слова! Кровь Джуэл [10], маленькой испанской собачки мисс Корни. Как она любила ее! Вы помните?.. Он выпил кровь собачки, как гнусный хорек. Вот что он такое! Он крал на кухне сырые отбивные! а по ночам бродил и разговаривал с пауками! И всем известно, от чего умерла Полли Берд [11] с Верхней Фермы — ее нашли спящей на берегу пруда, и она так и не проснулась. Когда он входил куда-нибудь, все лампы начинали светить зеленым. Можете вы что-либо возразить против этого? И все коты прыгали ему на спину, потому что он смердел, как кошка в марте! А прачка рассказывала каждому, кто желал ее слушать, что на всех его рубашках против сердца было бледное кровяное пятно!
— Друг мой, — сказала Она ему, — все это простонародные россказни. Мне хотелось бы услышать что-нибудь более определенное. Не могли бы вы сказать, почему г-н Гоэци был изгнан из дома сквайра Бартона?
— Проклятье! Это и малым детям известно. Из-за мисс Корни. Сквайр Бартон совсем как вы: он не верил в вампиров, а мистера Гоэци очень любил и считал человеком ученым. Короче говоря, мисс Корнелия стала жаловаться на боль в груди и все ей начало казаться зеленым и… что за шутки, мисс Анна! Поглядите на луну!
Луна, без малого полная, вставала за сплетением голых тополиных ветвей. Наша Анна обладала мужеством античного героя, но поневоле содрогнулась.
Луна была зеленой.
— Досказывайте! — тем не менее, сказала Она. — Я требую!
— Ну вот, — пробормотал Грей-Джек, — чуть только я о нем заговорил… Однажды утром мисс Корнелию нашли в постели без чувств. По левой грудью у нее был маленький черный прокол, и горничная Фэнси увидала, как под дверь спальни протиснулся зеленый паук необычайного размера. Она выскочила вслед за пауком. Паук побежал по коридору так быстро, что Фэнси не успела его нагнать, но заметила, что паук скрылся в комнате мистера Гоэци. Позвали Неда Бартона, нашего дорогого мальчика; он не очень-то любил своего наставника, что верно, то верно. Нед ворвался в комнату господина доктора Гоэци и так отделал его…
— Несчастный! — перебила его Анна, стискивая руки. — Это правда? И Нед в самом деле ударил это зловредное и мстительное существо?
— Да, мисс, кулаками, и ногами тоже, и тростью, и стулом… Мистер Гоэци пошел жаловаться сквайру, а тот дал ему денег…
Вечером они прибыли в Лондон. Она вместе с Грей-Джеком посетила представление олимпийского цирка в Саутварке. Естественно, Она не питала слабости к подобным легкомысленным зрелищам, но ближайший корабль отходил только утром, а мысль о посещении цирка была подсказана ей необычайным совпадением.
Одно слово бросилось ей в глаза на афише, обещавшей экстраординарное зрелище: слово вампир.
Между ученой лошадью, умеющей ходить на хвосте, и клоуном Бод-Бигом, собиравшемся проглотить крота и выплюнуть его живым, в программе зелеными буквами значилось:
CAPITAL EXCITEMENT!!!
ПОЖИРАНИЕ МОЛОДОЙ ДЕВИЦЫ НАСТОЯЩИМ ВАМПИРОМ ИЗ ПЕТЕРВАРДЕЙНА [12],
КОТОРЫЙ ВЫПЬЕТ НЕСКОЛЬКО ПИНТ КРОВИ ПО ОБЫЧАЮ ВАМПИРОВ.
ОРКЕСТР КОННОЙ ГВАРДИИ.
WONDERFUL ATTRACTION INDEED! [13]
Когда они с Джеком вошли, огромный цирк был полон зрителей, глазевших на престарелую позолоченную даму; та галопировала, стоя на седле, и прыгала через затянутые бумагой обручи к безмерному восторгу толпы. Это была знаменитая Лили Коу. Затем погасили все свечи, ибо в те времена до газового освещения было еще далеко. В цирке воцарилась тьма; после во тьме начало проступать фосфорическое свечение, окрасившее мертвенным цветом лица зрителей. В отдалении блеснула молния, со всех сторон застонал ветер. Заскрежетала музыка. Колоссальный паук с телом человека и крыльями летучей мыши стал спускаться по нити, прикрепленной наверху и натянувшейся под его весом.
Тем временем на арене, верхом на вороном жеребце, появилась молодая чешская девушка, почти ребенок, одетая в белое. Ее головка была украшена венком из роз. Она была красива и нежна, эта девушка, она походила на мисс Корнелию де Витт, и, что самое странное, сходство казалось разительней, стоило к ней приглядеться.
Паук свернулся на своей нити, замер и начал наблюдать. Пока он оставался в неподвижности, было ясно различимо окружавшее его зеленоватое свечение, довольно яркое в центре и слабеющее по краям, подобно ореолу.
Чешская девушка перебирала цветы и танцевала.
Внезапно паук выпустил нить и прыгнул вниз. Его длинные отвратительные лапы заскрипели по песку арены. Девушка заметила паука и проявила свой ужас различными характерными позами, принесшими ей громкие аплодисменты.
Паук бросился в погоню за девушкой, которая кинулась со всех ног к своему черному коню. Чудовище бежало за ней, спотыкаясь и переваливаясь. Видя, что добыча ускользает, паук прибег к одному из своих ухищрений.
Не знаю, как описать то, что он сделал, но он вдруг разбросал туда и сюда нити, выходившие у него из пасти, и в мгновение ока сплел сеть… паутину!
Девушка опустилась на колени на спине коня. Она уронила венок, сбросила свои покрывала и осталась лишь в телесного цвета трико, чтобы выглядеть трогательней.
И вдруг паук поймал ее в сеть. Это было ужасно. Конь, оставленный всадницей, беспорядочными прыжками понесся по арене.
Послышался хруст ломающихся костей.
Это был уже не паук, а человек, и в зеленом сиянии он пил жадными глотками красную кровь!
Цирковой шатер едва не рухнул от грохота рукоплесканий, а наша Анна упала в обморок с воплем:
— Гоэци! Это месье Гоэци! Я узнала его!
В мире нет другой страны, где принципы свободы проводились бы в жизнь с такой чудесной последовательностью, как в Англии. Тем не менее, мне не кажется, что английские законы дозволили бы выпустить на публичную сцену подлинного вампира, ломающего кости и пьющего кровь настоящей девушки. Это было бы чересчур.
Поэтому я могу смело сказать, что администрация цирка в Саутварке создавала эту иллюзию с помощью обычных сценических трюков. Доказательством служит то, что юная всадница, изображавшая жертву вампира, подвергалась подобным кровопусканиям и ломанию костей ежевечерне на протяжении нескольких недель и ничуть не пострадала.
Что же касается вопроса о том, действительно ли монстр был г-ном Гоэци, то в это я не верю, хотя необычайные существа, именуемые вампирами или проклятыми скитальцами, и наделены даром вездесущести или, если можно так выразиться, повсеместности. Ошибка же нашей Анны объясняется случаем столь распространенного в природе сходства.
Вдобавок, большинство авторов сходятся во мнении, что все вампиры имеют черты семейного сходства, являясь сыновьями или племянниками их прародительницы Хараш-Нами-Гуль. Да и весьма безрассудно было бы предполагать, как вы вскоре убедитесь, что г-н Гоэци бросил все свои важные дела в Голландии ради упражнений в акробатике.
Глава третья
Переправа на континент обошлась без происшествий. Грей-Джек ел и спал. Она же, стоя у фальшборта в одной из тех благородных и совершенных поз, что Она естественным образом принимала, глядела на бегущие в даль пенистые волны. Взор ее силился проникнуть в неизмеримые глубины моря. Волны, думала Она, подсказывают нам мысль о бесконечности.
Когда корабль вышел из устья Темзы, Грей-Джек проснулся и попросил выпить. На горизонте показалась полоска земли. Она усадила слугу рядом с собой и с завидной точностью изложила содержание бессвязных писем, которые прочитала в канун свадьбы.
— Таково краткое содержание этой болезненной корреспонденции, — продолжала Она. — Отсюда следует, что граф Тиберио, опекун моей кузины Корнелии — человек низкий и развратный, а дела его находятся в плачевном состоянии. В отношении же Летиции Палланти могу сказать, что благородные люди избегают упоминания о подобных созданиях. Они похитили Корнелию, чтобы увезти ее в горы древней Иллирии. Можно ли думать, что подобное насилие преследует достойные цели? Печально известный Тиберио — наследник моей кузины. О, небеса! я не осмеливаюсь и представить, что может случиться с моей дорогой Корнелией в далматинской глуши, еще не затронутой цивилизацией!
— Правда в том, — заявил Грей-Джек, — что чем больше задумываешься над такими вещами, тем радостней чувствовать себя англичанином. Но кто будет сеять, если я стану гоняться с вами за разными дьяволами? Вы не будете так добры ответить?